Дикая охота
Возле Сихова когда-то шумели густые-прегустые леса с вековыми дубами и непроходимыми чащами. Вдоль лесов тянулись поля, и люди, которые их обрабатывали, не раз слышали, как в глубине леса топочут кони, лают борзые, охотники дудят в рога, вихрь ломает деревья, крушит сухостой, а в верхушках деревьев звучит громкое "Гей-го! Гу-гей-го! Гей-го!" Если кто-то в это время, когда мчались дикие охотники, находился в лесу, то, услышав шум и вопль, бросал всё и спешил прочь из леса. А когда видел, что не успеет убежать, то падал на землю ничком, скрестив руки, и лежал неподвижно, ожидая, пока дикие охотники не промчатся над ним. Казалось, они летят над землёй так низко, что вот-вот растопчут, но это только так казалось. Если лежать тихо и не стараться рассмотреть ловцов, то всё приключение ничем не угрожает. А о том, чтобы откликнуться на их "Гей-го!", то и речи быть не могло. И вот почему.
Вдоль леса тянулись поля. Как-то человек, который полол грядки, услышал восклицания диких охотников, которые гарцевали по лесу, и сдуру крикнул во весь голос:
– Го-гей-го!
В ответ прозвучал такой жуткий хохот, что волосы у мужчины встали дыбом, и он изо всех сил помчался домой. А ночью услышал возле своего дома ржание коней, топот копыт, и через миг кто-то швырнул ему в окно сгнившую лошадиную ногу, которая воняла так ужасно, что мужчина, хоть и очень испугался, выбросил ногу из дома.
Утром он нашёл ногу на том же месте. Тогда он выкопал около леса яму и закопал ногу. Но когда вернулся домой, то увидел её там, где и нашёл. Вот так морока! Хорошо, что он додумался батюшку пригласить, чтобы тот освятил дом, и наконец сумел избавиться от этой вонючей ноги.
А другому такому смельчаку, который откликнулся на вопли диких ловцов, швырнули в окно человеческую ногу в красном сапоге, которая кровоточила и тоже воняла, как сто чертей. При этом, правда, ещё и крикнули:
– А это тебе кусочек мясца за то, что нам помогал!
И так же он маялся с ногой, пока не позвал местного священника.
Ещё был случай, когда охотник, услышав, что мчатся дикие ловцы, да так, что аж деревья пригибаются едва не до самой земли, стал им вторить:
– Гей-го!
В тот же миг ему под ноги упал забитый заяц. Охотник очень обрадовался, потому что как раз ничего не поймал, он подобрал зайца и бросил в сумку. Уже по дороге домой он почувствовал, что что-то пованивает, но не предал этому значения. Дома открыл сумку, а там – сгнившая падаль, вся в червях. Бррр!
С тех пор все запомнили, что нельзя откликаться на крики диких охотников.
Рука оборотня
В первой половине XVІІ века на окраине Львова жил Базилий Горошинский, человек богатый и уважаемый. Его поместье раскинулось на берегу Полтвы, а за рекой темнели густые леса, где водилось много зверей, и пан Базилий зачастую выбирался со своими собаками на охоту. Этот лес оброс нехорошими слухами, крестьяне остерегались заходить в глубь леса без оружия. Считалось, что там водилось какое-то чудовище, похожее на волка, и уже были случаи, что оно нападало на людей. Однако сам пан Базилий считал эти слухи суеверием.
В один сентябрьский день 1624 года приехал в гости к пану Базилию его давний товарищ Северин Мостович, который был отчаянным охотником и любил целыми днями блуждать по лесам, охотясь на фазанов, тетеревов или зайцев. В гостях он тоже баклуши не бил и начал уговаривать хозяина пойти вместе на охоту, но тот отказался, потому что ждал жену, которая должна была вернуться от своих родителей. Пан Базилий сказал, что как только жена вернётся, он догонит пана Северина.
Гостю не оставалось ничего другого, как, прихватив мушкет и сумку, отправиться в лес одному.
Тем временем пан Базилий, так и не дождавшись своей жены и думая, что она осталась у родителей ночевать, решил присоединиться к гостю.
Уже день клонился к вечеру, солнце как раз золотило верхушки деревьев. Пан Базилий миновал просеку и когда стал спускаться в долину, где водилось много разной дичи, услышал какую-то возню и крики. Через минуту он увидел своего товарища среди всклокоченной травы и вырванных с корнями кустов. Весь его вид говорил о том, что он пережил какое-то неприятное приключение. Приблизившись, пан Базилий ужаснулся: его гость с растерянным видом озирался по сторонам, будто ожидая нападения, одежда была истрёпана и забрызгана кровью, руки исцарапаны, страх горел в его глазах.
– Что произошло? – удивился пан Базилий.
– Только что на меня напала очень большая волчица! Я выстрелил и не попал. Она прыгнула на меня, и я огрел её по голове прикладом. Она покатилась по траве, а я выхватил саблю и, когда волчица прыгнула на меня снова, ударил её наотмашь и отрубил лапу. После этого она, страшно скуля, исчезла. Лапу я спрятал в сумку. Сейчас тебе покажу, чтобы ты не думал, будто я всё выдумал.
Но пан Базилий взял его за руку и потянул вверх.
– Дома покажешь, пойдём отсюда. Если это та волчица, которая давно уже на всех наводит ужас, то лучше нам поскорее отсюда убраться.
Когда они вошли в двор, пан Северин развязал сумку и вытряс свой трофей. Но к их удивлению оттуда вывалилась не волчья лапа, а женская рука с перстнями. Хозяин вскрикнул, узнав в тех перстнях драгоценности своей жены. В это время из дома выбежал слуга:
– Пан! Пани уже дома, но с ней беда. Она вся в крови. Я уже послал за врачом.
Хозяин и его гость тут же вбежали в дом и увидели хозяйку на кровати в полусознательном состоянии, левая рука была завязана платком. На платке и простыне виднелась кровь.
– Это была ты! – воскликнул хозяин.
– Я умираю… – простонала женщина. – Я боялась тебе рассказывать о том, что я оборотень. Я любила тебя.
Пан Базилий ужаснулся.
В эту минуту появился врач, он развязал платок, и все увидели, что левая кисть у женщины отрублена. Перевязав больную, врач сказал:
– Она потеряла много крови, но её жизни ничто не угрожает.
Хозяин и гость вышли во двор.
– Думаю, вы должны дать знать магистрату об этом событии, – сказал пан Северин.
– Можете не сомневаться. Но подожду несколько дней, пока она выздоровеет.
– Вы очень рискуете. Разве можно жить в одном доме с таким чудовищем?
– Она моя жена. И она никогда не показывала себя чудовищем.
– Как знаете, – пожал плечами пан Северин. – Со своей стороны обещаю не разглашать этого приключения. Но и вы долго не медлите, потому что неизвестно, чем это всё для вас может закончиться.
На том они простились.
Пан Базилий сел возле больной и не знал, что говорить. Жена заговорила первой. Тихим утомлённым голосом рассказала то, о чём никому не рассказывала. Как к ней посватался один шляхтич, а она ему отказала, и за это мать того шляхтича, злая ведьма, прокляла ее. Она же думала, что это пройдёт, и проклятие не будет иметь силы, но произошло иначе – раз в месяц женщина убегала в лес, превращалась в здоровенную волчицу и охотилась на людей.
Пан Базилий долго думал, как поступить, и наконец, когда жене стало легче, повёз её в монастырь бернардинов. Монахи, выслушав всю историю, сказали, что ничего обещать не могут, но попробуют как-то беде помочь. Женщину посадили в железную клетку, а монахи стали читать над ней молитвы.
"Девять дней и девять ночей молились они по очереди, – пишет хронист, – и девять дней и девять ночей происходило в той клетке нечто ужасное. Женщина то превращалась в волчицу и с безудержной злостью бросалась на решётку, стараясь перегрызть прутья зубами, аж искры сыпались, то снова обретала человеческий облик, и тогда горько плакала, заламывая руки, но с каждым днём и с каждой ночью в волчицу она превращалась всё реже, пока на десятый день не освободилась от проклятья".
С тех пор у супругов Горошинских больше никогда не было таких ужасных испытаний. А пан Северин ещё не раз приезжал к ним на охоту, но всегда, когда взгляд его падал на руку хозяйки, которую она прятала в варежке с протезом, ему становилось немного жутко, и он отводил глаза.
Моровица
В Лисиничах у реки жил человек по имени Петро. В то лето стояла страшная жара, солнце так пекло, что не было никакого спасения. Петро как раз косил ячмень, но жара так утомила его, что он, наконец, убежал в тень под дерево. Решил, пока солнце печёт, передремать. Поле его было на холме, и пейзажи вокруг были как на ладони.
Петру не спалось, и он стал смотреть вдаль. Вдруг видит – что-то двигается в его направлении: то ли плывёт, то ли идёт. И чем ближе оно подходило или подплывало, тем больше походило на женщину, закутанную с головы до пят в большой платок. Петро протёр глаза, потому что в скором времени уже отчётливо видел, что эта странная фигура всё-таки плывёт в воздухе. Но вот она опустилась на землю и, высоко поднимая ноги, направилась исполинскими шагами прямо к нему.
Петро, хотя и был не из трусливых, но испугался и хотел было убежать, но марево вцепилось в него своими длинными костлявыми руками:
– Стой, братец, стой! Ты не узнал меня?.. Я же Моровица!.. Возьми меня на плечи и обойди со мной всю Русь!.. Но – чур! Не пропусти ни одного села, ни одного города и городка: я всюду должна побывать. А за твои услуги я заплачу тебе жизнью: со мной ты не умрёшь. Хоть люди вокруг тебя будут тысячами падать, а ты будешь живой и здоровый.
И, не дожидаяся его согласия, Моровица вскочила ему на плечи, и они тронулись в путь. Петро идёт, идёт, и удивляется, что не ощущает своей ноши. Оглянулся он назад, думая, что чума оставила его в покое; не тут-то было: призрак сидел, крепко держась за волосы. Сидящий у него на плечах, он показался ему ещё более ужасным и пугающим.
Нечего делать: Петро идёт, страшно ему, но идёт. Наконец он пришёл в один грязный городок, зашёл на Рынок и удивился: всюду веселье, танцы, песни, шум, гам, пылища столбом… Посмотрел он на эту разгульную жизнь и подумал: "Неужели все это веселье разгонит Моровица?"
Едва успел подумать, как призрак махнул платком, и мигом все прекратилось: исчезло веселье, смолкли песни. Куда не посмотрит Петро – всюду гробы, похороны, церковные звоны и панихиды. Все кладбища переполненные так, что уже и хоронить больше негде. Рынок заполнили трупы, оборванные, голые и обезображенные предсмертными судорогами.
Петро пошёл дальше, и где бы он не проходил с Моровицей, всюду видел он одних мертвецов. Пройдут село – за ними остаются пустые хаты, собаки и волки, которые справляют кровавые поминки. Люди, в предчувствии бедствия, убегали в поля, в леса и овраги, но Моровица догоняла их и убивала на месте, без исповеди и покаяния. Отовсюду звучали стоны и мольбы пощады, но Моровица не щадила никого.
Много городов, сёл и местечек обошел Петро со своей ужасной ношей, и уже ему надоело носить её. Но вот дорога их привела к селу над Днестром, где жили родственники его жены. Сердце его облилось кровью. "Нет, – решил он. – Сюда я её ни за что не понесу".
И он пошёл в обход, чтобы пройти то село. Идёт он и идёт, и всё думает, как бы ему избавиться от эпидемии. И вот, когда они вышли на крутой берег Днестра, Петро вдруг обхватил Моровицу за ноги, чтобы она не соскочила с его плеч, подбежал к краю и прыгнул в глубокий поток. Он задыхался в воде, но крепко держал за ноги чуму, чтобы своей бесстрашной смертью спасти мир от той заразы.
Так погиб храбрый крестьянин в синих водах Днестра, но не удалось ему утопить чуму, потому что она была легче воды. Зато удалось напугать так, что она удрала за высокие горы, в глухие леса и болота, надолго оставив людей в покое.
Дрибнолюдки
В густых лесах и горах живут маленькие человечки, которых народ прозвал дрибнолюдками. А так как они носили красные шляпки и были похожи на грибы, звали их также червонюхами и козариками. Когда-то козарики жили в человеческих домах в тёплом месте за печкой, но с тех пор, как люди начали их обижать, они переселились в глухие леса и скалы, поселились внутри гор и холмов. С той поры встретить их стало трудно.
А когда-то дрибнолюдки охотно людям помогали. Бывало, что только возьмётся хозяин рожь жать, приходит на поле – а оно уже и сжато и в снопы связано.
Случилось как-то, что хозяева застали скошенной ещё недозрелую пшеницу и начали ругать козариков, но когда на следующий день град побил весь хлеб другим хозяевам, были признательны, что хотя бы для скота корм спасли.
Свадьба дрибнолюдков
Бродячий скрипач Войтко был так знаменит, что в один день не раз приходилось ему играть на нескольких свадьбах. Каждому хотелось пригласить именно Войтка на свой праздник. Смолоду он никогда не отказывался, но с возрастом не было для него большего счастья, чем, заработав немного денег, возвращаться в свой дом в Винниках. И хоть был тот дом стар, как мир, и такой же горбатый, как и его хозяин, но только в нём он чувствовал он себя уютно и безопасно. В свободные от странствований дни, а они наступали в пост, любил Войтко сесть себе на завалинке и курить трубку.
Был апрель, до Пасхи оставалось каких-то две недели. Войтко сидел на завалинке и думал, повезёт ли ему на праздник разговеться, или и дальше придётся поститься. Но тут из-за кустов неожиданно выскочил заяц. Войтко остолбенел, потому что ещё не видел, чтобы зайцы под домом бегали. Но он удивился ещё больше, когда увидел, что заяц был запряжен в маленькую золотую бричку, в которой сидел маленький человечек в зелёном кафтане и красной шляпке. Войтко сразу догадался, кого он видит перед собой, но от неожиданности разинул рот так широко, что даже трубка выпала. Бричка остановилась возле скрипача, бравый козарик выскочил из неё, снял шляпу, поклонился и произнёс:
– Уважаемый пан Войтко, не были ли бы вы так добры прибыть ко мне в субботу на свадьбу? Я свою дочь замуж выдаю.
Войтко продолжал сидеть с разинутым ртом. Он пришёл в себя только тогда, когда козарик нагнулся, поднял трубку и подал ему.
– Да… благодарю, – произнес скрипач, но больше ни слова не способен был из себя выдавить.
– Пан Войтко, мы вас отблагодарим, – продолжил лилипут. – В субботу вечером мы вас ждём под горой Жупан.
После этого неожиданный гость исчез, а Войтко снова углубился в свои раздумья.
"Э, есть Бог на свете, если послал мне заработок перед праздниками. Вот только что же я этим малышам сыграю? Разве же я знаю их танцы?"
Но когда наступила суббота, Войтко надел чистую белую рубашку, подстриг усы и отправился к горе Жупан. Из леса веяло вечерней прохладой, и вскрикивали птицы, устраиваясь на ночлег. Войтко остановился у подножия и оглянулся.
– Эй! – послышалось из-под ног. – Доброго здоровья. А мы уже вас ждём.
Из травы выскочил знакомый козарик.
– Пойдёмте за мной, – позвал он и побежал так быстро, прыгая с камня на камень, что скрипач едва за ним поспевал.
Неожиданно козарик ударил по горе прутиком, гора расступилась, и открылся вход в пещеру. Войтко послушно ступал за проводником, удивляясь откуда здесь свет берётся, что всё кругом озарено, как во дворце. В скором времени они оказались в украшенном цветами зале, где столы ломились от блюд и напитков. Но всё там было очень маленькое, как раз для козариков. Бокалы величиной с напёрсток, тарелки и миски величиной со скорлупку ореха, ножи и вилки, как спички. Во главе стола сидели молодожёны, наряженные в праздничные наряды, перед ними высился богатый каравай. "Ого, всё как у нас", – удивился скрипач.
Его посадили на каменном возвышении перед дубовым пеньком, на котором было с десяток маленьких бутылочек вина и целая гора мисочек с блюдами. Подосиновички предусмотрели, что для обычного человека их порции просто смешны. Войтко не заставлял себя долго просить, и только гости выпили за здоровье молодых, принялся за угощение. Не стоит и говорить, что Войтко пил не бокалами, а целыми бутылками. Правда, бутылки те были величиной со сливу.
И вот настала пора танцевать, и на середину зала вышла небольшая капелла музыкантов. Был у них бубен, скрипка, бас и цимбалы. "Зачем они меня нанимали?" – удивился Войтко. Но когда капелла заиграла, всё стало ясно, потому что это была не игра, а какая-то ужасная какофония: скрип-скрип, скрип-скрип – хоть уши затыкай. Тогда Войтко взял скрипку и завёл такую мелодию, что сразу все козарики выбежали из-за столов и закружились в вихре танца. Маленькие музыканты, услышав игру скрипки Войтка, на минутку перестали играть и внимательно прислушались, а потом стали ему сначала робко, а дальше всё смелее подыгрывать.
Целую ночь с перерывами Войтко развлекал козариков, которые очень обрадовались, что он научил их музыкантов стольким замечательным мелодиям. А под утро, когда усталые хозяева начали укладываться спать, козарик, который пригласил скрипача на свадьбу, отблагодарил его тем, что насыпал полные карманы лесных орешков. Войтка такая плата очень удивила и огорчила, надежды на то, что он сможет достойно отпраздновать Пасху, растаяли, как сон. Но он ничем не выдал своего разочарования, сердечно поблагодарил и отправился домой.
Возле своего дома скрипач высыпал орешки на скамью, на которой он каждый день оставлял угощения для белочки, которая любила к нему наведываться. По обыкновению, он ей оставлял семечки подсолнечника и тыквы и сушёные яблоки, но лесные орешки должны были ей больше понравиться, подумал Войтко и завалился спать.
Проснулся он пополудни. Что-то ему мешало сбоку. Опустил руку в карман и нащупал ещё один орешек. И когда он его достал, то подумал, что ещё не проснулся: орешек был из чистого золота. Войтко сорвался с лежанки, выбежал на двор и – к скамье. Увидев скорлупки, затаил дыхание: неужели белочка успела их все разгрызть? Но вот что-то блеснуло в траве. Что это? Золотой орешек! А вот второй, третий! Нет, не все она ещё разгрызла, хотя и старалась. Всего Войтко отыскал лишь пять орешков, хотя их было в десять раз больше. Но и этого оказалось достаточно, чтобы он мог обеспечить себя до конца жизни.
Белая корова
В Белогорще никак не могли справиться с волками, которые нападали на пастбища. Что не выгонит пастух коров, то обязательно без одной-двух вернется. Волков развелось тогда в близлежащих лесах очень много, и все они ходили злые и голодные. Наконец коров вообще перестали выводить на пастбища, и кормили скошенной травой.
Как раз в то время одной бедной сироте явился во сне маленький человечек и сказал:
– Пойди к войту и в пастухи попросись. Скажи, что знаешь, как с волками справиться.
– Но я же не знаю!
– На пастбище узнаешь, – ответил дрибнолюдок и исчез.
Девочка рассказала свой сон бабушке, с которой жила в ветхой убогой избушке. Бабушка подумала, подумала, и решила пойти к войту вместе с внучкой. И когда войт их выслушал, то стал смеяться:
– Куда тебе такой маленькой коров от волков уберечь. Здесь вон и взрослые пастухи не смогли бы управиться.
Но девочка и бабушка упрямо стояли на своём, и всё-таки убедили войта доверить белогорское стадо девочке.
– Хорошо, – согласился войт. – Если вы такие упрямые, то пусть девчонка завтра выгонит стадо. Но одно условие: если хоть одной коровы не будет хватать, то она пойдёт к хозяину, чья корова погибнет, в батрачество. И будет у него работать до тех пор, пока не отработает корову.