* * *
Командир БЧ-1 (старший штурман), капитан-лейтенант Юрий Прокопьевич Еремин:
- Однажды какая-то наша подлодка нарушила границу иностранных территориальных вод. Вышел международный скандал, и главком запретил нашим кораблям подходить к кромке террвод ближе чем на пять миль. Но здесь мы оказались перед выбором: или мы нарушаем главкомовскую поправку, и тогда не выполняем поставленной задачи, или… Мы выбрали последний вариант. Пришлось подойти так близко, что командир предложил мне посмотреть на вероятного противника в упор. В линзах перископа были очень хорошо видны береговые хребты и самая высокая вершина - гора Олимпес, автотрасса, по которой двигались разноцветные машинки… Дух захватывало при мысли, что вижу Америку своими глазами. Думаю, что подобные чувства испытывали и американские подводники, разглядывая в перископ наши камчатские вулканы…
Григорий Бутаков:
- Теперь наша задача сводилась к одному - затаиться и ждать, когда "Мичиган" выйдет из своей базы в океан. Перед каждым выходом стратегического ракетоносца американцы проводили полномасштабную противолодочную операцию с боевым тралением, с полетами патрульных самолетов и вертолетов ПЛО типа "Си Кинг". И мы терпеливо ждали, когда начнется эта охота по наши души.
Ко всему прочему еще одно обстоятельство сильно осложняло нашу жизнь: стометровая глубина и ровное, как столешница, каменистое дно. Абсолютно плоский шельф. Чем это плохо? Во-первых, шла реверберация шумов, они отражались от грунта, накладывались, сбивали акустиков. Но она же, донная реверберация, помогала нам и укрываться от чужого наблюдения, ведь посылки американских гидролокаторов разбрасывались точно так же. Во-вторых, океанская зыбь на такой незначительной, в общем-то, глубине давала себя знать. Трудно было удерживать подводную лодку на перископной глубине. Она у нас вообще капризная, это же не "стратег" со своей массой и своим водоизмещением. Очень сложно было сохранять скрытность.
Но то, что нам угрожало, нас и спасало: интенсивное судоходство. У меня был немалый опыт плавания под днищами судов. И экипаж в этом плане был нормально отработан. Такая вот диалектика.
И вот настал тот день, ради которого мы пересекли под водой Тихий океан. Американцы начали расчищать путь своему "Мичигану".
Три канадских фрегата типа "Рестигуш" и один американский эсминец врубили гидролокаторы и пошли плотным строем прочесывать глубины. А мы были от них в 60–70 кабельтовых. Очень близко, учитывая возможности их поисковой аппаратуры. Что делать?
Я развернулся и стал уходить в сторону океана Но далеко особо не уйдешь. Дошел до кромки своего района, и все. Дальше боевое распоряжение не велит покидать пределы назначенной позиции.
И я принимаю решение - нырять под средний в ордере корабль. Разворачиваюсь, увеличиваю ход и прямо под средний корабль.
А народ-то мой волнуется, шумы винтов в отсеках слышно. Вся надежда, что командир все знает. Ведь мы вдалеке от Родины. А ведь мне всего было 32 года.
Евгений Симонов:
- Мы слышали шумы гребных винтов прямо над головой. Но это полбеды. Хуже всего, что американцы бросали сигнальные бомбочки. А они по 3–4 килограмма. И не поймешь, то ли это профилактическое бомбометание, то ли это сигналы по международному коду…
Григорий Бутаков:
- И вот иду я под этим "Рестигушем". Они меня не обнаружили. Может быть, раньше что-то почуяли. Пошли искать… Поисковый ордер дошел до внешней кромки моего района, и дальше они пошли. А мне-то дальше нельзя. Они пошли в открытый океан, молотят своими гидролокаторами. Самолеты туда полетели. А я поотстал да и обратно вернулся.
И тут "Мичиган" стал выходить. Я его обнаруживаю, слежу за ним с дистанции примерно 40–60 кабельтовых. Контакт классифицировали. Записали.
Но часа через полтора и они нас обнаружили. Шумность-то у нас была приличная. Они всплыли в надводное положение и ушли в базу. Поломали мы им выход
Тут и начались разные интересные моменты. Стал я замечать, что особист учредил за мной самую настоящую слежку. Куда я, туда и он. Я в штурманскую рубку, и он за мной, я карту смотрю, и он за моей спиной. И так каждый раз. Я не выдержал, пригласил его в свою каюту.
- В чем дело? Ты что, мне не доверяешь?
- Что вы, товарищ командир! Но можно вам вопрос задать? Почему вы всякий раз выбираете глубину погружения не так, как все командиры?
- То есть?
- Ну, обычный командир погрузился бы на пятьдесят метров для ровного счета, а вы на сорок семь. Или на девяносто семь, как сейчас, а не сто, как это сделал бы командир, с которым я раньше ходил.
Короче, усмотрел он в моем выборе глубин какой-то шифр, что ли… Ну, посмеялся я про себя, а ему ответил*
- Да потому что я выбираю глубину не по ровному счету, а по гидрологии! Или по изобате… И потом - "семерка" мое счастливое число. Никогда не подводила.
Капитан-лейтенант Юрий Еремин:
- Американцы догадывались о нашем присутствии и потому искали нас очень плотно. Корабельная поисково-ударная группа буквально выжимала нас из интересовавшего нас района Глубины небольшие, в три раза меньше нашей предельной отметки. И тут я нашел на карте одну котловинку, неширокую - всего в три мили, но глубиной около километра. Бутаков спрашивает меня: "Ну, что, штурман, нырнем туда?"
Для того чтобы сказать ему "да", надо было точно знать свое место. Но, как известно, неточность в определении накапливается даже за сутки… Рискованно это было. Но ведь вся наша подводная служба - это сплошной риск. А тут был вполне реальный риск, мягко говоря, касания грунта. На деле при погружении это "касание" могло обернуться серьезным ударом о каменистое дно со всеми вытекающими последствиями. И все же нам удалось плавно вписаться в эту котловину и уйти на предельную глубину. Американцам и в голову не пришло, что мы полезем в эту дыру. Поэтому пошли искать нас дальше. А мы отсиделись и снова ушли к Хуан-де-Фука…
Тот поход запомнился мне еще и тем, что 28 сентября мне исполнилось 28 лет. И я отметил этот праздник у берегов Америки.
* * *
Погружаясь в этот океанский "колодец" глубиной в километр, Бутаков рисковал своей жизнью, жизнью своего экипажа. Он рисковал и международным престижем своей страны. Случись что-нибудь с его кораблем у берегов США, и такая бы свистопляска началась… Он хорошо это понимал, как понимал и то, что, быть может, в те самые дни, когда К-360 выслеживала в проливе Хуан-де-Фука подводный ракетоносец "Мичиган", нечто подобное делала некая американская атомарина у выхода из Кольского залива или навешивала в Охотском море на кабель стратегической связи подслушивающее устройство. Шла холодная война, и подводный флот каждой стороны принимал свои "адекватные меры".
Григорий Бутаков:
- Итак, мы укрылись на большой глубине посреди плоской "горячей сковородке". Нас искали долго и совсем в другой стороне.
Я даже маленько вздремнул в центральном посту. Вдруг вахтенный офицер за плечо трясет:
- Товарищ командир, вас тут по звукоподводной связи вызывают!
- Кто вызывает?
- Не могу знать!
Подумал сначала, что это наша подводная лодка, с которой мы в паре ходили. Но у нее район за сто миль, если не больше. Никакая ЗПС не пройдет. А до России еще полсвета… Вхожу в рубку акустиков и тут слышу, на русском языке с большим акцентом, медленно произносят: "Виктор-три, я вас на-аблюдаю! Виктор-три, я вас на-аблюдаю." Американец!
Ну, думаю, если бы ты нас наблюдал, то и молчал бы. А так еще только пытаешься это сделать. На психику давишь… Ну, нервы у нас не из лыка шита… Попробуй выковыряй нас из этой расселины!
* * *
Фамилия Бутакова известна на российском флоте едва ли не с пушкинских времен, когда из Морского корпуса был выпущен мичман Алексей Бутаков, ставший впоследствии известным путешественником, гидрографом, контр-адмиралом. Его имя осталось на картах Аральского моря. Вошли в историю отечественного флота братья Григорий и Иван Бутаковы, адмирал и вице-адмирал. Отчаянный храбрец Григорий Иванович Бутаков еще мичманом получил два боевых ордена за участие в боях на Кавказе Но он был настоящим моряком и знатоком морей. Так за составление лоции Черного моря был награжден бриллиантовым перстнем. По-настоящему прославился во время русско-турецкой войны, когда, командуя пароходофрегатом "Владимир", захватил турецко-египетский пароход "Перваз-Бахри". Службу закончил командиром Санкт-Петербургского порта
Его младший брат, Иван Бутаков совершил кругосветное плавание на знаменитом фрегате "Паллада". Особо заметим его участие в Американской экспедиции русского флота, когда в 1861 году российские моряки пришли на выручку США, отстаивавшим свою независимость.
В годы Первой мировой войны на русском флоте служили сразу семь Бутаковых - из них два контр-адмирала, два капитана 1-го ранга, капитан Корпуса гидрографов, прапорщик по адмиралтейству и мичман Григорий Александрович Бутаков, продливший старейшую флотскую династию аж до 1978 года. В годы Великой Отечественной войны капитан 1-го ранга Бутаков командовал отдельным дивизионом канонерских лодок.
Когда я узнал о подводнике контр-адмирале Григории Лукиче Бутакове, я был уверен, что он тоже из этого блестящего семейства Бутаковых. И хотя Григорий Лукич отрицает это, я не верю в простое совпадение сразу четырех наследственных черт: имени, фамилии, морской профессии и адмиральского чина. Не зря в Японии всех однофамильцев считают родственниками и даже запрещают браки между носителями одной и той же фамилии.
Как бы там ни было, нет сомнений, что род Бутаковых с гордостью причислил бы к своему древу и подводника-атомщика Бутакова, родившегося в далеком уральском селе в семье простых крестьян.
Григорий Бутаков:
- Американцы остервенели. Вертолеты подняли, стали нащупывать меня, наверное, где-то хватанули… Двое вели, а третий проверял слежение вместе с "Орионом". Ну, я опять своим излюбленным приемом - ушел под один из кораблей. Они наконец поняли, где я от них прячусь. И этот фрегат, под который я ушел, рванул вперед. Он дает 15 узлов, и я тоже. Он 20, и я 20. Он 30, и я 30. Так и ходили, пока поблизости не оказалась большая цель. Потом застопорил турбины, стал слушать. Транспорт какой-то шел в Сиэтл - я под него. И снова вернулся на исходную. Мне самое главное, чтоб меня в открытый океан не выгнали. Там-то они разгуляются, буев набросают, никуда не уйдешь. А здесь в узкости, в стесненных обстоятельствах можно было играть в "кошки-мышки". Как говорят китайцы, безопаснее всего в пасти тигра. Вот я в этой пасти и прятался. Главное, что успел задание выполнить. Шумы "Мичигана" у нас уже были на магнитофоне…
Так что, несмотря на хваленую противолодочную оборону, можно было работать у входа в американские базы.
Все-таки экипажи у нас в то время были очень хорошо отработаны. У меня получалось в морях по двести суток в год. Кораблей много поступало, надо было их отрабатывать… Вот и ходили. Даже в тот год ходил я аж на трех лодках.
Из того похода мы вернулись в базу 20 октября - все живые и здоровые. К нам на лодку примчался начальник штаба дивизии, глянул в наши отчеты. "Вы что там натворили?! Немедленно журнал переписывайте!" А как его перепишешь, там у нас столько эпизодов было, не успевали фиксировать.
* * *
О приключениях "щук" в годы холодной войны можно было бы написать целую книгу. За несколько месяцев до похода Бутакова на К-360 его однокашник по Тихоокеанскому высшему военно-морскому училищу, капитан 2-го ранга Вадим Терехин ходил "под Америку" с другой стороны - со стороны Атлантики. В Карибском море терехинская К-324 намотала на винт секретнейшую американскую буксируемую кабель-антенну, из-за которой едва на разразился вооруженный конфликт с кораблями США
Годом спустя пятерка "щук" отправилась в центральную Атлантику курсом к берегам США, переполошив все противолодочные силы американских ВМС
"Щукари" холодной войны достойно продолжали боевые дела подводников Великой Отечественной, водивших свои "щуки" в глубины Балтики, северных морей, Черного моря. Вот только "щуки" новейших лет были намного зубастее и грознее.
Страна так и не узнала о подвиге бутаковского экипажа- Даже на родном Тихоокеанском флоте мало кто знал, какой ценой были добыты ценные разведданные. Да, впрочем, они и сами-то не считали свой поход выдающимся деянием - обычная подводницкая работа И только командующий 2-й флотилией, Герой Советского Союза, вице-адмирал Эдуард Балтин знал, чего стоили те 20 тысяч подводных миль и эта маленькая магнитофонная кассета с шумовым "портретом" "Мичигана". Именно он подписал представление командира К-360 на звание Героя Советского Союза Жаль, что в высоких штабах так и не дали хода этому документу. Слишком молод командир, показалось кому-то. Как будто на войне кто-то смотрел на молодость и даже юность героев. Но Бутаков-то помнит о том наградном листе. И даже та, не врученная Звезда греет ему порой душу.
Сегодня контр-адмирал запаса Григорий Лукич Бутаков работает в одной медицинской фирме, которая занимается инновационными исследованиями.
Старший штурман К-360, а ныне капитан 1 - го ранга Юрий Прокопьевич Еремин возглавляет ныне морской корпус имени Петра Великого в Санкт-Петербурге.
Бывший командир вычислительной группы Евгений Симонов стал одним из преуспевающих бизнесменов Санкт-Петербурга. И даже купил себе дом в Нью-Йорке, в той самой Америке, на которую так и не смог посмотреть в перископ в 1984 году.
* * *
Вели да и сейчас ведут гидроакустическую разведку американские подводники вблизи наших баз. Не раз и не два подобные акции приводили к драматическим ситуациям, а то и вовсе трагическим Достаточно вспомнить, что в районе учений атомной подводной лодки "Курск" находились сразу три иностранные подводные лодки - американские "Мемфис" и "Толедо", британская "Сплендид". Есть много фактов, говорящих о том, что именно их слежение за действиями "Курска" стало роковым обстоятельством в судьбе русского подводного крейсера. Впрочем, это тема для особого разговора.
Печально то, что сегодня, после ввода кораблей НАТО в Черное море полувековая холодная война после недолгой паузы снова продолжилась.
Но холодная война в кабинетах политиков - это одно, а холодная война в океане, в отсеках подводных лодок - совершенно другое…
"ЗДРАВИЯ ЖЕЛАЮ, МИСТЕР "ГРЕЙЛИНГ"!"
За семь лет до гибели "Курска" в этих же водах американская атомная подводная лодка "Грейлинг" наскочила на российский подводный крейсер стратегического назначения с 24 баллистическими ракетами К-407. Командир К-407, капитан 1-го ранга Андрей Булгаков до сих пор помнит все до мелочей.
- Мы возвращались из Северной Атлантики домой. На штурманском столе уже лежала карта родного Баренцева моря. 20 марта 1993 года в 6 утра я сдал командирскую вахту старпому и пошел в свою каюту. За минуту до столкновения проснулся от неизъяснимого чувства тревоги. Всегда поднимаюсь легко и бодро, а тут - тягостно… Вдруг толчок, и довольно сильный. Тренькнул "Колокол" (ревун) и сразу же стих. Гаснет свет, и тут же загорается аварийное освещение. Это перегорели предохранители от непонятного пока удара. Что это?!
Вскакиваю и мчусь в центральный пост, одеваясь на бегу. Краем глаза замечаю, что впереди меня несутся на боевые посты люди, но все как в замедленной киносъемке. Кажется, что они движутся мучительно медленно. Быстрее! Быстрее!!
Врываюсь в центральный пост и отталкиваю два рослых и тяжелых тела - разлетаются, как пушинки. Вижу и слышу, как инженер-механик Игорь Пантелеев отдает четкие распоряжения:
- Боцман, одерживай дифферент! Держать глубину!
Все правильно - я не вмешиваюсь. Смотрю на глубиномер - 74 метра Первая мысль: столкнулись с лодкой. В этих районах айсбергов не бывают.
За два дня до того получил радиограмму о том, что американская ПАА ведет слежение за российской подводной лодкой… А гидрология - самая мутная… Даю команду. "Осмотреться в отсеках!"
Докладывают, в аккумуляторной яме разбито два плафона. В одной из обмоток размагничивающего устройства сопротивление изоляции "ноль". Сгорели предохранители ревунной системы и, предположительно, повреждена носовая цистерна главного балласта Вот и все наши потери.
Тем временем К-407 выполняет маневр прослушивания кормового сектора Акустик докладывает, что слышит уходящую подлодку. Тут уж я скрываться не стал- врубил активный тракт и измерил параметры уходящей ПАА - скорость 16–18 узлов. Перевел ее за корму - всплыл. Передал радио. Дал команду боцману - отпереть дверь ограждения рубки. Вышли на носовую надстройку, осмотрели корпус. Огромная вмятина была измазана своеобразной пастой.
Я знал, что американские подлодки покрывают нижнюю часть своего корпуса специальной противообрастающей пастой для улучшения гидродинамики. Понял четко - лодка американская. Приказал радисту выйти на международные частоты в эфир и запросить неизвестную ПЛА, не нуждается ли она в помощи.
Я готов был оказать любую помощь, если бы потребовалось. Мало ли что у них после такого удара могло случиться? Однако американец на связь не вышел. Но ведь и я мог нуждаться в помощи! Ведь и у меня могли быть более серьезные повреждения. И мой визави на помощь бы не пришел. Вот и верь после этого во всеобщее морское братство.