Динозавры в пиджаках
Василий Головачев. Они здесь!: Фантастические произведения. М.: Эксмо
О фантасте Василии Головачеве ходит много легенд. Рассказывают, что в молодости он был инженером, а в зрелые годы служил охранником. Инженерное прошлое не отразилось на творчестве писателя (его персонажи любят порассуждать о "континууме, заполненном квантовыми полями", и о "кварк-глюонном распаде материи", но не смогут сменить перегоревшие пробки). Зато уж опыт работы в охране для фантаста оказался бесценным: герои его книг то и дело применяют приемчики с труднопроизносимыми названиями типа "мукки-бази" или "каляри-инаяту в голову кулаком", а также стреляют навскидку, на шорох и на запах. Недаром на обложке новой книги Головачева изображен сам автор – точнее, его сильно омоложенный аватар – в виде охранника, с пистолетом наголо. Герой бдительно следит за дресс-кодом. Если идет человек – его пропустят, а если захочет просочиться инопланетянин-негуманоид, он будет изгнан прочь пинками.
Инопланетяне, однако, хитры и пронырливы. Судя по сюжету повести "Сюрприз для пастуха" и примыкающих к ней четырех рассказов и одного киносценария, негуманоидные расы научились дурить службы секьюрити. Когда-то пришельцы вторглись тайком на Землю и теперь прикидываются людьми, скрывая свой облик "под маской, генерируемой аппаратом динамической голографии". Среди инопланетян есть "потомки ящеров, которые уже много тысяч лет пытались подчинить себе земной социум", и есть герпы, то бишь змеелюди. Эта нечеловеческая мафия прибрала к лапам и щупальцам хорошие посты в правительстве, в Госдуме, в органах и гадит аборигенам исподтишка. Кто, как вы думаете, развалил СССР? Американцы, но не просто американцы, а американцы, подстрекаемые коварными змеелюдьми! А кто придумал ЕГЭ? Динозавро-сапиенсы – специально для того, чтобы "оглупление российского народа пошло быстрее". Будь у Головачева чувство юмора, его книга могла бы, наверное, стать неплохой пародией на всю нынешнюю конспирологию, однако автор удушливо серьезен и исполнен гражданского пафоса: какие уж тут шуточки, когда враг не дремлет?
В предыдущих романах фантаста нашими бедами тоже пытались дирижировать нечеловеческие сущности, вроде инфернального Монарха Тьмы, рожденного в Шамбале, а отпор Злу давали мускулистые сотрудники спецслужб "Смерш-2" и "Стопкрим". Вот и негуманоидной мафии из новой книги фантаста не следует расслабляться: змеям, динозаврам, лемурам и прочему зоопарку противостоит боевая организация "Триэн" (не путать с "Тритэ" – студией Никиты Михалкова!), чьи сотрудники попутно занимают высокие должности в ФСБ. Эти незаметные герои работают "как чистильщики российского социума, поставив целью избавить страну, да и человечество в целом, от внешнего контроля". Задача, сами понимаете, трудная. Чтобы ее облегчить, фантаст вручает сотрудникам "Триэн" свое любимое оружие – дресс-код. Никакая голографическая личина не может обмануть настоящего чекиста. К примеру, гражданин "с твердым волевым лицом", с "умными и понимающими" глазами – явно наш человек, а гражданин "с холеным гладким лицом" – точно оборотень. Если персонаж носит имя Иван Петрович Гордеев, то он наверняка свой, а если он по паспорту какой-нибудь Арнольд Метаксович Бесин, то определенно скрытый динозавр, чье подлинное имя на галактическом эсперанто звучит как Шамшур Ашшурбазипал…
Увы, инопланетные гастарбайтеры – не единственная больная мозоль России. К середине книги выясняется, что есть беда похуже ящеров. Один из главных положительных героев "Сюрприза для пастухов", писатель-фантаст Ватшин, поминает недобрым словом своего конкурента – писателя-фантаста Дьяволенко, "переселенца из Дагестана, бывшего врача-гинеколога, использующего чужие идеи в силу своей научной некомпетентности". От такого обидного намека писателю-фантасту Лукьяненко (выходцу из Казахстана, бывшему врачу-психиатру) наверняка икнулось. Тем более что и у самого обидчика недобор новых идей. В 90-х годах основным источником вдохновения для Головачева была "Роза Мира" Даниила Андреева, а опубликованный в 2003-м роман "Магацитлы" оказался беззастенчивым сиквелом "Аэлиты" Алексея Толстого. И уж, конечно, неоригинален сюжет об инопланетянах, которые тайно управляют людьми: вспомним хотя бы фильм Джона Карпентера "They Live" (1988). Можно лишь подивиться простодушию Головачева, назвавшего свой сборник "Они здесь". Ведь фильм Карпентера был популярен в видеопрокате под названием "Они живут". Что-то смутно знакомое, не так ли?
Ну и рожа у вас, товарищ Гитлер!
Полина Дашкова. Пакт: Роман. М.: Астрель
В центр обложки нового романа Полины Дашковой художник поместил женскую фигурку на пуантах – и ошибся: вместо балерины следовало изобразить Сталина, танцующего па-де-де с Гитлером. Конечно, Маша из кордебалета Большого театра, равно как и ее жених, благородный референт Илья, важны для сюжета, но все-таки главные персонажи книги – не эта пара, а та, другая, историческая. Именно вожди СССР и Третьего рейха вдвоем подталкивают скрипучие фабульные шестеренки произведения.
Действие начинается в 1937 году. Маша любит Илью, Илья любит Машу, к концу книги они поженятся, но отношения молодых людей являются лишь фоном для документального повествования. Потому что Дашковой не до романтики. Три года назад убит Киров. Год назад осуждены Каменев и Зиновьев. Иосиф Виссарионович продолжает преследовать уклонистов и троцкистов, а Адольф Алоизович – евреев и коммунистов. Московские процессы идут полным ходом, Красную армию и разведку подтачивают репрессии, вермахт вооружается, до аншлюса Австрии остались месяцы, до советско-германского пакта и начала Второй мировой войны – два года. И куда пойти немецкому антифашисту, который осознает, что Сталин "такое же чудовище, как наш фюрер"?..
С некоторых пор в отечественной литературе возникла причудливая мода: мэтры беллетристики все чаще дистанцируются от породившего их жанра-кормильца и пытаются мигрировать в область "серьезной" прозы. Первопроходцем выступила Маринина, сочинив объемистую "семейную сагу", почти лишенную детективной интриги. Позже к ней присоединились Донцова со своими трагическими мемуарами и Акунин с "Аристономией", а теперь их компанию пополнила и Дашкова.
Ничего дурного в такой литературной миграции нет, да и автор "Пакта", обличая нацизм и сталинизм, делает благое дело. Проблема в другом. Коммерческий успех в сферах массовой литературы ничего не гарантирует писателю за границей этих сфер. К тому же сочинитель, вступивший в иные жанровые пределы, часто смахивает на Рипа Ван Винкля, который проспал двадцать лет. Кто бы тактично объяснил автору, что мысль о фундаментальном сходстве двух репрессивных режимов и взаимной тяге их главарей, мягко говоря, не слишком нова? Еще до рождения Дашковой данная идея была небезболезненно отрефлексирована литературой – сперва на Западе ("Слепящая тьма" Артура Кестлера, 1940), а потом и в России ("Жизнь и судьба" Василия Гроссмана, 1959). Теперь, когда к этой Америке подплывает и Дашкова, следует напомнить, что материк давно открыт, фарватер промерен, буйки расставлены, а береговая линия обозначена на всех картах.
Притяжение "дамской прозы", которое так стремится преодолеть Дашкова, порой побеждает. Иногда даже кажется, будто сталинско-гитлеровская реальность не устраивает писательницу прежде всего из соображений эстетики. Эмоционалку Дашкову коробит, насколько вожди СССР и рейха гадки внешне. Вот лицо Сталина: "отечное, рыхлое, усыпанное глубокими оспинами и пигментными пятнами, оно казалось слепленным из комьев серой влажной земли". Вот Гитлер: "выпученные глаза-стекляшки", "жирно напомажены волосы, плечи узкие, таз широкий, лицо глупое". Вот Молотов, "приплюснутый, словно стукнутый мордой об стол". Вот "жирный психопат" Геринг: из-за морфия его лицо "было землисто-серым, чтобы выглядеть лучше, он пудрился, подкрашивал губы". Вот Маленков: "жирный, со слипшимся чубом на лбу, с трясущимся, как желе, двойным подбородком и воробьиным носом". Вот Буденный: "осанистый, как индюк, с дегенеративно узким лбом". Вот лицо Вышинского: "безгубый узкий рот прятался между тяжелым подбородком и рыжеватыми усами". Вот на лице Агранова "длинная прорезь безгубого рта". И так далее. Дашкова не устает напоминать и о хворях ее антигероев: Сталин "страдал радикулитом, гипертонией, псориазом, аденоидами, бессонницей и кишечными расстройствами", Ежов страдал, "кроме алкоголизма, еще и туберкулезом и псориазом", а Геринг, "кроме морфинизма и ожирения, страдал импотенцией".
Все эти пассажи на тему нездоровья и уродства вождей выглядят навязчивыми, а главное, лишены особого смысла. Ну да, над несоответствием физиономий и фигур главных нацистских бонз арийским стандартам красоты потешался еще карикатурист Борис Ефимов. И что с того? А Клим Ворошилов в молодости был недурен собой, а шеф гитлерюгенда Бальдур фон Ширах – так вообще красавчик. Прикажете радоваться? Или телевизионный Шелленберг, получив лицо Табакова, стал меньшей сволочью? А если бы вдруг фюрер НСДАП и генсек ЦК ВКП(б) были атлетичными и симпатичными, это что-то изменило бы? Если бы, например, Сталин оказался похож на Брэда Питта, а Гитлер – на Алена Делона, сталинизм и нацизм стали бы менее отвратительны? Или просто автору дамских детективов, глубокой эстетке П. Дашковой было бы легче с ними смириться?
Глупый пиндос злобно прячет
Олег Дивов. Объекты в зеркале заднего вида. М.: Эксмо
В советские времена фантастики выходило мало, а сам жанр был высоколиквидным. Все книги с этим грифом считались дефицитом, независимо от качества. Позднее в России навыпускали так много фантастической халтуры, что рынок просел. Вообразив, что весь жанр скомпрометирован, издатели-мейджоры протрубили сигнал к отступлению: ныне они поощряют, когда раскрученные фантасты по-тихому избавляются от жанровых примет, да и сами с радостью убирают опасное слово из аннотаций и выходных данных. Это приводит к забавным перекосам. В 2007 году "Эксмо" выпустило, например, книгу Олега Дивова "Оружие возмездия", назвав ее фантастическим романом, хотя это были традиционные армейские мемуары. Шесть лет спустя новая книга того же Дивова выходит в том же "Эксмо" без всяких привязок к жанру, хотя формально это фантастика.
Действие происходит в России в 30-х годах XXI века. Недалекое будущее выглядит куда менее конфликтным, чем настоящее. Как удалось этого достичь? В своей предыдущей утопии, печально знаменитой "Выбраковке" (1999), Дивов привел страну к счастью и изобилию при помощи узаконенного террора (работники АСБ вершили экспресс-суды прямо на улицах) и национализма вместе с изоляционизмом (лозунг "У нерусских не покупаем"). Полтора десятилетия спустя фантаст обходится без прежних крайностей. Оказывается, к процветанию можно приблизиться, если идти по "китайскому пути". С одной стороны, политические свободы ограничены, и это хорошо: после принятия "Закона об оскорблении кого угодно" в России "давно никого не громили". С другой стороны, покупать у "нерусских" оказывается выгодно. А если еще и дать "зеленый свет" международной экономической интеграции, то выгода возрастает.
Согласно сюжету романа, Россия отказывается от идеи выбрасывать миллиарды на свой автопром и делает ставку на заокеанский бизнес. Местом действия выбран обычный среднерусский городок, где градообразующее предприятие принадлежит американцам. От завода, выпускающего "циррусы", польза всем: городу – рабочие места, стране – недорогие и качественные автомобили. Четыре главных персонажа работают на заводе, справляются с обязанностями, получая приличные деньги. И вроде бы до всеобщего счастья рукой подать, но есть проблема: проклятые пиндосы всех достали!..
Если бы автор решил подыскать для романа адекватный эпиграф, то едва ли сумел бы избежать пресловутого задорновского слогана: "американцы – тупы-ы-ы-ые". Представители заокеанской державы описаны в книге с удивлением, смешанным с омерзением. То есть много лет назад, вероятно, Америка была неплохой странишкой, однако нынешние США – "чистый Советский Союз, как по учебнику, прямо страшно. Выродилась нация, что ли". Быть может, когда-то янки были креативными, мобильными и пассионарными, но теперь "они все будто пластмассовые. Гладкие, ухоженные и ни грамма пассионарности". Короче, пиндосы – они и есть пиндосы.
В отличие от нормальных бизнесменов, способных к адаптации, выходцы из страны Пиндосия зачастую ведут себя просто по-идиотски: для них форма ценнее содержания, приказ весомей целесообразности, ритуал важнее смысла. Владельцы завода "готовы удавиться за копеечку" и теряют миллионы из-за своей управленческой косности. "Нелепая пиндосская бюрократия, которая цвела на заводе махровым цветом", душит любые (даже те, что явно на пользу делу) рабочие инициативы. Русские хотят как лучше, но "тупой пиндосине бесполезно что-то объяснять". В отношении местного "контингента" у пиндосов четкая программа: действовать, "разобщая и озлобляя, стравливая и приучая к плохому в целях лучшей управляемости". Уж, казалось бы, Кен Маклелланд – в России с пеленок, обрусел, свой в доску, пьет водку, травит анекдоты, но в день "Икс" и в час "Ч" бомба, скрытая в генах, срабатывает, и Кен ради карьеры предает лучшего друга.
Как ни старается писатель удержаться в рамках правдоподобия "производственного романа", фантаст внутри Дивова нокаутирует реалиста. С каждой страницей американцы все меньше похожи на людей, а все больше – на существ-паразитов из фильма "Чужие". Под конец уже вообще неясно, для чего каверзным пришельцам автозавод в России. Может быть, для того, чтобы аборигены на "циррусах" почаще давили друг друга? Мелочь, а все же приятно.
"Объекты в зеркале заднего вида" – это, пожалуй, самая скучная из всех книг Дивова. Характеры намечены пунктиром, фон почти не выписан, шуточки на редкость однообразны, сюжет тянется вяло, а единственная сцена экшен занимает полторы страницы. Впрочем, для автора важнее не рассказать внятную историю, а попасть в тренд, застолбить теплое местечко: в отличие от нефти, газа и, кстати, писательского таланта, запасы которых ограничены, антиамериканизм – вечно возобновляемый природный ресурс.
Подставное тело
Дарья Донцова. Путеводитель по Лукоморью: Роман. М.: Эксмо
Виола Тараканова, которая пишет детективы под псевдонимом Арина Виолова, а попутно балуется частным сыском, приезжает в провинциальный городок Беркутов, где живет модная художница и популярная целительница Ирина Богданова. Виоле уже известно, что упомянутая местная достопримечательность – не художница, не экстрасенс и не Богданова. Настоящая Ирина погибла, но шоу должно продолжаться, так что под бесформенным балахоном скрывается статистка – и не одна. Сыщица-любительница в итоге выведет всех на чистую воду: разоблачит, кто кем прикидывается, кто с кем живет, кто чья мать и кто кого в глухом лесу ударил по голове тупым тяжелым предметом…
Ну и всё, и довольно о сюжете "Путеводителя по Лукоморью" – сто сорок второй по счету донцовской книжки. Сэм Спейд с Филипом Марлоу, знаменитые частные детективы Дэшила Хэммета и Раймонда Чандлера, в любом из этих романов быстренько растеряли бы квалификацию и спились от безделья. Поскольку весь частный сыск тут заключается в том, чтобы случайно оказаться в нужное время в нужном месте: "до меня донесся резкий голос Марты", "до моего слуха неожиданно долетел шорох, потом голос", "его громкий голос долетал из-за занавески", "в соседнем помещении невидимые мне люди, уверенные в том, что их никто не слышит, ведут беседу", "есть аппараты, у которых очень громкий динамик, и то, что вам говорит собеседник, слышно тем, кто находится рядом"… Проще говоря, здешние злодеи столь беспечны и настолько идиоты, что болтают о своих темных делишках на всех углах – героине не надо даже прятаться и подслушивать, достаточно прислушаться и взять на карандаш.
Хотя сочинительнице книг о Виоле Таракановой, Евлампии Романовой, Степаниде Козловой и других серийных героях вручен "орден Петра Великого 1-й степени с лентой за большой личный вклад и выдающиеся заслуги в области литературы", главная из этих заслуг измеряется совокупным тиражом. Иными словами, орден и премию "Писатель года" романистке следовало разделить с ее создателями. Не с папой-мамой, а настоящими ее творцами. Если бы секретарь правления Союза писателей СССР и автор трилогии "Есть такая партия!" Аркадий Васильев воскрес в наши дни, он едва ли бы догадался, что под звонким бубенчиком бренда "Дарья Донцова" скрывается его дочь Агриппина Васильева.
Сама писательница в очень аккуратных мемуарах "Записки безумной оптимистки" пишет только о последней стадии метаморфозы. "Как вам нравится Дарья? – спросил редактор. – Коротко, красиво и в сочетании с фамилией отлично смотрится: Дарья Донцова. Д. Д. Легко запоминается, что для писателя важно". На самом деле выбор наименования готового продукта – лишь видимая часть айсберга. Прежде чем выбросить новый товар на рынок, нужно было оценить масштабы потенциального спроса. Еще в 90-х годах прошлого века аудитория читателей российских детективов считалась мужской, и преодолеть сексизм издателей заставила нужда. Потребитель устал от "экшена", тиражи мэтров-мужчин стали падать, а продажи – опасно провисать. Чтобы конвейер работал и дальше, требовалось расширить ассортимент. Без рубля из дамского кошелечка уже трудно было обойтись.
Понятно, что сюжеты подстраивались не под бизнесвумен, у которых мало времени на беллетристику, а под средних домохозяек: минимум проблем, максимум кастрюль, героиня-кошелка под сороковник и ситуативный юморок в духе позднего, то есть несмешного Гайдая. Подобно пластическим хирургам, работающим по знакомым лекалам (бюст Памелы Андерсон, попа Дженнифер Лопес, губы Анджелины Джоли и пр.), маркетологи издательства "Эксмо" изначально не мудрствовали: Маринину, например, шлифовали под "русскую Агату Кристи", а Донцову затачивали под "русскую Иоанну Хмелевскую" – причем не ту пани Иоанну, которая еще при социализме выстрелила лихим романом "Что сказал покойник" (тот образец оказался недосягаем), но Хмелевскую-типовую, у которой драйв растворился в быте.
Тридцатый роман про Виолу, непримечательный с литературной точки зрения, любопытен подтекстом: хочет автор или нет, но в книгу контрабандно проскальзывают важные "технологические" детали. То героиня рассуждает о значении скрытой рекламы в дамских романах, то речь заходит о механизмах пиар-раскрутки ("нашел борзописцев, которые за определенную мзду написали нужные статьи"), а то вдруг нам приоткроются секреты бизнес-стратегии фирмы "Эксмо" ("В издательском деле встречаются люди, готовые на все, лишь бы переманить под свою крышу автора, пусть даже им он и не нужен"). Более того! Сама история "конвейерной" подмены Богдановой то одним двойником, то другим, то третьим расцвечена слишком уж реалистичными деталями…
А ну-ка признавайтесь, господа из "Эксмо", в каком лесу вы зарыли тело Агриппины Аркадьевны Васильевой и кто вместо нее в образе Дарьи Донцовой появляется на презентациях? А?