Анна: Ну да, что-нибудь, ну давай полторашку… и смотри, мне нужно понять, у меня были там корреспонденты, которые задавали серьезные, актуальные вопросы, и нужно понять, мы размещаем, потому что я хочу на "Скандалы. Ру", вот лучше сейчас это поставить на "Скандалы. Ру", например, и поставить там где-то на "Дни. Ру". Вот два сайта… чтобы это вот их растиражировать. Что ты думаешь?
Ашот: Да, конечно, надо делать. Давай сделаем и проверим то, что еще есть, отдельно как второе направление, что флаг в Думе голубой поднял – он наш рулевой, и мы теперь за него. ‹…› И теперь он не побоялся выйти из тени…
Анна: Да. Но это мы на "Скандалах" можем написать, вот эту историю теперь.
Ашот: Давай, давай, что не побоялся выйти из тени!
Анна: А на "Дни. Ру" повесим этот, с оранжевыми нашими ребятами.
Ашот: Я знаю его, чтобы ему просто неповадно было дальше заниматься этой ху…
Анна: Да, да, да, да… Значит, слушай, Ашотик, единственное, что мне просто нужно будет, ты сможешь мне каких-то денег дать, чтобы я сразу ребятам раздала.
Ашот: Не каких-то, а мы сейчас дадим сколько скажешь, в ту же секунду дам все.
Анна: Знаешь, сколько у меня получается, за сайт, за два сайта, получается четверка и плюс тогда… ну, полторашку ребятам. Соответственно, пять пятьсот мне надо будет…
Ашот: Ну давай шесть дадим на всякий случай.
Анна: Ну да, да, да. Если что, мы тогда сейчас раскидаем, отлично.
Ашот: Да, давай напишем только вот про это, про оранжевых…
‹…›
Анна: Я напишу сейчас что-нибудь красиво. Я тебе позвоню тогда, когда мы тексты начнем согласовывать.
Ашот: …и про это, что он герой, что не побоялся выйти из тени, в отличие от депутатов… ‹…› …и открыто позвал за собой этих…
Анна: …всякие массы…
Ашот: …да, голубые, то, что он молодец, не боится своих сексуальных привязанностей.
Анна: Да, да, да… открыто продемонстрировал, ну отлично, тогда мы сейчас начинаем писать, вот, и я тебе тогда чуть попозднее перезвоню и скажу, что у нас получается, ладно?
‹…›
Ашот: А может быть, завтра разместим там про голубых что-нибудь на "Компромате. Ру"?
Анна: Давай, давай на "Компромате". Давай сейчас вот это сделаем – "Скандалы" и это, а потом компромат завтра вывесим. Давай.
Ашот: И даже заплатим, чтобы там висело постоянно справа, рядом с рекламкой…
Анна: Да, хорошо.
Ашот: Голубая тематика.
Анна: Хорошо, договорились, ага.
Ашот: Голубая Дума, что-нибудь такое сделай. ‹…› А чем там закончилось уже?
Анна: Ну ты знаешь, там была уже такая потасовка, что там вообще всем было уже не до серьезных вопросов, вот, там как бы народ так разошелся, знаешь… ну, сначала все повеселились, поржали, а этот, он фактически прервал пресс-конференцию. ‹…› То есть да, она такая рваная получилась из-за всего этого. То есть он, конечно, перепугался этих вопросов, но, во-первых, он их реально просто игнорировал, вот, ребята говорят, что они ему по два раза задавали вопросы: "Нет, вы ответьте на наш вопрос, а как же вот быть?" В общем, все хорошо прошло.
Ашот: А результаты, а будут результаты по другим агентствам?
Анна: Я думаю, да. Я сейчас начну мониторить, давай посмотрим, может, еще даже в эфире что-то проскочит, мы сейчас посмотрим, что выйдет само по себе, и после чего добавим.
Ашот: Это же МК устраивала, может, МК завтра напишет.
Анна: Да, вполне вероятно. Вполне вероятно, что напишет. Это мы сфотографировали. Так что все будет хорошо.
Ашот: А МК же лужковская газета, почему она устраивала вот это, интересно? А Лужков-то открыто выступил, что будет строительство.
Анна: МК уже давно не лужковская газета… уже давно "Московский комсомолец" к нему никакого отношения не имеет. Они, видимо, просто, знаешь, ну как бы…
Ашот: Ну, наверное, он будет заказывать, чтобы там не писали вот эту фигню.
‹…›
Анна: Ну да. МК такая, без башни, она может фотографию веселую поставить, в принципе, им же все равно рейтинг важен. Во, посмотрим…
Ашот: Молодец!
По иронии судьбы, именно гостиница "Москва" в конечном счете и погубила "блестящую" карьеру Егиазаряна. В 2009 году у него возник конфликт по поводу этого проекта с давними партнерами – мэром Москвы Юрием Лужковым и его женой Еленой Батуриной. Затем в правоохранительные органы пришел старый друг Михаил Ананьев. К тому времени уже бывший чиновник обвинил Егиазаряна в том, что тот "на доверии" украл у него 18 миллионов долларов, пошедших на возведение торгового комплекса "Европарк" и реконструкцию "Москвы".
По словам Ананьева, работая в РФФИ, он не мог заниматься бизнесом, но Егиазарян предложил "просто дать ему деньги", чтобы после ухода с госслужбы вернуть его долю "в виде процентов в уставных капиталах компаний". В результате Ананьеву удалось оформить на себя всего лишь четыре процента "Европарка". Однако владевшая комплексом фирма была в лучших традициях финансовых манипуляций переоформлена на других людей, после чего доля экс-чиновника вообще исчезла.
Против Егиазаряна возбудили уголовное дело. В Госдуме не поверили в "политические мотивы" преследования вечно отсутствующего коллеги и подавляющим большинством голосов лишили его депутатской неприкосновенности. Правда, к тому времени Ашот уже скрылся в США. Поселившись в Лос-Анджелесе, он нанял за немалые деньги адвокатов, которые стали добиваться для него политического убежища, доказывая, что их клиент, ясное дело, стал "жертвой кровавого режима Путина".
Осенью 2010-го я подготовил документы для Федерального бюро расследований с требованием привлечь Егиазаряна к уголовной ответственности в Штатах. Дело в том, что его деятельность идеально подходила под формулировки антимафиозного закона 1970 года, известного как RICO (Racketeer Influenced and Corrupt Organizations Act). Однако новые бурные события заставили меня отложить в сторону заявление. А жаль.
Часть II
Новый "сезон охоты": 10 лет спустя
Глава 1
На ошибках учатся Крым, Земля Обетованная
На первую половину десятилетия "нулевых" у меня были активы на миллиард долларов, я решил все свои личные, правовые и бизнес-проблемы. В этот момент случилась поездка в Крым, которая изменила мое отношение к деньгам. Впервые я там оказался со своими товарищами по разведке. Была осень, шторм. Потрясающее зрелище! Мы поселились в Профессорском уголке Алушты, в бывшем советском пансионате – ржавом, гнилом, с выбитыми стеклами, не было даже горячей воды. Пили всю ночь крымский портвейн с девушками. В какой-то момент я вышел на балкон этого здания 1938 года постройки. Осенью энергетика там феноменальная – смесь горного и морского холодного воздуха. Когда выходишь на лодке ловить рыбу, Алушта видна как на ладони – в ложбине между необразовавшимся вулканом-горой Кастель и грядой Демерджи. Почему бы не попытаться обустроить здесь жизнь не хуже, чем на Лазурном Берегу Франции?
Потом мы летели в Москву. Самолет попал в грозовой шторм. Мы несколько раз проваливались в воздушные ямы метров на 100–200, воздушное суденышко швыряло вверх и вниз так, что казалось, будто законы гравитации перестали действовать. Я ничего лучше не придумал, чем обратиться к Всевышнему – с беседой о том, что я делал не так, за что я должен заплатить и почему именно сейчас и именно так должна закончиться моя жизнь.Кажется, я хитрил – рассказал о плане строительства храма в Малореченском, решения по которому я еще не принял. Обещал построить. Самолет получил физические повреждения, но через час благополучно приземлился в Москве.
После этого эпизода я начал многолетнее строительство в Крыму. Экономического расчета в этом не было никакого, да и не могло быть – из-за короткого сезона и неготовности властей. У меня и на Мальдивах была возможность инвестировать деньги, но я предпочел Крым. Мне это нравилось. Альтруизм как конструкция, когда бизнес создает что-то хорошее для людей.
Не вполне обычное поведение. Бизнесмены предпочитают купить огромную халупу на юге Франции и потом на нее ишачить. Рядом лодку поставить, а лучше – две. Дальше воображение не идет. Отель "Море" построен не для меня, а для тех сотен тысяч людей, которые в нем побывали. Это парк-отель, где воплотились мои детские мечты о счастливой и беззаботной жизни. За десять лет облик этого места изменился неузнаваемо. Десятки вилл, отелей, бассейнов, ресторанов, аквапарк…
За свои деньги я реконструировал набережную. Вырос 65-метровый храм-маяк, ставший одной из визитных карточек Крыма. Восстановлен из руин Театр Антона Павловича Чехова в Ялте, где теперь проходят международные фестивали. Скоро откроется клиника натуротерапии – самая большая в Европе, киноконцертные залы на тысячи мест. Осталось сделать экопоселение, возвести башню "Паруса Родины", которая затмит дубайский Бурдж-Аль-Араб, марину для яхт, музей современного искусства под открытым небом. Работы еще хватает.
С Крымом связана политическая ошибка, которую я совершил. Даже не ошибка, а глупость из-за гордыни. В апреле 2004 года в Крыму проходила встреча президентов России и Украины на высшем уровне. Дело было накануне президентских выборов в незалежной, поэтому Леонид Кучма привез "на смотрины" своего преемника – Виктора Януковича. С Владимиром Путиным тоже прилетела целая делегация, все руководство страны – правительство, администрация, бизнесмены, депутаты Госдумы во главе с ее тогдашним председателем Борисом Грызловым. В рамках визита было много мероприятий – переговоры на высшем уровне в Ялте, встреча в нашем пансионате "Море" в Алуште, где президенты и спикеры посадили по пальме в парке у символической "Арки согласия". Потом всех предпринимателей – с каждой стороны по семь человек – в автобусах с зашторенными окнами отвезли на секретную дачу Сталина в горах, где прошла конфиденциальная встреча. Кучма, накануне наградивший меня орденом "За заслуги" в Крыму, сказал, что надо поддержать избирательную кампанию Януковича и скинуться по 10 миллионов долларов. Деньги в любой форме примет Виктор Медведчук, в то время руководитель администрации президента Украины.
"Янукович с его уголовным прошлым и криминальными наклонностями – это неправильная ставка, – подумал я. – Украина заслуживает другого кандидата". Мне казалось, что и президенту России этот кандидат не особенно симпатичен, не ко двору, он даже уклонялся от персонального общения с Януковичем. Вполне понятное отношение офицера к представителю так называемой "негативной среды". Но Кучма его активно продвигал и в конце концов навязал. Тогда я отказался "сдавать деньги". Сказал, что хочу восстановить театр имени Чехова, это будет стоить мне дороже. Так и сказал тогдашнему главе администрации президента РФ Дмитрию Медведеву. Этого мне, конечно, не простили, что я отлично понимаю. Когда в Киеве произошла "оранжевая революция" и Янукович провалился в первый раз, начали искать виноватых, и "доброжелатели" записали меня в "спонсоры Ющенко". Дальше – больше. Отношения безнадежно испортились.
О шерсти личной и государственной
К тому моменту я, формально говоря, уже не был предпринимателем. Избравшись в Госдуму в декабре 2003 года и будучи законопослушным гражданином, я оставил все свои должности в бизнесе и с головой погрузился в законотворческую деятельность и общественные проекты. Перед этим я распорядился направить заработанные на финансовых рынках деньги в реальный сектор – авиастроение и авиаперевозки, ипотеку и строительство доступного жилья, сельское хозяйство. Философия этих инвестиций заключалась в том, чтобы браться за самые сложные отрасли и использовать ресурсы для модернизации бытия. На базе Национального резервного банка возникла "Национальная резервная корпорация" – финансово-промышленная группа, которая должна была вести новые проекты, а менеджеры банка и корпорации получили доверенности на управление активами в обмен на обещание "отбонусировать" первых лиц миноритарными пакетами акций.
Знаете, в чем заключается основное противоречие капитализма на его современном этапе? В конфликте между собственником и управляющим, принципалом и агентом. Вспомните крылатую фразу из фильма "Кавказская пленница": "А ты не путай свою личную шерсть с государственной!" Ее сказал шофер Джабраил своему начальнику, товарищу Саахову, которому он продавал свою племянницу Нину. Саахов был местным госчиновником. В крупных частных корпорациях менеджеры часто начинают "путать шерсть", ибо они распоряжаются огромными деньгами и принимают решения по конкретным управленческим вопросам.
Генеральным директором НРК я назначил Анатолия Данилицкого. Он работал в МИДе дипломатом, я с ним познакомился в Лондоне. Данилицкий был образованным, хорошо подготовленным и честным человеком. Но очень увлекался юбками. Однажды подшофе в самолете спросил меня: "Ты признаешься в любви?" – "В смысле, когда ничего не испытываю?" – уточнил я. "Да". – "Нет, не признаюсь". – "Ну да, ты привлекательный…" – задумался Анатолий.
Я всю жизнь сомневался в собственной привлекательности, как и в других достоинствах, но не комплексовал по этому поводу. Данилицкий компенсировал свои комплексы тем, что хорошо разбирался в яхтах, виллах, гостиницах, ресторанах и забавах, включая пляски полуголым на столе. Его пришлось оставить наедине с большими деньгами – сотнями миллионов долларов. Этого делать было нельзя. Через четыре года я обнаружил в балансе дыру, которая, увы, лишь частично объяснялась кризисом 2008–2009 годов.
Как-то раз Данилицкий познакомил меня в Париже с забавным гражданином, который представился как Санчес. Он предложил свои услуги по покупке банка в Бахрейне – мы тогда продали свой дочерний банк в Цюрихе "Лукойлу". Я был против, но без посредника вход в Бахрейн был закрыт. Решили поставить подпись Санчеса под контролем наших адвокатов в Швейцарии. Через три месяца Санчес украл все деньги с банковского счета в Бахрейне. Данилицкий уговаривал меня забыть об этой истории, так как Санчес угрожал обвинить меня в том, что за ним "охотится КГБ". Я не поддался на уговоры и нашел в Англии детективов, которые через несколько месяцев обнаружили Санчеса… давно убитым в Таиланде. Оказалось, что под этим именем скрывался разыскиваемый испанским правосудием Франсиско Паэса – бывший сотрудник спецслужб, аферист международного масштаба. В 2006 году Паэса вернул мне 10 миллионов украденных долларов, но остался должен еще 15. В Люксембурге живет его племянница Беатрис Гарсиа, которая отмывала похищенные дядей деньги.
Этот процесс я веду уже 14 лет, и именно из таких эпизодов складывается партия, которая привела к написанию этой книги. Руководитель моих проектов на Украине Вячеслав Юткин был более аккуратен. Он тратил на строительство моих отелей вдвое больше себестоимости, а в счет разницы те же подрядчики строили уже ему, только бесплатно. На самом деле все решали одну задачу – перекладывать деньги себе в карман в процессе инвестирования, получая откаты от контрагентов. И наплевать на результат. Как сказал один из основателей II Интернационала Эдуард Бернштейн: "Движение – всё, конечная цель – ничто".
Пример этого "процесса" – эксперимент с малоэтажным индивидуальным строительством. В 2005 году мы с академиком Александром Некипеловым выступили в газете "Известия" с программной статьей "Малоэтажные дома как архимедова точка опоры". Главная мысль: массовая застройка индивидуальным жильем по доступным ценам может стать тем локомотивом, который вытянет экономику и позволит сформировать настоящий средний класс.
При этом, писали мы, "действительного успеха можно добиться только через подлинное партнерство государства и бизнеса. За бизнесом – заводы и строительство, за государством – земля и разбюрократизация всего процесса взаимоотношений между партнерами. А еще – обеспечение инженерной и социальной инфраструктуры". Тогда же появилась "дочка" НРК – "Национальная жилищная корпорация", которая начала реализовывать проект строительства быстровозводимых индивидуальных домов с использованием новейших деревянно-каркасных технологий. Такой тип жилья прекрасно зарекомендовал себя в приполярных странах с весьма суровым климатом – Канаде, Норвегии, Финляндии – и является основным везде, где есть собственный лес. В России, казалось, с этим проблем не будет.
Результаты получились двоякие. С одной стороны, за пять лет удалось создать целую мини-отрасль – 10 заводов по производству комплектующих – и возвести благоустроенные поселки в Ленинградской, Московской, Ростовской, Волгоградской, Тульской, Белгородской и Воронежской областях. Это несколько тысяч индивидуальных домов – самый масштабный такого рода проект в России. С другой стороны, приходится констатировать, что настоящего партнерства с государством у нас не вышло. Землю под застройку приходилось покупать (точнее, перекупать – все пригодные для строительства земли давно контролируются местными чиновниками и их родственниками) за сумасшедшие деньги.
НЖК пыталась участвовать в конкурсах, которые проводил Фонд содействия развитию жилищного строительства, но безуспешно. Например, один из таких конкурсов – по застройке микрорайона "Восточный" в Истре – закончился тем, что его выиграла фирма, подконтрольная зампреду самого РЖС Андрею Шишкину (этот деятель потом был арестован за то, что вымогал взятки). Согласование документации занимало до года. Про дешевые сети (дороги, водопровод, канализация, электричество, газ) и говорить нечего. В итоге цена, за которую можно было бы продавать дома и не вылететь при этом в трубу, оказывалась не такой уж и доступной, хотя я и старался максимально загнать ее под плинтус. Например, в подмосковном поселке Благово дома отдавались практически даром, в рассрочку на 20 лет.
Помимо объективных проблем в реализации программы доступного жилья хватало и субъективных. На каждой стройке, на каждом ее этапе менеджеры вместе с жуликами-подрядчиками воровали деньги. Были совсем дикие случаи. Например, под видом деревообрабатывающего завода купили в новгородских лесах убыточную лесопилку с ржавой техникой, которая была арестована по судебному иску, притом заплатили за это ни много ни мало 11 миллионов евро. Деньги перевели с офшора на офшор некоему Игорю Скворцову – он числился вице-президентом ВТБ. Я пригласил его на беседу в свой офис. Скворцов заявил, что ничего не вернет. В придачу написал в МВД. Потом уехал в Анголу, где возглавил совместный с ВТБ банк. Сейчас он, понятное дело, в Лондоне.
Авиакатастрофа Blue Wings