Подготовку контрудара больше нельзя было откладывать. Лорд Черуэлл предупреждал, что обычные оборонные меры будут неэффективны против беспилотных самолетов. Точно такое же мнение было высказано маршалом авиации Боттомли. Однако принят был план, предложенный маршалом авиации Хиллом (командование истребительной авиации) и генералом Пайлом (командование ПВО). Этот план предусматривал аэростатное заграждение на юге Лондона и орудийное заграждение в Северном Даунсе, в то время как весь район к югу от них должен был стать ареной действия истребительной авиации.
Судя по радиолокационным перехватам, расшифрованным в Блетчли-Парк, за последние три недели 1943 года точность стрельбы самолета-снаряда улучшилась настолько, что три из четырех снарядов могли достичь Лондона с расстояния около 130 миль. Технические проблемы при запуске и ошибки в системе управления могли сократить это количество до одного из трех.
Одно было ясно: немцы не испытывали проблем с запуском снарядов на дальние дистанции. За последнюю неделю декабря радиолокационные перехваты показали, что все выпущенные снаряды преодолевают расстояние 130 миль и что из двух снарядов, запущенных 30 декабря, один преодолел 160 миль, а другой – 168 миль, что существенно перекрывало рекорд, достигнутый на тот момент британским министерством авиации, а два самолета-снаряда пролетели даже 172 и 178 миль.
5
К концу года оптимизм германского Верховного командования испарился.
Каким-то образом в ставке фюрера получили совершенно ложное представление о степени готовности секретного оружия, и в результате 65-му армейскому корпусу 23 декабря было приказано готовить бомбардировку Англии, которая должна была начаться в середине января.
Генерал Хайнеманн ответил, что нет никакой возможности уложиться до этой даты.
Подобная реакция Хайнеманна возмутила Верховное командование. В своем личном дневнике Йодль набросал в день Рождества раздраженный комментарий, что два секретных оружейных проекта "попусту тратят наше время".
Гитлер, несомненно, надеялся, что своим наступлением он застанет союзников врасплох, и принудил из политических соображений организовать гибельное для них вторжение через Па-де– Кале, к которому он был хорошо подготовлен. 3 ноября он уже объявил: "Я решил укрепить оборону, в особенности в районе, из которого начнется наша бомбардировка Англии. Ибо именно там враг должен и начнет вторжение. И именно там – если я не заблуждаюсь – состоятся наши решающие сражения".
В декабре 1943 года 65-й армейский корпус предложил весьма амбициозную программу производства самолетов-снарядов на 1944 год. Массовое производство должно было начаться в январе, и выпуск должен был достигнуть 1400 снарядов, а затем увеличиться до 8000 в месяц начиная с сентября. Пусковые установки уже стояли на позициях. Неспособность придерживаться утвержденных сроков казалась Йодлю необъяснимой.
Генерал фон Акстельм приказал доложить Герингу, что тот может рассчитывать на успешное выполнение планов 30 декабря. Единственная проблема, заявил он, заключается в трудности налаживания массового производства. Начальник штаба ВВС договорился с инженером ВВС Брее о том, что тот назовет Верховному командованию дату 4 января. В результате Верховное командование было твердо уверено, что наступление с помощью самолетов-снарядов могло начаться уже в середине февраля.
В конечном итоге Гитлер принял решение о нанесении массированного удара по противнику 15 февраля 1944 года, всего через шесть недель, и это, как сокрушался потом фельдмаршал Мильх, несмотря на то, что "было уже совершенно ясно, что к январю добиться выпуска 1400 снарядов невозможно…". (В действительности в январе не было произведено ни одного снаряда.) Наступление, приказал Гитлер, должно начаться с внезапного удара по Лондону; одновременно отдельные бомбы должны сбрасываться также и на другие города. Гитлер даже порекомендовал начать массовое наступление "в одиннадцать часов туманным утром".
В своем дневнике Йодль с энтузиазмом отметил: "Девиз операции? Это только начало!"
К тому времени части полковника Вахтеля были полностью обустроены во Франции. К 25 февраля следовало выпустить первые 95 новых, более простых катапульт, чтобы заменить те, что находились на разбомбленных площадках. Он прекрасно понимал, что противник продолжит атаковать площадки до тех пор, пока не уничтожит все. Он не собирался транспортировать эти новые, только что собранные катапульты на стартовые площадки до самого последнего момента перед наступлением: для сборки катапульт на месте требовалось всего от шести до восьми дней. Он также увеличил складские объемы: было оборудовано восемь "центров снабжения", в каждом из которых хранилось до 250 самолетов-снарядов, в свою очередь поставлявшихся из трех перевалочных пунктов снабжения. Несколько пещер вблизи Крейля, Шартра и Ле-Мана были оборудованы для хранения 5000 бомб. Все должно было быть готово к середине марта – концу апреля 1944 года.
С конца февраля было покинуто 96 "лыжных" площадок, однако Вахтель принял решение снова ввести их в действие, чтобы отвлечь внимание от сооружения новых, "модифицированных" площадок, где на работах были заняты только немцы и пленные. Эти площадки союзникам не так легко было бы обнаружить.
5 января фюрер пригласил к себе доктора Геббельса, чтобы обсудить с ним предстоящее наступление.
"Фюрер и я, – вспоминал Геббельс, – наметили на карте Лондона наиболее привлекательные цели. В Лондоне населения в два раза больше, чем в Берлине. В течение трех с половиной лет они не слышали сирен. Представьте себе, какое ужасное пробуждение их ждет! Нашему оружию нет равных, оно беспрецедентно. От него нет защиты, нет предупреждения. Бах! Оно обрушивается на ничего не подозревающий город! Я не могу представить себе более разрушительную для их морального духа атаку…"
Гитлер решил, что наступление должно начаться в течение ближайших недель, сначала с обычных бомбежек, затем в дело вступит оружие дальнего радиуса действия. "Битва, в которой обе стороны расквашивают себе носы, далеко не так забавна, как та, в которой взбучку получает только одна сторона".
С самого начала американцев не посвящали в детали угрозы секретного оружия. Только 20 декабря 1943 года американский Объединенный комитет начальников штабов обсудил имеющуюся у разведки информацию. Среди наиболее тревожных сообщений было одно от американских ВВС. Оно говорило о том, что в своем наступлении на Лондон немцы могут использовать бактериологическое оружие, отравляющий газ или новейшую взрывчатку "невероятной разрушительной силы".
По предложению генерала Джорджа С. Маршалла был создан специальный комитет по анализу существующей информации о секретном оружии и выработке мероприятий по его нейтрализации. Первое заседание комитета состоялось 6 января. Председательствовал на нем генерал-майор Стивен Генри.
В зловещем молчании Лондона американцы видели лишь нежелание раскрывать истинную природу угрозы, на самом деле куда более серьезную, чем это представлялось ранее. 14 января Маршалл писал фельдмаршалу сэру Джону Диллу: "Предварительная работа комиссии показывает: мы не можем оказать полную поддержку этому проекту, в особенности в том, что касается контрудара, до тех пор, пока мы не получим полную информацию о желании Британии сотрудничать с нами".
В то время мистер Черчилль находился в Марракеше, где поправлялся от пневмонии. 5 января генерал Джекоб Деверс прибыл туда для переговоров по поводу планирования операции "Оверлорд" – высадки союзников в Нормандии. Через четыре дня во время беседы с Черчиллем он упомянул о возможности существования германской бомбы, которая при взрыве испускает некоторое количество радиоактивного вещества, вызывая массовую гибель людей. По его словам, американцы провели в этом направлении много экспериментов, поэтому вполне вероятно, что немцы также достигли успеха.
"Все это кажется странным, – телеграфировал премьер-министр лорду Черуэллу. – Не знаю, не спутал ли он возможные последствия по тому делу Андерсона (я забыл его кодовое название)". Сэр Джон Андерсон был ответственным с британской стороны за проект атомной бомбы "Тьюб Эллойз".
4 января бригадир Напье из министерства военного снабжения, который был направлен в Вашингтон, чтобы обсудить там американские ракетные разработки, был проинформирован доктором Ванневаром Бушем, что немцы, возможно, могут использовать свои снаряды дальнего радиуса действия для бактериологической войны: очень небольшая боевая часть у такого дорогостоящего снаряда не могла иметь другого объяснения. Американская разведка получила несколько донесений, в соответствии с которыми немцы "переоборудовали сорок из своих самых крупных сахарорафинадных заводов в лабораторные цеха для производства бактериального фермента".
Маршалл не сомневался в достоверности этих донесений и считал, что угроза начала бактериологической войны вполне реальна. Узнав об этом, британские начальники штабов сочли, что американцы просто позволили разгуляться своему воображению из-за отсутствия конкретных разведданных из Лондона. Во избежание этого Исмей распорядился, чтобы американцы получали копии всех документов, связанных с операцией "Арбалет".
Тем временем начальники штабов провели с разработчиками операции "Оверлорд" совещание, на котором обсуждался вопрос: не следует ли в связи с угрозой немецкого наступления, в котором противник планировал использовать секретное оружие, радикально пересмотреть план высадки десанта союзных войск. 20 декабря генерал-лейтенант сэр Фредерик Морган вынес свой вердикт: он считал нецелесообразным на данном этапе вносить серьезные изменения в план операции "Оверлорд". Решение следовало принять незамедлительно только в случае, если подготовка "Оверлорда" переносилась в графства, расположенные к юго-западу от Лондона.
Лорд Черуэлл не разделял всеобщих тревог относительно скорого наступления противника. По его мнению, противник никак не мог к концу года добиться запуска 45000 беспилотных самолетов в месяц со 150 "лыжных" площадок, которые разведка все еще надеялась обнаружить во Франции. Черуэлл считал, что немцы могли наладить производство лишь 1500 снарядов в месяц, и если рассматривать угрозу в правильной перспективе, то "один средний лондонец мог пережить один взрыв самолета-снаряда в неделю". В свою очередь, и воздушная разведка выпустила доклад с расчетами по эффективности секретного оружия противника. Начальники штабов сравнили эти расчеты с выкладками лорда Черуэлла и, к вящему удовольствию профессора, оценке воздушной разведки предпочли его оценку, которая "представлялась более точной".
Что касается "лыжных" площадок, то тут лорд Черуэлл отметил, что, поскольку немцы не слишком активно занимаются восстановлением поврежденных в результате бомбардировок стартовых площадок, это может означать, что у них есть другие, более важные проблемы. В частности, это могло говорить о наличии технических проблем, решение которых, по-видимому, отнимало у немцев гораздо больше времени и сил, чем предполагалось.
6
В Германии завод "Фольксваген" не выпустил ни одного самолета-снаряда, и в результате разработка "Fi-103" застыла на мертвой точке.
Когда 24 января фельдмаршал Мильх пригласил к себе инженера Теме, руководителя команды разработчиков из Пенемюнде, чтобы тот "без ложного оптимизма" дал отчет о сложившемся положении, последний объявил, что задержка в налаживании массового производства может продлиться до начала февраля. Правда, дело с доставкой на стартовые площадки катапульт двигалось гораздо быстрее. Мильх выразил свое недовольство по поводу затягивания ввода в строй секретного оружия, но в надежде на скорое разрешение всех проблем отметил, что в качестве целей для самолетов-снарядов "должны приниматься во внимание не только города, но также и крупные грузовые порты". Дистанция до них мала, и рассеивание снарядов будет меньше.
Задержка в налаживании производства оружия выглядела угрожающей. Однако, не имея возможности влиять на министерство Альберта Шпеера, ВВС Германии были бессильны обеспечить промышленность необходимым количеством рабочей силы. "Фольксваген" нуждался по меньшей мере в 1000 опытных инженеров, но взять их было неоткуда. Тут заместитель Шпеера Карл Отто Заур, который 9 сентября 1943 года провозгласил себя "ярым приверженцем" конкурирующего проекта "А-4", властвовал безраздельно. Сотрудники министерства авиации пытались протестовать: "Заур окажет нам помощь только в том случае, если сам будет заниматься "Fi-103"… Однако поскольку контроль пока в наших руках, мы не можем рассчитывать на полную поддержку".
Мильх прекрасно понимал, что не остается никакой надежды начать наступление самолетов– снарядов в середине февраля, и в последние дни января он принес эту новость Гитлеру. Фюрер обрушился на него с криками:
– Вы снова обманули меня!
В начале февраля ситуация была следующей: Мильху гарантировали поставку первой сотни самолетов-снарядов. Он уверил ОКВ, что "атаки начнутся в середине февраля". 5 февраля командование полка самолетов-снарядов доложило, что к июлю довести количество пусков до 1000 не удастся. У Вахтеля возникли проблемы – при полетах союзной авиации погибли 12 французских рабочих и несколько немецких специалистов, работавших над модификацией стартовых батарей.
К делу подключилось УСО (SOE) – управление специальных операций. Оно занялось "Организацией Тодта" в Отейле. 9 февраля их агенты, переодетые в штатское, работали с явки в Париже. Игры продолжались.
5 февраля Вахтель узнал из официальных источников о том, что даже к июлю выпуск снарядов не превысит 1000 единиц в месяц. Между тем у него и без того хватало забот – воздушные налеты союзников, направленные непосредственно на отживающие свой век "лыжные" площадки, необходимость подготовки новых, "модифицированных" стартовых площадок для сборных катапульт.
7
В отсутствие заседаний Комитета обороны (премьер-министр все еще находился в Северной Африке) в Лондоне царила некоторая неразбериха: не была налажена четкая координация усилий по выработке контрмер в рамках операции "Арбалет". Моррисон считал, что должна быть усилена бомбежка "лыжных" площадок. Он испытывал понятное беспокойство по поводу отсутствия надежной информации об ожидаемом масштабе беспилотной бомбардировки и в середине января потребовал, чтобы его информировали обо всех поступающих донесениях в срок и в полном объеме.
В конце третьей недели января начальники штабов – с помощью Черуэлла и Сэндиса – сформулировали согласованную оценку вероятного масштаба атаки на Лондон. Расчеты предусматривали десятичасовую сильную бомбежку (от 550 до 920 тонн взрывчатого вещества), а за ней – непрерывный обстрел (от 45 до 130 тонн взрывчатки ежедневно). Через два дня начальники штабов дополнили эти расчеты комментарием, что союзникам не стоит опасаться начала беспилотной бомбардировки ранее 1 марта.
Поскольку предполагалось, что в распоряжении противника находится гораздо больше стартовых площадок, чем 96 уже обнаруженных к тому времени, 23 января была проведена очередная тотальная аэрофотосъемка французской территории. В результате никаких новых площадок обнаружено не было. В то же время воздушная разведка докладывала, что некоторые старые "лыжные" площадки восстанавливаются с выраженным соблюдением секретности. Разрушенные сооружения тщательно камуфлировались, это было хорошо заметно при ближайшем рассмотрении фотоснимков. Рядом с этими сооружениями были оставлены незасыпанные воронки, "возможно, с целью заставить нас думать, что площадка покинута".
За семнадцать недель до 12 июня бомбардировщики союзников сбросили 23 196 тонн бомб на эти "лыжные" площадки, с которых – как мы знаем – ни генерал Хайнеманн, ни полковник Вахтель не собирались после января совершать какие– либо запуски.
Тем временем британцам оставалось утешиться сознанием, что противник располагал всего 96 стартовыми площадками. По подсчетам Черуэлла и Сэндиса, максимальный вес снарядов, которые могли быть выпущены с этих площадок, не должен был превысить 400 тонн за десять часов.
Поздно вечером 3 февраля состоялось заседание Комитета обороны с целью обсуждения указанных цифр. Это были, конечно, только приблизительные подсчеты, однако их решено было принять за основу для разработки оборонных мер. Черуэлл указал, что даже если немцы направят беспилотные самолеты в количестве ежемесячного выпуска на Портсмут и Саутгемптон и даже если в тот момент в портах будет до 1000 судов, в результате обстрела пострадает от силы два корабля.
По приказу Комитета обороны загадочные "лыжные" площадки продолжали подвергаться усиленной бомбежке. 1 февраля генерал Карл Ф. Спаатс, командующий американской авиацией, написал своему начальству в Вашингтоне, что он все еще не убежден, будто "лыжные" площадки не были тщательно спланированной немцами видимостью, намеренным обманом с целью отвлечь внимание союзников перед операцией "Оверлорд".
Эта уверенность несколько поколебалась, когда 5 февраля были обнаружены семь из восьми вахтелевских "баз снабжения", шесть из которых располагались в 20 милях от зоны "лыжных" площадок, а седьмая – на Шербурском полуострове. Все площадки были окружены кольцом зенитных орудий разного калибра вплоть до самого тяжелого 150-миллиметрового. Вскоре были получены обнадеживающие сообщения от "агента союзников" во Франции о строжайших приказах немецкого командования не засыпать воронки от бомб, чтобы создать впечатление, будто площадки покинуты. Дешифровщики изучили фотоснимки площадок, которые попали в категорию "покинутых", и сразу заметили скрытно проводившиеся работы по их восстановлению.
"Нет сомнений, – предупреждал премьер-министр палату общин 22 февраля, – что немцы готовятся атаковать нашу страну с французского побережья и при этом будут использовать либо беспилотные самолеты, либо ракеты, либо то и другое сразу в значительном масштабе".
8
В январе генералу Йодлю было доложено о положении дел на проекте "А-4". "Необходимые требования для боевого применения ракеты, – заметил Йодль, – все еще не выполнены". Так, например, хотя ракета могла быть установлена на пусковую установку только под покровом темноты, никаких ночных тренировок полевыми частями на Близненском полигоне не проводилось.
Перспективы производства также не внушали оптимизма: на 1 апреля был запланирован выпуск только 15 ракет в день, а к 15-му должно было сойти с конвейера всего лишь 23 ракеты. Сдерживающим фактором был выпуск жидкого кислорода, запасов которого хватало только для запуска 25–28 ракет в день.
В соответствии с первоначальными планами каждый мобильный батальон должен был выпускать 27 ракет в день, в то время как третий бункер, Визернес, должен был запускать в два раза больше ракет.
– Однако если выпуск кислорода не увеличится, – предсказывал Йодль в январе, – нам уже не потребуется никакой бункер.