- нельзя постигнуть. Всё это или невинные грёзы, или необъяснённые доселе тайны, или, вероятнее, последнее убежище беспомощного отчаянья. Переполох (кажется, неправильно пишут: переполог), от переполошить, испугать, почитается следствием испуга ребёнка, которому от переполоха надевают рубашонку задом наперёд. Переполох от собаки почитается не так опасным, потому что она вылает его сама же впоследствии; но переполох от злого и молчаливого гусака, кинувшегося на ребёнка, почитается несравненно опаснее. Известно, что укушение гусака бывает иногда ядовито и очень долго не подживает. Если кто поперхнётся или подавится, то советуют класть ломоть хлеба на темя, или тереть переносье указательным пальцем правой руки. Утверждают, что сверчки пропадают, если в комнате повесить живого рака за клешню, покуда он начнёт портиться; что сим же способом, повесив рака на дереве, можно согнать с него всех гусениц; известно, что самая близость серных ключей отнюдь не дозволяет разводить пчёл; что газ, употребляемый для освещения комнат, хотя бы он, по хорошему устройству снарядов, не распространял ни малейшего запаха, вредит однако же цветам и вообще растениям, кои блёкнут и листья с них обваливаются; что, сохраняя или перевозя в бочках и ящиках живых раков, надобно остерегаться встречи со свиным стадом; иначе раки внезапно все засыпают. Все эти намёки такого рода, кои должны предостеречь нас быть крайне осмотрительны в приговорах своих. Но чтобы сверчки, тараканы, мыши ползли и бежали из дому перед пожаром - этому, конечно, здравый рассудок отказывается дать веру. Или мыши и тараканы выбирались уже вследствие гари, т. е. их выкурило, а через сутки или более пожар вспыхнул, или же злые люди когда-нибудь воспользовались этим поверьем и сожгли дом, из злобы, для грабежа, или просто для потехи, когда народ заметил, что насекомые выбираются из него и что быть худу. Говорят, если корова обнюхает подойник, то молоко будет тягучее и легко ссядется; чтобы исправить это, должно напоить из подойника быка. Солёные огурцы должно встряхнуть в кадке или бочонке, в день Воздвижения, тогда они лучше держатся; солить же их на молодой месяц, как и вообще об эту только пору делать все заготовления впрок. Об этом обстоятельстве необходимо сказать несколько слов. Странно, что некоторые общеизвестные истины упорно оспариваются или не признаются учёными нашими, тогда как господа учёные были бы обязаны наставлять народ, указывать ему путь к истине и пользоваться для этого всеми случайными открытиями, поверяя их на опыте и объясняя их затем умозрением, которое во всяком случае тогда только строится не на ветер, когда ему неоспоримый опыт служит основанием. Все хозяйки, хозяева и в особенности мясники и солельщики в целом свете, в Англии, Франции, Бельгии, Германии, заготовляющие солонину в большом количестве для флотов, знают очень хорошо, что солонина, приготовленная во время полнолуния, никуда не годится и очень скоро портится. Это есть неоспоримая истина, которую всякий может испытать на деле; он будет наказан за неверие своё и выкинет вскоре весь запас. Как и почему, этого мы не знаем; но я не вижу, почему бы этому не быть, когда разнообразное влияние солнца, луны и других небесных тел на землю нашу и её произведения вообще давно признано, хотя доселе ещё удовлетворительным образом не объяснено. Скажем то же об отношениях известного женского периода к разным веществам, в особенности же к таким, кои находятся в брожении; между прочим, женщине в это время не должно подходить к бочонку, в коем делается уксус, иначе он испортится, не удастся. То же самое говорят и о хлебной квашне. Уверяют, что печёный хлеб легко и скоро плесневеет, в то время, когда хлеб на корню цветёт; что вино поэтому о ту пору легко портится и за ним нужен особый надзор; что об эту же пору пятна красного вина, только не подкрашенного, гораздо легче вымываются из столового белья, без употребления к тому особых средств; что о ту пору, когда хлеб цветёт, нельзя белить холстов; словом, много есть в народе и у хозяек наших подобных чудес на примете, и я, не советуя никому верить всем им на слово, не думаю, однако же, чтобы было справедливо и благоразумно отвергать положительно всё это, как нелепость, не удостоверившись в том из многократного опыта.
К числу симпатических привесок принадлежат, как упомянуто, ладанки, в кои зашивают, для охранения от уроки, порчи, ладан и другие вещи и снадобья, иногда наговорённые бумажки и проч. Туда же зашивают так называемую природную сорочку младенцев, родившихся в рубашке. Случайное обстоятельство это, заключающееся в том, что плёна или кожа яйца, по крепости своей, иногда не прорывается во время родов, а выходит цельная, содержа в себе ребёнка, почитается особенным счастьем и предзнаменует новорождённому всякого рода благополучия. Смысла в этом, конечно, нет и быть не может; не менее того, от этого поверья произошла и поговорка о счастливом человеке: он родился в сорочке.
XII ПРИМЕТЫ
В древней рукописной книге "Иконопись", может быть частью переведённой с греческого, или позаимствованной у греков, вставлены тут и там, между описаниями постановки, положения и одежды, любопытные заметки о тайнах живописи, вроде следующих:
"Подзолотой пробел краски творить на яйцо, а яйцо бы свежее было, желток с белком вместе сбить гораздо, да тут закинуть соли, ино краска не корчится, на зубу крепка. И первое разбить, процедить сквозь плат".
"Вначале тереть мягко с олифою вохры, в которой примешать шестую часть сурику. И истёрши вложить в сосуд медный и варить на огне и прибавить малую часть скипидару, чтоб раза 3 или 4 вскипало кверху, потом пропусти сквозь тряпицы, чтобы не было сору, а как будет вариться, то хотя прибавить смолы еловой чистой пропускной".
"Трава на реке на берегу растёт прямо в воду. Цвет у неё жёлт, и цвет от неё отщипать да ссушить. Да камеди положить и ентарю прибавить да стереть всё вместе и месить на пресном молоке. Пиши, что хошь, будет золото".
"Взять яйцо свежее от курицы молодушки и выпусти из него белок чистой и положи в желток ртути и запечатать серою еловою и положить под курицу, которая б по три цыплёнка высиживала, и выпаря взять яйцо из-под курицы и смешать спичкою чистою и будет яко золото и пиши на чём хочешь, пером или кистью".
Обратимся теперь ко второму разряду поверий, изобретённых первоначально для того, чтобы застращать человека, заставить малого и глупого, окольным путём, делать то, чего напрямик добиться от него было бы несравненно труднее. Эти поверья каждый мальчишка затверживает с тятей и мамой, повинуется им безответно и следует им безотчётно. Например: не сорить, не ронять ни одной крошки хлеба, иначе будет голод и неурожай; другими словами: хлеб дорог, береги его и уважай его, как нужнейший нам Божий дар. Если кто за обедом, не доев своего ломтя хлеба, возьмёмся за другой, или отломит кусок от другого, то кто-нибудь из близких голодает или будет терпеть нужду. Это, как поверье, глупо; но как правило житейское, хорошо и полезно. Не макать хлеба в сольницу, потому что крошки туда попадают и соль, вещь покупная у мужика, засорится; не класть испечённый, особенно горячий хлеб на горбушку, потому что она тогда легко отстаёт и хлеб в промежутке этом легко плесневеет; кто ест хлеб с плесенью, будет хорошо плавать; другими словами: не прихотничайте, дети, ешьте сподряд хлеб, каков ни есть. Скорлупу от выеденных яиц должно давить на мелкие части, иначе, если она попадёт на воду, то русалки построят себе из неё кораблик и будут плавать, на зло и смех крещёным людям; а если скорлупа останется на дворе и в ней накопится дождевая вода, да сорока напьётся, то у того, кто выкинул скорлупу, будет лихорадка. Сущность дела, вероятно, та, что скорлупа, выкинутая целиком, поваживает собак таскать яйца и даже учит кур и уток наклёвывать и выпивать их. Кто, не разбирая постов, ест скоромное, у тога будет рябая невеста; почитая большим грехом не соблюдать постов, старики выдумали острастку эту для легкомысленных ребят. Маленьким ребятишкам говорят также в пост, что молочко улетело на берёзку, и указывают на первого весёленького воробья. Муха во щи залетела - счастье, придумано, конечно, для успокоения брюзгливых и прихотливых. Есть и читать в одно и то же время не годится: память проглотишь; а врачи наши дают то же наставление, подкрепляя его только более дельными доводами. Свистать в комнатах почитается или грехом, или дурным предзнаменованием; вероятно, потому, что в жилом покое, где люди есть, не всякому приятен свист шалуна, который этим многим досаждает; чтобы застращать его, говорят, что от этого дом пустеет. Поверье моряков, что в тихую погоду можно насвистывать ветер, который от свиста мало-помалу свежеет, должно отнести к тому, что в безветрие от скуки и нетерпения морякам нечего делать, и надо чем-нибудь позабавиться. Порожней колыбели не качать, а то дитя жить не будет; этим унимают старших баловней, от которых и без того в тесной избе некуда деваться. Новорождённую должно купать в белом белье, чтобы была бела и нежна. Это недурно придумано, для того, чтобы заставить неопрятную мать или мамку не мыть ребёнка в грязном белье, от которого и вода вся делается грязною, хотя многие этого не понимают. Через порог не здороваться; поссоришься, либо дети немые будут. Невежливость здорованья через порог, не дав гостю войти, противна русскому хлебосольству, почему и придумали острастку. Нехорошо возвращаться, идучи от людей из дому, когда уже совсем собрался, оделся, простился и ушёл, потому что это по-пустому тревожит хозяев; а если что забудешь и воротишься, то, значит, скоро опять свидеться. Не заставляй пришивать пуговицы на себе, или зашивать платье, которое надето; пришьют тебе память. Это явно выдумка хозяек наших, которым весьма неловко чинить платье на нетерпеливом супруге, если он не хочет раздеться и ещё торопит. Кто свищет в ключ, занятие не для всех слушателей приятное, тот просвищет память, позабудет, где что положил. Кто, сидя, от безделья ногами болтает, тот чёрта качает; этим просто отучают от дурной привычки. Ребёнка до шести недель никому не показывать, т. е. не раскрывать и не выносить; ребёнка до году не стричь, и притом стричь в великий четверток, раз в год! и многие врачи советуют то же, полагая, что стричь ребёнка должно только на весну, а ни когда попало. Беременной не велят заготовлять белья для младенца, а то он жить не будет. Это значит: так как ей работать и шить тяжело, то ей обязаны помогать другие, а кто помогает обшивать невесту, тот помолодеет - и это придумано с добрым расчётом. Кто, выстригшись, кинет куда-нибудь волосы, у того голова будет болеть; должно собрать их в кучу, свертеть и заткнуть под стреху или в тын, подальше: это, при неопрятности крестьян наших, недурное правило; иначе, может быть, по всей избе и по двору валялись бы кучи обстриженных волос. Впрочем, о поверьях касательно соотношений разных частиц, взятых от плоти нашей, к живому телу и об основанных на этом чарах, - было говорено выше. Коли домовой завьёт у лошади по-своему гриву, то не трогать её, а то он рассердится и испортит лошадь: правда, космы в гриве - это болезнь, род колтуна, и если их остричь, то лошадь всегда захворает. Порядочным людям грешно купаться после Ильина дня (20-е июля); а после Ивана постного (29 августа) грешно уже всякому, даже и сорванцу, потому что в конце июля вода дрогнет, как говорится, и зацветает; а в конце августа она холодна, и ребятишки, набегавшись наперёд, легко простужаются. Яблоки грешно есть до Спаса, а орехи прежде Воздвиженья; это основано на том, что до сих сроков яблоки и орехи редко вызревают и что ребятишек трудно удержать от незрелого нездорового лакомства, если не настращать их и не уверить, что это грешно. Слово грешно, в народном предании, отвечает известному табу островитян Южного океана и заключает в себе понятие о строгом запрещении, не входя в смысл, значение и причины его. Если кто бьёт домашних своих лучиной, как иногда привыкли делать злые старухи, тот сам иссохнет как лучина; недурно, если бы все этому свято верили. Кто в большой праздник проспит заутреню, того купают, бросают с размаху в воду, или обливают - обычай старинный, запрещённый даже особым указом 1721 года апреля 17-го. Вдова не должна быть в церкви, когда венчают, потому что в такое время вдова напоминает молодым неприятное и тем нарушает общее веселье. Ключей не класть куда попало на стол, иначе выйдет ссора в доме, а класть их всегда на определённое место, в стороне. Это поверье удивительно полезно и справедливо: как только хозяйка станет раскидывать ключи по столам, куда попало, то непременно вслед затем станет искать их, обвинять и подозревать других, и выйдет брань и ссора. Перебравшись на новое жильё, в старом не покидать сору, тряпья, черепков и проч. Во-первых, это-де подаст повод обвинять вас в колдовстве, а во-вторых, и вас можно над этим изурочить. В сущности же, полезное поверье это велит всякому, выбираясь из дому, выметать хоть сколько-нибудь жильё, где доведётся вслед затем жить другому. Корова с подойником продаётся, а лошадь с недоуздком: это должна быть выдумка дешёвых покупателей и хозяйственных скопидомок, и дело вошло в обычай; продавцу, взяв деньги, можно придать к скотине такую безделку, притом и необходимую при самой покупке, а покупателю всё годится как Осипу Хлестакова. Не должно спрашивать хозяйку, сколько у ней дойных коров, сколько кур несётся, сколько наседок; это значит, кажется: не заботься о чужом хозяйстве. С кладбища, с похорон, ни к кому не заезжать: привезёшь смерть в дом; или же, возвратившись, приложить ладони трижды к печи: это не есть поверье простолюдина, а изобретение наших старушек, которые боятся смерти и не любят о ней вспоминать. Покойника должно как можно скорее снять с постели и положить на стол; душа его мучается за каждое пёрышко в перине и подушке; это крайне дурное, бесчеловечное поверье, которое причиной тому, что у нас весьма нередко человека ещё заживо стаскивают с постели и тормошат на все лады, также придумано досужливыми вещуньями, коим везде и до всего дело и которые не могут дождаться часу, где до них дойдёт очередь распоряжаться. В некоторых местах бессмысленная и наглая услужливость их доходит до того, что они стаскивают умирающего с одра смерти и торопятся обмыть и одеть его, покуда он ещё не остыл, может быть, покуда он ещё дышит. Первоначально все обычаи, относящиеся к этой торопливости, возникли, вероятно, от желания кончить, как можно скорее, печальные обряды и дать осиротевшим покой; но это употребили во зло, самым непростительным, бесчеловечным образом. Поверье, что у грешника ангелы душу сквозь рёбра вынимают, чтобы она только не досталась сатане, принадлежит к числу вымыслов поэтических и также к числу суеверных острастков; подробный рассказ о том, как это делается, может быть, удержит иного от дурного поступка.