Подозрения усилились, когда в комиссии по контролю расходования выделенных банкам денег господдержки на ЦБ начали оказывать давление, требуя "отобрать "Российский капитал" у Лебедева", поскольку он, мол, не занимается его "оздоровлением". Весной 2009 года ЦБ под давлением "правоохранителей" настоял, чтобы мы передали "Роскап" Агентству по страхованию вкладов, а взятые взаймы деньги вернули досрочно. ЦБ и АСВ, впрочем, провели проверку, в ходе которой установили, что НРБ все делал правильно.
Итак, мы санировали объект, добавив к заемным (и потраченным на санацию) средствам собственные деньги. Объект у нас отобрали. Заемные средства, дававшиеся на десять лет, заставили вернуть через пять месяцев. Мы не смогли взыскать с ЦБ свои убытки, хотя и судились. А восстановленной платежеспособностью "Российского капитала" воспользовалось АСВ – они сделали банк своей опорой. При этом государство в лице АСВ не стало разбираться в мошеннических схемах и привлекать прежних хозяев банка к ответственности. А в дополнение (и в назидание) к моим попыткам добиться правосудия спустя полтора года силовики нагрянули в мой офис с "маски-шоу". Правильно, не надо инициировать расследования хищений в "Российском капитале" и других банках!
Мастер-класс по переводу стрелок
Между тем нас подозревали вот в чем:
"Обыск путем выемки" к вечеру закончился, нежданные гости удалились. Мы вскоре обжаловали в суде законность постановления об обыске, наш адвокат получил доступ к документам, которые служили основанием для "маски-шоу". Дирижером оркестра на этом представлении была вовсе не милиция, а Управление "К" ФСБ (которое, как мы помним, уверяло, что это вообще не его компетенция).
Вот рапорт оперуполномоченного 1-го направления 2-го отдела капитана Евгения Волотовского от 8 октября 2010 года на имя начальника управления генерала Воронина:
Даже для дилетанта очевидно, что чекисты состряпали откровенную липу. В тексте царит неприкрытый абсурд. На момент инкриминируемых деяний "Роскап" принадлежал НРБ на все 100 %, то есть у него не могло быть своих "законных интересов", отличных от интересов "материнской" организации. По мнению Волотовского, мы наносили ущерб сами себе. А что касается "замещения ликвидных активов на заведомо неликвидные", так речь идет как раз о тех векселях, которые бывшие владельцы и менеджеры "Роскапа" выдавали сами себе, камуфлируя вывод миллиардов на Кипр. Разве могли наши санаторы в банке "Российский капитал" не обналичить вексель, оформленный должным образом? Тем более когда с таким векселем на 130 миллионов рублей приходит не кто-нибудь, а высокопоставленный начальник из банковского отдела Управления "К".
В декабре 2010 года в офис НРБ позвонил человек, представившийся директором Службы внешней разведки Михаилом Ефимовичем Фрадковым, и попросил принять своего генерала. Сотрудники нашей безопасности "пробили" номер – действительно, звонили из alma mater в Ясенево. В такой ситуации не доверять не было никаких оснований. Вскоре появился и сам визитер. Он козырнул "корочкой" СВР и представился Яковлевым Константином Михайловичем. Незнакомец для начала попросил продать ему квартиру с дисконтом – дескать, в просроченной ипотеке у НРБ есть апартамент на Ленинском проспекте, – а затем неожиданно сообщил, что Управление "К" ФСБ при участии МВД соорудило уголовное дело, конечной целью которого является наезд на меня. По его словам, Главное следственное управление при ГУВД Москвы инициировало "специальную" проверку НРБ сотрудниками Центрального банка. В доказательство своих слов он представил следующий документ.
Из этого письма следовало, что НРБ "похитил" тот самый депозит, который был возвращен Центробанку еще в 2009 году. Увидев мои круглые глаза, "Яковлев" попросил лист бумаги, на котором написал предложение урегулировать возникшие проблемы через того же начальника ГСУ ГУВД Москвы Ивана Глухова (впоследствии был уволен за коррупцию и стал фигурантом уголовного дела) и начальника отдела Габышева. Разумеется, за гешефт в миллион долларов, который, так уж и быть, можно передать потом, при закрытии дела.
Фальшивого генерала, естественно, выпроводили. Однако вскоре стало понятно, что это письмо – не фальшивка.
Без вины виноватые
В наш банк прибыла "тематическая внеплановая проверка" из Центробанка. 3 февраля заместитель начальника МГТУ ЦБ по Москве Константин Галустьян, который некогда начинал в Моснацбанке Ашота Егиазаряна и курировал принадлежащий ему же весьма специфический банк "Луидор" на Барбадосе (я его уже упоминал), собрал членов рабочей группы, осуществляющей проверку. Под занавес совещания в присутствии всех он заявил председателю правления НРБ Андрею Манойло, что все происходящее вокруг банка связано с личным указанием "хозяина" (при этом Галустьян кивнул на портрет Путина в кабинете) "закопать НРБ" за то, что в наших британских СМИ появились некие карикатуры.
Вспоминается история, некогда рассказанная советским писателем и журналистом, главным редактором "Красной Звезды" Давидом Ортенбергом: во время финской войны в газете случилась досадная опечатка. В тираж ушла фраза: "Красноармейцы выибли белофиннов из населенного пункта" (какие буквы перепутались, объяснять не надо). С утра все замерли в ожидании как минимум ареста. Но Сталин сам позвонил в редакцию и, смеясь, попросил никого не наказывать.
Самое смешное здесь то, что мои британские газеты не публикуют карикатур. Вообще. Президент, наверное, удивился бы, узнав, что какие-то дети лейтенанта Шмидта, козыряя его именем, устраивают разборки по бизнесу. Это распространенный прием аргентинской антикоммунистической хунты, которая с 1976 по 1983 год записала в коммунисты всех, у кого надо было что-то отобрать. Ссылаясь на тот же самый мифический "приказ", прикомандированные к ряду госкомпаний и агентств офицеры ФСБ "убедительно" попросили их досрочно закрыть депозитные счета в нашем банке. Клиенты стали уходить от нас даже с денежными потерями для себя: ставка по депозиту резко уменьшилась, в результате чего ГлавУПДК при МИД (обслуживает иностранный дипкорпус в Москве), "АвтоВАЗ", "Газпром" и АИЖК понесли серьезный ущерб. Государственный банк ВТБ вышел из сделки с нами по привлечению 250 миллионов долларов через конвертируемые облигации с упущенной выгодой в два миллиона долларов и серьезными репутационными потерями. Это при том, что сам же ВТБ изначально и уговорил меня отдать им мандат на сделку!
Вскоре пожаловали пожарные (куда ж без них?) и предписали закрыть офис банка в связи с тем, что там якобы плохо установлена сигнализация (и это в комплексе класса "А", построенном по самым современным стандартам и оснащенном передовыми системами пожаротушения). Закрыть предполагалось только те этажи, где располагался НРБ – к помещениям РОСНАНО вопросов не возникло, хотя противопожарная инфраструктура здания представляла собой единое целое и обслуживалась нашими специалистами.
Последовал ряд откровенных "подстав" – попытки каких-то бомжеватых агентов спровоцировать банк на противоправные действия, провести платежи, напоминающие "отмывание", и т. д. Об этом мы сообщили в ЦБ и компетентные органы. Дальше – больше. В декабре-январе были зафиксированы десятки фактов давления и запугивания наших сотрудников и их родственников в регионах. На официальную встречу со мной в сопровождении Юрия Сагайдака, известного по "делу Магнитского", явился полковник Управления "К" и долго уговаривал меня уехать за границу, а бизнес передать "доверенным людям" – иначе, мол, посадят в "Бастилию".
"Информационное сопровождение" атаки на бизнес не заставило себя ждать. "Огневую поддержку" спецоперации осуществлял в том числе "Коммерсантъ". Поначалу, когда в газете начали появляться материалы, где писали о "хищении средств господдержки" и уголовном деле против НРБ, которое расследуется полицией, я пытался договориться – "Коммерсантъ" очень дорожил своей репутацией респектабельного делового издания. Но все было без толку. Мне подвернулся случай поговорить с тогдашним главным редактором "Ъ" Михаилом Михайлиным – я встретил его в кулуарах конференции. Михайлин выслушал и пообещал разобраться. Однако публикации, состряпанные словно под копирку, продолжались. Я отправил Михайлину открытое письмо, где указал, что уголовного дела против банка не существует, хотя его и пытаются сфабриковать. Эффект – нулевой. "Коммерсантъ" продолжал распространять дезинформацию – в том числе о том, что я собираюсь продать НРБ неким "узбекским инвесторам"…
Отток клиентских средств из банка за первые два месяца превысил пять миллиардов рублей. Затем потери вкладов превысили семь миллиардов. Организаторы атаки рассчитывали вызвать нехватку ликвидности и под предлогом "неплатежеспособности" ввести в НРБ внешнее управление. Задача у такой временной администрации была бы простая – раздербанить за бесценок лучшие активы, прежде всего – акции "Аэрофлота" и "Газпрома", ипотечный портфель, заодно обвинить владельца в том, в чем он много лет публично подозревал любого российского банкира. Дальше выбор – за границу или в тюрьму.
К счастью для нас, бегство вкладов несколько затянулось – вместо одного-двух месяцев оно заняло полгода. Проверка ЦБ, длившаяся три месяца, не нашла ничего противозаконного. Был составлен почти 500-страничный акт, итоговые выводы которого сводились к тому, что НРБ работает исключительно в рамках закона, нарушений не выявлено. Однако медленно, но верно колодец и маятник Эдгара По работали – мы продавали со скидками активы, клиенты забирали деньги. Через год от банка осталось только гордое название. Все деньги клиентам были выплачены. Я лишился банковского бизнеса, но доказал на своем примере, что честный банкир – это не оксюморон.
Банкформирования: Преступления без наказаний
К сожалению, заправлявшие в "Российском капитале" Алексей Иващенко и Ирина Киреева не ответили должным образом за произошедшее. Более того, вскоре на их новом месте работы – в Липецком областном банке – случилось аналогичное банкротство, с вкладчиками расплачивалось государство в лице АСВ. Это типичная история для отечественного банковского "бизнеса", в котором действуют криминальные группы, переходящие из банка в банк с неизменным результатом и впоследствии предпочитающие жить за границей.
Мне приходилось сталкиваться с такими группами не раз. Вспоминается послужной список Владимира Романова. Этот гражданин стал известен в 2008 году как руководитель обанкротившегося банка "Электроника". Национальный резервный банк тогда, опять же по просьбе правительства и руководства "Росатома" (у этой госкопорации были с "Электроникой", как мне показалось, некие "особые" отношения), взял на себя обязательства перед физическими лицами – вкладчиками. По результатам анализа деятельности предыдущего руководства мы направили в правоохранительные органы все материалы своего расследования, и 1 июля 2009 года Главное следственное управление при ГУВД Москвы возбудило уголовное дело. Следствие было вынуждено признать, что с 29 октября 2007 по 20 октября 2008 года банк выдал девять миллиардов рублей кредитов без обеспечения в виде залогов или поручительства.
В своих заявлениях в правоохранительные органы я отметил, что банк "Электроника" стал жертвой деятельности организованной группы, специализирующейся на незаконных финансовых операциях по выводу активов. Сообщество, по моему мнению, создал в начале 2000-х бывший начальник управления операций на фондовых рынках Сбербанка Александр Алтунин при участии Владимира Романова. Несколько позднее в состав группы вошли Павел Лучкин (бывший исполнительный вице-президент "Электроники") и Игорь Речистер (совладелец Мультибанка). Фирмам, контролируемым этими персонажами, выдавались огромные кредиты, которые впоследствии не возвращались.
Удивительно, но следователям так и не удалось обнаружить фирмы, которым выдавались кредиты банка "Электроника", по месту их регистрации. Между тем, после вывода активов из "Электроники", преступная группа переключилась на Мультибанк. По данным следствия, Владимир Романов летом 2010 года обратился к Матвею Урину, известному банковскому мошеннику, в настоящее время отбывающему наказание в местах лишения свободы, с просьбой дать взаймы 500 миллионов рублей "для покупки на своих доверенных лиц контрольного пакета акций Мультибанка". Господин Урин, по мнению следствия, дал Романову эти деньги, которые затем были выведены из банка путем покупки акций ИК "Форвард Капитал". Эта компания также фигурировала как инструмент для вывода средств в прежнем уголовном деле Урина. Позже стало известно, что из банка было похищено еще 750 миллионов рублей.
В марте 2013 года уголовное дело по "Электронике" было закрыто. Пресс-служба ГСУ при ГУВД по Москве сообщила, что проведенные экспертизы не обнаружили состава преступления в действиях сотрудников банка. Но уже через год обанкротился Акционерный Коммерческий Банк Сбережений и Кредита (С Банк), к которому также (может, случайность?) имел отношение Романов. 18 марта 2014 года у банка была отозвана лицензия. Накануне банкротства проводились масштабные операции по продаже и переуступке активов, реальных к взысканию, без фактического поступления денежных средств. Как говорится в сообщении на сайте ЦБ, объем таких операций, выявленных временной администрацией банка, составил не менее 2,5 миллиарда рублей.
По данным наших источников, деньги из С Банка выводились через выдачу кредитов под залог активов (и кредитополучателями, и залогодателями выступали фирмы, контролируемые Романовым). Договоры залогов аннулировались банком в одностороннем порядке. В итоге банк оставался и без денег, выданных в кредит, и без залогов. Временная администрация также установила практически полное обесценивание кредитного портфеля банка, реальная стоимость которого была оценена в 300 миллионов рублей. Стоимость активов не превышала один миллиард рублей при величине обязательств перед кредиторами в 10,5 миллиарда. Как отмечалось в сообщении ЦБ, финансовые операции, осуществленные бывшими руководителями и собственниками банка, имели признаки уголовно наказуемых деяний.
Материалы были направлены Банком России в Генеральную прокуратуру РФ и МВД для рассмотрения и принятия соответствующих процессуальных решений. Однако, насколько я знаю, никакие действия по расследованию так и не предпринимались. АСВ выиграло иск, в котором ответчиком выступал Романов как физическое лицо. По решению суда он был обязан возместить АСВ около миллиарда рублей, однако в апелляционной инстанции решение о взыскании с Романова денег было отменено.
И ведь на этом череда событий не прекратилась! После банкротства С Банка в 2014 году Романов приобрел рязанский банк "Ринвест", который в июле 2016 года тоже обанкротился, оставив в своем бюджете "дыру" более чем в шесть миллиардов рублей.
Глава 3
Сеанс черной финансовой магии с ее разоблачениемКак пилили РАО "ЕЭС"
После истории с "Российским капиталом" положено было лечь на дно и вести себя тихо. Но мне захотелось, чтобы общество извлекло для себя урок. Подсчитав безвозвратные потери, я написал донесения руководству страны и правоохранительных органов с подробным изложением действий в отношении моего банка. События натолкнули меня на рефлексию. По роду предшествующей работы мне ближе всего были расследования коррупции среди высокопоставленных чиновников (в частности, изучение жизни и деятельности экс-мэра Москвы Юрия Лужкова и его жены, "успешной бизнесвумен" Елены Батуриной) и хищений в финансовой системе. Последняя тема только недавно стала получать некоторую огласку. Этот вид преступной деятельности весьма сложен, для понимания механизмов мошенничества необходимы специальные знания. Чиновники-коррупционеры и аферисты от банковской сферы выстраивают запутанные схемы, которые, на непосвященный взгляд, выглядят вполне легальными. Такие операции всегда носят трансграничный характер, и глобализирующийся мир создает отличную операционную среду для финансовой мафии.
В декабре 1996 года одной из операций НРБ на фондовом рынке стала покупка на открытом аукционе 8,5 % акций РАО "ЕЭС России". Впервые в истории российской приватизации не было никаких "договорняков" и гешефтов, в торгах мог участвовать кто угодно – за лот предлагались закрытые конверты. Мы выиграли у Credit Suisse First Boston, который должен был победить. Консорциум во главе с НРБ предложил 350 миллионов долларов, Credit Suisse – 340 миллионов. Группа товарищей в правительстве, проводившая аукцион, потерпела поражение, хотя на стороне Credit Suisse играли либералы. А нам благоволил Александр Волошин из администрации президента, который потом стал председателем Совета директоров РАО.
Котировки акций стали очень быстро расти и к лету 1997 года подскочили в шесть раз. Ликвидность принадлежащего нам актива была почти никакая, продать такой объем на бирже было невозможно, но теоретически у нас на счетах образовалась умозрительная куча денег. Я был избран в Совет директоров РАО и несколько лет наблюдал очень интересный процесс, как огромная и системообразующая для экономики страны госмонополия – не менее важная, чем "Газпром", – разделялась на блоки и по частям выносилась в карманы "членов команды" буквально за копейки. Мое голосование "против" ничего не меняло – нужные менеджменту РАО голоса всегда набирались.