В том же ноябре 1967 года свою попытку осуществили американцы. За полтора года они с успехом отработали методику стыковки космических кораблей, что было очень важно для обеспечения посадки на Луну и возвращения астронавтов на Землю. Теперь они запустили на орбиту вокруг Земли основной блок космического корабля "Аполлон-4" и в автоматическом режиме с помощью разгонного блока отправили его на орбиту вокруг Луны. Развивая успех, американцы в январе 1968 года запустили новый корабль на околоземную орбиту и испытали уже лунную кабину.
3 марта 1968 года в облет Луны отправили свой корабль и мы. Управляемого спуска при возвращении, правда, не получилось. Корабль по баллистическойтректории приводнился в Гвинейском заливе. Полет обозвали "Зонд-4".
Космонавты П. Попович и В. Севастьянов во время этого полета 6 суток находились в изолированном помещении Евпаторийского ЦУПа, и вели переговоры через ретранслятор "Зонда-4". Американцы поначалу даже решили, что полет пилотируемый. Но потом разобрались и успокоились. А космонавты получили первый, хоть и тренировочный, опыт работы на лунной трассе.
Мы торопимся, и в апреле снова отправляем к Луне корабль в беспилотном автоматическом режиме. И снова уже на старте срабатывает система аварийного спасения.
Зато у нас новая удача в программе орбитальный полетов кораблей "Союз".
Два новых беспилотных корабля после успешного старта совершили стыковку в автоматическом режиме и приземлились.
Тут же и американцы отправили в облет Луны второй беспилотный космический корабль. Возвращаемый аппарат после завершения полета успешно приводнился в океане. Успех окрылил их, и они отказались от третьего подобного пуска.
Снова наша очередь, и мы делаем новую попытку облета Луны в июне. И вновь неудача. Ракета взорвалась на старте. Но разве можно отступать? Новая попытка в сентябре. И вот он наконец-то успех. Правда, снова вместо управляемого спуска получился баллистический, но зато все остальное по полной программе. Официально объявлено, что программа "Зонд" успешно отрабатывает элементы пилотируемого космического корабля для полетов к Луне. Казалось бы все. Еще один беспилотный пуск по полной программе к Луне и можно посылать человека.
А американцы не торопятся. Спокойно запускают в октябре корабль "Аполлон-7" на орбиту вокруг Земли, но зато уже с экипажем. Для отработки элементов корабля и получения навыков ручного управления кораблем космонавтами. Успешно. Теперь им остался только пилотируемый полет к Луне.
Мы снова торопимся. И в ноябре в полет отправляется "Зонд-6" в автоматическом режиме по полной программе облета Луны и возвращения. И все было нормально до высоты 5 километров при возвращении. Высотомер выдал команду на отстрел парашютной системы, как будто бы касание с Землей уже произошло. Спускаемый аппарат при приземлении сплющился.
К этому времени три экипажа наших космонавтов завершили свою подготовку и внимательно следили за результатами автоматического полета. Они понимали, что сейчас все решают уже не годы и месяцы, а дни. Они пишут коллективное письмо в Политбюро ЦК КПСС с просьбой разрешить им лететь к Луне немедленно, невзирая на аварию. Они обосновывали свое решение тем, что присутствие человека значительно повысит надежность полета и поможет избежать многих опасных ситуаций.
В первых числах декабря 1968 года космонавты вылетели на космодром, и неделю ждали там решения на пуск. Но никто из руководства страны так и не решился взять ответственность на себя. И кто может их за это упрекнуть. Ведь ни один полет автоматическом режиме к Луне не завершился стопроцентно благополучно.
К тому же у всех еще свежи были в памяти гибель Владимира Комарова в 1967 году, и гибель Юрия Гагарина в марте 1968 года.
Американцы ответили просто. Запустили 21 декабря 1968 года корабль "Аполлон-8" с экипажем, который совершил 10 оборотов вокруг Луны и успешно возвратился. Борьба за первенство в облете Луны закончилась.
В июле 1969 года американцы высадили на Луну человека, которым стал Нил Армстронг.
Казалось бы все. Можно остановиться и спокойно разобраться в сложившейся ситуации. Но нет. Наши ученые и конструкторы по инерции продолжали дорабатывать то, что не успели. Успешно запустили "Зонд-7" по полной программе. И уже все сожалели о том, что этот пуск не состоялся по пилотируемой программе в декабре 1968 года.
На апрель 1970 года назначается пилотируемый пуск.
Геннадий Семенихин выпускает книгу "Космонавты живут на земле", в которой угадывается главный кандидат на полет А. Леонов.
Но контрольный пуск очередного "Зонда" в январе снова неудачен, и полет человека к Луне снова откладывается.
Снова контрольный пуск в октябре. Все нормально. Но теперь уже высшее руководство страны приняло окончательное решение – лунная пилотируемая программа завершилась.
Основными стали пилотируемые космические полеты вокруг Земли, а затем и по программе пилотируемых орбитальных станций.
Американцы тоже встали перед выбором – продолжать ли пилотируемые полеты на Луну? Гонять туда космические корабли, и подвергать опасности экипажи астронавтов ради 2–3 десятков килограммов камней было накладно даже для США. А разработать действительно значимую научную программу исследования Луны в то время не получалось.
Поэтому число запланированных полетов на Луну было сначала сокращено, а затем Лунная программа вообще была закрыта. Предстояло решить, что делать с оставшимися кораблями.
Так стали появляться планы и американской орбитальной станции, и предложения о совместном полете с советскими космонавтами, и предложения другим странам слетать их представителям в космос на американских космических кораблях.
Из этих предложений и стала вырисовываться перспектива космических полетов следующего десятилетия.
21. И все-таки. Как космические полеты сказываются на здоровье космонавтов? Как ощущается человеком невесомость?
Неблагоприятных факторов, влияющих на здоровье космонавтов при нахождении ими в космическом пространстве, много. Но главное из них – невесомость. С нее и начнем наше разбирательство.
НЕВЕСОМОСТЬ…. Существуют разные научные ее определения, но думаю, что лучше всего сущность этого явления передает само слово – невесомость. То есть отсутствие веса, силы взаимодействия с опорой… После пятидесяти лет космических стартов, полетов и экспедиций о невесомости написано и рассказано очень много. И все-таки, она до сих пор остается таинственной незнакомкой даже для космонавтов. Для каждого она своя, индивидуальная. "Заигрывала" невесомость с людьми задолго дот первого космического полета. Еще летчики-штурмовики времен Великой Отечественной войны часто и достаточно длительно испытывали на себе влияние невесомости в различных ситуациях.
Так что известность, и вместе с тем таинственность, популярность и недоступность тревожили людей с давних пор.
А вот как я сам на себе испытывал состояние невесомости. Была мне представлена такая возможность.
Надо ли говорить, какие я испытывал чувства, когда в ходе выполнения одной из работ в рамках моих служебных обязанностей, мне представилась возможность совершить полет на самолете, задачей которого было кратковременное воспроизведение невесомости.
Увы. Возможность еще не реальность. Но приподнятое настроение не покидало меня, пока я обходил начальников, добиваясь окончательного разрешения на полет в самолете-лаборатории. Все-таки не каждому удается поплавать в невесомости, испытать хоть часть тех ощущений, которые дарит человеку космический полет.
В беготне, в хлопотах об опасностях затеянного предприятия я даже не задумывался. В мыслях и ощущениях было одно – полететь! И, в конце концов, окончательное разрешение на полет было получено.
Осознание важности и исключительности предстоящего события переполнило меня и…. начало тревожить. Задолго до испытания невесомостью началось самое настоящее испытание себя на моральную стойкость, на крепость жизненных позиций.
Коллеги заговорили со мной приблизительно так.
– Молодец! Тебе здорово повезло. Не каждому это позволяют. Как ты только сумел?
От этих слов я, кажется, становился выше ростом, раздувался как пузырь, не в силах сдержать довольную улыбку. Однако, тут же кто то добавлял.
– А тебе не страшно? Говорят, что ощущения в невесомости довольны неприятны. И вообще…. В такие полеты обязательно берут с собой парашюты, да и полет на самолете уже сам по себе не безопасен.
Мне уже не завидовали. Меня жалели.
После еще двух-трех таких разговоров тревожно екнуло где-то под сердцем: "А вдруг действительно что-нибудь случится! Невесомость есть невесомость. А мне до сих пор жилось спокойно, "как всем". Я не влезал ни в какие истории, был аккуратен в работе. К тому же, этот парашют…. С его непонятной надежностью".
И все же я упрямо возражал сам себе: "Не должно быть сюрпризов. Сколько лет летаю на самолетах, и ничего не происходило опасного. В сущности, необычной будет сама невесомость. Зато проверишь себя еще и невесомостью, почувствуешь это неизведанное состояние".
Запаса энтузиазма у меня все-таки было достаточно много. Сопротивлялся я чужому голосу, хоть и с некоторыми колебаниями, но все еще бодро. И только возвратившись домой, и, увидев тревогу в глазах жены, понял, что мне будет нелегко отстаивать свои позиции. Жена искренне удивлялась моей бодрости, моему желанию лететь.
Были мгновения, когда я всерьез задумывался о неизбежном прыжке с парашютом и…. поеживался. Под ребром неприятно посасывало, и я вспоминал, что медики разрешили мне полет, исходя только из состояния моего здоровья. Они даже не поинтересовались моим опытом парашютных прыжков, которого, конечно же, у меня не было.
По совету доктора на предварительном инструктаже спать я лег пораньше, но сон в ту ночь был тревожным. Несколько раз просыпался. Все боялся опоздать на электричку. И приходила даже мыслишка о том, что, если я просплю свой поезд, может быть это и будет самый подходящий для меня вариант.
Но утром, едва зазвенел будильник, я бодро вскочил, будто пытаясь кого то опередить.
Предполетный медосмотр закончился опросом: "Как самочувствие?".
У меня давление было 105 на 70. Однако пульс оказался великоват. Пришлось признаться.
– Все-таки первый раз в "космос" лечу. Не привык.
Объяснение было принято с понимающей улыбкой, и я был допущен к полету.
Правда, мой внешний вид не очень понравился руководителю бригады: не удалось мне выполнить все его рекомендации по экипировке. Вырядился зачем то в спортивный костюм вместо теплого комбинезона. Одел ботинки вместо сапог. На голову натянул шапку-ушанку, так как шлемофона у знакомых летчиков выпросить не удалось.
Беспокойство руководителя было понятным. Такая форма одежды значительно ухудшила бы мое положение, если бы в полете пришлось воспользоваться парашютом. Его одобрение вызвала только теплая фуфайка, так как мороз на улице был уже 15 градусов, а в самолете обещали довести температуру до нуля или чуть выше.
В конце концов, после беседы со мной, дополнительных наставлений о правилах поведения в самолете, руководитель полетной бригады все же допустил меня к выполнению программы. Не было замечаний и к другим участникам будущей работы по тренировке в невесомости.
Работать должны были парами, сменяя друг друга после выполнения определенного этапа. Еще два новичка космонавта впервые должны были испытать на себе невесомость. Так что я был не одинок в своем "Невежестве". Разница была лишь в том, что для меня никто не устанавливал четких рамок деятельности, а у космонавтов программа была вполне определенной и должна была завершиться приобретением практических навыков передвижения в космическом корабле в условиях невесомости. Кроме того, для изучения влияния невесомости каждый из космонавтов должен был работать с набором медицинских приборов.
Все космонавты после медицинского осмотра одели медицинские пояса с датчиками, которые в мужском обиходе назывались "лифчиками". Пояса отрегулировали каждому по размеру и силе обжатия тела. Проверили контрольные показания приборов, снимаемые с датчиков, сделали контрольные записи.
Итак. Полетная бригада была готова к посадке в самолет.
Огромен пассажирский салон самолета "ИЛ-76", в котором разместилось специальное оборудование.
Я бродил по салону, с кем то вроде сталкивался и, похоже, всем мешал в их привычной работе. Но постепенно глаза мои не стали разбегаться по всему многообразию деталей обстановки, и я смог внимательно осмотреться.
У стенки, ближе к кабине пилотов, место борттехника. Он управляет светом, дверьми и контролирует общую ситуацию в салоне.
Чуть дальше, спиной к кабине пилотов установлены два ряда кресел для инструкторов и испытуемых. Отсюда виден весь салон, осуществляется дистанционное управление фото и киноаппаратурой, медицинскими приборами.
Еще дальше расположились соответственно друг за другом макет переходного отсека станции "Салют", два держателя для выходных скафандров, макет бытового отсека транспортного космического корабля "Союз" и небольшая площадка для отработки элементов свободного парения в невесомости.
Все металлические части и острые углы в салоне обшиты поролоном. Макеты крепко удерживались на полу цепями и специальными якорями.
Вдоль всего салона сверху, снизу и посредине были прикреплены специальные жесткие поручни для страховки людей, закрепления фото и киноаппаратуры и дополнительных светильников.
В хвостовой части салона перед полетом натягивались веревочные канаты, с помощью которых можно было надежно фиксировать положение своего тела в состоянии невесомости. Натянутые параллельно и попарно, эти канаты были очень похожи на обыкновенные гимнастические брусья.
Специалисты экипажа проверяли радиосвязь со всеми абонентами на борту. Проверялись скафандры, работоспособность приборов на рабочих местах. Механики пылесосили дорожки и маты на полу, очищали все поверхности, где только можно было предположить накопление хотя бы мизерного количества пыли. Здесь, в салоне самолета, в период наступления невесомости, она будет столь же серьезной помехой в работе космонавтов, как и в реальном космическом полете.
Но вот, наконец, все работы закончены, и руководитель бригады подал команду.
– Всем одеть парашюты. К полету приготовиться. Надели парашют и на меня, сопроводив коротким инструктажем, и еще более коротким напутствием.
– Торопись не спеша. А не знаешь – спроси.
Меня заставили под присмотром инструктора тут же два раза снять и одеть парашют. И только после этого инструктор отошел от меня.
Врач, наблюдавший за моими не совсем уверенными действиями, добавил.
– О ручке вытяжного кольца все равно забудешь, если ни разу не прыгал. Поэтому для тебя главное – не бросаться сломя голову к люку, а надежно зацепить карабин вытяжного кольца за трос. В этом случае автомат сам на высоте 1000 метров раскроет парашют. Даже если ты будешь лететь…. Без сознания. Так что учти. Не хочешь камнем лететь вниз – зацепи карабин. Железное правило. – Он помолчал, улыбнулся и добавил. – Впрочем. Твой карабин зацепят за трос в любом случае.
Подошел ко мне и руководитель бригады. Тоже дал свои советы.
– Покрепче затяни лямки, а то при раскрытии парашюта, когда перегрузка на доли секунды достигнет более 10 единиц, можешь на мгновение потерять сознание, и тебя просто вышвырнет из привязной системы парашюта, – он не ограничился словами, а сам лично подтянул лямки моего парашюта. Да так сильно, что мне показалось сначала, что в таком положении я и вздохнуть не смогу. А руководитель усмехнулся. – Вот теперь порядок. Этого ощущения и придерживайся, если придется прыгать.
В этот момент я окончательно понял, что соприкоснулся с очень серьезным делом.
Шум и грохот заполнили салон. Самолет пошел на взлет. Меня предупредили.
– Первую "горку" сиди в кресле. На второй, если все будет нормально по ощущениям, встанешь. Посмотришь работу космонавтов.
Врач добавил.
– Не торопись. Не старайся успеть все. Не резвись. Поспешай медленно.
Согласно кивая всем головой, я и хотел и не хотел выполнять все эти советы. Слишком мало будет "горок", и наблюдать за происходящим лишь в сидячем положении мне не хотелось. Я ведь так ничего и не успею увидеть и прочувствовать. Главное для меня будет упущено.
Меня уже манила к себе эта неизвестность, имя которой "невесомость". Хотелось побыстрее узнать – смогу ли я выдержать хотя бы одну "горку" без использования гигиенического пакета.
И будто угадывая мои мысли, со всех сторон стали сыпаться новые советы.
Кто-то пугнул: "Будешь бегать за пакетом. Никуда не денешься. Мы все через это проходили. Так что заранее попроси у доктора несколько пакетиков про запас, если сам забыл прихватить их из дома ".
А я, как назло, хоть и думал взять с собой пакеты, в последний момент совсем о них забыл. Тоже примета не из добрых.
Другие успокаивали: "Не боись. Главное – перетерпеть в начале. Если не расслабишься, потом все будет в норме".
Те, кто уже прошел через подобные полеты, вспоминали, что трудно преодолеть тошноту в первые секунды невесомости. Хотя специалисты и отмечают, что с каждым новым полетом негативные признаки становятся все менее и менее выраженными. Делается оптимистический вывод о том, что можно полностью приспособиться к невесомости. В том числе и в этих сложных условиях быстрого чередования перегрузки и невесомости до десяти, а то и до пятнадцати раз подряд.
Наш самолет резко пошел на разгон, и инструктор, сидевший на ящике, (место в кресле уступил мне) сдвинулся с места и заскользил по матам к хвосту самолета. В доли секунда, однако, он успел среагировать на вводную, и ухватился за боковое крепление.
– Не зевай, – весело засмеялся он.
Я уперся ногами, сопротивляясь какой – то силе, упрямо стягивающей меня с кресла. Уши стало закладывать, но ничего особенного, отличного от обычного взлета самолета, не произошло. Рабочую высоту набрали быстро.
И вот долгожданная команда.
– Приготовиться к невесомости. Через 5 минут работа.
Космонавты быстро сняли парашюты, разделись и бросились к скафандрам, заняли позиции для работы в невесомости. Ждут.
Ждем и мы. Инструкторы и другие члены бригады заняли свои места, откуда можно хорошо контролировать действия космонавтов, и в случае необходимости в любую секунду прийти им на помощь.
Недалеко от меня занял свою позицию оператор служебного телевидения. Вся сегодняшняя тренировка будет снята на пленку, и после полета космонавты будут не раз просматривать видеозапись своих действий, разбирая с инструктором совершенные ошибки, намечая планы их устранения.
Обещанные 5 минут растянулись "до бесконечности", но невесомость так и не наступала. Возникшая была, небольшая перегрузка быстро спала, затем снова возросла и вновь пропала.
Телеоператор не выдержал напряжения, опустил телекамеру, стал разминать руки. Все-таки вес у телекамеры пока существует, а положение, занятое оператором, было удобно только для работы в невесомости.
Взгляды космонавтов и специалистов обращены к руководителю бригады. У него одного имеется связь с экипажем. Но он молчит. Лишь через некоторое время, выслушав какое-то сообщение экипажа, он поднял руку и объявил.
– Прекращаем режим. Всем надеть парашюты. Приготовиться к посадке.