Новая атака. Один из морских охотников уже горел: его подожгло звено Трошина. Выйдя на дистанцию залпа, Гузов выпустил два реактивных снаряда по надстройкам головного транспорта. Зашел в третью атаку и опять пуск. С высоты хорошо было видно, как снаряды разрушали надстройки, взрывались на палубе, поджигая вывороченные доски. При четвертом заходе его внимание привлекла "чайка" младшего лейтенанта Конкина, с небольшой высоты пикирующая на концевой транспорт. "Что он, с ума сошел? С такого-то близкого расстояния…" - подумал Гузов о боевом товарище, с которым вместе десятки раз доводилось летать на задания.
- Выводи… выводи!.. Конкин!.. - донесся взволнованный голос лейтенанта Лобанова.
Самолет Конкина, не выходя из пикирования, врезался в корму концевого транспорта. Удар был такой силы, что вражеское судно глубоко осело в воду, задрав нос, и тут же вспыхнуло свечой.
Все это произошло в считанные секунды; летчики были потрясены самоотверженным поступком своего товарища. Должно быть, смертельно раненный младший лейтенант Конкин, собрав последние силы, бросил свою верную "чайку" на таран ненавистного фашистского корабля.
- "Чайки", ата-аку-уем! - призывно донесся голос Лобанова, и самолеты, перестроившись в круг, набросились на суда, обстреливая их из пулеметов. Один заход следовал за другим, летчики вкладывали всю злость в пулеметный огонь, желая лишь одного - отомстить за героическую смерть Конкина. Гитлеровцы давно уже перестали стрелять из зениток, их вообще не было на палубах, над которыми в безумном вихре кружились советские самолеты.
Подбитый Конкиным транспорт встал почти вертикально. Огонь вдруг смешался с клубами белого пара, закрывшего задранный нос судна. Гузов почувствовал, что его пулеметы больше не стреляют - кончились патроны.
- "Чайки", конец работе, конец! - приказал Лобанов.
Гузов последний раз взглянул на вражеские корабли, два из которых горели, а третий медленно поглощался пучиной, и занял свое место в боевом порядке. Четыре "чайки" сделали прощальный круг над местом гибели младшего лейтенанта Конкина и взяли курс на Сарему.
С выходом немецких войск на западный берег Эстонии в районе Виртсу началось блокирование островов Моонзундского архипелага с моря. Участки интенсивного движения судов были заминированы. Причем кроме обыкновенных плавучих контактных мин на основных фарватерах были установлены донные магнитные и акустические мины новейшей конструкции, против которых советские тралы бессильны.
В штабе БОБРа увеличивающаяся с каждым днем минная опасность вызывала тревогу. Генерал-майор Елисеев понимал, что немцы хотят до предела сковать действия боевых кораблей и каботажных судов в районе Моонзунда. Они буквально нашпиговали минами Кассарский плес, расположенный между островами Сарема, Муху, Хиума и Вормси, проливы Муху-Вяйн и особенно Соэла-Вяйн, до которому выходят на боевое задание в Балтийское море подводные лодки, базирующиеся в бухте Трииги. Фактически ни одному большому кораблю нельзя уже было выйти с рейдов Моонзунда без предварительного траления фарватера.
Комендант БОБРа приказал весь тральный флот охраны водного района - ОВР - бросить на ликвидацию минной опасности, однако тральщиков было мало. Все чаще и чаще суда стали подрываться на немецких минах. Эта участь постигла и флагманский тральщик "Змей", только шести краснофлотцам из его экипажа удалось спастись. Елисеев попросил штаб Краснознаменного Балтийского флота выделить в его распоряжение тральные силы. Штаб флота смог послать коменданту БОБРа лишь 13-й дивизион малых катерных тральщиков под командованием капитана 3 ранга Басукова. Ну чем могли помочь тринадцать маленьких деревянных тихоходных КМТЩ, оснащенных старыми тралами, сразу же получившими в ОВРе название "москитного флота из дивизиона чертова дюжина"? Подрежут за день одну-две контактные мины, и все. Немецкие же самолеты на этом самом месте за одну ночь поставят десятки новых!
На следующий день все три звена 13-го дивизиона КМТЩ приступили к тралению фарватеров на Кассарском плесе. Для катерников началась изнурительная однообразная работа по очистке от фашистских мин проходов для советских судов. С восходом солнца и до темноты КМТЩ бороздили плес и только на два-три часа ночью заходили в Трииги, чтобы пополнить запасы воды и продовольствия и получить очередное задание на траление.
Как и предполагали в ОВРе, эффективность работы КМТЩ оказалась до обидного низкой: подсекались тралами одна-две мины за длинный летний день. Катерники и сами прекрасно понимали, что этого слишком мало. "Деревяшки" по своим конструктивным данным на большее оказались не способными.
- Трал бы нам другой. Как на больших тральщиках, - глядя на виляющие за кормой красные буйки трала, со вздохом произнес командир головного КМТЩ старшина 1-й статьи Агапов. - А нашему, - он еще глубже вздохнул, - нашему в обед сто лет.
Стоящий рядом на мостике командир 1-го звена старший лейтенант Овсянников не ответил. Надвинув на лоб козырек фуражки, прищуренными глазами он пристально смотрел на солнечные блики, беззаботно купающиеся в мелкой ряби поверхности плеса.
- Трал, говорите, старшина? - наконец отозвался Овсянников.
- Только от него все наши беды, товарищ командир.
- А если… ну, без трала…
Агапов недоверчиво покосился на командира звена.
- Как это… без трала? - недоверчиво переспросил он. - С помощью святого духа, что ли?!
- С помощью малой глубинной бомбы… - И Овсянников рассказал, что если, по его расчетам, в зависимости от глубины и хода катера точно определить длину бикфордова шнура, прикрепленного в качестве запала к глубинной бомбе, то подводный взрыв должен сорвать мину с минрепа и та всплывет на поверхность.
- Это же здорово, товарищи! - воскликнул рулевой-сигнальщик старшина 2-й статьи Константин Горбунов. - Так и донные мины можно уничтожить!
- Ты знаешь, сколько взрывчатки в фашистской донке? - спросил минер краснофлотец Солодков и сам же ответил: - До восьмисот килограммов! Если такая бабахнет за кормой, наш катер вверх полетит.
- А мы уйдем от места взрыва, - проговорил моторист Николай Горбунов, однофамилец рулевого-сигнальщика.
- На твоих-то маломощных моторах?.. В лучшие времена едва выжимал восемь узлов, а сейчас…
Овсянников, озорно подмигнув, повернулся к молчавшему командиру катера:
- Как, старшина, рискнем?
- Так ведь опасность какая, - повел плечами Агапов. - Ничтожная ошибка - и корм рыбам обеспечен…
- Волков бояться - в лес не ходить, - весело засмеялся Овсянников.
- Давайте экспериментировать, товарищ командир, - с нетерпением проговорил Константин Горбунов. - Я лично на сто процентов уверен в успехе!
- Раз экипаж "за", давайте пробовать…
Агапов дал команду минеру выбирать трал. Когда все было готово, он сам подал, командиру звена малую глубинную бомбу и бикфордов шнур. Овсянников долго возился с глубинкой, затем выпрямился, махнул Агапову:
- Всем на бак! И полный вперед!..
За кормой катера забил пенистый бурун. Выждав, когда КМТЩ набрал скорость, Овсянников сбросил глубинку в кипящий водоворот.
- Порядок на седой революционной Балтике!.. - подбодрил он старшин и краснофлотцев.
Глубинка взорвалась метрах в сорока от кормы катера. Вода взбугрилась белым пенистым султаном, донесся приглушенный звук. Когда пена улеглась, на поверхности заблестела оглушенная взрывом серебристая салака.
- Первый блин, как всегда, комом! - прокричал Овсянников. - А ну, давай вторую! - приказал он минеру Солодкову.
Вторая глубинная бомба вскинула пенистый бугор за кормой, тупо ударил в уши глухой знакомый звук. И вдруг радостный крик рулевого-сигнальщика Константина Горбунова:
- Есть, есть фашистская мина! Ура-а! - Он вытянул руку в сторону черного шара, покачивающегося на поверхности.
- С боевым счетом, старшина, - дружески похлопав по плечу командира катера, сказал довольный Овсянников. - Лиха беда начало…
Расстрелять всплывшую фашистскую мину уже не стоило труда. Николай Горбунов прильнул к прицелу пулемета и дал короткую очередь. Раздался грохот - и султан пенистой воды высоко поднялся вверх.
Ночью, вернувшись в Трииги, Овсянников разыскал на береговой базе командира дивизиона и доложил о результатах дневного траления. Басуков вначале не поверил, что маленькому катеру старшины 1-й статьи Агапова удалось вытралить целых семь мин.
- Вы лично видели все эти семь мин? - переспросил он командира 1-го звена.
- Лично!
- Как же это Агапову удалось?
- На золотую жилу, видно, напали, Николай Федорович, - улыбнулся Овсянников, не решаясь говорить о "подпольном" методе.
На другой день КМТЩ Агапова уничтожил шесть, а на следующий десять немецких мин.
- А ну, Дмитрий Анисимович, выкладывайте свой метод траления, - потребовал Басуков.
Овсянников рассмеялся:
- Да никакого особого метода и нет, Николай Федорович. Самый обыкновенный…
Близорукие карие глаза комдива через стекла роговых очков заинтересованно рассматривали командира 1-го звена.
- Значит, старым дедовским методом тралите? - допрашивал Басуков.
- Приходится…
- Тогда почему посты ВНОС доносят, что в вашем квадрате слышится в два раза больше взрывов, чем расстрелянных мин?
Вопрос был поставлен прямо, и Овсянников, поколебавшись, решил рассказать правду.
- Так вы же играете со смертью!
- Игра стоит, свеч, Николай Федорович. Мы же в четыре-пять раз больше уничтожаем немецких мин, - стоял на своем Овсянников.
Басуков молчал, потрясенный услышанным. Патом отпустил командира звена:
- Завтра опять на траление…
Овсянников задержался, робко спросил:
- Каким способом нам теперь тралить, товарищ капитан третьего ранга?
Басуков пожал плечами:
- Своим! Каким же еще…
- Спасибо, Николай Федорович!
- Завтра мы с флагманским минером ОВРа придем к вам и посмотрим на деле ваш метод, - сказал Басуков.
Через три дня траление вражеских мин с помощью малых глубинных бомб стало осуществляться всеми КМТЩ дивизиона, а еще через неделю его стали применять морские охотники и торпедные катера.
Десант на Рухну
Выход противника на западное побережье Эстонии создавал большую угрозу малочисленному гарнизону островов Моонзундского архипелага. Командование БОБРа ясно понимало теперь замысел гитлеровцев - рядом последовательных ударов из районов Виртсу и Хаапсалу уничтожить моонзундцев. Спешно были приняты все меры к укреплению восточного побережья островов Муху, Хиума и Вормси. На строительстве инженерных сооружений день и ночь работали воинские части и подразделения; им помогали местные жители. Сравнительно за короткий срок вдоль восточного берега протянулись проволочные заграждения, стрелковые окопы, местами противотанковые рвы и дзоты. Это в значительной степени усилило обороноспособность островов, и все же начальник штаба БОБРа понимал, что наспех сделанные земляные укрепления не могут выдержать длительной осады. Ему доносили и сейчас, что на отдельных участках строить укрепления приходилось заново: немецкие бомбардировщики периодически бомбили берег, сравнивая с землей вырытые окопы и ячейки. Охтинский приказывал строить вновь, и так каждый день. Раздумывая над планом обороны островов, он все больше и больше убеждался в целесообразности укреплять восточное побережье. Но для этого нужна ударная огневая сила - дальнобойные батареи. Правда, там строились на временных основаниях две береговые батареи, снятые с северо-западной части Саремы, но этого было недостаточно. Конечно, основную силу в обороне должны составлять людские резервы. А где их взять, Охтинский не знал. Части в гарнизоне не в силах были одни держать оборону такой огромной прибрежной полосы. Ждать помощи гарнизону тоже неоткуда. Фашистские войска рвались к Москве и Ленинграду. Нужно было использовать собственные силы, собрать их в единый кулак. Охтинский вместе с начальником политотдела Копновым и начальником снабжения Фроловым сформировали из личного состава кораблей батальон моряков, из местного населения - эстонский оперативный батальон и инженерную роту, из других частей и воинских учреждений - кавалерийскую группу в 300 сабель и велосипедную роту. Последней была создана отдельная пулеметная рота из краснофлотцев роты аэродромного обслуживания.
Подписав у командира приказ, Охтинский направился в крепость, где находились новые части и подразделения. От здания штаба он не спеша пошел по узкой улочке, с наслаждением подставляя усталое лицо свежему морскому ветру. Улочка уперлась в тенистую липовую аллею городского парка. Около парка полукругом расположились коттеджи, в них когда-то отдыхали туристы многих стран мира. В центре парка - крепость и замок. Сплошные ряды многовековых лип плотным кольцом окружили их, и, только миновав узкий мостик через сухой крепостной ров, можно увидеть сравнительно большую территорию крепости, над которой величественно возвышалась замшелая каменная громада - древний замок.
Охтинский подошел к бойцам, в окружении которых стояли Муй, Копнов и Фролов. Первым его заметил Фролов.
- Все готово, товарищ подполковник. Снаряжение получено полностью, - доложил он.
Охтинский собрал командиров и комиссаров вновь сформированных частей и зачитал им приказ коменданта. Батальон моряков, эстонский оперативный батальон, инженерная рота и отдельная пулеметная рота моряков направлялись на восточное побережье острова Сарема, а кавалерийская группа и велосипедная рота оставались в резерве командования БОБРа.
- Помните, товарищи, вы не должны допустить высадки фашистского десанта на наши советские острова, - наставлял на прощание Копнов. - От вашей решительности будет зависеть надежность нашей круговой обороны. Бейте фашистов на земле, на воде и в воздухе!
Командиры и комиссары разошлись по своим частям. Муй вместе с командиром оперативного батальона капитаном Ковтуном ушел к эстонцам. Остался лишь командир инженерной роты лейтенант Савватеев, явно удрученный новым назначением. Его рота оказалась многонациональной. В ней были эстонцы, латыши, литовцы и даже норвежцы, но никто из них не говорил по-русски. Правда, все они хорошо знали эстонский язык, но Савватеева это мало утешало.
- Я же совершенно не знаю эстонского языка, - пожаловался он Охтинскому.
- Тэрэ, ятайга знаете? - спросил Охтинский.
- Здравствуй, прощай. Всем известно.
- Для начала и два слова по-эстонски неплохо знать, - улыбнулся Охтинский.
- Я серьезно, товарищ подполковник, - обиделся Савватеев.
- Думаете, капитану Ковтуну легче? У него батальон!
- Не кипятитесь, товарищ лейтенант. Завтра политрук Троль к вам придет. Эстонец по национальности. Стоящий парень, - успокоил молодого командира роты Копнов.
Савватеев ушел к своей роте. Копнов, Охтинский и Фролов направились в штаб.
- Большое дело сделали, - облегченно произнес Фролов.
- Да, - согласился Копнов и, помолчав, добавил: - Еще бы десять раз по стольку.
На рассвете 15 июля фашистские бомбардировщики нанесли массированный удар по островному аэродрому Кагул, на котором базировалась 12-я Краснознаменная отдельная истребительная авиационная эскадрилья майора Кудрявцева. К летчикам тут же выехал начальник политотдела Копнов, намереваясь на месте узнать результаты вражеской бомбардировки.
- Впустую бомбили фашисты, - сказал Кудрявцев. - Мы их перехитрили…
Эскадрилья не пострадала: самолеты были надежно замаскированы в лесу. Зато досталось грунтовой взлетной полосе, буквально вспаханной разрывами бомб.
- Зенитчики - молодцы: взяли весь огонь на себя, - пояснил Кудрявцев. - Им и досталось…
Копнов приехал на зенитную батарею, обеспечивающую прикрытие аэродрома с воздуха. Потери у зенитчиков оказались серьезными, хотя они и сбили один и повредили два фашистских бомбардировщика. Одна из бомб угодила в третье орудие, погибли восемь человек, шестеро тяжело ранены, в том числе и помощник командира батареи. Это были самые большие потери в островном гарнизоне от налета вражеской авиации.
Возвратился Копнов во второй половине дня, намереваясь обо всем доложить коменданту БОБРа. Генерал находился в штабе - последнее время он редко бывал на ФКП. Доклад начальника политотдела он выслушал внимательно.
- Зенитчики дрались геройски, товарищ генерал, - сказал Копнов. - Газета "На страже" посвятит целую полосу их подвигу. Если бы еще послать им поздравительную телеграмму за вашей подписью.
- Да-да! Составьте текст, я подпишу, - охотно согласился Елисеев. Подвиг зенитчиков взволновал его, и он торопливо зашагал по кабинету. - Обстановка для гарнизона островов усложняется с каждым днем, - заговорил он. - Хотя с точки зрения организации нашей обороны, расстановки сил и средств положение на островах уже стабилизировалось. - Вдруг он остановился посреди кабинета и спросил: - Начпо, вы давно на политработе?
- Я кадровый партийный работник, Алексей Борисович. Начинал с секретаря комсомольской ячейки в своем родном селе Ново-Дубровка. Был секретарем комсомольской организации танкового батальона, потом стрелкового полка, политруком артиллерийской батареи, военкомом разведдивизиона и, наконец, помощником начальника политотдела дивизии по комсомольской работе. Все время на партийной работе.
- Вы действительно кадровый работник, Лаврентий Егорович! - произнес довольный Елисеев. - Прошли все стадии партийной работы в гражданских условиях и в армии. Это очень хорошо. - Он вернулся к своему столу, потрогал рукой спинку мягкого кресла и улыбнулся: - А я ведь в этом самом кабинете во второй раз. Да. Помню, как в шестнадцатом в роли обвиняемого - за революционную деятельность среди матросов - стоял навытяжку перед командующим обороной островов. А сейчас вот сам тут командующий…
Беседу прервал внезапно вошедший начальник особого отдела БОБРа старший политрук Павловский.
- Нашли наконец виновников, товарищ генерал! - сообщил он. - Пособники фашистов - местные кайтселиты на острове Рухну обезоружили восемь краснофлотцев поста СНИС. Радиостанция и код попали в их руки…
Начиная примерно с 10 июля немецкие самолеты буквально в считанные минуты обнаруживали военные корабли и вспомогательные суда, выходившие из Моонзунда в море. В штабе и политотделе БОБРа недоумевали о такой осведомленности фашистских летчиков, ведь оповещение о выходе кораблей передавалось специальным кодом, который знал строго определенный круг лиц, в том числе и радисты постов СНИС - службы наблюдения и связи и постов ВНОС - воздушного наблюдения, оповещения и связи. Для коменданта еще тогда было ясно, что кто-то сумел завладеть кодом и расшифрованные оповещения передавал гитлеровцам. Елисеев приказал принять все меры и разыскать предателя, обнаружить его радиостанцию, однако поиски на Сареме, Муху и Хиуме не дали никаких результатов. И вот только сейчас стало известно о нападении кайтселитов на пост СНИС.
- Долго же они работали под наших радистов. Надо усилить бдительность на постах СНИС и ВНОС!
- Завтра же я побываю на многих постах, - пообещал Копнов, понимая, что сказанное комендантом относится и к политотделу.
- Правильно, начпо. Возьмите посты на себя, - согласился генерал.