СПЕЦИАЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ
В. Засухин
Начальник управления НКВД А. Д. Домарев представил меня А. П. Матвееву, секретарю Орловского комитета партии.
- Мы направляем товарища Засухина Василия Алексеевича в партизанский край для руководства чекистским аппаратом. Туда же будут переброшены молодые работники управления Ивченко, Драгунов, Кутучев, Гадаев - все коммунисты.
Мы познакомились. Матвеев спросил меня, где я работал до войны. Я рассказал, что работал в Бресте, в должности заместителя начальника отдела управления НКВД.
- Добровольно летите в тыл врага? - продолжал разговор Александр Павлович. - Или просто подчиняясь приказу?
- Добровольно, об этом я писал несколько раз рапорты на имя начальника управления.
- Работа в тылу чрезвычайно сложная, ответственная, требует большой воли и выдержки. Даже перелет через линию фронта опасен.
Матвеев говорил спокойно, даже несколько строго, перечисляя все трудности и опасности, с которыми придется столкнуться в процессе работы в тылу врага.
- Товарищ Засухин уже обстрелян, - вмешался Домарев, - дважды был в тылу врага и выполнял важные задания.
На прощание секретарь обкома просил передать сердечный привет партизанам. Начальник управления просил меня аккуратно информировать его о работе чекистов в тылу.
Расстались мы в четвертом часу ночи.
Вернувшись на окраину, в тихий, неприметный домик, где располагались мои друзья-чекисты, я долго не мог уснуть: смотрел в синий квадрат окна, думал о предстоящем полете через линию фронта…
Как руководитель группы, я вылетел последним. Самым неприятным оказался момент пересечения линии фронта. На высоте около полутора километров немцы обрушили на нас шквал огня. Пилот маневрировал: самолет то снижался, то быстро поднимался вверх.
С юго-восточной стороны Брянского леса мы увидели сигнальные костры. Я обрадовался.
- Это ложные сигналы! - крикнул летчик. - Их тут немцы зажигают каждую ночь. Только нас не проведут. У партизанских костров иной рисунок.
Наконец, показались костры партизан. Самолет сделал круг и пошел на снижение.
Землянки и шалаши партизан находились недалеко от посадочной площадки. Мы еще не успели добежать до них, как немцы начали бить из орудий. Снаряды стали падать в расположение лагеря. Так как лагерь партизан был обнаружен фашистами, нам пришлось в ту же ночь перебраться в другое место, совершив марш в пятнадцать километров.
Мы наскоро соорудили из ветвей шалаши, накрыв их материалом от парашютов, из жердей сделали койки, стульями были чурки из брянских елей, стол сколотили из досок. Мох и мелкие сучья использовали в качестве матрацев. Во всяком случае, жизнь была налажена.
Во второй половине дня к нам в гости пришли командир объединенных партизанских отрядов А. П. Горшков, комиссар А. Д. Бондаренко и секретарь подпольного окружкома партии А. Р. Сафронов. Мы узнали многое о жизни местных партизан, о их боевых делах, нам рассказали и о майском сражении, которое было самым тяжелым за все время оккупации немцами Орловщины. Беседа длилась до поздней ночи.
Незаметно пролетели два дня. Мы успели уже познакомиться со многими партизанами, освоиться с жизнью в шалаше, где засыпали и просыпались под шум берез.
- Обстановка тяжелая, - рассказывал Иван Ряховский, исполнявший до меня обязанности начальника партизанской разведки. - После того как немцы прочесали Брянские леса, мы недосчитались многих хороших людей. Андрея Елисеева помнишь? Он был послан собрать данные о немецком гарнизоне, разведать планы оккупационных властей по борьбе с партизанами. И… не вернулся. Судьба его неизвестна.
Мне стало как-то не по себе. Неприятно заныло сердце, но надо было идти на первое оперативное совещание чекистов. На этом совещании мы должны были продумать, как лучше организовать выполнение поставленных перед нами задач. Вопросов, которые нужно было решать немедленно, накопилось порядочно. Во-первых, оказалось, что с некоторыми командирами бригад у нас отсутствует должный контакт в работе. Во-вторых, нужно было подумать о наших разведчиках, которые часто оказывались без пищи. В-третьих, враг менял тактику борьбы с партизанами, и в связи с этим должны были предусмотреть соответствующие действия и мы. Если раньше фашисты пытались разложить партизан, перетянуть их на свою сторону, то теперь, убедившись, что народные мстители непоколебимы, враги поставили задачу физического уничтожения нашего командно-политического состава. Чекисты были в ответе и за жизнь партизанских вожаков.
Помимо диверсионно-террористической и разведывательной деятельности в партизанском крае, гитлеровцы стремились засылать к нам своих агентов. Иногда это им удавалось.
Немецкий разведывательный орган, который засылал своих агентов в партизанские отряды Брянских лесов, находился в поселке Локоть - центре созданного оккупантами административного округа на Брянщине. Этот разведорган был филиалом шпионского центра "Виддер" в Орле и назывался абверштелле-107. Его агентуру задерживали и на Большой земле. Нам было известно, что абверштелле-107 возглавляет офицер фашистской военной разведки Гринбаум, а его помощниками являются изменники Родины Шестаков и некий Борис, тщательно скрывавший свою фамилию.
Перед нами была поставлена задача, и это была одна из главных задач, - парализовать подрывную деятельность вражеского гнезда в поселке Локоть, оградить партизанские отряды от его агентуры. Для этого требовалось внедрить в это фашистское логово наших разведчиков. Но осуществить это было очень трудно. Однажды ранним июльским утром ко мне в шалаш вошел партизан Ишков и доложил, что меня хочет видеть какой-то молодой человек. Я вышел и был обрадован: передо мной стоял Андрей Елисеев.
- Так вот, товарищ начальник, - сразу начал Елисеев, - докладываю, что я теперь немецкий шпион, должен выполнять задания господина Гринбаума, о чем дал письменное обязательство. Одним словом, то, о чем мы неоднократно толковали, свершилось как нельзя лучше. - И Андрей рассказал историю, которая могла бы стать сюжетом для приключенческого романа или фильма.
Схватили его полицаи на опушке леса, когда он шел на выполнение разведывательного задания.
- Партизан?
- Да.
- Куда идешь?
- В деревню к родным. Партизаны с голоду мрут. Вот я и бежал от них.
Андрея отвезли в поселок Локоть, бросили в тюрьму. Там взялся допрашивать его сам Гринбаум, явились и его помощники - Шестаков и Борис.
- Ты - разведчик! - орал Гринбаум.
- Да, нам известно, что ты шел в разведку, - настойчиво повторял Шестаков.
- Говорите правду, - усталым голосом просил Борис, отводя глаза в сторону.
Гринбаум и Шестаков не смогли сломить упорство Андрея и добиться от него признания.
- Давайте попробую допросить его я, - предложил Борис.
Борис и советский разведчик остались одни. В противоположность Гринбауму и Шестакову - типичным псам Гитлера, Борис вел себя совершенно иначе.
- Ты что же упрямишься, парень. Разве не знаешь, как поступают здесь с теми, кто не дает показаний? - произнес он как бы для того, чтобы сказать что-то новое, дополнительное.
Елисеев молчал.
- Ну, ладно, ты, я вижу, твердый орешек, настоящий партизан. На, кури, - и предложил арестованному пачку сигарет. - Я ведь сам был в плену и знаю, как здесь тяжело.
Закурив, Борис стал расспрашивать про партизан. Но допрос вел формально, рассеянно. Потом вдруг спросил:
- Что делают партизаны с теми немецкими военнослужащими и полицейскими, которые переходят на их сторону - расстреливают или сохраняют им жизнь?
- А зачем расстреливать? - усмехнулся Елисеев. - Если человек перешел к партизанам, стал выполнять их задания, то его начинают уважать. Вот у нас были случаи…
И Андрей привел убедительные примеры.
Борис задумался.
Елисеев почувствовал себя уверенней. Заметив на груди Бориса немецкую медаль, он даже поинтересовался, за что Борис был награжден. Тот махнул рукой:
- История длинная.
- Долго ли меня будут держать? - спросил Елисеев с уже проснувшейся надеждой. - Что меня ждет?
Борис прищурился:
- Что-нибудь придумаем.
В камере после допроса Елисеев все время думал о странном поведении следователя: он анализировал и оценивал все его слова, вспомнил, что на шее у Бориса он заметил ожоги и шрамы - значит, тот был когда-то ранен. Неужели это наш, советский человек. А может быть, хитрый и коварный враг?
Прошло несколько дней. Время тянулось бесконечно долго… Елисеев, как и другие арестованные, находился в постоянном напряжении, в ожидании конца. Каждую ночь из тюрьмы увозили куда-то одних и сажали в камеры других.
Наконец, его вызвали в лагерную комендатуру. За столом следователя сидел Борис. Опять они встретились с глазу на глаз.
- Андрей, - начал Борис тихим и взволнованным голосом, - я знаю, что ты комсомолец, активный партизан, пользуешься доверием у партизанских командиров и даже представлен к правительственной награде. В нашем районе ты оказался, конечно, не из желания повидаться с родными и сытно поесть.
Эти слова следователя вновь озадачили разведчика. "Да, он знает многое обо мне, - думал Елисеев. - Но почему не допрашивает как следует, почему не добивается признания, не устраивает очных ставок?"
- Я убедился, что тебе можно доверять, - продолжал Борис, - и поэтому будем откровенны. Я ненавижу поработителей нашей Родины и давно ищу возможности связаться с партизанами.
Тон разговора, взволнованность и прямой открытый взгляд Бориса убедили партизана, и он спросил:
- Что нужно делать?
- Надо стать немецким агентом. Да, да, агентом. Только таким путем можно вернуться тебе к партизанам и договориться с ними о совместных действиях. Разведывательный орган, в котором, как ты видишь, я работаю следователем и вербовщиком агентуры, занимается засылкой агентов в партизанские отряды. Сейчас мы как раз готовим очередную партию агентов, и я постараюсь включить тебя в эту группу. В лесу ты явишься в объединенный штаб партизанского движения и там расскажешь обо мне.
Елисеев принял предложение Бориса, и они тут же договорились о линии поведения разведчика на предстоящем допросе у Гринбаума и Шестакова.
Через несколько дней Андрея Елисеева ввели в знакомый ему кабинет. В нем находились Гринбаум и Шестаков. Арестованного посадили на табурет.
Гринбаум спросил:
- Ты жить хочешь?
- Хочу, - ответил Андрей.
- Мать и отца любишь?
- Очень люблю.
- Если хочешь, чтобы семья жила спокойно, а сам ходил на свободе, должен нам оказать серьезную помощь.
Елисееву как раз и нужно было такое предложение. Но чтобы не вызвать подозрения, он начал отказываться.
- Не пугайся, - успокоил Шестаков. - Дело нетрудное. Пойдешь обратно в партизанскую бригаду и принесешь нам некоторые сведения.
- Мне же нельзя обратно, там считают меня дезертиром, - возразил Елисеев.
- Ничего, скажешь, что ходил к родным за продуктами.
- Что же делать, давайте попробую.
Гринбаум довольно ухмыльнулся:
- Очень хорошо. Давно бы так.
Тут же Андрею было дано задание: установить истинное положение дел в партизанском крае. Дело в том, что весь май 1943 года фашистские кадровые войска вели крупные карательные операции по уничтожению орловских партизан, действовавших в Брянских лесах. Им нужно было обезопасить свой тыл перед началом наступления на Орловско-Курской дуге. В связи с этим разведку немецко-фашистских войск интересовало, в каком состоянии находятся партизанские силы после проведенных операций, их дислокация, вооружение, как снабжаются они продуктами питания, поддерживается ли связь с Большой землей, есть ли у партизан аэродромы и в каком они состоянии, способны ли партизаны проводить крупные боевые операции и диверсионные акты. Нужны были и фамилии командиров, политработников, сотрудников чекистских органов, планы партизанского командования на ближайшее время и сведения о забрасываемых к ним советских разведчиках.
Все эти данные Андрей обязан был собрать в течение недели, а затем вернуться и доложить обо всем Гринбауму.
Тот напомнил, что семья Андрея будет уничтожена, если он попытается нарушить обязательство.
Убедившись, что Елисеев задание усвоил хорошо, Шестаков сказал:
- А теперь мы вас подвезем на автомашине до вашей деревни. Побываете у родных, покажетесь на глаза двум-трем жителям села, а через день возвратитесь к нам. Если партизаны будут проверять вас, односельчане подтвердят, что вы действительно были в деревне.
В установленное время Елисеев вернулся в поселок Локоть. Оттуда через сутки он был направлен в район действий партизан…
Недельный срок, данный немецкой разведкой для выполнения задания, Елисеев находился в бригаде, вместе с партизанами принимал участие в диверсии на железной дороге. Это делалось для того, чтобы ответы Елисеева, в том случае, если бы немцы захотели его проверить, выглядели правдоподобными.
В соответствии с заданием, которое получил Андрей от Гринбаума и Шестакова, командованием партизанской бригады была разработана дезинформация для передачи немцам. В то же время мы тщательно продумали вопрос о привлечении Бориса к разведывательной работе в пользу партизан и пришли к выводу, что риск, на который мы шли, доверяя Борису, должен быть оправдан.
Было решено, что к Гринбауму Елисеев явится на сутки позже установленного срока, объяснив эту задержку трудностями ухода от партизан.
Когда подготовка разведчика для возвращения в Локоть была закончена и все вопросы выяснены, он отправился в обратный путь.
Работа аппарата Особого отдела партизанской бригады разворачивалась по всем линиям. Квалифицированные разведчики и диверсанты, подготовленные, на Большой земле, перебрасывались самолетами в наш партизанский край и затем уходили от нас на задания по дорогам Украины, Белоруссии, Орловщины. На железнодорожных магистралях Гомель - Брянск, Брянск - Орел, Середина Буда - Навля полетели под откос немецкие эшелоны с живой силой и техникой. На шоссейных дорогах подрывались десятки автомашин. Разведчики доставляли нам ценные сведения о дислокации вражеских частей и их вооружении, которые немедленно передавались по рации на Большую землю. Наша авиация бомбила скопления немецких войск, ее удары были точными. От советского командования за всестороннюю и точную информацию чекисты получали одну благодарность за другой.
Я никогда не забуду имена чекистов, проявивших в тылу врага мужество и героизм и не раз смотревших смерти в глаза, - товарищей Абрамовича, Морозова, Лазунова, Кугучева, Силина, Недосекина, Николенко, Кожемяко, Власова, Зарайского, Котова. При взрыве немецкого военного склада погиб отважный чекист-диверсант Баздеркин. Не вернулись с войны подполковник Суровягин, капитан Коновалов, старшие лейтенанты Пилюгин и Гичкин, радистка Нина и другие наши товарищи: они пали смертью храбрых, защищая свою Родину.
Помимо разведчиков и диверсантов, прибывших с Большой земли, в оккупированных районах создавались разведывательные группы также из местных жителей. В задачу таких групп входило: сбор сведений военного характера, выявление вражеской агентуры и предателей, советская пропаганда среди населения и другие виды нелегальной работы. Этими группами руководили чекисты. Хорошо действовала разведывательная группа в городе Севске и в соседних с ним селах. Группа образовалась уже в дни оккупации. Для ее создания в Севск был послан бесстрашный разведчик М. С. Григоров, проживавший в этом городе до его оккупации. Находясь на нелегальном положении, он умело использовал личные довоенные связи; за короткое время он привлек для работы служащих немецких административных органов, медицинских и ветеринарных работников, учителей. Группа собирала и передавала нам военно-политическую информацию, выявляла немецких агентов, предателей и изменников Родины, распространяла сводки Совинформбюро, партизанские листовки и газеты. С большим риском для жизни советские патриоты саботировали выполнение немецких приказов и распоряжений, которые требовали отправки молодежи в Германию, изъятия скота и продовольствия у населения и т. д.
Летом 1943 года командование бригады решило уничтожить опасного государственного преступника - бургомистра Локотского административного округа, предателя Каминского. В округе при его активном участии немцами были созданы административные и карательные органы, пропагандистский аппарат, издавалась газета, создана была даже "Национальная трудовая русская партия", а также формировалась так называемая "Русская освободительная народная армия". Таким образом, Локотский административный округ захватчики рекламировали как прообраз "нового порядка" в будущей России.
План уничтожения Каминского, разработанный в Брянском лесу, был краток и прост. Мы решили преподнести предателю толстую книгу, замаскировав в ней двухсотграммовую шашку тола с взрывателем. Подобную мину опробовали. Взрыв получился довольно внушительный.
Книгу-мину решили вручить лично Каминскому или его приближенным. Для выполнения этого задания нужны были бесстрашные и находчивые люди. Выбор пал на сотрудника Особого отдела Драгунова и разведчика Григорова.
"Подарок" оформили как пакет за пятью печатями, адресованный бургомистру Локотского округа Каминскому.
Драгунов и Григоров оделись в форму солдат немецкого карательного полка "Десна" и, согласно плану, двинулись на станцию Брасово, туда решили вызвать самого Каминского или его доверенное лицо.
После ухода товарищей на это задание потянулись мучительно долгие дни ожидания.
Как-то на рассвете меня поднял оперативный работник Комарической партизанской бригады Котов.
- Извините, что побеспокоил вас, - сказал он, - мы задержали одного подозрительного типа. Не желает ни с кем разговаривать, не называет себя, требует доставить к начальнику Особого отдела.
- Расскажите, зачем я вам понадобился? - спросил я задержанного, всматриваясь в его лицо.
- Меня послал к вам работник немецкой разведки Борис. Он приказал мне разыскать именно вас и обо всем подробно доложить вам, - торопливо ответил он.
- Кто вы? Расскажите о себе, - сказал я.
- Андрей Никитович Колупов, партизан, находился в плену у немцев, содержался в локотской тюрьме, - быстро заговорил он.
Я обратил внимание на забинтованную правую ногу Колупова. Он объяснил:
- Тут у меня бумаги, боюсь, что от сырости могли испортиться.
Бинт сняли, и я увидел бланки со штампами и печатями для прохода и проезда по оккупированной территории, несколько аусвайсов - удостоверений личности, подробные сведения о бригаде Каминского, о главном штабе разведки и контрразведки "Виддер". О шпионском центре "Виддер" сообщалось, что он переехал из Орла в Карачев, далее следовал перечень сотрудников "Виддера" с указанием их примет и характеристик. Отмечалось, что все руководители отделений "Виддера" хорошо владеют русским языком. Очень важными были сведения об агентуре, которую готовили для заброски к партизанам и в тыл Красной Армии. Названы были фамилии и клички агентов, их приметы, экипировка и предполагаемые районы выброски.