Однако для большинства события развивались слишком стремительно, и реакция наступила у них гораздо позже. Начальник Парклендского госпиталя Джек Прайс привык к человеческим страданиям. Будучи к тому же приверженцем консервативного крыла республиканской партии, он отнюдь не был загипнотизирован ореолом славы Кеннеди. Однако даже он не мог понять, что существует какая-то связь между кровавой трагедией, разыгравшейся в операционных его госпиталя, и тем безупречно чистым институтом, каким до этого момента была в его глазах должность президента Америки. Джек Прайс помогал оказывать первую помощь Коннэли. Сейчас Прайс стоял в коридоре и пытался навести порядок среди персонала госпиталя. Неожиданно мимо него стремительно пронеслась каталка с еще одним пациентом, на груди которого покоился букет роз. Каталка была привычным зрелищем для Прайса, и он не придал ей особого значения. Не привлекла его внимания и личность пациента, так как голова пострадавшего была закутана в пиджак. Кто-то простонал:
- О боже, они застрелили президента Кеннеди!
Но и эти слова не дошли до сознания Прайса. Он просто не был в состоянии понять, что же, собственно, произошло. Затем он заметил, что за носилками бежит какая-то девушка. Прайс сразу узнал ее по фотографиям, и, когда ее сжавшаяся в комок фигурка кинулась к дверям, ведущим в хирургическое отделение, он поспешно обернулся и посмотрел ей вслед. Несомненно, произошло что-то из ряда вон выходящее. На всех фотографиях она была безупречно одета, а сейчас бежала в грязном, покрытом пятнами платье, с растрепанными волосами. Прайс совсем не мог понять, каким образом она умудрилась залить густым слоем красной краски свои чулки.
Парклендский госпиталь еще не пришел в себя от первого нашествия, как со стороны Торгового центра нахлынула вторая, еще более мощная волна пришельцев.
Первая машина с членами конгресса развернулась и подлетела к госпиталю с такой быстротой, что выскочивший из нее Генри Гонзалес застал тот момент, когда тело президента выносили из "линкольна".
Последними о несчастье узнали седоки злополучного автобуса для "Весьма важных лиц". Им было сказано следовать прямо к черному входу Торгового центра.
Внезапно д-р Беркли почувствовал, что случилось что-то ужасное. Сама атмосфера была зловещей. Какие-то незнакомые люди ходили вокруг. Безудержно рыдая, корреспондент "Нью-Йорк геральд трибюн" Даг Кайкер выкрикивал:
- Ах, эти распроклятые сукины сыны!
Д-р Беркли, за которым неотступно следовал помощник главного фармацевта, остановил агента охраны Бергера, собиравшегося уехать на полицейской машине. Они вместе помчались вдоль бульвара Гарри Хайнса.
Всего через несколько минут после того, как президента внесли в отделение "скорой помощи" госпиталя, д-р Беркли подъезд к этим же дверям.
Территория Парклендского госпиталя все больше напоминала свалку старых автомашин. Все подъездные дороги и лужайки были буквально усеяны машинами без седоков, некоторые с работающими моторами, почти все с настежь распахнутыми дверцами. Все машины стояли кое-как, в причудливом беспорядке.
В самом госпитале, в отделении "скорой помощи", царил полный хаос.
Если пренебречь чисто внешней стороной дела, то именно городские госпитали в большей степени, чем другие общественные учреждения, приспособлены к тому, чтобы успешно справляться с подобного рода паническими ситуациями. Однако вряд ли другое медицинское учреждение в мире смогло бы удовлетворительно выдержать это испытание. Госпиталь заполнили полчища посторонних лиц высокого ранга - в результате чего не могло быть и речи о какой-нибудь дисциплине.
Наиболее послушной, как это ни странно, оказалась группа представителей прессы. Их появление в госпитале до смерти напугало Джека Прайса. По его указанию Стив Ландрегэн, сотрудник госпиталя, занимавшийся вопросами информации, отвел их в комнаты для занятий №101-102 в другом крыле госпиталя. Здесь большинство журналистов и пребывало в терпеливом ожидании официальных новостей. Работники прессы отнюдь не шли на какое-то самопожертвование. У них было соглашение о получении информации о поездке президента, и они авали по собственному опыту, что если они все вместе дождутся секретаря президента по вопросам печати, то никто из них не будет в обиде.
Гораздо больше хлопот начальнику госпиталя Прайсу причинял его собственный персонал. Он умолял их вернуться в палаты. Они возражали, и не без основания, что не могут уйти, так как без них нельзя будет справиться с пациентами. Ходячие больные протискивались в каждую щель, и никакие уговоры не могли заставить их вернуться в палаты. Один больной, обращаясь к медсестре, изрек:
- Президент умер, так почему же нельзя на него посмотреть? Ведь мертвому это безразлично.
Не подумав, медсестра сказала, что надо уважать горе Жаклин Кеннеди.
- Как, Джекки здесь? - завопил больной. - Где она?
Его удалось увести только силой.
В сложившейся ситуации секретная служба обязана была без промедления создать настоящий кордон вокруг госпиталя. Однако происшедшая катастрофа неожиданно обнаружила один ранее скрытый порок - преданность отдельных агентов охраны конкретному человеку, а не должности. Пока у власти был Кеннеди, вся система управления работала безотказно. Сейчас весь прежний порядок был безнадежно нарушен. Теоретически начальником охраны продолжал оставаться Рой Келлерман. Однако Эмори Робертс уже один раз дал понять, что не признает "го старшинства. Поэтому сейчас, когда Рой приказал всем агентам из машины "хавбек" охранять входы в госпиталь, никто даже не потрудился сообщить ему, что его приказание не может быть выполнено, так как Роберте уже поставил перед ними иную задачу.
Большинство агентов вообще ничего не докладывало ему, что, впрочем, было не так уж плохо, поскольку любая стычка Келлермана и Робертса в эту минуту только завела бы в тупик.
Поскольку президенты сами подбирают начальников для своей личной охраны и Келлерман был не известен Линдону Джонсону, то судьба Келлермана тем самым была предрешена. Но было неясно, кто же все-таки станет его преемником. Сейчас Джонсона охранял Робертс. Однако до него этим занимался Янгблад. К тому же Янгблад был личным протеже Джонсона. Таким образом, секретная служба, которая должна была бы являть собой символ преемственности, пребывала в состоянии полного разлада.
По существу, у агентов охраны, как и у других членов президентской группы, не было высшего начальника, и они были столь же ошеломлены случившимся, как и все остальные. Меньшинство продолжало охранять Кеннеди (Келлерман, Хилл), остальные (Янгблад, Робертс, Джонс) перешли в охрану Джонсона. Почти все исходили из личной привязанности. Никакого осмысленного плана, никакой продуманной системы не существовало. Неизбежным следствием всего этого была анархия. В этом отношении весьма поучительны наблюдения сиделки госпиталя Ширли Рэндал. Она вспоминает, как через несколько секунд после того, как стрелки часов достигли 12.35; ее окружили какие-то незнакомцы, которые "ворвались с огромными пистолетами в руках". Она сначала решила, что попала в руки "каких-то уголовников".Общая напряженная атмосфера усугублялась еще и тем, что система телефонной связи госпиталя была не в состоянии справиться с обрушившимся на нее потоком вызовов. Госпитальные телефонистки очень скоро обнаружили, что все их внешние линии заняты - по всей вероятности, людьми, которые, набирая 9, пытались соединиться с городом.
Наступил момент, когда все 12 сигнальных ламп зажглись одновременно на щите телефонного коммутатора, сигнализируя о полной перегрузке. Можно было подумать, что потребность в связи настолько превзошла имеющиеся возможности, что отделение "скорой помощи" могло оказаться совершенно отрезанным от внешнего мира. Однако этого не случилось. Даже в течение первого получаса, когда напряжение достигло своей наивысшей точки, лица, сопровождавшие президента, многократно звонили в Вашингтон и другие города. Бесперебойно действовал телефон, находившийся на посту дежурной сестры, - место, превращенное секретной службой в командный пункт. Верховной власти ни на минуту не угрожала изоляция.
Оставив тело президента на каталке в палате № 1, Келлерман, Хилл и Лоусон поспешили в кабину дежурного врача, огороженную стеклянной перегородкой, - помещение, находившееся как раз напротив того места, где ожидала Жаклин Кеннеди. Дежурный санитар помог Келлерману соединиться с городом. Рой спросил у Лоусона номер телефона правительственного пункта связи в Далласе.
- Риверсайд 1-3421, - ответил Лоусон. Хилл тут же набрал нужный номер. Келлерман назвал себя телефонистке и сказал:
- Немедленно соедините меня с Вашингтоном! Не занимайте эту линию и не разъединяйте нас.
Дежурный телефонист Белого дома соединил Келлермана с коммутатором, находящимся в восточном крыле. К телефону подошел начальник группы агентов секретной службы Джерри Бен.
- Сверьте часы, - сказал ему Рой. - Сейчас у нас 12. 40. (Часы Бена показывали 12. 39 по восточному стандартному времени, то есть отставали на одну минуту. - У. М. ) Мы находимся в Парклендском госпитале, - продолжал Рой. - В него стреляли. Ошеломленный Бен спросил:
- О чем вы говорите?
- Его ранили, - сказал Рой. - Он еще жив и находится в операционной "скорой помощи". Он и губернатор Коннэли - оба ранены выстрелами из ружья. Не вешайте трубку! Мы должны все время поддерживать связь. Я буду держать вас в курсе событий.
Связь непрерывно поддерживалась даже после того, как Бен сошел вниз, в кабинет специального помощника президента по административным вопросам Джека Макналли. Так начались бесконечные переговоры, которые продолжались вплоть до понедельника и велись сначала из помещений в восточном, а затем в западном крыле Белого дома. На одном конце провода был Бен с бледным как мел лицом, на другом - Келлерман и оставшиеся с ним агенты охраны Кеннеди. Узел связи Белого дома мог в любое время подключить к этим переговорам другие телефоны. Так, в одну из пауз, когда Клинт Хилл слышал в телефонной трубке, как учащенное дыхание Бена становилось все более прерывистым, он услышал щелчок, за которым последовал знакомый ему женский голос, произнесший:
- Одну минуту.
Это был голос Этель, жены Роберта Кеннеди. Через несколько мгновений к телефону подошел ее муж, который потребовал, чтобы ему сообщили все подробности. Это вторжение было столь неожиданным, а голос министра юстиции столь походил на голос президента, что Клинт от волнения еле устоял на ногах. Уже позднее в комнату вошел адъютант Кеннеди генерал Годфри Макхью и попросил соединить его с дежурным по оперативному отделу Белого дома.
- Хорошо, только не вешайте трубку после того, как переговорите, - предупредил ого Келлерман.
Однако Годфри по рассеянности все же повесил трубку. Но когда Рой тут же ее схватил, оказалось, что связь не была прервана: связисты Белого дома молчаливо выполняли свою работу и следили за каждым словом. К сожалению, эта поистине самоотверженная работа связистов не получила должной оценки. А в Парклендском госпитале телефонистки усилиями всего лишь одного человека совершенно незаметно для них были устранены от управления связью. У старшего уоррент-офицера Арта Бейлса не было времени объяснять, что он делает и с какой целью. Он Примчался в госпиталь с наскоро собранным отрядом полицейских на Торгового центра. Подбежав к ближайшему телефонному аппарату, он начал набирать девятку и как только ему удалось соединиться с городом, связался через коммутатор в далласском отеле "Шератон" с узлом связи Белого дома. После этого он передал телефонную трубку полицейскому, приказав ему охранять ее, и помчался дальше к другому телефону, чтобы проделать то же самое. Бейлс заручился помощью начальника связи Белого дома полковника Джорджа Макналли и представителя "Америкен телеграф энд телефон компани" Джека Дойля, обеспечивавшего связь по всем ее линиям во время поездки президента в Техас. Оба находились на аэродроме Лав Филд. С аэродрома в госпиталь мчались техники-связисты на подмогу Арту Бейлсу. Они должны были сменить полицейских и установить второй коммутатор, подвести три дополнительных временных кабеля местной связи и четыре новых кабеля для междугородных переговоров. Благодаря искусству "Америкен телеграф энд телефон компани" Дойлю удалось избежать перегрузки каналов связи между Далласом и Вашингтоном и установить связь Парклендского госпиталя со сторицей США окольным путем - через Чикаго я Лос-Анджелес. Бейлс знал о всех этих срочных мерах. Более того, он помнил, что в крайнем случае, если эти чрезвычайные Меры вдруг окажутся недостаточными, у него еще есть в запасе средства связи, установленные на четырех автомашинах президентского кортежа! "линкольне", "хавбеке", автомобиле для прессы и автомашине связистов. Их радиопередатчики могли обеспечить связь с Белым домом. Поэтому утверждения, что Парклендский госпиталь не имел связи с Вашингтоном, лишены основания. Телефонный "кризис" существовал лишь в воображении некоторых лиц. Справедливости ради надо признать, что при определенных обстоятельствах люди придают больше внимания внешним признакам, чем реальному положению вещей.
Госпитальные телефонистки в глава не видели Бейлса. Они не могли предполагать, что незаметно для них связь перешла в руки других людей. Они не могли знать, что за кажущимся хаосом скрывалась разумная система. Они видели лишь, что их окружал бедлам к беспорядок, Одна за одной таинственно умолкали линии, по которым они могли вызвать город, и в то же время неумолкавший трезвон телефонов вырос до пределов какого-то многоголосого кошмара. Сообщения агентства Юнайтед Пресс Интернейшнл уже оказали свое воздействие. В течение последующих двух часов телефонистка Филлис Бартлет отвечала на звонки из Англии, Канады, Австралии, Венесуэлы, Франции, Мексики. В своем журнале она сделала запись:
"Все международные телефонные разговоры стали срочными, а все абоненты превратились в важных персон, требующих соединить их вне всякой очереди".
В этот первый час после выстрелов в Далласе истерик достигла размеров, какие трудно было себе представить. Позднее многие, пытаясь восстановить в памяти свое поведение в эти минуты и вспомнить, как они должны были себя вести, признавали, что они были крайне взволнованы, но не теряли над собой контроля. Факты более нелицеприятны. Контроля почти никакого не было, зато в поведении людей имелось много отклонений, лишенных какого-либо смысла. И для подтверждения этого совсем не требуется приводить какие-либо анонимные телефонные звонки"
Поведение людей, находившихся в отделении "скорой помощи" Парклендского госпиталя, является красноречивым свидетельством царившей в то время истерии. Все они были людьми незаурядными, каждому пришлось побывать в трудных переделках. И все же, почти без исключения, их поведение в тот час показалось бы более "сем странным в любой другой день. Странности в их поведения, разумеется, не дают повода для насмешек, но привести некоторые примеры все же полезно, так как иначе совершенно невозможно восстановить общую обстановку, в которой все это происходило. Если кто-либо пожелает сейчас дать оценку поведению отдельных лиц, то он должен постоянно помнить о том, что в каждом отдельном случае, несмотря на специфические черты, действия были настолько характерными, настолько сходными, что на какой-то короткий промежуток времени сами отклонения от норны стали своего рода нормой.
Даже в тех редких случаях, когда дело обстояло по-иному, окружающим казалось, что в общем-то все ведут себя одинаково. Возьмем Теда Клифтона, генерала, ветерана войны, старшего военного адъютанта президента. Из всех присутствующих в госпитале именно Клифтон должен был быстрее других вспомнить о возможности использования военных связистов. Однако ему почему-то казалось, что средства военной связи не могут быть оперативно введены в действие, и он, предъявив свое удостоверение телефонистке Парклендского госпиталя, поручил ей срочно соединить его г Белым домом. Каким-то чудом ему удалось связаться с дежурным Национального командного пункта и дать ему необходимые указания, а затем переключиться на телефон оперативного отдела Белого дома, чтобы узнать последние новости сотрудников разведывательной службы. Следующий телефонный звонок был сделан им позднее, уже в присутствии второго военного адъютанта президента генерала Годфри Макхью, который, по-видимому, ничего не знал о первом звонке. Клифтон позвонил к себе в кабинет и сперва попросил подошедшего офицера передать его супруге и женам О’Доннела и других сопровождавших президента сотрудников Белого дома, что мужья их целы и невредимы, и только после этот поинтересовался данными разведки. Такой порядок беседы показался Макхью несколько необычным, однако и он не придал этому особого значения. Макхью, как старый холостяк, не усмотрел ничего из ряда вон выходящего в этом проявлении супружеской заботливости в столь напряженный момент.
Или возьмем, к примеру, Клинта Хилла, человека, только что продемонстрировавшего на Элм-стрит редкостную находчивость и присутствие духа. Во время безуспешных блужданий по хирургическому отделению его вдруг осенило что на нем нет пиджака. Столь же внезапно он решил, что вопрос о его внешнем виде имеет огромное значение. Он тут же подошел к начальнику отдела информации госпиталя Стиву Ландрегану, который был примерно его роста, и попросил одолжить ему пиджак. И Ландреган без звука отдал ему свой пиджак, хотя в душе не без основания подумал, не все ли равно, кто как одет в такие минуты.
Подобно Клинту Хиллу, Дэйв Пауэрс также был озабочен своим внешним видом. Выходя из палаты № 1, куда внесли каталку с телом президента, он заметил пятна крови на своем рукаве. Он вспомнил, как говорил своей жене о том, что, путешествуя с президентом, не стоит обращать особого внимания на свою одежду, так как все равно все будут смотреть только на президента.
Сейчас он был одет в дешевый костюм коричневого цвета и испытывал определенное удовлетворение при мысли о том, что запачкан недорогой костюм, который легко можно заменить другим.
Вход в палату № 1 охранял сержант местной полиции Боб Даггер с мрачным, почти яростным выражением лица. Огромный верзила, в очках, с мясистыми крупными чертами лица и пронизывающим взглядом, он показался Жаклин отталкивающим. Ей и в голову не могло прийти, что в это время его грызла одна забота: автомобиль, в котором он примчался в госпиталь. Эта машина принадлежала заместителю начальника далласской полиции Батчелору. Даггер стоял у Торгового центра, когда стало известно о ранении президента. Он не успел предупредить Батчелора и, вскочив в его машину, приехал в Парклендский госпиталь. Теперь его обуревали тысячи сомнений: что подумает его начальник? не решит ли он, что автомобиль похитили? не заявит ли в полицию о краже? не обвинит ли его, Даггера, в краже? В глазах Даггера все это вырастало в серьезную проблему. Виду сержанта был весьма свирепый. Жаклин Кеннеди, украдкой наблюдавшая за ним, старалась определить, как он относится к покушению на президента и не приверженец ли он ультраправого Общества Джона Берча.