…"Погоны" всегда с чувством превосходства относились к своим военным коллегам, и это их, конечно, раздражало. Превосходство это имело в своём основании более высокий уровень общей культуры и специальной подготовки, потому что сотрудники внешней разведки КГБ всегда набирались из выпускников гражданских, в большинстве своём, престижных столичных вузов, куда не просто попасть из-за высоких конкурсов.
Военные же разведчики, хотя и заканчивают высшие, но всё-таки военные учебные заведения, в которые, будем откровенны, стремится не самая способная и хорошо подготовленная часть молодёжи.
Но и это ещё не всё. Прежде чем попасть в Службу внешней разведки, гражданские специалисты проходят жёсткий многоступенчатый отбор и всестороннюю проверку, а в Военно-дипломатическую академию офицеров направляют из военных округов по разнарядке, и, чтобы поступить туда, совсем не обязательно быть блестящим командиром. Достаточно ладить с начальством или иметь влиятельных покровителей в генеральском корпусе Министерства обороны.
Но всё это – так, бытовые мелочи. Были (и есть до сих пор!) гораздо более существенные поводы для того, чтобы кагэбэшники и гэрэушники относились друг к другу с предубеждением, поскольку и по сей день существует одна деликатная сфера деятельности, являющаяся исключительно прерогативой резидентур КГБ, которая обеспечивает им доминирующее положение в любой советской колонии за рубежом.
Сфера эта – обеспечение безопасности находящихся в стране пребывания учреждений и граждан, в том числе и военных разведчиков.
Эта ответственная, неблагодарная и чрезвычайно конфликтная по своей сути сторона деятельности закордонных резидентур КГБ всегда была причиной того, что все, кто сам не имел к ней непосредственного отношения, испытывали дискомфорт, а чаще – страх от сознания того, что есть люди, контролирующие каждый сделанный тобой шаг и оценивающие его с точки зрения соответствия интересам Системы. Люди, которые контролируют твоё поведение не только с помощью собственных глаз, ушей и аналитических способностей, не только с помощью разветвлённой агентурной сети, но – что ужаснее всего – с использованием возможностей контрразведки противника!
Каким могло быть отношение дипломатов и военных разведчиков к сотрудникам КГБ, если последние собирали на них компрометирующий материал и аккуратно накапливали его в своих "досье", от содержания которых зависила и служебная карьера, и семейное благополучие, а возможно, и жизнь подконтрольного контингента?!
В то же время военная разведка всегда гордилась тем, что стояла в стороне от сыскных дел. Возможно, поэтому её авторитет у неискушённых советских обывателей до сих пор котируется выше авторитета КГБ…
* * *
Каждое утро, ровно к 9 часам, чекисты подтягиваются на работу. Причем как те, кто "сидит под корягой" – работает под дипломатическим прикрытием, – так и те, кто трудился под "крышей" других организаций. Абсурд? Но так было принято в наших закордонных резидентурах КГБ и ГРУ.
Контрразведка противника всегда знала, кто служивый, а кто "чистый" дипломат. Хотя истории известны случаи, когда заодно с чекистами из страны пребывания выпроваживали и огульно обвинённых в шпионаже чиновников дипломатического ведомства.
Напрашивается вопрос: если противник без труда ориентируется в профессиональной принадлежности сотрудников советской дипломатической миссии, то почему бы не вышвырнуть из страны всех шпионов скопом? На то есть несколько причин.
Во-первых, противника лучше знать в лицо, уже распознав его почерк и повадки, а с новичком, которого пришлют на смену, ещё надо разобраться.
Во-вторых, пострадавшая сторона немедленно примет адекватные ответные меры – "око за око, зуб за зуб". И ещё неизвестно, кто больше пострадает.
Когда, к примеру, в 1981 году, во время президентства Франсуа Миттерана из Франции были выдворены 48 наших дипломатов, обвинённых в шпионаже, столько же сотрудников французского посольства в Москве покинули СССР. Деятельность французской дипмиссии надолго была парализована: посол остался наедине с личным поваром и шофёром! Ну и кто выиграл этот дипломатический демарш?
* * *
Резидентура, что ГРУ, что КГБ, на профессиональном арго – "подлодка" – набита специалистами самого разного профиля, причём их число было больше, чем количество всех остальных сотрудников советских учреждений и организаций в стране пребывания, вместе взятых.
Наиболее халявная работа достаётся тем, кто перелопачивает местные газеты и журналы: почитывай их в своё удовольствие и лови крупицы информации. Или делай обзоры публикаций, что ещё проще. Это – "обработчики", которые звёзд с неба, кроме как на погоны, не хватают.
Сложные задачи стоят перед "добытчиками". Их кормят ноги и связи: дипломатические приёмы и рауты, презентации, выставки – это их стихия. Кроме того, на них висят "контакты", то есть взаимодействие с уже прирученными источниками, агентами и осведомителями.
Работу обеих спецслужб возглавляют резиденты, которых на профессиональном жаргоне называют "резаками". Они обладают правом шифрпереписки с Москвой. Причем резиденты вовсе не обязаны ставить в известность посла о сути передаваемых сообщений – это вопрос только их доброй воли и хороших отношений с главой советской дипломатической миссии. В тех посольствах, где дружба не задалась, у главы дипкорпуса всегда имеется повод для тревоги: а вдруг оперативники накопают и передадут в своё ведомство нечто такое, за что МИД врежет послу так – до конца дней своих останешься "невыездным"!
…Представительские расходы в разведке называются оперативными. Без них не обойтись – кто из иностранцев не любит поесть-попить задарма?
Кстати, бюджеты резидентур КГБ и ГРУ просто несопоставимы с мизерными бюджетами посольства или торгпредства. Кроме того, они в любой момент могли быть пополнены новыми крупными ассигнованиями из государственной казны, если в том возникала реальная потребность. Стоило резиденту лишь запросить энную сумму на подкуп какого-либо влиятельного должностного лица или на приобретение важной секретной информации, как необходимые средства безотлагательно оказывались в распоряжении резидентуры.
Деньги всегда выдаёт резидент, дотошно расспросив оперработника, где и с кем он собирается встретиться, в какую сумму предполагает уложиться и что намерен "принести в клювике".
После проведенной встречи с объектом заинтересованности сотрудник, её проведший, составляет служебный отчёт и прикладывает чек того заведения, где проходили оперативные посиделки.
…Зарплата наших чекистов всегда приравнивалась к окладам дипломатов. То есть если оперработник числится первым секретарём посольства, то и платят ему согласно его "крыше". За выслугу лет, звание, риск и за другие "накрутки" деньги выплачиваются только на Родине, хотя бойцы невидимого фронта в странах с повышенной разведактивностью испытывают значительно больше неудобств, нежели "чистые" дипломаты.
…Прослушка, просветка и "наружка" всегда осложняли жизнь нашим разведчикам и членам их семей. Удалось оторваться от "хвоста"? – сразу же покорёжат машину, чтобы не наглел. Или найдут способ по своим каналам "капнуть" прямо резиденту, что его подчинённый, мол, неумеренно "квасит" по выходным, а в рабочее время шляется с женой по магазинам.
Этими "шуточками" всегда грешили "топтуны" из ФБР, самые капризные филеры из всех закордонных спецслужб. За примерами далеко ходить не надо.
Допустим, известно, что в два – три часа дня у них должна состояться пересменка. И надо дать им это спокойно сделать, ибо уже за час до передачи "эстафеты" другим бригадам наружного наблюдения они пребывают в расслабленном состоянии, когда нет сил и желания за кем-то гнаться да и вообще напрягаться. Упаси бог пропасть в этот момент! В лучшем случае поутру наш разведчик обнаружит разбитые фары у своей машины, в худшем – скрутят крепёжный болтик на одном из передних колёс, и на скорости в 70–80 км/час ты улетишь в тартарары…
…Только отдельные представители элиты советской разведки за границей предпочитают употреблять виски и прочее иностранное пойло. Да и то чаще всего потому, что "косят" под своих западных коллег.
Рядовой разведчик регулярно пьёт за границей виски только ввиду безысходности: спиртные напитки он покупает по дипвыписке, что дешевле, чем в местных магазинах, а водку заказывает по дипкарточке реже и в меньших количествах, чем джин или виски. Приобретённая же в в посольской лавке водочка обычно бережно хранится у него дома, дожидаясь визитёров из числа иностранцев или наступления Рождества, когда принято одаривать, а скорее о п а и в а т ь нужных и полезных знакомых…
…Ни одна разведка в мире, по вполне понятным причинам, никогда не одобряла разводов своих сотрудников. И раньше, и сегодня все без исключения чекисты выезжают за границу, только будучи женатыми, хотя жена может и не сопровождать разведчика в краткосрочной командировке. Если планируемое пребывание разведчика за границей превышает шесть месяцев, то присутствие рядом его супруги обязательно. Впрочем, нет правил без исключений, особенно когда речь идёт о стажёрах…
Глава вторая
"Человек-авария" в резидентуре
Вена. 31 декабря 1952 года. Новогодний приём в советском посольстве.
Передвигаясь по залу между степенными дипломатами и торопливо снующими официантами, стараясь не попасть на глаза резиденту, Петр с ненавистью рассматривал возвышавшиеся на столе горы салатов из крабов, красной и черной икры, ломтей осетрины, лососины и других разносолов.
Седые макушки "Московской" терялись в гуще черносургучных головок "Киндзмараули", "Хванчкары" и "Мукузани" – в послевоенные годы считалось хорошим тоном подавать вина, на которых, по замыслу устроителей приёмов, был настоян победоносный дар Генералиссимуса.
Изобилием экзотической снеди и грузинских вин советские дипломаты под флагом традиционного русского хлебосольства должны были упоить и укормить коллег из приоритетных государств.
Это был второй дипломатический приём в заграничной жизни сотрудника Главного разведывательного управления Генштаба Вооружённых Сил СССР подполковника Петра Семёновича Попова, прибывшего в венскую резидентуру ГРУ на стажировку. Первый состоялся в ноябре 1952 года по случаю 35‑ой годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Тогда у Попова впервые возникло острое чувство мести в адрес своих преуспевающих коллег.
Сегодня вечером он наконец осмыслил глубину пропасти, пролегавшей между ним, экс-фронтовиком, и этими лощёнными крысами, отъевшимися в тыловых норах, укрывшись за спинами своих влиятельных папиков…
* * *
С раннего детства Пётр был маниакально озлоблен на окружающий его мир и, как всякий хронический неудачник, патологически завистлив.
Новичок в разведке, Попов попал в ГРУ благодаря высокой протекции генерал-полковника Ивана Серова, у которого во время войны состоял порученцем и по совместительству собутыльником.
Он не обладал ни чутьём, ни воображением, необходимыми оперативному сотруднику. Единственным и последним его достоинством было то, что он уцелел под бомбами и снарядами на фронтах Великой Отечественной.
Неравенство Попова с остальными офицерами резидентуры усиливалось его слабой профессиональной подготовкой, поверхностным знанием немецкого языка, особенностей национальной культуры и психологии граждан страны пребывания, усугублялось отсутствием у него гибкости ума, чувства юмора, завышенной оценкой собственной личности, упрямством, граничащим с твердолобостью.
Речь Попова была косноязычна и безграмотна, манеры жуткие – мог влезть в любой разговор, перебивая беседующих и только что не расталкивая их руками. По телефону обычно орал. Орать вообще любил, ссылаясь на то, что это – "фронтовая привычка". Мгновенно тишал и полностью менялся в присутствии любого начальства.
В каждой критической реплике в свой адрес Попов подозревал намёк на своё крестьянское происхождение, маленький рост и невзрачную внешность, недостаток светского лоска, привычного в кругу его сослуживцев.
Неуютно чувствовал себя на людях, будь то оперативные совещания, партийные собрания, а тем более дипломатические рауты.
Будучи направлен на стажировку в венскую резидентуру, Пётр с самого начала решил вести себя как герой-фронтовик, свысока взирающий на не нюхавших пороха и крови сослуживцев, но всё перевернуло мини-ЧП, в которое он попал в первый же день появления в резидентуре. Дремлющий в нём комплекс ущербности оголился и стал кровоточащей раной…
* * *
После того как начальник советской военной разведки в Австрии представил его оперативному составу резидентуры, Попов отправился знакомиться с зданием посольства. Пройдя несколько коридоров, он вдруг почувствовал позывы опорожниться.
Первый обнаруженный им туалет был закрыт на ремонт. Стараясь не вскидывать резко ноги, Пётр спустился этажом ниже. Вожделенный оазис – туалетные комнаты – были обнаружены со второй попытки. С остекленевшими от напряжения глазами он дёрнул ручку первой двери. Заперто. Толкнул вторую. Заперто! Кровь застучала в висках, лоб покрылся испариной. Не отрывая подошвы башмаков от пола, чтобы не оскандалиться в английской шерсти костюм, надетый по случаю вступления в должность, бедняга прошаркал к третьей двери.
Будучи абсолютно уверен, что уж третья‑то кабина свободна, Попов с силой метателя молота рванул на себя ручку заветной двери…
…Как известно, в посещаемых советскими служащими туалетах, независимо от того, являются они внутрироссийским достоянием или расположены в наших зарубежных представительствах, по загадочной причине сломаны либо вовсе отсутствуют внутренние запоры.
Это отнюдь не значит, что наши граждане разбирают щеколды на сувениры. Как, впрочем, и то, что некие сверхбдительные завхозы-пуритане специально ломают замки в целях воспрепятствовать гомосексуальным контактам в туалетах. Всё, разумеется, много проще и объясняется лишь халатным отношением к своим служебным обязанностям хозяйственников. Именно они и повинны в том, что произошло с Поповым…
…Итак, Пётр рванул на себя ручку двери, и из кабины, забористо матерясь, к его ногам выпал… резидент, который в "позе орла" только что успел угнездиться на пожелтевшем унитазе.
Глава советской военной разведки в Австрии, охраняя своё "священнодейство" от возможного вторжения страждущих посетителей, придерживал дверь за внутреннюю ручку, как вдруг "нечистая сила" в облике его подчинённого заставила его оказаться на кафельном полу сортира.
Путаясь в подтяжках, генерал силился подняться. Попов резко наклонился, чтобы помочь "товарищу по несчастью" – как-никак начальник!
И тут с Петром приключился приступ "медвежьей болезни". Прощай новенький английской шерсти костюм!
Генерал и подполковник, стоя на корточках, в упор смотрели друг на друга. В глазах одного застыли злоба и недоумение, другого – мольба Муму перед утоплением…
…На три часа отряд военных разведчиков СССР в Австрии был выведен из строя.
Обрастая подробностями и домыслами, сортирное ЧП, вернее расссказ о нём очевидцев, начал кочевать по кабинетам советской дипломатической миссии. Вирус смеха распространялся из кабинета в кабинет с молниеносной быстротой, достигнув наконец стана представителей конкурирующей синекуры – разведки КГБ…
С тех пор за подполковником Поповым в среде разведчиков навсегда закрепилась кличка "Человек-авария", а сам он стал "мальчиком для бития" – идеальной фигурой для постоянных насмешек.
Узнав об этом, носитель этих званий ещё более замкнулся, а в общении с коллегами держался озлобленным особняком…
Глава третья
"Охотник за головами"
Джордж Кайзвальтер походил на крупную лохматую овчарку. Это был самоуверенный человек, не признававший авторитетов, оперативный сотрудник от Бога с острым аналитическим умом.
При всей своей амбициозности Кайзвальтер был начисто лишен карьерной алчности, потому что в глубине души понимал: "клубная" атмосфера, царившая в ЦРУ, не позволит ему выдвинуться на руководящую должность, и он навсегда останется аутсайдером, иностранцем по происхождению, выходцем хоть и из царской, но России.
…Джордж Уильямс Кайзвальтер родился в Санкт-Петер-бурге в 1910 году. Его отец, интендант царской армии, в 1904 году был направлен в Вену для наблюдения за производством снарядов, использовавшихся российской армией в войне с Японией. Там он встретил француженку из Дижона, школьную учительницу, которая, вернувшись с ним в Россию, вышла за него замуж. После революции 1917 года Кайзвальтер-старший вывез жену и сына в Нью-Йорк, где они получили американское гражданство. В 1930 году Джордж окончил Дартмутский университет со степенью бакалавра, а год спустя защитил степень магистра по прикладной психологии. Вскоре он поступил на службу в армию.
Когда разразилась Вторая мировая война, армейское руководство использовало знание Джорджем немецкого языка, а затем он был послан на Аляску в качестве офицера связи с советскими лётчиками, перегонявшими из США в СССР военные самолёты. Теперь он уже применял свои знания русского языка.
…В 1944–1945 годах Кайзвальтер служил в отделе армейской разведки Соединённых Штатов. Два года совместной работы с пленённым генералом Рейнхардом Геленом, во время войны возглавлявшим подразделение под названием "Иностранные армии Востока", – отдел генерального штаба вермахта, осуществлявший сбор разведывательной информации по Советскому Союзу, – предопределили дальнейшую судьбу Джорджа. В 1951 году он стал кадровым офицером ЦРУ, а ещё через два года был назначен помощником сразу двух начальников резидентур ведомства в Западном Берлине и Вене в качестве "привлеченца", то есть сотрудника, основной задачей которого являлось приобретение агентуры из числа советских офицеров Группы Советских Войск в ГДР и Австрии.
Приоритетным направлением в агентурной деятельности американских резидентур в Западном Берлине и Вене была вербовка офицеров советской разведки и контрразведки. Однако до появления Попова в Вене этот приоритет был, скорее, желаемым, чем реально осуществимым планом…