Опыт показал, что попытки направить национальное движение в русло демократических преобразований, ниспровержения отживших структур не всегда приносили те плоды, которых ожидали. Нередко они оказывались вредными для единства и целостности России. Это видно и на примере Чечено-Ингушетии. Близкой к аналогичной была обстановка в Дагестане, Кабардино-Балкарии, где эмиссары "августовской революции" решили заняться ее "экспортом". Если бы этот процесс не был приостановлен, он привел бы к взрыву в Российской Федерации. В сентябре 1991 года я поднял эту злободневную тему в записке на имя Бориса Николаевича и Руслана Имрановича. В ней отмечалось, что нельзя приступать к решению сложной проблемы взаимоотношения с республиками Российской Федерации исходя из моментов революционной целесообразности. При этом я не ставил целью защиту консервативного руководства республик. Наиважнейшей задачей считал, как считаю и сейчас, сохранение целостности Российской Федерации. Попытки же немедленно свести счеты со старыми структурами дестабилизировали бы обстановку; пришедшие под демократическими знаменами новые силы едва сумели бы взять под контроль ситуацию в республиках. Не обладая навыками управления командно-административного типа, они не успели бы создать и отладить демократический механизм власти. И без того сложилась ситуация (я бы сказал, что в ней повинен центр), когда безрезультатное ожидание укрепления исполнительной власти привело к конфликтам между национальными группами в регионах Северного Кавказа. Тем более что демократы автоматически превращаются в национал-демократов.
Горбачев развалил всю старую систему идеологических, политических, экономических и даже нравственных ценностей, на которой относительно устойчиво держалось Советское государство. Старые, во многом справедливо уничтоженные механизмы исчезли, но и новые не возникли. Распад СССР с непреложной необходимостью вытекал из политики Горбачева, которого можно считать гениальным стратегом по части реализации идей развала. Хотя не отрицаю возможную благонамеренность его идей. Но ведь одно дело – довести Советский Союз до распада, а совсем другое – понять, как быть с тысячами его осколков, блуждающих в бывшем едином экономическом, геополитическом и общечеловеческом пространстве. Они, эти осколки, сегодня могут привести к новым конфликтам, ибо эффективной системы по налаживанию взаимодействия пока нет и неизвестно, когда будет. Предстоит преодолевать прежнюю и нынешнюю враждебность, но неясно, как это делать. Мы сталкиваемся с массой проблем, которые сегодня политиками учитываются недостаточно. Как в свое время отмечала одна из западных газет, "программа Горбачева содержит все необходимые предпосылки для объективно националистического поведения". Важно, чтобы они не стали составной частью политики Российского государства и его руководства.
Мне кажется, что Ельцин до сих пор не в полной мере оценивает один важный момент. До августа 1991 года был союзный центр, который развалился под натиском как правых, так и левых. Чью бы позицию центр ни занял, он автоматически становился мишенью для сил противоположной ориентации. Быть просто над ними или между ними он также не мог и потому рухнул. Сейчас, в момент активизации действий правых, особенно в национальном вопросе, российскому руководству грозит участь союзного центра. Если Россия хочет выстоять, выжить, то надо учесть и этот урок развала Союза ССР, чтобы не повторить его ошибок.
Для анализа такого сложного пласта проблем, как национальные отношения, должны быть подключены все научные дисциплины. Междисциплинарный подход нужен и для суммирования результатов различных исследований. Беда в том, что серьезный интерес к этой теме на сегодняшний день отсутствует. В России только идет процесс становления научных институтов по изучению состояния национальных отношений. Институт этнологии и антропологии РАН – учреждение узкого профиля, ориентированное преимущественно на исследование культурно-исторического прошлого, национальных ценностей, специфику национальной психологии и характера. Существуют, правда, отдельные центры и группы, но они больше занимаются конъюнктурным анализом текущей ситуации. Между тем подлинно перспективная и комплексная политика в сфере национальных отношений, а только она и имеет право называться государственной, предполагает глубокое проникновение в сложнейшее, запутанное переплетение тысяч общечеловеческих, культурных, моральных, языковых, психологических, исторических, экономических, социальных и иных связей, через которые реализуется национальное начало. Должен быть комплексный анализ этой системы зависимостей, лежащей в основе феномена нации. Было бы правильно, если бы такое подразделение имелось при парламенте России.
При конгрессе США, например, действует аппарат численностью свыше 10 тысяч человек, тогда как численность аппарата Верховного Совета России, включая Парламентский центр, не достигала и трех тысяч. Думается, не следует экономить на тех службах, что имеют прямое отношение к выработке политики. В новом же парламенте вновь экономят на главном – исследовательских службах.
Мне могут возразить: "Что же вы плачетесь? Вам, как члену парламента, и карты в руки, добивайтесь, решайте". В том-то и дело, что полномочий в таких вопросах, по существу, нет. Еще в начале моей деятельности на посту Председателя Совета Национальностей удалось договориться с Б. Н. Ельциным о создании организационно-научного и аналитического центра из 35–40 человек. Был подписан соответствующий документ. Вообще Борис Николаевич на все мои предложения всегда отвечал согласием. Однако в аппарате Верховного Совета они подвергались жесточайшей чистке, после которой мало что оставалось. Возвращаться же к вопросам, которые Борис Николаевич считает решенными, он не очень-то любит.
Боюсь показаться назойливым и утомить читателей, но хочу еще раз вернуться к мысли о том, что состояние нации можно понять, а дальнейшее ее поведение – предсказать, если только рассматривать ее как живой, находящийся в непрестанном движении организм, как целостную систему. Государственные деятели, политики схватывают в конкретном наблюдении лишь отдельные аспекты, измерения, моменты жизнедеятельности нации. Однако в своей совокупности и взаимодействии нации образуют единое целое, систему, которая обладает своими свойствами, качественными особенностями, присущими ей исключительно как целостной системе. В игнорировании этого фактора эмпирически мыслящими политиками суть корень того зла, которое мы называем стратегическими просчетами или ошибками. Именно поведение нации как системы, ее развитие и взаимодействие с другими нациями, с экономическими и политическими структурами и так далее влияет на установление динамического равновесия между переменными, составляющими национальную общность, и между самой этой системой и средой, в которой она функционирует. Наконец, такой подход позволяет рассматривать возникающий в сфере этих отношений конфликт как одно из системных действий, которое образуется и перерастает в кризис при нарушении баланса.
Наука и, в частности, системные исследования выработали процедуру, открывающую путь более точному описанию и прогнозированию поведения конкретной нации и развитию межнациональных отношений на макроуровне (в отличие от микроуровневых исследований, ориентированных на текущее положение дел в этой сфере, когда используется, как правило, ситуационный анализ). В анализ системы мы закладываем определенную схему, отражающую характер связей между основными областями или сферами развития наций и национальных отношений. Схема включает прежде всего описание состояния национальной элиты, которая олицетворяет в наших условиях политическую и экономическую власть.
Нельзя понять и предсказать поведение нации, не зная, как будет действовать элита через административный аппарат в политике и экономике. Системный анализ должен учитывать также социальную дифференциацию нации, обусловленную динамикой развития потребностей, социальной дезорганизацией или организацией этой общности. В анализ включаются: положение конкретных национальных групп, их место внутри нации, в экономике и политике; тип социального поведения, тип политических отношений, развивающихся внутри нации и между нациями; тип хозяйственных отношений. Может быть, эти рассуждения не очень, как говорится, "читабельны", но они важны для тех, кто хочет вникнуть в суть этой проблематики.
В конечном итоге развитие наций и национальных отношений базируется на форме организации политической власти и господства в экономике. Когда этническая группа проявляет какие-либо притязания, это означает, что ее элита, ориентированная на самостоятельное осуществление господства и власти, вступила в фазу собственной политической организации. В этом смысле природа наций, как и природа господства, двойственна: с одной стороны, она зиждется на определенном согласии, с другой – на принуждении, подкрепленном угрозами, применением насилия, то есть на том, что ведет к конфликту. Межнациональный конфликт возникает, как правило, в результате нарушения баланса между политическими факторами, определяющими развитие общества. При прогнозировании национальных отношений необходим анализ всех факторов (переменных) и характера взаимодействия между ними в конкретном регионе, между конкретными национальностями. Естественно, выполнение этой задачи требует и осмысления множества данных из всех прочих областей жизнедеятельности. Иными словами, прогноз невозможен без формирования обширнейших баз информации, знаний и мощных экспертных систем. А для этого нужно создать условия для творческой деятельности ученых, обеспечить их современной методикой и техникой. Увы, за годы работы Совета Национальностей он не был даже обеспечен необходимой для создания базы полноценной информационной техники. Да и сам прогноз должен получить соответствующее политическое и социально-экономическое подкрепление. Иначе он бесполезен.
Честно говоря, я не склонен переоценивать значимость многочисленных опросов общественного мнения, проводимых различными институтами и центрами. Подчас у меня возникает мысль, что их результаты можно предсказать без большой ошибки, не выходя из стен парламента. Дело в том, что их методика примитивна, улавливает лишь то, что лежит на поверхности национальных процессов. Еще одна крайне негативная особенность современной российской социологии – подгонка данных под заранее заданный результат. Сделать это, как известно, при желании нетрудно: подобрать подходящую формулировку вопросов, наметить нужные территории и социальные группы, наконец, по определенной методике обработать данные.
В национальном конфликте всегда содержится угроза применения силы одной из сторон для решения своих проблем. История учит, что в конечном счете насилие неизбежно обернется против собственного народа. Но выводов из этого не делается, о чем свидетельствуют конфликты между Арменией и Азербайджаном, в Приднестровье, в Грузии – в связи с Южной Осетией и Абхазией.
Между тем нет, наверное, такого межнационального конфликта, который нельзя было бы предотвратить, поскольку возникает он не сразу, а проходит несколько фаз, прежде чем выплеснется на поверхность в виде прямого столкновения. Сначала это фаза формирования, когда закладывается его основа, выбираются идеологические приемы и выдвигаются какие-то требования. Затем наступает фаза обострения, когда противостояние обретает воинственный характер, открыто нарушаются границы, стороны угрожают друг другу. Для разных национализме в последних лет начальной фазой явилось формирование национальных движений, закамуфлированных под борьбу за решение вопросов возрождения национальных культур, языков, традиций. Затем накапливается идеологическое, националистическое содержание конфликта, идет отработка, "формулирование" специфических интересов, объединенных вокруг националистической идеи. На второй фазе последовало обострение отношений между конкурирующими национальными движениями. Поочередно то одни, то другие начинают переходить в наступление, нагнетая противостояние, выдвигая ультиматумы, блокируя интересы и действия противников. Последняя, третья фаза конфликта – непосредственное столкновение с целью реализации национальной идеи. Только потом, когда уже наворочены беды, наступает осознание общности интересов и достижения мира.
Уже первая фаза, особенно если она сопряжена с выдвижением требований, задевающих интересы других этнических общностей, является сигналом обострения ситуации в сфере межнациональных отношений. Она требует от властей действий, направленных на недопущение развития конфликта, перехода его в следующие фазы. Однако далеко не всегда власти реагируют оперативно и адекватно. К примеру, разворачивается движение за реабилитацию балкар, ингушей и других репрессированных народов. Оно получает признание и поддержку. Но при этом казаки, кабардинцы, черкесы чувствуют себя не очень уютно, что сказывается на их настроении. Так накапливается энергия конфликтов. Но ведь их могло бы и не быть, если бы федеральные, республиканские, все другие органы власти, сами стороны правильно повели себя уже на первой фазе, когда конфликт имел лишь идеологическую оболочку. Чем дольше длится эта фаза, не получая разрешения, тем агрессивнее действуют противники, тем жестче их притязания друг к другу. И все это неминуемо ведет к переходу конфликта в острую фазу, когда сводятся счеты. Единственный способ – это садиться за стол переговоров и начинать долгий и терпеливый диалог. Должно быть ясно, что национальные конфликты решаются отнюдь не агрессивным противостоянием, не насилием. Более того, такие методы вообще безрезультатны. Что подтверждает это лучше, чем события в Нагорном Карабахе?
Почти во всех случаях значительную роль в межнациональном конфликте играют исторические факторы: прошлые взаимоотношения наций, прошлое насилие, нарушения законов, характер взаимоотношений между государством и нацией, исторически формирующийся тип расселения народов. К примеру, в Дагестане можно говорить о расселении народов в период колониальных войн, о периоде переселения горцев на равнину, периоде репрессирования и насильственной депортации. Все это не прошло бесследно, исторически наложилось одно на другое. Отсюда – многослойный пирог противоречий. На межнациональные отношения, их эволюцию, созревание конфликта влияют религиозный и экономический факторы, борьба за политическое господство различных групп внутри нации или различных национальных групп, состояние прав человека, представительство наций на тех или иных уровнях власти. Дает о себе знать политика других республик и государств, так или иначе "включенных" в эту систему.
Переходя с макроуровня на промежуточный (средний) и микроуровень анализа, мы должны принять во внимание такие факторы, детерминирующие этнические и межэтнические отношения, как этническая стратификация, то есть проживание, расселение различных национальностей, особенно тех, которые втягиваются или уже втянулись в противостояние; степень развития демократических процессов; характер поведения сторон (агрессивное или миролюбивое); наличие или отсутствие сильного лидера или парламента; существование общепризнанного механизма урегулирования противоречий. Все эти элементы той или иной конкретной ситуации могут выступать в разных регионах по-разному, подчас в весьма необычных формах. Так, если мы вновь обратим свой взор к Северному Кавказу, то увидим: нельзя понять происходящие там этнические процессы, пренебрегая такими исторически сложившимися или появившимися недавно факторами, как советы старейшин (правда, сейчас роль их снизилась), влиятельные в ряде мест мафиозные группировки или, скажем, непредсказуемость политического поведения так называемых лидеров.
Особо хотелось бы отметить резко возросшую роль информационных потоков и информационной политики в возникновении межнациональных конфликтов. Отсутствие информации или преобладание односторонней, а порой и просто ложной информации углубляет конфликт. Ну и, наконец, его возникновение и развитие сильно зависят от психологического состояния населения, массового сознания: взбудоражены ли люди, заряжены на активные действия или же пребывают в апатии.
Мой главный вывод таков: этнический антагонизм или противостояние наций не являются следствием многонациональности того или иного региона. Этнические различия, многонациональность превращаются в источник напряженности и конфликтов лишь тогда, когда они искусственно выпячиваются теми или иными политическими силами, национальной элитой, делающей национальный фактор инструментом достижения своих политических целей. Их заботят не столько реальные национальные проблемы, сколько расширение сферы своего влияния в экономике и политике. Состояние экономики, политики, власти, культуры и нравственности плюс борьба за влияние в этих сферах – вот действительная основа этнополитических и межнациональных конфликтов.
В последнее время во многих республиках, регионах усиливается процесс прямого государственного патронажа распределения сферы экономической и политической власти по национальному признаку. Борьба за размещение всюду своих людей объясняется очень просто: благодаря таким "лазутчикам" расширяется возможность делать бизнес, проводить приватизацию земли, оказывать иное влияние. За этим опять-таки кроется не столько забота о национальных интересах, сколько о корыстных устремлениях национальной элиты. Именно это имел я в виду, выступая еще в начале 1991 года в Верховном Совете Дагестана: "Корни национального антагонизма и противостояний надо искать в этом доме, то есть в Верховном Совете и Совмине Дагестанской республики, а не где-либо. Отсюда исходят нити и сюда возвращаются они, отсюда идет и регулировка межнациональных конфликтов". Кровавые следы национализма берут начало в корыстных экономических и политических интересах отдельных людей. Лидеры национальных движений Дагестана, по-моему, стали это осознавать к лету 1992 года, начав действовать более или менее сплоченно. Да и руководство республики адаптировалось к этой ситуации. И здесь мне кажется уместным вновь поразмышлять о Федеративном договоре. Позволит ли этот документ прийти к нормальной Федерации? Что для этого нужно сделать? Давайте обратимся к истории, вспомним этапы развития России. Все ли зависит от Москвы? Сколько зависит от центра?
Российская государственность начала складываться с IX века, когда сод эгидой Киевской Руси объединились Новгородское, Смоленское, Черниговское и другие княжества. Объединение не всегда шло мирно, было трудным из-за отсутствия прочных экономических связей. В XII веке союз княжеств земли русской распался. Через несколько десятилетий процесс объединения возобновился, но теперь его ядром стали северо-восточные земли. Затем опять пауза, вызванная татаро-монгольским нашествием. Новый подъем объединительного процесса наступил в XV веке. Россия начинает расширяться, вбирая в себя огромные пространства и разные народы. Она с самого начала формируется как многонациональное государство, и это формирование продолжалось до конца XIX века. Немаловажное место в нем заняло заключение ряда договоров с другими государствами, пожелавшими войти в состав России. Тем самым российская государственность, русское национальное самосознание изначально складывались как федералистские. В спокойной обстановке элементы федерализма тихо дремлют, всеми забытые. Но при обострении противоречий, когда возникают и усиливаются крайности унитаризма и сепаратизма, все нации одновременно приходят в движение и требуют удовлетворения собственных интересов. Вот почему так важно, чтобы этот процесс шел в русле федерализма, а не унитаризма или сепаратизма.