Гейтхауз передал это пожелание Ламсдену, выразив согласие с ним. В половине третьего Ламсден доложил де Гингану, что склонен согласиться с предложением Гейтхауза. Де Гинган решил доложить Монтгомери, что сложилась критическая ситуация. Де Гинган пригласил Ламсдена и Лиса для встречи с Монтгомери в половине четвертого, а потом разбудил своего начальника и доложил ему, что происходит. В это время Кастенс, не получая новых приказов, решил соединить силы двух полков и двинуть их вперед по северному проходу, поставив в авангарде 3-й Королевский танковый полк. Тогда же началось совещание в штабном грузовике Монтгомери. Оба корпусных командира доложили свое видение обстановки, причем Ламсден был очень обеспокоен трудностями преодоления хребта. Было уже известно, что стаффордширский йоменский полк прошел минное поле, но на севере Кенчингтон увяз в проходах, испытывая трудности с разминированием, а танки Карри были встречены сильным артиллерийским огнем, хотя и продолжали очень медленно продвигаться на юг. Гейтхауз настаивал на том, что операцию надо прекратить и отвести за хребет танки, которые его уже перевалили. Монтгомери совершенно спокойно дал понять, что о прекращении операции не может быть и речи: исходный план должен быть выполнен любой ценой согласно приказу, который Гейтхауз уже получил по телефону. Когда совещание закончилось, Монтгомери предложил Ламсдену задержаться и предупредил его, что если он сам и его дивизионные командиры не решаются прорваться, то он, Монтгомери, найдет таких, кто сможет сделать это.
Вскоре после пяти часов Кенчингтон, не зная о совещании в высших эшелонах командования, смог, наконец, двинуть вперед свои танки через лежавшее перед ним минное поле. Первым пошел 47-й Королевский танковый полк, за ним 41-й полк, который сразу после восхода солнца, в четверть седьмого, вышел своим правым флангом на заданный рубеж. 45-й полк остался в резерве под прикрытием холмов гряды Митейрия.
На крайнем левом фланге танки Карри оказались в 2 милях дальше хребта и в миле к югу от 26-го новозеландского батальона вместо того, чтобы быть по плану в 3 милях к юго-западу от него. Между бригадой Карри и стаффордширским йоменским полком образовалась брешь шириной 2,5 мили, которую после пяти часов начал заполнять 3-й Королевский танковый полк. Когда в проход следом за ним вступил шервудский полк, от Гейтхауза поступил приказ, отданный Ламсденом после совещания в штабе Монтгомери. Приказ заключался в том, что, пока Кенчингтон наступает, чтобы к рассвету выйти на заданные рубежи, Кастенс должен выслать вперед один полк, чтобы помочь Карри, а остальные два полка надо оставить на хребте, где к ним присоединится пехота Ли. Приказ был отдан до того, как стало известно, что оба полка пошли вперед на соединение со стаффордширским йоменским полком. В тот момент, когда приказ был получен в войсках, этот полк столкнулся с сильным огнем противотанковой артиллерии, потерял 6 танков и тщетно искал место, где можно было бы врыть в песок остальные танки для позиционной стрельбы. Когда стало совсем светло, Кастенс приказал всем трем полкам отойти назад, за хребет, и этот приказ был выполнен только в семь часов.
Гейтхауз отбыл на хребет в шесть часов и приказал своему штабу через час быть по ту сторону передового старого британского минного поля. Он разобрался в положении, в каком оказалась 8 бронетанковая бригада, только прибыв на место. В это же время возникли серьезные сомнения относительно реального положения двух передовых полков Кенчингтона. Командиры полков докладывали, что находятся на "Пирсоне" в 2 милях к западу от хребта, но эти сообщения были сомнительными; чтобы прояснить ситуацию, к полкам отправили начальника оперативно-разведывательного отдела штаба бригады с двумя танками. Он выяснил, что в действительности полки прошли за хребет всего 1000 ярдов, а когда он попытался пробиться дальше, то оба его танка были подбиты, один из них загорелся, а два офицера были ранены. Два полка были оставлены под сильным артиллерийским огнем на своих новых позициях с заданием поражать те цели, которые они сочтут возможными. Полками было взято 150 пленных.
Похожая ситуация сложилась и у Карри. Дивизионная кавалерия была отведена за хребет, а 3-й гусарский и уорвикширский йоменский полки остались в мелкой лощине без прикрытия и на виду противника, под прицелом его танков и противотанковых орудий, расположенных на удобных позициях на склоне хребта в 1000 ярдах от полков, куда они должны были выйти по приказу. Карри заявил, что не отдаст приказа наступать до тех пор, пока его танки не будут заправлены горючим, а экипажи не произведут мелкий ремонт. Чтобы это сделать, он предложил отвести бригаду под прикрытие хребта. Фрейберг предложил оставить их на месте, чтобы "отбить у неприятеля охоту к контратакам". Долгое время прочность положения бригады Карри оставалась сомнительной. В действительности ее левый фланг находился перед правым флангом южноафриканской дивизии.
В четверть восьмого командование 8-й армии напомнило 10-му корпусу, что его бронетанковые силы должны пройти вперед на запад от минного поля, "чтобы получить свободу маневра, обнаруживать и уничтожать бронетанковые силы противника и обеспечить прикрытие операций новозеландской дивизии к юго-западу от хребта Митейрия от угрозы атаки танковых сил противника с запада". Три часа спустя, будучи в полной уверенности, что его приказы выполняются, Монтгомери усилил их. Очевидно, не зная о том, что 8-я бронетанковая бригада уже отведена к хребту, он приказал, чтобы шервудский полк двигался на юго-запад, чтобы бригада образовала фронт с 3-м Королевским танковым полком на правом фланге, стаффордширским йоменским полком в центре и еще одним полком слева; этот фронт Монтгомери назвал "петлей". Ли должен был сменить на хребте бригаду Киппенбергера, которая должна была последовать за Карри, успешно продвигающимся на юг. Гейтхаузу предстояло командовать "петлей", бригаду Кенчингтона следовало передать под начало Бриггса, которому приказали действовать "наступательно против бронетанковых групп противника" силами 2-й и 24-й бригад.
Сам Бриггс вплоть до десяти часов был уверен, что Фишер находится на "Пирсоне" в тесном взаимодействии с бригадой Кенчингтона на своем левом фланге. Вскоре после этого Фишер доложил, что на самом деле он находится в 1000 ярдах от "Пирсона". Как только рассвело, полк Бэйса начал движение на запад, но когда его передовая рота в течение короткого времени потеряла 8 "шерманов" от огня 88-мм орудий, полк был отведен назад и остановлен по приказу Фишера. На левом фланге 9-й уланский полк потерял 2 танка и повторил маневр Бэйса. 10-му гусарскому полку было приказано попытаться обойти хребет, откуда велся неприятельский огонь, но эта атака была отложена, когда выяснилось, что противник готовит контратаку.
Таково было положение дел, когда после разговора с Александером, который прибыл к Монтгомери, тот в половине двенадцатого покинул свой штаб, чтобы снова встретиться с двумя корпусными командирами в штабе Фрейберга. Там он отказался от своего плана для новозеландцев, предусматривавшего развитие ими успеха в южном направлении, так как понял, что такое наступление будет стоить очень больших жертв. Он отдал новый приказ, чтобы 30-й корпус продолжал удерживать хребет Митейрия, а новозеландцы не начинали движения на юг. Вместо этого австралийцы должны были начать "перемалывать" оборону противника на севере. 10-й корпус должен был действовать на западном направлении из коридора 1-й бронетанковой дивизии. 10-я бронетанковая дивизия без 24-й бригады должна была отойти из сектора новозеландцев. Если не считать этих изменений, Ламсден должен был выполнять приказ, полученный им на совещании в половине четвертого утра. Все три корпуса должны были выслать патрули, чтобы не прозевать малейших признаков отступления противника. Все эти приказы были, с небольшими исправлениями, утверждены по возвращении командующего армией в его штаб. Наступление австралийцев должно было начаться ночью. Новозеландцам поручалось выслать патрули, чтобы следить за возможными передвижениями противника на фронте их дивизии. Бригаде Карри надлежало действовать наступательно. 10-я бронетанковая дивизия должна была отойти для проведения реорганизации, бригада Кенчингтона передавалась под командование Бриггса, который должен был после этого выдвинуться вперед с целью овладения заданными ему рубежами.
Задумавшись о кризисе, наступившем в сражении на севере, Монтгомери столкнулся с необходимостью принять трудное решение: следует ли продолжать попытки выдвижения 7-й бронетанковой дивизии через минные поля на юге. 131-я бригада Стеймера, за исключением 1/7-го Королевского полка, который был не в состоянии драться после атаки предыдущей ночью, была передана под начало Хардинга, которому предстояло атаковать противника в ночь с 24 октября с целью расширить брешь к западу и захватить "Февраль". После расчистки двух коридоров по этому полю должен был пройти Робертс, за которым последует Роддик: его 4-я легкая бронетанковая бригада пойдет на правом фланге. Потом они должны действовать по первоначальному плану. Стеймер и его офицеры прибыли к Хардингу в одиннадцать часов, и они вместе на танке отправились осматривать фронт. Было запланировано, чтобы 1/5-й Королевский полк на правом фланге и 1/6-й полк на левом встретили саперные команды в шесть часов после маршей соответственно в 3,5 мили и 5 миль. Но час ноль дважды откладывался, и, в конце концов, атака была назначена на половину одиннадцатого. В конце наступления атакующие были прижаты к земле яростным пулеметным огнем с близкого расстояния. С большим трудом они сумели окопаться в твердом грунте. Потери составили по 170 человек, а 1/6-й полк еще потерял командира, его адъютанта и 2 ротных командиров. Проходы в минных полях были закончены в половине третьего, но интенсивность огня в северном проходе не позволила саперам обозначить его края горящими лампами. 4-й лондонский йоменский полк потерял 1 "грант" и 22 "крусейдера" в попытках продвинуться по этому проходу. Среди убитых оказались командир, помощник командира, адъютант и один командир роты. Некоторые из танков, наскочив на мины, затем были расстреляны из 88-мм орудий, которые с юга вели огонь вдоль западного края минного поля "Февраль". Это породило слух о том, что минное поле было плохо расчищено саперами.
1-й королевский танковый полк испытал те же самые трудности в южном проходе, но понес меньшие потери. Хардинг прибыл на минное поле, покинул свой командирский танк, пересел в джип, и его водитель был убит рядом с ним. В четверть пятого Хардинг решил отложить попытки продвижения вперед до рассвета и продолжить наступление при свете дня. Незадолго до этого подполковник Уизерс, командир Королевских инженерных подразделений, убеждал командира дивизии, что проход чист. Хардинг приказал ему лично проверить пригодность прохода для проводки танков. Выразив формальный протест, подполковник отправился к южному проходу, вызвал добровольцев и выехал с ними по проходу на машине в сопровождении трех танков. При въезде в южный проход они были встречены таким плотным огнем, что он приказал команде вернуться, сам пересел в один танк, а командир 21-го полевого эскадрона в другой. На 2 танках они поехали по проходу в минном поле. В первый танк было три попадания, но броня устояла, они доехали до противоположного конца, развернулись и вернулись назад. В самом конце у первого танка отвалился трак гусеницы, и его пришлось бросить.
Теперь Уизерс имел полное право доложить Хардингу, что танки, подорвавшиеся на минах, вышли за пределы безопасного коридора, а потери обусловлены невероятно плотным и метким огнем вражеской противотанковой артиллерии. Огонь был так силен, что нечего было и думать заниматься разминированием вручную. Хардинг принял этот факт и решил прекратить дальнейшее наступление танков. У батальонов не было выбора, и они остались на своих местах. Робертсу было приказано поддержать эти батальоны, оставив танки между полями "Январь" и "Февраль", и только потрепанному лондонскому йоменскому полку было разрешено отойти на восток от поля "Январь".
Хоррокс одобрил такое решение, когда в восемь часов встретился с Хардингом и Робертсом. Вернувшись в свой штаб, он попытался связаться с Монтгомери, но последний был занят разговором с Александером. Вместо командующего он поговорил с де Гинганом и доложил ему, что не видно никаких признаков отступления противника. Сами собой напрашивались два альтернативных решения. Использовать последний оставшийся в распоряжении командира резерв – 132-ю бригаду Уистлера и продолжить попытки взломать оборону противника через минное поле "Февраль". Или прекратить эти попытки и атаковать у западной оконечности Мунассиба к востоку от минных полей совместно с 50-й дивизией Николса, поддержанной Роддиком. Хоррокс предпочитал последний вариант. Даже если Уистлер добьется успеха, останется главная проблема – провести танки вперед, а в процессе такого наступления 7-я бронетанковая дивизия может понести невосполнимо тяжелые потери. Второй план был связан с меньшим риском и мог привести к отысканию другого пути прорыва. Полчаса спустя Хорроксу позвонил де Гинган и сказал, что Монтгомери также предпочитает вторую альтернативу. Он понимал, что какие-то потери неизбежны в любом случае, но пожелал подчеркнуть, что 7-я бронетанковая дивизия должна "остаться в живых".
Моршид предвидел, какую задачу получат его австралийцы, и на рассвете 24 октября приказал Уайтхеду, командиру 26-й бригады, быть готовым захватить отрог хребта к северу от расположения его бригады, которым заканчивалась высота 29. Эта высота господствовала над районом расположения дивизии, и с нее просматривалась также местность к северу от железной дороги. Следовательно, это был отличный наблюдательный пункт, позволявший с обеих сторон просматривать местность. В эту ночь патрули установили, что между отрогом и расположением 2/48-го батальона нет мин. На рассвете была захвачена разведывательная группа противника, включая командира 125-го пехотного полка и командира 2-го батальона, который удерживал отрог. Последний при допросе охотно дал показания и подтвердил сведения, которые можно было почерпнуть из захваченных штабных карт. Из них следовало, что 1-й батальон полка находится между шоссе и железной дорогой, а 3-й батальон находится на берегу моря.
В распоряжении Уайтхеда были только два батальона – 2/48-й и 2/24-й. 2/23-й батальон находился в резерве дивизии. Но его мог поддержать своими 30 "Валентинами" 40-й Королевский танковый полк, а также вся дивизионная артиллерия, усиленная двумя полками полевой артиллерии и двумя полками средней артиллерии. Орудийные расчеты должны были выпустить 14 508 25-фунтовых и 1066 5,5-дюймовых снарядов, не говоря о подавлении батарей противника и стрельбе "по заказу". Несмотря на задержку со сменой 2/17-го батальона из-за сильного артиллерийского огня, 2/48-й батальон начал выдвижение с исходной линии точно в назначенное время и без двадцати минут десять захватил первый рубеж в 1000 ярдах к северу, который должен был стать исходным пунктом для атаки 2/24-го батальона. В это время передовая рота 2/48-го батальона преодолела в транспортерах 1000 ярдов за девять минут, едва не наступая на огневой вал артиллерийского сопровождения, и сумела захватить врага врасплох. После короткой рукопашной схватки позиция была в два часа отбита у противника. Попытки продвинуться на север встретили отчаянное сопротивление, но до рассвета роты успели надежно закрепиться на новых рубежах. Первые 800 ярдов все шло хорошо и у 2/24-го батальона, но потом сопротивление противника стало настолько жестким, что пехота далеко отстала от огневого вала артиллерийского прикрытия. В результате потери стали нарастать, и атака захлебнулась. Пока командиры передовых рот на ходу составляли планы дальнейших действий, старший офицер решил отвести роты назад. Он не спеша отвел роты и остановил батальон на промежуточном рубеже в пять часов, 2/48-й батальон удерживал на отроге узкий выступ, который продолжался к востоку до Тель-эль-Эйсы, занятой 2/24-м батальоном и силами сводных подразделений. В целом это была самая успешная атака, которая дала возможность австралийцам и артиллеристам вести наблюдение во всех направлениях, а не служить самим мишенью для противника. В плен было взято 173 немца и 67 итальянцев. Потери австралийцев составили 1000 человек, из них приблизительно одна шестая часть убитыми.
На юге дела шли не так гладко. Исходный план Ламсдена заключался в том, что Кенчингтон останется на своих позициях к западу от хребта Митейрия и с рассветом начнет выдвижение на соединение с Фишером, который будет наступать на юг от гряды высот "Почка". Эту гряду должны были захватить стрелки Босвайла, пока австралийцы будут наступать дальше на север. Только позже стало известно, что Уимберли уже начал атаку силами 1-го гордонского хайлендерского полка, имея целью захват "Абердина"; 5-го полка "Черная стража" для взятия "Стерлинга" и 7-го аргайлского полка для взятия "Нэйрна". Шли ожесточенные споры о том, где находятся наступающие батальоны и их заданные рубежи. В действительности "Абердин" находился у восточного края гряды высот "Почка". При такой неопределенности было невозможно должным образом использовать артиллерию, и не могло быть речи о том, чтобы два разных подразделения сразу атаковали один объект. Задача Бриггса была изменена таким образом, чтобы он следовал за пехотой, разминировал местность и помогал Фишеру продвигаться вперед. В течение дня он сделал несколько попыток продвинуться к гряде высот "Почка", но потом танки дивизии "Литторио" сами пошли в атаку. Он потерял 16 "шерманов", после чего у него осталось 5 "шерманов" и 16 "крусейдеров". В других полках было по 18 "шерманов" и столько же "крусейдеров".