"Наша рабочая газета" в том же месяце сообщила об обнаружении в редакции под клапаном одного из конвертов тончайшей проволоки для вскрытия. Через три недели эта же газета информировала о том, что из приходящих в редакцию конвертов стала исчезать подписная плата, вложенная марками, а иногда оторвана часть корреспонденции. На последнюю публикацию откликнулась газета "Современное слово", в ней выразили надежду на запрос в Государственной думе. Замечу сразу, что последние публикации на деле относились, конечно, не к профессионалам перлюстрации, а к нечистым на руку почтовым чиновникам. Замечу также, что копии большинства публикаций на эту тему собирались и хранились в делах Департамента полиции. В июле 1914 года газета "Русское слово" напечатала заметку "Почтовые загадки", автор которой писал не только о плохой работе почты, но и о получении им заграничной бандероли со штемпелем "Позволено", хотя запечатанная обертка предполагала, что отправление не вскрывалось.
В русской художественной литературе тема перлюстрации нашла свое отражение в комедии Н.В. Гоголя "Ревизор" (1836); в очерке М.Е. Салтыкова-Щедрина "Мнения знатных иностранцев о помпадурах", опубликованном в 1873 году в журнале "Отечественные записки" и вошедшем затем в сатирический цикл "Помпадуры и помпадурши"; в уже упоминавшихся повести Н.С. Лескова "Смех и горе" (1871) и его газетной заметке "Нескладица о Гоголе и Костомарове (историческая поправка)"; в рассказе А.И. Куприна "Гога Веселов" (1916).
Новый всплеск общественного интереса к теме перлюстрации последовал после свержения монархии в феврале 1917 года. Центральные и местные газеты писали о "черных кабинетах", рассказывали о деталях их устройства, приводили списки лиц, чья корреспонденция регулярно вскрывалась. Журнал "Былое" напечатал воспоминания бывшего начальника Киевского губернского жандармского управления генерал-майора В.Д. Новицкого и бывшего цензора С. Майского (псевдоним В.И. Кривоша). Впоследствии эти воспоминания вышли отдельными изданиями. Записки Майского на многие годы стали одним из основных источников для исследователей данной темы. К сожалению, до недавнего времени этот источник не подвергался целостному источниковедческому анализу. Многие историки просто переписывали и переписывают из него те или иные отрывки, даже не задаваясь вопросом, кто скрывался за этим псевдонимом – среди служащих цензуры иностранных газет и журналов С. Майского как такового никогда не существовало. К тому же наряду с действительно ценными сведениями о практике работы "черных кабинетов" здесь приводится немало недостоверных и просто выдуманных фактов. Уже в 1998 году на основании совокупности документов я подверг критике ряд утверждений Майского, а в 2007 году обосновал версию о том, что за псевдонимом "С. Майский" скрывался В.И. Кривош – один из ярчайших работников "черных кабинетов", трудившийся на этом поприще с 1893‐го по 1935 год, но отличавшийся в своих рассказах и воспоминаниях необузданной фантазией.
В 1918 году вышла книга С.Г. Сватикова "Русский политический сыск за границей". Автор был направлен в мае 1917 года в Париж как комиссар Временного правительства для работы в комиссии по разбору архивов Департамента полиции и ликвидации его подразделений за рубежом. Он ознакомился в Париже со многими документами и участвовал в допросах бывших секретных сотрудников. К сожалению, ведению зарубежной перлюстрации в книге Сватикова посвящено лишь два абзаца.
После прихода большевиков к власти, уже с лета 1918 года, перлюстрация входит в арсенал политического контроля с их стороны. Естественно, что новые руководители политического розыска обращаются к опыту царской службы. В первой половине 1919 года в ВЧК В.Н. Зверевым, бывшим сотрудником Московского охранного отделения, был составлен секретный обзор "Перлюстрация корреспонденции при царизме и телефонные перехваты". Но надо отметить, что автор просто сделал краткий конспект воспоминаний С. Майского (В.И. Кривоша).
В начале 1920‐х годов к данной проблеме обратился молодой историк Р.М. Кантор. Он рассказал об одном из интереснейших эпизодов перлюстрации в царствование Александра II (о деле капитана пограничной стражи Н.А. Иванова), ввел в научный оборот ранее недоступные архивные материалы, в частности доклад от 12 июля 1913 года вице-директору ДП А.Т. Васильеву о состоянии дела перлюстрации в империи. Большой фактический материал об организации и ведении перлюстрации в царствование Николая II был опубликован в середине 1920‐х годов в семитомном издании "Падение царского режима".
Пожалуй, одной из последних научных публикаций на эту тему в тот период стала статья ленинградского историка А.В. Предтеченского "О перлюстрации писем в начале XIX в. (Секретная переписка О.П. Козодавлева с Д.П. Руничем)". К сожалению, она была опубликована со значительными купюрами по сравнению с рукописью. Полный текст был напечатан лишь в 1999 году. Статья содержит одиннадцать писем, которыми в 1813–1817 годах обменялись между собой министр внутренних дел Козодавлев и московский почт-директор Рунич по поводу выяснения настроений московского общества с помощью перлюстрации (четыре письма принадлежат Козодавлеву и семь писем – Руничу). Эта переписка позволяет узнать о некоторых подробностях деятельности "черных кабинетов", о, так сказать, повседневных заботах и трудностях тружеников перлюстрации.
Власть чутко охраняла население от излишних знаний об этом предмете. Достаточно отметить, что сам термин "перлюстрация" отсутствует в первом и третьем изданиях Большой советской энциклопедии. Во втором издании БСЭ, в томе, который вышел весной 1954 года, и Советском энциклопедическом словаре краткие справки о перлюстрации присутствуют. При этом информация о перлюстрации во втором издании БСЭ подытоживается лицемерным утверждением: "В СССР тайна личной переписки охраняется законом (Конституция СССР, ст. 128)". Публикации об истории российской перлюстрации почти исчезли после 1928 года.
Одновременно ряд мемуарных свидетельств о практике перлюстрации опубликовали за рубежом российские эмигранты. Некоторые из этих мемуаров были изданы в СССР.
В обстановке Большого террора второй половины 1930‐х годов в СССР была переведена в значительно сокращенном виде книга американского автора Р. Роуана "История шпионажа", изданная впервые в Лондоне в 1936 году. В условиях нагнетаемой шпиономании рассказы о работе разведок крупнейших стран мира, в основном в первой трети XX века и в том числе и в России, оказались весьма востребованными. Роуан уверял читателей, что "государства… непрестанно потворствуют шпионажу" и "на зловещем фронте нет перемирия". Масштаб издания в СССР книги этого малоизвестного зарубежного автора, наверно, почти не имеет аналогий. По сути, перевод подобранных отрывков из нее стал немаловажным элементом идеологической кампании, призванной объяснить и оправдать массовые репрессии, усилить массовый психоз поиска "шпионов". Можно лишь предполагать, что решение о запуске в широкую пропаганду текстов Роуана принималось на самом высоком уровне и, возможно, визировалось И.В. Сталиным.
Первоначально эти тексты появились в центральном органе ЦК ВКП(б) – газете "Правда". Время было выбрано не случайно. Именно в те дни, 11–12 июня, сообщалось о процессе над восемью крупнейшими военачальниками Красной Армии во главе с маршалом Советского Союза М.Н. Тухачевским и их расстреле. Публикации предшествовала рекламная статья журналиста Б.Р. Изакова "Международный шпионаж", а затем в течение пяти дней в газете печатались отрывки из этой "столь своевременной для советских людей книги".
Далее материалы из книги Роуана были переизданы отдельной брошюрой во многих городах страны: Москве, Красноярске, Курске, Кустанае, Новосибирске, Оренбурге, Пензе, Пятигорске, Ростове-на-Дону и др. Только в Москве в 1937 году она вышла тремя изданиями. Тираж лишь первого из этих изданий, подписанного в печать 14 июля 1937 года, составил 350 тыс. экземпляров. Таким образом, в общей сложности было напечатано, без сомнения, несколько миллионов экземпляров. Эти очерки вошли в состав специального сборника "Шпионаж капиталистических государств". Здесь Р. Роуан оказался в соседстве с такими авторами, как бывший член коллегии ВЧК С.Г. Уралов, начальник Управления НКВД по Ленинграду и Ленинградской области с декабря 1934‐го по январь 1938 года Л.М. Заковский.
Что касается интересующей нас темы, то у Роуана наряду с компилятивными сведениями о деятельности "черных кабинетов" в России можно найти переплетение правды и выдумок о цензоре В.И. Кривоше и упоминание ложных фактов о процессе над старшим цензором киевской почтовой цензуры К.Ф. Зивертом – последний и его сотрудники якобы оказались австро-германскими шпионами.
В послевоенное время публикации об истории российских "черных кабинетов" остаются по‐прежнему крайне редкими. В 1949 году эту тему затронул А.С. Нифонтов в монографии "Россия в 1848 году". Автор, рассказывая о росте масштабов перлюстрации с целью политического контроля в обстановке европейских революций, широко использовал архивы III Отделения. Но сведения о перлюстрации были ограничены рамками одного года. К тому же Нифонтов считал, что перлюстрация проводилась достаточно небрежно и касалась в первую очередь корреспонденции отдельных лиц, обративших на себя внимание III Отделения. В доказательство он приводил тот факт, что большинство документов и писем, поступавших в Россию на имя частных лиц и преследовавших цель революционной пропаганды, доставлялось властям не почтовой цензурой, а самими адресатами.
Даже хрущевская оттепель ничего не изменила в отношении к данной теме. Так, термин "перлюстрация" отсутствует в "Советской исторической энциклопедии" (1961–1976), как и в более поздней восьмитомной "Советской военной энциклопедии" (1976–1980). Приятным исключением стала статья тогдашнего аспиранта, а ныне известного российского историка В.Ю. Черняева "К изучению эпистолярных источников начала XX в. (Контроль почтовой переписки)", опубликованная в 1976 году и построенная на архивах Департамента полиции. К сожалению, работа не получила продолжения, ибо, как сказал мне Владимир Юрьевич, "старшие товарищи не рекомендовали ему заниматься этим сюжетом".
В 1967 году в Нью-Йорке была издана монография Д. Кана "Взломщики кодов", получившая огромную популярность. В 2000 и 2004 годах она вышла в разных издательствах на русском языке. В книге есть глава "Русская криптология", в которой определенное внимание уделено работе "черных кабинетов". Но это всего лишь компиляция из воспоминаний С. Майского (В.И. Кривоша), материалов книги Р. Роуана и некоторых других источников. Например, Кан уверяет, что "большинство сотрудников "черных кабинетов" были иностранцами, являвшимися подданными России". Одно это уже говорит о весьма слабом знакомстве автора с реальным составом чиновников секретной экспедиции. Таким образом, никакой самостоятельной ценности труд Кана для истории российской перлюстрации не имеет.