Пионеры черного пиара
Мы написали несколько обращений в генпрокуратуру, однако никакой реакции не последовало. Примерно в это же время наш банк и я как его руководитель стали объектами развернутой в СМИ кампании по дискредитации. Не проходило и недели, чтобы где-нибудь не появилась статья, "разоблачавшая" меня и призывавшая со мной разобраться. Особенно усердствовали Юрий Ряжский и Леонид Крутаков в самой читаемой газете столицы, "Московском комсомольце", и Юлия Пелехова в главном деловом издании "Коммерсантъ" (судьба последней, кстати, является хорошей иллюстрацией к поговорке "Бог не Антошка – видит немножко": в 2004 году Юлия была приговорена к семи с половиной годам лишения свободы – вымогала 100 тысяч долларов у предпринимательницы, шантажируя ее публикацией компромата).
Заголовки по большей части обыгрывали тему лебедей: "Лебединое озеро", "Лебединая гуща" и т. п. Но были и оригинальные. Вот, например, очень характерная статья некоего Павла Некрасова (творческий псевдоним, разумеется), опубликованная 13 августа 1997 года в "Московском комсомольце".
"БЕГУЩИЙ КАБАН"Глава "Нацрезерва" Лебедев – охотник или жертва?
Главным героем первой половины августа в банковском мире по праву считают председателя правления Национального резервного банка Александра Лебедева. Напомним читателям, что именно на него указал Генпрокуратуре бывший замминистра финансов Андрей Вавилов, обвинивший Лебедева в попытке присвоения пакета государственных долговых обязательств стоимостью 460 миллионов долларов. Именно на него написал заявление бывший гражданин России Игорь Федоров, обвинив в "перекачке" нескольких миллионов долларов на Запад – во время прошлогодней предвыборной кампании Бориса Ельцина. Реакцией властей на это заявление стали обыски, проведенные у Лебедева две недели назад. Пережив все эти неприятности, банкир, похоже, отдышался и бросился в контратаку…
Сегодня Лебедев на всю страну заявляет, что ни НРБ, ни он сам лично ни в чем криминальном не замешаны. Согласитесь, было бы странно, начни он открыто признавать себя виновным. Другое дело – друзья и покровители Лебедева. Самым могущественным среди них по праву считается председатель Банка России Сергей Дубинин, который, по всей видимости, совмещает в себе функции главного банкира страны и адвоката Лебедева. Так, по имеющимся у редакции сведениям, Дубинин несколько раз лично звонил в Генеральную прокуратуру, пытаясь как-то повлиять на следствие и даже поучая ее сотрудников, как именно им нужно работать.
Характерно, что звонил в прокуратуру не только Дубинин. О судьбе Лебедева беспокоились высокопоставленные сотрудники администрации президента и чиновники правительства России, близкие к "группе" Виктора Степановича Черномырдина. Виновен ли глава НРБ, не виновен – решать соответствующим инстанциям. Хочется сказать о другом: все звонившие в Генпрокуратуру, включая председателя ЦБ РФ Дубинина, позволили себе неслыханные для своего уровня поступки. Которые, заметим, мало вяжутся с обликом государственных людей. Тот же Дубинин, например, вообще выступил с публичным заявлением в поддержку "Нацрезерва" и выговором правоохранительным органам за слишком пристальное (по его мнению) внимание к Лебедеву и низкий (по его же мнению) профессионализм. Однако, пожалуй, самым забавным в хоре защитников Александра Лебедева прозвучал голос лидера аграрной партии Лапшина (который удивительным образом связал "наезд" на НРБ с возможным срывом уборочной в России).
Вероятно, в ближайшее время нам следует ожидать аналогичных выступлений от Жириновского (этот охотно проследит связь между проблемами банкира с негритянским засильем в Америке), Зюганова и других подобных им персонажей… Теперь поговорим более серьезно. И попытаемся понять, почему главный банкир страны Дубинин так настойчиво отстаивает интересы одного из тех, кого, по идее, должен проверять тщательнее всех. Кто-то скажет: а на то он и глава ЦБ, чтобы отстаивать интересы "своих" – более мелких банкиров. Все это так – вот только, помнится, Сергей Константинович молчал, когда арестовывали президента "Монтажспецбанка" Ангелевича; упорно делал вид, что ничего не происходит, когда банкротился Тверьуниверсалбанк, попадал в тяжелейший кризис "Инком" – и подобных примеров можно приводить десятки. Возможно, причина нынешнего рвения Дубинина кроется в том, что не так давно он и Лебедев плечо к плечу работали в банке "Империал" и сохранили с тех пор самые дружеские отношения. Как там пелось в старой детской песенке: "На медведя я, друзья, выйду без испуга – если с другом буду я, а медведь без друга"? А возможно, старается Сергей Константинович еще и потому, что очень любит свою жену. Которая, по странному капризу судьбы, работает в банке г-на Лебедева. Логика здесь самая простая: если кто-то ругает НРБ – он ругает мою жену. А этого я позволить никому не могу…
Вообще, я бы предложил правительству провести тендер на право предоставления жене Сергея Дубинина работы в том или ином коммерческом банке. Если победителю на самом деле будет гарантирована "крыша" в лице главы ЦБ РФ, он охотно заплатит за эту привилегию – и выручка государства от такого тендера будет не намного ниже, чем от продажи "Связьинвеста" или Тюменской нефтяной…
Однако – шутки в сторону. Кроме взаимных симпатий и почти семейных отношений двух банкиров связывают, наверное, еще и чисто коммерческие интересы. Можно вспомнить, как еще год назад с подачи Дубинина Лебедев удачно прикупил акции РАО "Единые энергетические сети России" (мы уже писали о 300 миллионах долларов, которые глава Центробанка приказал выделить НРБ на проведение этой операции). Можно лишь добавить, что, получив эти государственные средства, коммерческий банк разом нажился – на 700 млн долларов – за счет роста биржевых котировок акций РАО. Пресловутый "всемирный спекулянт" Сорос нервно курит… Кстати, по некоторым данным, по поводу этой покупки "Нацрезерва" в Генеральную прокуратуру обратилась компания "Энергоменеджмент", которая обвинила НРБ и лично Лебедева в мошенничестве и нарушении действующего законодательства… В такой вот хаотичной ситуации и работает сейчас Сергей Дубинин. То пытается подменить Генпрокурора, то берет на себя функции куратора всех правоохранительных органов, то отчаянно "деноминирует" вдалеке от столицы. По мнению большинства экспертов, последняя акция главы Центробанка – по отрезанию "лишних" нулей (о которой не знали даже в Министерстве экономики России) – стала отличной дымовой завесой, прикрывшей Дубинина от всех скандалов последних месяцев.
Слетав к президенту и убедив его немедленно объявить о деноминации рубля, Сергей Дубинин, несомненно, упрочил свое положение, пошатнувшееся после неудачного "наезда" на ОНЭКСИМ и "Уником". Тем не менее в деловом мире страны вряд ли забудут его промахи по этим целям. Вот интересно, что произойдет, если Дубинин и дальше будет "мазать"? Сам-то Сергей Константинович отлично понимает, чем это для него чревато. И тем не менее идет ва-банк. Со товарищи…
Если вдуматься – откровенная ахинея. Но автор статьи грамотно использовал особенности обывательского сознания. Главное не факты, а поток инсинуаций. Тогда этот жанр только зарождался, причем именно российские "журналисты" стали его родоначальниками. В дальнейшем я много раз становился объектом таких кампаний и отношусь к ним согласно заветам Марка Твена: "Любое упоминание в прессе, даже самое негативное, кроме некролога, – это реклама". Увы, массовый читатель этого не понимает.
Статья вышла вскоре после письма Дубинина премьер-министру Виктору Черномырдину, в котором глава ЦБ потребовал уголовного расследования по факту хищения Ашотом Егиазаряном через Уникомбанк облигаций внутреннего валютного займа, выделенных Минфином администрации Московской области. Заголовок никак не вяжется с текстом, в котором нет ни слова про охоту. Какой-то кабан ни к селу ни к городу… Между тем ваш покорный слуга, как выяснилось, и был дичью.
Систематические теракты в офисах, наезды налоговой, уголовные дела, обыски и выемки, "чернуха" в СМИ – звенья одной цепи. Заголовок в "Московском комсомольце" был своеобразным шифрованным посланием, сообщавшим, что охота объявлена, – жест сродни обычаям итальянских cosa nostra или ndrangheta, которые присылают своим будущим жертвам тухлую селедку в газете. Организаторы охоты между собой так и называли жертву – "кабанчик". Возможно, по аналогии с юмористическим рассказом Анатолия Трушкина "Особенности национальной охоты":
– А это не у вас вчера завалили банкирчика?
– Не-е-ет, ты что?! Откуда? У нас кто водится: депутаты, владельцы ресторанов, магазинов. Банкирчиков нету. Если только подранок забежал. Вряд ли.
– А чиновники у вас водятся?
– Есть. Раньше пугливые были, а сейчас прямо из рук берут.
– Да ты что?!
– Ей-богу! Люди кругом, а они не боятся ничего, берут, хоть бы что им.
– Из рук?!
– Из рук прямо. Сколько ни дай, всё возьмут. А у вас разве не водятся чиновники?
– Нет, у нас политики больше. Столько развелось их – ужас! В том году весь урожай сожрали.
– Да ты что?!
– Ей-богу. Мы их на аплодисменты ловим. Только хлопнешь в ладоши – и вот он, выскочил откуда-нибудь. И давай петь. До того красиво поют! Такие трели выводят! Дрю-дрю-дрю, та-та-та и дрю-дрю-дрю.
– Да ты что?! И дрю-дрю-дрю?
– И дрю-дрю-дрю. Да хоть как. Про зарплату может спеть, про жилье, про пенсию. Стоишь думаешь: "Ведь тебя убивать пора". А сам заслушался.
– Что же, они опасности не чуют, что ли?
– У них чего-то не хватает, у политиков, кожи, что ли. У него, когда рот открывается, уши закрываются.
– Надо же!.. Да-а, природа мать. Кого только в ней нет. Плохо, что экологию загадили – воры в законе улетели все в теплые края, там и на яйцах сидят. Новых русских раньше-то! А сейчас весной если возьмешь одного-двух на проститутку, а так нет.
– Да-а, сами же мы и виноваты. Мутанты появились. Спереди смотришь – политик, а сбоку глянешь – киллер!
– Господи, спаси и помилуй.
Кто стоял за всеми этими событиями? Что этим людям было нужно от меня? Понятно, что вряд ли моя персона могла представлять какой-то особый интерес помимо денег. Понятно также, что заказчик не беглый Федоров – этот тянул лишь на пешку в чужой игре. Массированный наезд в СМИ – удовольствие недешевое, не говоря уже о заказной работе правоохранителей.
Глава 5
На прицеле
Вскоре ко мне в офис на Новокузнецкой приехал начальник управления экономической контрразведки ФСБ генерал-лейтенант Алексей Пушкаренко, рассказал какую-то туманную историю о предотвращенном покушении и пригласил на встречу к директору службы Николаю Ковалеву. В своем мрачноватом кабинете на Лубянке Николай Дмитриевич встретил меня довольно сухо. Детали операции, мол, раскрывать не имеем права, заказчик не установлен, и служба не может гарантировать мою безопасность, поэтому он рекомендует мне уехать из России. На время.
Я попытался узнать, есть ли хоть какие-то версии. "Ничего не можем сообщить, думайте сами, кому выгодно", – ответил Ковалев. Я искренне развел руками. Мне во всю эту историю не очень верилось. К тому же ФСБ, хоть и без усердия, помогала Генпрокуратуре в истории с Федоровым и работала против НРБ. Я спросил об этом, чем вызвал явное раздражение у директора. Расстались мы без взаимопонимания.
Много лет спустя совершенно незнакомый человек, бывший офицер криминальной милиции, передал мне письмо с обстоятельным рассказом о той давней истории. Привожу его тут во всех подробностях. Главный вывод – информация Ковалева была правдой, а я повел себя глупо.
* * *
Весной 1997 года мне, старшему оперу ОЭП КМ УВД СВАО города Москвы, по домашнему телефону позвонил мой штатный "кролик", агент Кубик, и сказал, что нужно срочно встретиться по чрезвычайно важному делу. Я уже собирался спать, поэтому вышел на встречу в раздражении от этого авантюриста, у которого каждое дело "чрезвычайное", но заканчивается обязательно моими нравоучениями по поводу бессмысленности, порочности или противозаконности очередного задуманного дельца.
– Здорово.
– Добрый вечер, Вова! (Бывшего офицера ОБЭП зовут Василевский Владимир Анатольевич. – А.Л.). Со мной человек (я позже все объясню), при нем называй меня Владимиром Владимировичем. Я – майор уголовного розыска.
– ?!
– Да, по-идиотски выглядит, потом все поймешь. Некогда объяснять. Делай, как я.
Предчувствуя скорое разоблачение, я все-таки согласился на участие в спектакле. Знать бы еще свою роль, но времени не было: предстоял экспромт.
Шелестел теплый майский дождик. Кубик подозвал типа, прятавшегося от света фонарей в мокрых кустах. Этому человеку плотного телосложения с ростом около двух метров и лицом стройбатовца как нельзя лучше подходило емкое слово "детина".
Свежеиспеченный майор взял инициативу в свои руки, и я, поддакивая, кивая и кривляясь, узнал, что наша совместная операция УР и ОЭП близка к логическому завершению: получивший заказ и аванс за работу наемный убийца выявлен, изобличен и под угрозой неминуемого уголовного преследования готов сотрудничать с органами. Я понял, что парень пришел сдаваться, но никак не мог взять в толк, зачем ему это понадобилось. Выручил Кубик, который как-то естественно и ловко предоставил слово гостю. Олег (так гость представился) сказал, что попал в западню, исполнять заказ не желает, потому что понял, что не проживет и месяца после выполнения этой "работы": ведь дешевле и логичнее его самого убрать, чем выплачивать ему гонорар. На явку с повинной тоже не согласен, потому что в этом случае не проживет и недели. Единственный разумный выход – сдаться под честное слово. Если обманете, сказал, уйду в несознанку, но в любом случае не стану сообщать свои полные данные, не сдам друга и ничего подписывать не стану.
Не доверяет. Что ж, это объяснимо и ожидаемо. "Майор" сказал, что ему стало как-то по-человечески жаль Олега, с которым они сдружились во время его разработки нашими подразделениями, и он просит меня, старого друга и товарища, поддержать его позицию на коллегии (!). Идиот, думаю: на коллегии МВД, что ли? Самое место там майорам и особенно старшим лейтенантам.
Я успел привыкнуть ко многим неожиданностям в нашей работе, но от услышанного был в недоумении, мягко говоря. Свою роль я играл на пределе актерских способностей. Сказал, что не ожидал такого поворота от уголовного розыска, что неизвестно, как на это посмотрит его начальство, но пообещал свою поддержку – не на коллегии, конечно, но на уровне своего руководства, которое обычно прислушивается к моему мнению. Ударили по рукам на том, что будем действовать по ситуации, Олег удалился в те же кусты, а я, выдержав для надежности паузу, высказал Кубику на родном служебном языке все, что о нем думаю. (Текст высказываний не приводится из соображений цензуры. – А.Л.).
Оправдания Кубика были такими. В очередной раз скрываясь то ли от своих кредиторов, то ли бандитов, то ли вражеских проваленных агентов, Кубик снял квартиру на окраине Балашихи. У него на иждивении находилась молодая красивая сожительница и здоровенный пес – кажется, стаффордширский терьер, который обеспечивал беглецу хоть какую-то защиту. Совершая променад со стаффом на местной набережной, Кубик познакомился с Олегом, который выгуливал там же свою преданную дворнягу. Оказалось, они живут в одном подъезде. Сдружились, а недавно за общим столом отметили какой-то общенародный праздник.
И однажды Олег, явно терзаемый сомнениями, разговорился.
– Володя, я не знаю, что мне делать, я запутался. Есть у меня старый друг Женька, который работает у медведковской братвы. Он нормально упакован, все дела в порядке. Решает там с пацанами какие-то проблемы. Вроде не опасно. Я пару раз к нему напрашивался: поговори, дескать, со своими, нельзя ли мне работу подыскать. Я в Афгане срочную служил, с оружием на "ты". Стрелял; по людям тоже. В общем, все могу, если что. Женя меня отговаривал, что не нужно это тебе, но я пристал как банный лист: сведи с пацанами, и все тут. В конце концов свел, со мной поговорили. Через месяц сказали, что пробили меня по братве и по ментам, что я принят. Работу не давали, но платили исправно. Немного, наверное, но мне раньше такие деньги и не снились. И так полгода примерно. Я уже расслабился, привык, но две недели назад мне сказали, что есть работа: завалить коммерса. Вот что б ты на моем месте сделал?
– Во-первых, я не на твоем месте. Во-вторых, ты не мальчик: сам подписался – сам и разгребай. А что, кишка тонка?
– Знаешь, не то чтобы тонка. Я вляпался, Володя. Рассуди: работа стоит 60 штук грина, мне задаток дали восемь. Сказали: срок две недели, после выполнения получишь остальное. Валить нужно какого-то мужика по фамилии Лебедев, вместо фотографии дали журнал "Профиль" – он там на обложке. Я подумал: если уж на обложке, то фигура явно неслабая, и за него целых 60 штук дают. А мне нужно будет отдать 52. Это ж бабки какие! Меня же за трешник грохнут, еще и в очередь встанут! Что делать, не знаю. Пробовал с Женей поговорить – он уворачивается, сам, мол напросился, а я тебя предупреждал. Думал к ментам пойти – никто и разговаривать не станет, потребуют явку с повинной писать. Ну напишу, и что? У меня ни доказательств, ничего нет. Пацанов начнут в ментовку таскать; они, естественно, включат дурака и в итоге на воле останутся, а я – в СИЗО, где меня и кончат. Хоть свои, хоть мусора за ту же трешку.
– Ладно, парень. Вот тебе еще один шанс. Должен будешь. Короче, слушай сюда. Я майор уголовного розыска. Фамилия моя тебе ничего не скажет, потому что она левая, а настоящая настолько секретная, что я и сам ее забыл. Жена моя – не жена вовсе, а тоже сотрудник, и как ее мама называла – тоже не знаю. Вся ваша бригада у нас давно под колпаком, но по другим делам, тоже мокрым, но старым. Ты думаешь, я от нечего делать тут поселился, собаку свою выгуливаю? Что ты теперь заныл, как баба?! Раньше нужно было думать. Как у вас говорят, за базар отвечать нужно.
Олег сник:
– И что теперь? У меня хоть час есть с семьей побыть, попрощаться?.
"Майор" был отменным психологом и решил добить побежденного.
– Хороший ты мужик, Олежек, – я это сразу понял, – и жалко тебе, дураку, жизнь ломать. И жену твою жалко, и дочку. У тебя нет ни одного шанса без меня. Тебя обязательно завалят, причем не столько из-за денег: главное, что ты свидетель, ты – ниточка, за которую будут тянуть, если что. Не будет тебя – не станет ниточки. У тебя проблема, мужик! Я бы решил ее, но у нас операция совместная. К нам ОЭП СВАО зачем-то прицепился, у них какие-то вопросы по мошенникам есть к медведковским. Вроде ваши "крышевали" каких-то кидал. Так говорят. Есть у них там мент хороший, я его знаю давно. Он в авторитете, руководство ему верит. С ним нужно договариваться. Пока иди домой. Хочешь, советуйся с кем угодно, но лучше – никому, а то меня подставишь. Никуда не пытайся свалить: без моего разрешения не дадут. Я попытаюсь дозвониться до своего коллеги. Через 10 минут заходи, если не дозвонюсь – поедем без звонка.
Слова Кубика так растрогали Олега, что он едва не заплакал, благодарно тряся руку "оперативника". Кубик все-таки дозвонился, и так они оказались у меня.
– Слушай, – говорю, когда он закончил, – а тебе не пришло в голову, что он возьмет своей пятерней эту твою голову и оторвет ее нахрен? Ты видел его ручищи?