– Ну я же с собакой был!
– На эмоциях – да вместе с собакой! Или достал бы волыну из кармана и завалил бы вас там обоих.
– ?! А я об этом чего-то не подумал…
– А зачем ты вообще в это полез?
– Не знаю. А ты бы не полез, когда такая информация? – В глазах Кубика снова обозначился "искатель приключений на свою…".
– Тоже не знаю. Не смог бы, наверное. Это же голимая клоунада!
Я обзывал Кубика идиотом, и авантюристом, и придурком, не переставая все-таки им восхищаться. Вот самообладание у человека!
Стали думать, что делать. Я говорю, что мое руководство не потянет этой темы – не тот профиль, это же чистый БХСС, спекуляция да неотрезанные хвостики от колбасы. Ну да, чему-то научились за последние три года, но заказуху – нет, не потянут. РУОПу доверия нет, да и квалификация их вызывает сомнения: они у нас "палки" клянчат постоянно; малиновые пиджаки, цепи и пустые понты. Уголовный розыск – есть там крутые парни, но нас отстранят, возьмут все в свои руки, вывернут Олега наизнанку, может, даже посадят по указу на 30 суток, но Лебедева это не спасет, коли есть заказ. Чтобы выполнить условия Олега, нужны особые полномочия. ФСБ! Но на них выхода нет. Точнее, есть, но на наших, окружных, а это тоже без толку: пока все перепроверят, пока доложат, пока руководство отреагирует – ищи-свищи нашего Олега. Соскочит. А того Лебедева все равно грохнут, и его труп будет на нашей совести. "И на вашей совести, товарищ майор!" – добавил я.
– Да есть выход на ФСБ! – говорит. – Знаю двоих из московского управления! Фамилии Антаков и Петухов о чем-нибудь говорят?
– Нет, не слышал. А ты откуда их знаешь? Кто такие? Хотя… Какая разница, – ответил я, – звони, других-то вариантов все равно нет.
– Ладно, позвоню завтра. Пока.
Весь следующий день мне было не по себе. Я представлял себе масштаб предстоящей операции и не имел ни малейшего представления ни о том, с чего начинать, ни о том, как заканчивать. Решения просто не было: если есть заказ, значит, он будет исполнен. Доложил своему руководству – еще не легче. Баранников (Сергей Николаевич Баранников, в то время непосредственный начальник В. А. Василевского. – А.Л.) поддержал, но у него самого одни вопросы. Пучкова (Андрей Павлович Пучков, в то время исполняющий обязанности начальника ОЭП КМ УВД СВАО г. Москвы. – А.Л.) нет на месте; один из его замов повертел пальцами у виска и посоветовал заниматься делом, а не маяться дурью. Хотелось снять с себя ответственность. Хотелось, чтобы ситуация рассосалась как-нибудь сама собой, чтобы Олег пропал, чтобы фээсбэшники не откликнулись.
Видно, не судьба. Или наоборот. Олег на встречу явился как штык. Фээсбэшники тоже. Оба в штатском, один по возрасту примерно подполковник (то ли Петухов, то ли Антаков – не помню уже точно, кто именно), другой помоложе, крупный, почти как Олег (просил называть его Саидом, но на "Саида" ни капельки не похож). Встречались на Лубянке, прошли по какому-то переулку, вошли с парадного входа в особняк без вывески, окна со старорежимными белыми занавесками "по пояс", внутри у входа дежурный офицер. Стены и мебель под светлый дуб, темно-коричневый кожаный диван, черный телефон – и все старое, будто с хрущевских времен.
Не знакомились. Вообще. Фээсбэшники с ходу взяли Олега в оборот, мне льстило, что некоторые вопросы ему задавали "с разрешения нашего коллеги из МВД". Тут же начался торг, жесткий и беспринципный. Олегу нужны гарантии, ФСБ нужна серьезная информация (дескать, на кой ты нам тут сдался, красивый такой? Мы по мелочам не работаем), МВД тоже нужна информация, дающая железобетонную "палку", причем обязательно по экономическому профилю.
Олег постоянно менялся в лице, то петушился по-мальчишески, то потухал под безапелляционным давлением переговорщиков. Наконец сдался. Речь зашла сразу по нашей, оэповской теме. Решили действовать немедленно (фээсбэшники, конечно, решили, я только поддакивал). Заставили Олега отзвониться заказчикам и сообщить, что он практически готов, желал бы получить инструмент для работы. У братвы уже тогда были сотовые телефоны, которые определяли звонящего, но опасения Олега по этому поводу резко сняли: "контора" рулит, не извольте беспокоиться и делайте, что велено. Звонков было много. Идиоты на том конце провода фактически переложили на Олега функции координатора, постоянно давали нашему новому другу все новые и новые контакты, звонили даже в Таллин – "контора" удовлетворенно потирала руки.
Конечным результатом телефонных переговоров стало следующее. Во-первых, наемник сообщил посреднику, что выданный ему "инструмент" совершенно не годится для работы: Олег выходил на место, место оказалось неудачным, без надежных путей отхода; необходима другая точка на удалении и подходящий для такой работы инструмент, если есть хорошая винтовка – сгодится. Во-вторых, договорились, что такого-то числа на Ленинградский вокзал приходит поезд "Таллин – Москва", вагон такой-то, проводница Нина, Олег ее встречает и берет сумку, в которой будет подходящий инструмент, Женя страхует товарища.
Перед тем как расстаться, меня попросили выйти на улицу и подождать там, поэтому о чем беседовали с Олегом "конторские" – не могу знать, даже не интересовался. Понятно, о чем-то таком, что мне знать нежелательно.
Доложил Пучкову. Тот внимательно выслушал, уточняя детали. Сказал: "Занимайся", что согласно традиции значило: это задача номер один; про остальное забыть, но только на время, плана никто не отменял, "оперативки" – тем более; любой сотрудник отделения, который будет ценен в том или ином качестве, – в твоем распоряжении.
Через пару дней позвонили из ФСБ, пригласили на рекогносцировку. Встретились на Большой Никитской в обычном составе – мы с Кубиком, Олег, подполковник и Саид (кстати, наши "старшие братья", как мы называли фээсбэшников, с пониманием отнеслись к изначальной легенде Кубика, и на протяжении всей операции он сохранил свое звание майора угро и обращение "Владимир Владимирович"). Вышли в Романов переулок. Кажется, дом 3, строение 1. Вроде бы это одна из контрольных точек на маршруте цели. На прогулке "старшие братья" пояснили мне, кто такой Лебедев: Александр Евгеньевич, ранее сотрудник СВР, один из руководителей стремительно и необъяснимо растущего Национального резервного банка. Якобы приходил к директору ФСБ, просил обеспечить защиту, а в ответ получил: "Да, всенепременно обеспечим. Вы только изложите письменно и подробно, от чего и от кого вас нужно защищать". Лебедев взял паузу, а через несколько дней дал отбой, мол, справлюсь сам.
Приехал со своими сослуживцами Сашкой (Александр Владимирович Аникин, в то время старший оперуполномоченный ОЭП. – А.Л.), Сергеем (Сергей Ярославович Шуверов, в то время старший оперуполномоченный ОЭП. – А.Л.) и Денисом (Денис Юрьевич Торопов, в то время старший оперуполномоченный ОЭП. – А.Л.) на Комсомольскую площадь. Нужно было выбрать удобную точку для наблюдения за встречей Нины из Таллина. На противоположной от Ленинградского вокзала стороне нашли подходящее здание рядом с универмагом "Московский", сговорились с администрацией, что сможем в любое время попасть наверх, нам никто мешать не будет. Сделали пробные обзорные и детальные снимки, проявили – годится.
Когда приехала Нина, у нас все было готово к встрече, извели всю пленку, но получили четкие портреты и Нины, и Жени, приехавшего с Олегом на вокзал. Лена (Елена Валентиновна Барченкова, в то время оперуполномоченный ОЭП. – А.Л.), которой представили Олега, следила за ним и о его встрече с Ниной сигнализировала мне на пейджер из телефона-автомата. Олег помог Нине нести сумки, перевел ее через площадь под наши окна, где у машины их встретил Женя. Свою поклажу они положили в багажник и уехали. Инструмент прибыл. Как впоследствии выяснилось, это была винтовка, изготовленная на базе охотничьей одностволки. Нарезная вставка под патрон 7,62×39, ортопедический приклад ручной работы, самодельный многокамерный глушитель, оптика от чего-то общевойскового и весьма древнего. Однозарядная, но с экстрактором гильзы, что хоть как-то ускоряло перезаряжание.
Несколько следующих дней были нервозными: ФСБ требовала под любым предлогом оттянуть исполнение, посредник заказчика убийства, напротив, настаивал на его ускорении. Я же находился в режиме испорченного телефона между Олегом и ФСБ, пытался скомпенсировать взаимные наезды, в то время как все они методично дергали меня по нескольку раз на дню. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не послать все "на". Олег настаивал на встрече с начальником Саида. Пришлось настоять на "очной ставке", чтобы спорщики пришли уж к какому-нибудь консенсусу. Снова встретились, и Олег полчаса пытался доказать собеседникам, что исчерпал все разумные объяснения своей медлительности и что ему уже нечего противопоставить посреднику. Оказывается, бандиты намерены контролировать выполнение заказа, чуть ли не кино снимать собрались! Стороны перешли на повышенные тона. В результате "конторские" нашли выход, обескураживающий своей простотой: оказывается, к винтовке не было патронов. Кроме того, ее следовало пристрелять – вдруг выяснится, что оружие действительно совершенно непригодно для точного выстрела, и тогда бандиты сами смогут убедиться в этом, а проблема цейтнота на какое-то время отпадет сама собой.
Тем не менее от задачи обеспечения боепитания "старшие братья" самоустранились, и поэтому ее решение автоматически поручалось ОЭПу. Не бандитам, не уголовному розыску, не военным и не ФСБ, а именно ОЭПу, "колбасникам-матрасникам"! Смех и грех. Без надежды на положительный результат я доложил обстановку А. П. Пучкову, но вопрос решился мгновенно! Андрей Павлович объяснил ситуацию А. К. Иванову (Александр Кузьмич Иванов, в то время начальник криминальной милиции УВД СВАО города Москвы. – А.Л.), и уже через полчаса по устному распоряжению начальника УВД генерала Харченко мне выдали 30 автоматных патронов без вопросов и без единой бумажки.
На следующий же день мы вдвоем с Олегом пристреливали оружие в заброшенном карьере в районе Медвежьих Озер. Найти среди гор мусора большой лист картона и десяток консервных банок не составило труда.
Винтовка оказалась идеальной для одного выстрела. Во-первых, кучность боя оказалась просто поразительной, в обоих смыслах слова. В принципе, это объяснялось довольно длинным стволом (начальная скорость полета пули, вероятно, была около 1000 м/с или более) и точностью подгонки сочленения между стволом и запирающим механизмом. Во-вторых, самодельный глушитель оказался весьма эффективным. Я никогда раньше не стрелял с ПБСом, не с чем было сравнивать, но ощущение от стрельбы классное: толчок в плечо, щелчок и короткое шипение выходящих пороховых газов, словно отсоединяешь шланг насоса от вентиля, после того как накачал колесо. "Пс!" – и все.
А вот с оптикой дело было хуже. На пристрелку потратили полпачки патронов. Затянули прицел на "ласточкином хвосте" намертво, и стало понятно, что о последующем демонтаже прибора речи быть не может. Отстегнули цевье, сняли ствол, снова собрали и снова отстреляли винтовку – без изменений: готово. Осталось около десятка патронов.
Позвонил в "контору" и рассказал все, договорились вечером встретиться. "Товарища майора" попросили с собой не брать.
На встречу явился только Саид, с ходу изложил план.
Первое: Олег уведомляет посредника, что винтовка не самозарядная и продемонстрировала отвратительную кучность. Одновременно сообщает, что нашел другой способ выполнения заказа: случайно обнаружилась идеальная площадка для стрельбы из гранатомета – крыша дома возле офиса Лебедева. Предлагает посреднику предоставить в распоряжение (тут Саид поинтересовался, из каких гранатометов Олегу приходилось стрелять) РПГ-7 или однозарядный РПГ-18. Тип гранаты не важен, но желательнее РПГ-18 ("Муха") – он не слишком громоздкий, да и достать проще. Эхо чеченской войны, как говорится.
Второе: полученный гранатомет "модернизируется" специалистами, осечка вместо выстрела, уходящего Олега останавливает милиция, но ему удается скрыться. Все это видят вражеские соглядатаи. Если все пройдет гладко, то на выходе получается шумный эффект, что не обезопасит Лебедева, но заставит его недругов на какое-то время затаиться. Олег, в свою очередь, получает 100 призовых очков и право требовать сатисфакции от посредника, ответственного за поставку инструмента ненадлежащего качества, а в лучшем случае – окончательного выхода из дела.
Олег был в восторге от плана. Он, спасенный, просто стал другим человеком, уверенным и свободным. У меня, разумеется, относительно плана никаких возражений не имелось. Правда, несколько напрягало то, что, когда Олег ушел, Саид попросил меня не рассказывать о новом варианте руководству, подготовить предложения по расстановке своих сотрудников и после согласования с Саидом тонкостей спектакля проинструктировать актеров так, чтобы премьера была блистательной.
Не знаю, в чьей голове родился такой замысел – на авторство не претендую, – но тот план и сегодня мне кажется безукоризненным. Это было действительно единственно верное решение.
Хитрый "конторский" замысел имел один изъян: он не решал проблемы винтовки. "Раз в год и палка стреляет", – гласит поговорка, а такая палка выстрелит обязательно, и не в воздух, а в человека. Что делать с винтовкой? Возвращать ее бандитам нельзя, это даже не обсуждается. Если вернуть – с законом не все чисто (это же чистейший состав халатности, а то и соучастие в незаконном обороте оружия), а с совестью и подавно. Олег рассказал посреднику все, что было задумано. Тот поддержал идею с гранатометом, был занят новой задачей, но было ясно, что о винтовке он не забудет. Мы решили перехватить инициативу: Олег сам связался с посредником и заявил, что винтовка ему приглянулась, что сейчас она непригодна для дела, но при желании ее можно довести до ума. Поинтересовался, нельзя ли ее выкупить в счет средств, причитающихся за выполнение работы. Нет, ответили, инструмент нужно либо выкупать (цена три тысячи долларов), либо вернуть Нине в следующий ее приезд, чуть ли не завтра к отходу поезда.
Олег передал мне содержание своего разговора с посредником и успокоился, полагая, что он сделал все, что мог. "Давайте винтовку, Владимир Анатольевич", – говорит. А я не могу отдать! Пытаюсь призвать к совести, объяснить, что это неправильно – бандитам оружие возвращать. Бесполезно. Говорю: хорошо, возьми паузу на один день, я попрошу ФСБ выделить деньги, свое начальство попрошу.
Мое руководство отреагировало молниеносно:
– И думать забудь. Денег на зарплату нет. И статьи расходов такой нет. Если решать вопрос в лоб – полгода уйдет, да и то без гарантии.
– Так убьют же человека! Обязательно. Не сегодня – завтра, послезавтра, через год. Через год максимум мы ее по телевизору увидим, брошенную стрелком на позиции.
– Каждый день убивают. Мы же не всесильны, всех не спасем. И вообще, винтовка у тебя – сдай ее, оформи как изъятие или как находку. И забудь про это дело, если этот вопрос тебя так волнует… А что, она больше не нужна вашему стрелку?
– Нет, пока отбой. Неделя времени есть, дальше – по обстоятельствам.
Фээсбэшники тоже отказали. Без объяснения причин. У нас так не принято, говорят. Они неохотно принимали на себя задачи, возникающие в связи с этим делом, хотя необходимо отдать им должное: за что бы они ни взялись, все делалось с филигранной точностью. Вопрос с винтовкой повис в воздухе.
Ставлю вопрос ребром в своем коллективе. Мои доводы все находят благородными и заслуживающими уважения, но участвовать лично… Нет, слишком дорого.
– Ладно, говорю, – хрен с вами, я сам ее выкуплю.
– Откуда три штуки? – спрашивают.
Трех штук действительно не было. Было 400 долларов, заработанных на охране при выгрузке товаров знакомой коммерсантши. Были тещины 600 баксов, которые она выручила от продажи теткиного дома. Еще 19 я доложил в коробку с ее долларами, когда на машине "бомбил" по городу по ночам, а клиенты иногда расплачивались долларами. Рубли тратил, доллары оставлял. Итого 1019. Еще 900 согласился дать взаймы Сашка, с которым мы сидели в одном кабинете.
Я на вечер вызвал Олега, передал ему собранную сумму, раскрыл "источники финансирования" сделки и сказал: "Больше ничего нет. Половина – не мои, потом отдам. Делай что хочешь, вычти расходы у Нины или у посредника, скажи, что патроны покупал специальные – втюхивай любую липу, но винтовку я тебе не отдам. Не хватит – свои деньги вкладывай. Разговор окончен". Без особых возражений Олег ушел, а утром отзвонился, дескать, все в порядке, посредник деньги взял, он сам решит вопрос с Ниной.
Все остальное прошло как по маслу. Олег получил РПГ-18 (он же "Муха"), я его забрал и отвез прямо к зданию УФСБ по Москве. Меня встретили какие-то незнакомые люди, успокоили (видимо, было заметно мое волнение), забрали из багажника сдвоенный полиэтиленовый пакет, коротко и предельно ясно проинструктировали. Уже через несколько часов, ранним утром, я подъехал туда же, прямо к центральному входу. Включил "аварийку", вышел из машины – ко мне уже идет сотрудник в форме ДПС. Думал, сейчас начнутся вопросы – нет, попросил подождать пару минут. Тут же подошли еще двое, и я не заметил, что, пока один со мной здоровался и интересовался, как мои дела (очень интересно, как мои дела!), второй уже положил тот же сверток в багажник. Услышал, что крышка хлопнула, повернулся – все, показывает, можно ехать. Высокий класс, одним словом.
В конце Лубянки меня догнал белый "Мерседес" с мигалкой, потребовал остановиться. Там был только водитель, форма тоже дэпээсная. Он вышел, представился. Я тоже показал свое удостоверение. Собираясь уходить, он спросил, что в багажнике. Я ответил, пытаясь непринужденно улыбнуться: "Труп". Тот улыбнулся в ответ, сел в машину и тотчас уехал. И я, потратив некоторое время на осмысление случившегося, тоже уехал. В Балашиху.
Олег доложил посреднику о своей готовности, я рассказал детали плана своим товарищам, вывез на место, обсудили и разобрали роли. Стали ждать дня "икс", назначаемого посредником, который, судя по всему, был в курсе расписания Лебедева. За это время Саид через меня вызвал Олега в Вишняковский переулок, где они осмотрели площадку для выстрела и место, куда въедет автомашина.
Настал этот день, 11 июня 1997 года. В операции я задействовал почти всех сотрудников отделения, включая своего брата (Александр Анатольевич Василевский, в то время старший оперуполномоченный ОЭП по особо важным делам. – А.Л.) и Сергея Николаевича, начальника отделения. Ключевые роли распределили так: "участковый" – Костя (Константин Юрьевич Свищев, в то время оперуполномоченный ОЭП. – А.Л.), "дружинник" – я, "случайный таксист" – Сергей. Остальные обеспечивали контрнаблюдение, транспорт, прикрытие и резерв.