- Военные контрразведчики пользовались большим авторитетом, добрым расположением офицеров и солдат, потому что были в боевых порядках вместе с ними. Вот Герой Советского Союза Борис Иннокентьевич Соколов - он оперативно обеспечивал разведывательный батальон Баграмской дивизии, побывал более чем в восьмидесяти боевых операциях. У него даже автомат был до белизны по горам обшоркан! Звонит мне Душин: "Сколько у нас Героев Советского Союза?" "Четыре, - говорю, - за Великую Отечественную войну посмертно и один живой…" - "Давай-ка выводи его, чтобы не было пятого". Звоню: "Борис Иннокентьевич, собирайся!" - "Нет, у меня еще три месяца! Я получил Героя - как я могу теперь уехать?"
Хотя вообще, я считаю, военная контрразведка наградами была обделена. Ведь наши офицеры делали не меньше, чем любой командир взвода или роты, но, к сожалению, многие так ничем и не были отмечены.
Военные контрразведчики в Афганистане вели себя очень достойно - не было случая, чтобы кто-либо под каким-то предлогом отказался от участия в боевой операции. Более того, в последние полтора года я категорически запретил оперативному составу выходить на боевые операции без согласования со мной и сам определял целесообразность. Мне это очень больно, однако семь из восемнадцати погибших сотрудников военной контрразведки приходятся на мой период.
- Из ваших слов можно сделать вывод, что в Афганистан войска были введены совершенно напрасно…
- Разве я так говорил? На то, почему СССР ввел войска в Афганистан, есть разные точки зрения - и что хотели помочь революционному движению, хотя революция произошла там без нашего "благословения", и чтобы оказать помощь народу.
- Интернациональная помощь, как часто говорят…
- Да нет, все проще: у нас там были большие геополитические интересы. В частности, нами были построены пять крупнейших авиационных баз: Кандагар, Баграм, Кабул. Взлетно-посадочная полоса каждого аэродрома - 3200, на них могли приземляться стратегические бомбардировщики, дозаправляться и лететь дальше, чтобы нанести удары по коммуникациям вероятного противника на Тихом океане. Терять эту важнейшую позицию очень не хотелось - однако, думаю, тут надо было не войска вводить, а решить все иными путями.
- Например?
- Продолжать вооружать афганскую армию - они, если надо, боеспособны и могут хорошо драться, особенно если хорошо платить. Но кто-то недодумал: была точка зрения, что мы за шесть месяцев там порядок наведем. Однако так рассуждать можно было, только не зная ни Афганистана, ни его истории, ни его народа… Так что не надо все сводить к пресловутой интернациональной помощи! Когда я инструктировал наших сотрудников, я говорил: "Вы едете защищать стратегические, политические интересы собственной страны! Чтобы не начинать войны от нашей завалинки, как в 1941-м".
- Что это такое - особый отдел 40-й армии, куда они ехали?
- Очень серьезный, влиятельный орган! Кстати, даже в Великую Отечественную войну не были предусмотрены какие-то согласования оперативных документов с военной контрразведкой. А здесь на утвержденной командиром соответствующего ранга карте боевой операции внизу всегда стояло: "Согласовано. Особый отдел, такой-то". Никакими нормативными документами это не предусматривалось, но такая практика была выработана.
- А смысл в том какой, для чего это?
- С одной стороны, военная контрразведка, чувствуя свою ответственность, старалась получить максимум информации о возможной опасности для войск. С другой - это дисциплинировало командование, способствовало успеху проведения операций, сокращению потерь личного состава. Такая практика сложилась году в 1983-м, когда мы несли здесь самые большие потери.
- Все же, что представлял собой особый отдел армии?
- Это была необычная структура: хотя шла полномасштабная война, но особый отдел 40-й армии не был развернут по штатам военного времени. Он состоял из армейского аппарата, особых отделов дивизий и бригад. Военная контрразведка армии была укомплектована буквально всеми подразделениями, которые существовали тогда в КГБ, вплоть до оперативно-технической службы, службы наружного наблюдения…
- Вопрос дилетанта: какой смысл у всего этого?
- Объясню на конкретном примере. При анализе и изучении обстановки я обратил внимание, что утекает информация об операциях, особенно авиационных. Скажем, вылетают наши самолеты в район к пакистанской границе, а им навстречу тут же поднимаются пакистанские F-15 с американскими летчиками. Было ясно, что американцы знают о полетах нашей авиации. Так как в Пакистане не было сплошного радиолокационного поля, стало понятно, что идет утечка из какого-то штаба - у нас было большое соприкосновение со штабами афганской армии.
- Вы однозначно говорите про афганские штабы - разве где-нибудь в нашем штабе не могло оказаться вражеского агента?
- Официально вам докладываю: за всю войну военная контрразведка не выявила среди генералов, офицеров, прапорщиков, сержантов, солдат или служащих Советской армии ни одного агента иностранных спецслужб или бандформирований! Даже серьезных разработок в подозрении наших людей в причастности к агентуре противника у нас реально не было. Поэтому я и понял, что утечка идет от наших "друзей" - как мы называли афганцев. Вместе с Родионовым мы провели несколько экспериментов: задумаем небольшую операцию, о которой "друзьям" не говорим, - "утечки" не происходит. Как только поделились - есть!
- То есть было необходимо отыскать, кто именно передает информацию противнику?
- Это было совсем непросто! К тому времени американцы начали использовать для связи с агентурой спутниковые средства. Передачи осуществлялись в режиме сверхбыстродействия. Быстродействие - это если печатный лист текста передается в эфир в пределах минуты, а сверхбыстродействие - полсекунды. Если брать пеленг на осциллографе - это так только, начинается вспышечка - и все! Это было дорогостоящее удовольствие, но затраты, по-видимому, оправдывались: информация сбрасывалась на спутник, затем на Лэнгли и шла в обратную сторону…
При содействии первого заместителя председателя КГБ СССР Георгия Карповича Цинева в особом отделе 40-й армии была создана радио-контрразведывательная служба. Было очень трудно доставить туда соответствующую мобильную технику, пеленгаторы были 1950 года выпуска, зато команды были укомплектованы очень хорошими специалистами. Они так эту технику доработали, что осуществляли радиоперехват спутниковых систем! Надо ведь запеленговать с трех точек, чтобы сделать треугольник; потом еще ближе - еще треугольник; еще ближе - еще. Сначала удалось определить район - это четвертый район Кабула, так называемый Шурави - Советский, который отстраивался нашими специалистами еще с 1930-х годов, затем нашли квартал, потом - дом, после чего аппаратура привела к дверям и одного, и другого агента - назовем их "Саид" и "Ахмед".
- Ваши предположения подтвердились? Работники штабов?
- Подполковник "Саид" длительное время возглавлял авиадиспетчерскую службу афганской армии. Диспетчерский пункт в Кабуле был единый: в одном помещении сидели авиадиспетчеры, которые управляли и небольшой афганской авиацией, и огромной авиацией 40-й армии, а потому все там знали и о вылетах советских самолетов, и о том, где поднимаются вертолеты, куда наносят удары. Затем "Саид" стал замкомандующего авиацией и личным пилотом Наджибуллы. Трудно представить более выгодные позиции!
- Как же он стал агентом?
- В свое время он прошел летную подготовку в Соединенных Штатах, там был завербован и активно работал на своих "хозяев". Второй агент, "Ахмед", - это их крупнейший врач-терапевт, который, как в старину поговаривали, пользовал семьи президента Наджибуллы, премьер-министра, руководителей армии и полиции. Известно, что у афганца нет секретов как от своих жены и детей, так и от врача. Агент получал огромную политическую информацию!
- В общем, эти агенты были раскрыты…
- Эту операцию я считаю наибольшим успехом военной контрразведки 40-й армии: оба были арестованы при проведении сеансов связи. Мы надеялись организовать оперативную игру, но они сразу же нажали на кнопки устройства, показывающего, что задержаны. У каждого были изъяты по девять комплектов аппаратуры для радиосвязи, закамуфлированных под бытовые радиоприемники, сумки. Изъятое было отправлено в центр - наша разведслужба подобными средствами связи тогда не обладала.
Мы их допросили: оба работали за очень высокое денежное вознаграждение. Деньги шли на их счета, распечатки которых в банках в Америке им ежеквартально давали, а здесь, на месте, им выплачивали совсем небольшие суммы в афгани или в долларах. Американцы правильно делали, потому что афганцы могли шикарно потратить эти деньги и засветиться. Афганские военнослужащие были бедные: их зарплата была примерно в шесть раз ниже нашей.
- Что потом сделали с этими агентами?
- Не знаю. Все разоблаченные и арестованные агенты и подозрительные лица передавались нами спецслужбам Афганистана. Если вам скажут, что наши спецорганы имели там какие-то тюрьмы или концлагеря - это неправда! Единственно, когда шла операция, создавался временный лагерь, где проводили фильтрационную работу, выявляя подозрительных лиц, которых после определенной разработки передавали "друзьям". Никаких репрессивных мер в отношении граждан Афганистана или иностранцев, которые там воевали, советские спецслужбы не предпринимали. Это я вам стопроцентно говорю!
- Григорий Максимович, а вот лично вы в Афганистане что делали?
- Учтите, что в Афганистан я только приезжал и провел там примерно треть времени - на мне был еще и весь Туркестанский округ, и я успел посетить особые отделы всех его дивизий и бригад. Ну и потом, подмена руководства на пользу не идет… Говоря об Афганистане, изображать героя не буду: в ночное время на какие-либо "тайные операции" не ходил, в боевых действиях - чтоб с автоматом - участия тоже не принимал, но под обстрелы попадал. К этому времени банд-группы получили переносные зенитные комплексы, и если до этого, поднявшись на вертолете на высоту 3000 метров, уже можно было не опасаться их ДШК, то теперь вертолеты стали самым опасным транспортом. А мне приходилось летать очень много - во все точки. Один раз я прокатился через горы: чтобы провезти начальника Особого отдела округа, было придано два-три танка, два-три БМП, бронемашины - в общем, с десяток единиц техники, что очень привлекало внимание, да и сидеть надо было на броне, на случай подрыва. Поэтому - только на вертолетах!
Пришлось побывать и в самых "горячих", скажем так, точках. Например, Кандагар - я был там трижды. Если взять весь Афганистан, то по насыщенности боевых действий это был как Сталинград. В какую палатку ни приглашают чаю попить - на столе стоят стопки, накрытые хлебом. Джелалабад - тоже очень суровая точка. К тому же жара невыносимая: в первый приезд я случайно положил руку на радиатор автомобиля - кожа слезла!
- Зачем вам были нужны все эти поездки?
- Честно сказать, я всегда любил работать непосредственно с людьми. Одно дело - доклады слушать, и совсем другое, когда я приезжаю к оперативному работнику, говорю: "На стол все, что есть!" Он выкладывает, я с ним работаю. Три часа работы с опером - это все равно что две недели с руководителями толкаешься.
- Вы как-то отделяете оперработников от руководителей…
- Ни в коем случае! Были, конечно, разные оперативные работники и разные руководители. В подавляющем большинстве своем - честные, принципиальные люди. Но, вы сами знаете, в боевых, особых условиях свои соблазны возникают. Поначалу некоторые руководители представляли мне такие шифровки: "В течение пятнадцати дней разоблачено 15 агентов бандформирований и спецслужб противника".
Кто, что, где?! Ни фамилий, ничего! Тогда я сказал: "Включаете в телеграмму, что разоблачили, - мне на стол дело!" И, скажу вам честно, "липы" больше не было…
Мы ничего не фальсифицировали, не усиливали - все расценивали один к одному, приоритет отдавался вопросам предотвращения, пресечения, недопущения, и только там, где уже совершилось преступление, наступала уголовная ответственность.
- Насколько известно, в особом отделе 40-й армии было создано мощное следственное подразделение?
- Действительно, если в обычном особом отделе было два-три следователя, то в 40-й армии - десять и тридцать следователей было в особом отделе Туркестанского округа. Уже немало! Кроме того, было постоянно прикомандировано от ста до двухсот следователей со всего Советского Союза, из всех территориальных органов. Они приезжали на срок от трех месяцев до шести, а некоторые и по нескольку раз.
- По каким же делам они работали? Что за уровень преступности там был?
- Прежде всего контрабанда и сопутствующие ей преступления - злоупотребление служебным положением, хищение социалистической собственности и так далее. Следующий вид преступлений - нарушение правил финансовых операций, то есть контрабанда валюты и т. д. Например, было несколько офицеров фельдъегерско-почтовой связи, которые попытались использовать свои возможности для неконтролируемой перевозки валюты. Но от военной контрразведки секреты утаить трудно - там, где "острые участки", там мы всегда присутствуем.
- Все же, почему у следователей в Афганистане было, мягко говоря, так много работы?
- Как бы объяснить. Допустим, на территорию Афганистана из Союза вывозятся товары, которые пользуются спросом. Там они продаются за афгани, и на эти деньги покупается товар, имеющий большой спрос в СССР Этот оборот давал десятикратный приварок! Если у нас закупалось на 100 тысяч - получался миллион. Обычно ввозили продукты питания: с продовольствием в Афгане было плохо, зато деньги гуляли… Могу сказать, что мы несколько раз буквально полностью обновляли таможенную службу, отправляя многих таможенников в "места не столь отдаленные". Однако настолько большие взятки давались, что хотя знали: предшественник - там, но брали. Разум отшибало, когда дают 100 000 рублей! Впрочем, рядовому таможеннику, как правило, за разовый провоз предлагали 10 000 рублей. А это машина, которую можно здесь же и купить!
- Насколько знаю, экономические преступления для военной контрразведки тогда "профильными" не были…
- Да, для нас из контрабанды наиболее важны были оружие и наркотики, мы многое сделали, чтобы воспрепятствовать их ввозу на территорию Советского Союза. В частности, изымали большие партии наркотиков, расследовали дела по "бесхозным" партиям!
- Это что значит - "бесхозные" партии?
- Скажем, разгрузилась колонна - восемьдесят длинных фур. В одной из машин находят килограмм героина: собачка подбежала, тяв-тяв - доложила. Реально водитель к этому отношения не имеет. Я говорю: "Ну, ребята, "висяк"!" Аркадий Левашов - он был тогда подполковником, а теперь генерал, отвечает: "Ну что вы, Григорий Максимович, раскрутим!" Раскрутили - и кто с той стороны заложил, и кому везут. Взяли всю группу, человек пятнадцать. А был-то всего лишь килограмм бесхозный!
- Как вашим сотрудникам удавалось творить такие чудеса?
- Изумительной квалификации следователи были, к тому же исключительно честные люди! Поэтому ни одно дело не было опротестовано, никто не был оправдан по жалобе. Было законом: любое сомнение в доказательствах трактовалось нами в пользу подозреваемого, обвиняемого. Малейшее сомнение, что это не "железное" доказательство, что оно дрогнет где-то в суде, - и этот факт выводился из обвинения, а в суд шло только то, что нельзя было опровергнуть. При сомнении даже подозреваемых отпускали - не дай бог, если хотя бы один человек будет незаконно арестован и посажен в тюрьму! Пусть лучше виноватые гуляют на свободе - все-таки это не убийцы, не изменники… А всего за десять лет было расследовано 204 уголовных дела на более чем 2000 человек.
- Кстати, вы рассказали об общеуголовных, но ведь были и воинские преступления…
- Да, были и дела по измене Родине - в форме перехода на сторону врага и содействия врагу. Например, поставили бойца в секрет - он убивает напарника, забирает оружие и уходит в банду. Были и такие случаи. Моджахеды таких изменников использовали в качестве инструкторов, боевиков и прочее.
- Такое что, часто происходило?
- Если б я сказал, что это были единичные случаи, - это была бы неправда. Примерно десяток таких случаев было.
- В плен к боевикам попало не так уж и мало наших солдат.
- За период военных действий в руках бандитов оказалось около трехсот наших военнослужащих. У нас была картотека на каждого: какие данные, при каких обстоятельствах. Где-то восемьдесят процентов попали в плен в беспомощном состоянии, раненые или боеприпасы кончились. В бандах их содержали в жутчайших условиях. У нас был создан разыскной отдел, который занимался выводом попавших в плен. Отчаянные ребята там были - для каждого из них я не пожалел бы и самых высоких государственных наград! Мы вывели 70 человек - из трехсот.
- Как же удавалось их находить?
- Через агентуру из числа афганцев, через советнический аппарат и через ГРУ, которые имели агентуру в банд-группах. Если честный человек, патриот, если офицер - не жалели ничего! За одного нашего они, как правило, просили пять-шесть своих пленных - они сидели в лагерях, афганцы держали их накрепко, особенно если кто-то с какими-то родственными связями. Мы отдавали.
Рассказываю, как проходила операция. Они выбирали место, чтобы пять-шесть километров просматривалось. Приходили туда вооруженные до зубов, примерно до взвода или усиленное отделение, вели пленных. От наших требовали, чтоб никакого сопровождения, чтобы не более двух человек, в облегающих спортивных костюмах и никакого оружия - действительно, не брали даже ножей. Конечно, там и вертолеты где-то стояли, но пока вертолет поднимется… Обычно, если это солдат, шел командир взвода или роты или сослуживец - чтобы опознать. Если же он избитый или изможденный, то расспрашивали - он называл какие-то имена, по которым убеждались, что это он. Тогда забирали его и уходили, а те стояли с оружием наизготовку, наблюдали.
- Вы сказали, что и выкупать приходилось?
- Да, выкупали - порой за немалые деньги. В том числе выкупали и тех, кого мы потом привлекали к ответственности.
- Можно понять, что возвращаться хотели не все?
- Да, многие отказывались. Некоторые, как я сказал, ушли туда с изменническими намерениями; другим там женщин дали, они ислам приняли. По-разному было. Так, уже к выводу войск американская правозащитная группа за большие деньги выкупила и вывезла в Америку тринадцать наших военнопленных. А были и в плену героические поступки - как восстание в лагере в Пакистане, о котором, к сожалению, известно совсем немного.
И вообще, не все было так просто. В подавляющем большинстве в плену оказались люди, которые находились в боевых порядках. Хотя тут есть одно "но" - если погибал хотя бы один их душман, то они уже пленных не брали, пристреливали всех оставшихся. Если боевое столкновение прошло так, что их все "сухие" остались, а наши попали - тогда был шанс, что их доведут до этой ямы.