- Скорее понимали, что так будет. Нельзя было допустить, чтобы повторились кровавые венгерские события октября 1956 года - помните, когда наши войска из Будапешта ушли, там начались погромы? Когда же соединения нашей 20-й гвардейской армии были выведены под Дрезден, ближе к границе с ЧССР, стало окончательно ясно: пойдем в Чехословакию. Наша дивизия пересекла германо-чешскую границу в ночь на 21 августа.
- Где в это время находились лично вы?
- Я был в 83-м мотострелковом полку, который во взаимодействии с подразделениями 7-й воздушно-десантной (Каунасской) дивизии вошел в Прагу на рассвете 21 августа. На нашем направлении какого-либо организованного сопротивления частей чехословацкой армии не было, они были мирно нейтрализованы, и в каких-либо организационных мероприятиях личный состав полка участия не принимал…
- Какие задачи вы при этом выполняли?
- Осуществлял оперативное обеспечение этого самого 83-го полка. То есть приходилось проводить разъяснительную работу в подразделениях, содействовать командованию в вопросах поддержания бдительности и боевой готовности, ну и, конечно, не сбрасывались со счетов наши главные задачи: борьба с изменой Родине, шпионажем, диверсиями, контрабандой и возможным террором.
- Как отнеслись к вводу войск в Чехословакию наши военнослужащие?
- В основном позитивно. Все ведь уже и сами увидели, что делается в дружественной нам стране, поняли, к чему это может привести. Так что каких-либо серьезных негативных высказываний или иных проявлений и тем более действий со стороны личного состава не было.
- А как относилось к вводу наших войск местное население?
- Вопрос слишком общий. Я скажу так: передо мной стояла задача знать обстановку в окружении наших частей и подразделений, а для этого следовало иметь контакты в подразделениях чехословацкой армии, в правоохранительных органах и, конечно же, в СТБ, службе территориальной безопасности, как именовалась тогда чешская госбезопасность. Такие контакты были - выводы можете сделать сами, как к нам относились.
- Ну да, понятно - это вы об адекватной части общества. Но так как чехи в подавляющем своем большинстве народ спокойный и разумный, то вы, как сказали, отработали без происшествий.
- Действительно, в конце ноября наша оперативная группа была выведена из Чехословакии, и дивизия отправилась к месту постоянной дислокации - Потсдамский округ, ГДР А я вскоре отправился в город Киев, старшим оперуполномоченным особого отдела Киевского гарнизона. Как мне кажется, самые интересные и важные события на моем жизненном пути - это события начиная от 1969 года, связанные как раз с моей работой в Киеве, ну и дальше - в Берлине.
- Чем же был так примечателен Киевский гарнизон?
- Была очень большая и интересная работа! Мы занимались не только оперативным обеспечением всех военных вузов в городе, но и частей специального назначения, да еще и всех наиболее важных мероприятий на государственном уровне. Начиная от парадов, встречи иностранных делегаций, различных культурных мероприятий и заканчивая, конечно, футбольными баталиями. На этот период наибольший интерес, на мой взгляд, представляли два момента: первый - это массовый выезд советских граждан еврейской национальности, в том числе и военнослужащих, в Израиль; второй - создание в наших военных вузах специальных факультетов для обучения иностранных военнослужащих. Они запомнились мне потому, что пришлось, как говорится, попыхтеть очень активно…
- Вы можете рассказать об этом более подробно?
- Достоверно установлено, что в 1970-е годы израильская и американская разведки разработали специальную операцию с целью искусственно разжечь эмиграционные настроения среди еврейского населения нашей страны.
- Насколько известно, "Моссад" тогда работал в СССР только по этому направлению - чтобы, не дай бог, не было никаких шпионских скандалов, портящих имидж Израиля.
- Ну вот, а потому в середине 1970-х годов, особенно после 73-го, поражения арабов в арабо-израильском конфликте, хлынул поток заявлений на выезд на ПМЖ в Израиль. В ОВИРы для получения виз обращались бывшие и даже действующие военнослужащие, в том числе так называемые секретоносители. Выезд иных из них за границу мог нанести серьезный ущерб интересам безопасности нашей страны - ведь путем опроса выехавших из СССР разведки противника активно собирали информацию об оборонном и стратегическом потенциале нашей страны, ее Вооруженных силах.
- Вы сказали о "секретоносителях". Можете рассказать, кто именно это были, что за секреты они могли знать?
- Вы знаете, что такое был тогда Киев, сколько там тогда было училищ? Это Высшее военное авиационно-инженерное - специалисты ВВС, Высшее инженерное зенитно-ракетное - специалисты ЗРВ ПВО, которые очень котировались по тем временам, Высшее общевойсковое командное - 2-й факультет данного училища готовил специалистов для Главного разведывательного управления… Во всех вузах тогда велись научные разработки, в том числе по новому вооружению и боевой технике. Естественно, что информация по этим вузам могла представлять для спецслужб противника немалый интерес. И тут вдруг представители профессорско-преподавательского и командного состава этих военных училищ собираются уезжать!
- Не получалось ли так, что во всех отъезжающих вы видели потенциальных изменников, которые сразу же помчатся в соответствующие спецслужбы, чтобы сдать имеющуюся у них информацию и, так сказать, обеспечить себе безбедную старость?
- Конечно же, нет! Мы б тогда никого не выпускали. А так, на моей памяти в общем-то единственный случай, когда было категорически отказано в выезде руководителю одной лаборатории авиационного училища: он защитил докторскую диссертацию, тема которой представляла очень большой интерес и для нас, и для противника. Думали-гадали, и ему был дан отбой. Вот единственное, что я помню.
К тому же перед нами стояли сразу две задачи. Первая - не дать утечки информации через выезжающих за кордон специалистов; вторая - найти среди них лиц, которые в последующем могли бы принести пользу для нас и нашей страны. В итоге мы с наших позиций контролировали обстановку среди потенциальных эмигрантов и имели неплохие оперативные возможности. Были интересные "заделы".
- Тут все ясно - вопросов нет. Но как вы сейчас все-таки считаете - эти уехавшие большой ущерб нанесли?
- Мы очень тщательно подходили к проблеме - с кем-то советовались, "мысли вслух" ученых мужей выслушивали. Многие факты были известны уже не только нам, но и той стороне. Так что я полагаю, большой ущерб навряд ли был нанесен.
- Кстати, как отъезжающие к вам относились?
- Я бы сказал - не шибко дружелюбно. Хотя вначале они вообще не знали, что "ЧК" всем этим делом руководит. Официально этим занимались соответствующее командование, партийные и политические органы… А вот когда решался вопрос визы, в ОВИРе прямо говорили: "Идите на Тарасовскую, дом номер 7, в Особый отдел Киевского военного округа". Представьте, возле упомянутого здания порой даже очереди стояли! Мой начальник тогда заявил: "Я увольняюсь, Ефим, давай-ка ты займись этой проблемой." Так что мне приходилось уходить через черный ход после 21–22 часов! Однако проблему эту решали - никуда не денешься.
- Ну а вторая проблема - какие там, простите за тавтологию, проблемы были?
- В наших вузах в конце 1960-х - в начале 1970-х годов начали создаваться спецфакультеты для обучения иностранных военнослужащих. Особенно - арабских стран, Африка стала приходить, страны Азии. Перед нами встали новые задачи. Прежде всего, узнать, не прибывают ли среди иностранных военнослужащих лица с враждебным, скажем так, умыслом.
- Но ведь на спецфаках учились представители дружественных нам государств…
- Как говорится, дружба - дружбой, а табачок врозь. Среди иностранцев нами выявлены были лица - особенно из курсантов Китайской Народной Республики и, как ни странно, Северной Кореи, - которые собирали сведения о военно-техническом потенциале нашей армии. То есть занимались шпионажем. Но и нам, как понимаете, нужны были свои помощники из этой категории.
- На какой же основе вы их тогда приобретали?
- Основой для такой работы могла быть, например, материальная заинтересованность, особенно у представителей арабских или африканских стран. Или компрометирующие материалы на отдельных лиц, в основном контрабандного характера. Нередко арабы привозили всякое золотишко, более или менее настоящее, их таможенники определяли, звонили нам, и мы проводили соответствующую работу. Скажу, что не без успеха.
- Ефим Гордеевич, но вот так слушаешь вас и понимаешь, что все у вас получалось чисто и гладко, наша военная контрразведка по всем позициям превосходила противника…
- Да нет, и у нас, конечно, ошибки были - вот, расскажу про один конфузный вариант. Когда группа тех или иных иностранных военнослужащих заканчивала учебу и возвращалась домой, мы перед отъездом кое-кого спрашивали: что тебе, наш друг, подарить? Те, кто ехал туда, где шибко жарко, обычно просили холодильник. По тем временам, в 70-е годы, это был дефицит, но мы, конечно, такое добро делали. А потом нам был звоночек: мол, вы там аккуратнее будьте! Вернулись, например, 15 человек арабов в страну, и только у одного холодильник. Почему? Видимо, это национальные спецслужбы нашу ошибку уловили, и мы такую информацию получили через возможности 1-го главка. Пришлось корректировать нашу деятельность.
- Перестали холодильники своим помощникам дарить?
- Не перестали. Но теперь дарили уже не одному - просто за хорошую учебу..
- Насколько знаю, из Киева вы потом опять поехали в Германию?
- Да, в 1975 году, в роли руководителя особого отдела Берлинского гарнизона - официально это называлось начальник особого отдела КГБ специальных частей ГСВГ
- Спецчасти - это что такое?
- В нашем контрразведывательном обеспечении находились такие объекты, как подразделения ГРУ Генштаба, разведуправление штаба ГСВГ, контрольно-пропускные пункты на обводе Берлина, 105-й пограничный полк специального назначения - в частности, один из батальонов этого полка выполнял задачи по сопровождению специальных грузов из знаменитого акционерного общества "Висмут". Был также ряд подразделений осназ на границах с Западным Берлином - то есть наша радиоконтрразведка; отдельный танковый батальон специального назначения и некоторые другие подразделения ГСВГ. А также объекты в Западном
Берлине: наши войска, охранявшие памятник в Тиргартене, тюрьму Шпандау с известным военным преступником Гессом, Берлинский центр воздушной безопасности, наши так называемые военные миссии связи отдела внешних сношений штаба ГСВГ… Для особого отдела Берлинского гарнизона дислокация объектов обслуживания, а также их разноплановость при наличии постоянного внешнего контроля со стороны противника являлись серьезным обстоятельством.
- Что вы можете сказать о тогдашней оперативной обстановке?
- В 1970-е годы Большой Берлин оставался специфически интересным местом и для нас, и для западных разведок: БНД, ЦРУ, РУМО, английские и французские спецслужбы трудились там активно. Несмотря на "разрядку" - она по тем временам действительно просматривалась, - основные направления разведывательно-подрывной деятельности спецслужб противника были сосредоточены на нашей стране и ее Вооруженных силах. Полумиллионная группировка наших войск в ГСВГ особенно интересовала спецслужбы противника. Противник, в частности, пытался получить информацию о новых видах советского вооружения, поступающих в Группу, - как раз в этот период сюда начали поступать новые ракетные и зенитно-ракетные комплексы и иная интересная техника.
- Вы можете сравнить тогдашнюю оперативную обстановку с той, что была в 1960-е годы? Что изменилось?
- Обстановка изменилась прежде всего в том плане, что активность спецслужб стала просматриваться более реально. Почему? Когда закрыли границу - речь идет о Берлинской стене, растерялась не только БНД, но и американцы с англичанами и французами. Они потеряли связь с агентурой, которая находилась у нас, и буквально год пытались понять, как быть дальше. Потом, разумеется, очухались, стали активно вести работу, в том числе и агентурную. В общем, и тогда, и в последующем, несмотря на все "элементы гласности" и прочие горбачевские идеи, спецслужбы работали очень и очень активно. Хотя внешне мы обнимались.
- Вернемся к 1975 году - вы сказали об активной агентурной работе противника…
- Действительно, Управлением КГБ по ГСВГ - им руководил генерал-лейтенант Иван Лаврентьевич Устинов, были получены сведения о том, что спецслужбы противника осуществляли десятки вербовочных подходов к нашим военнослужащим. Главное внимание уделялось носителям наших военных и государственных секретов, ну и тем офицерам, которые в перспективе могли занять солидные, скажем так, должности в Советской армии. Эти обстоятельства нами были использованы с позиции ряда обслуживаемых объектов.
- Как это понимать?
- Одной из важных задач Управления по ГСВГ являлось проникновение непосредственно в структуры иностранных разведок, действовавших против войск Группы, выяснение их разведывательных планов и замыслов, ну а это можно было достигнуть, конечно же, путем ведения - на нашем языке - "оперативных игр" с противником. В частности, пришлось нам изрядно потрудиться с позиций Берлинского центра воздушной безопасности, который контролировал полеты иностранных, особенно американских, английских, французских, экипажей из ФРГ в Западный Берлин, к своим войскам.
- Кто работал или служил в этом Центре?
- И мы, и западники. Однако специфика объекта состояла в том, что сотрудники Центра от западной стороны представляли в основном спецслужбы - это были официальные сотрудники или их агентура. С нашей же стороны это были вчерашние летчики и механики, а также переводчики английского или французского языка. Специалисты всех четырех сторон - США, Великобритании, Франции и СССР - находились в одном помещении, оборудованном соответствующей авиационной техникой, контролировали обстановку в воздухе, в трех воздушных коридорах. Работали, общались, соответственно - вместе обедали и так далее. Но мы видели, что американцы пытались постепенно увлекать наших специалистов различными подачками, начиная от эротических журналов, немножечко валюты подбрасывали, угощали западным спиртным, по тем временам необычным, ну и прочее… Тем самым они стремились склонить наших офицеров к последующему сотрудничеству на материальной основе.
Когда нам удалось получить информацию о подобном склонении одного из наших специалистов к предательству, это было использовано для оперативной игры с американской разведкой.
- Так что ваша работа была активной и наступательной?
- Конечно. И вот вам еще один тому пример. Интересным с оперативной точки зрения было воссоздание в 1977–1978 годах так называемых миссий связи отдела внешних сношений штаба ГСВГ Западные военные "миссии связи" все время работали очень активно, осуществляя разведывательные поездки в нашу зону. Мне кажется, у них не было буквально минуты свободной: когда, допустим, Фридрихштрассе пересекал американец - оттуда уже шел англичанин. Они перекрывали все полигоны, воинские части, особенно штабы наших дивизий и армий - пытались контролировать и визуально, и технически. Активность была очень большой, несмотря опять-таки на разрядку международной напряженности.
- Чем вы отвечали на эту активность?
- Мы совершали поездки в Западный Берлин, скажем так, оперативными группами - в основном от частей и соединений 20-й общевойсковой армии, но только один-два раза в месяц, в то время как западные "миссионеры" трудились на территории ГДР практически круглосуточно. Вот потому и было принято решение создать подразделение, которое бы на паритетных, так сказать, началах контролировало американские, английские и французские части в Западном Берлине.
- Вы лично принимали участие в его создании?
- Да, Иван Лаврентьевич поставил передо мной задачу в короткие сроки создать такое подразделение и отработать ему соответствующие задачи. Нам пришлось активно поработать со штабом ГСВГ, особенно с его отделом внешних сношений. Подразделение было сформировано, обеспечено всем необходимым и стало выполнять не только политические, но и военные задачи - наши поездки в сектора Западного Берлина тоже проводились почти в круглосуточном режиме и позволили получить определенные положительные результаты. Нам также стало легче контролировать поездки западных военных "миссий связи". Скажу, что наши ребята очень активно потрудились по их контрразведывательному обеспечению.
- И все же у противника были тогда успехи в вербовочной работе по нашим военнослужащим?
- Вопрос, как понимаете, очень сложный. Отвечу так: в тот период разоблачений западной агентуры из советских граждан не было. Хотя попытки вербовки наших военнослужащих со стороны западных спецслужб были. В ответ на это нами организовывались подставы, проводились оперативные игры. Так что надеюсь, что в тот период мы противника переиграли…
- Вы сказали, что среди объектов вашего оперативного обеспечения была и тюрьма Шпандау, где находился в заключении "наци номер два" Рудольф Гесс. Вы туда приезжали?
- Да, один раз был. Естественно - под "легендой" заместителя командира 6-й отдельной мотострелковой бригады, которая несла службу в упомянутой тюрьме. Мы с командиром даже поднимались, наверх, и я смотрел с парапета вниз, где Гесс слегка ковырял что-то лопатой.
- Как там была организована служба охраны?
- В принципе точно так же, как и по другим объектам. Только там караулы были не совместные, а каждый месяц - свои. Первый месяц несли службу американцы, их охранная структура, второй - англичане, потом - мы, потом - французы. В течение этого месяца и начальник тюрьмы был наш, и караул был весь наш - целиком, так же как потом и соответствующие западные. Весь "экипаж" менялся целиком и полностью. Кстати, посты непосредственно с упомянутым преступником не контактировали - контактировал только начальник тюрьмы, назначаемый на месяц. Только непосредственная обслуга там была постоянная, от англичан, насколько я сейчас припоминаю, поскольку в английском секторе.
- Как наши бойцы относились к этой службе?
- Отвечу так: с пониманием. Никаких недоразумений никогда не возникало, служба нормально проходила, каких-то эксцессов не было. Надо - значит, надо, у нас такой принцип был и остается. Я тоже по такому же принципу служил. Поэтому, когда вызвали и сказали: "Хватит руководить, начинайте работать!" - то уехал из Берлина в город Эберсвальде, где стал заместителем начальника Особого отдела 20-й гвардейской общевойсковой армии, а затем - его начальником.
Армия интереснейшая была, и наш особый отдел оперативно обеспечивал стотысячный примерно коллектив. Сосчитайте: две мотострелковые дивизии, в том числе моя родная 19-я, танковая дивизия, ракетная бригада, артиллерийская бригада, зенитно-ракетная бригада, ракетная бригада группового подчинения, зенитно-ракетная бригада группового подчинения, десантно-штурмовая бригада, которую мы тогда начали формировать…
- Понятно, что следующей "ступенькой" вашей службы должен был стать особый отдел военного округа?