* * *
Пока же "генералы" и "офицеры" определялись, чья стратегия – Ленина или Каменева – им ближе. Перед этими двумя полемистами с изумлением застыла вся партия, ожидая от них аргументов, лозунгов и идей. Поначалу казалось (и именно это ощущение и стремился передать Суханов), что большинство сколько-нибудь влиятельных партийных инстанций целиком на стороне той политической платформы, которую олицетворял внутрипартийный режим "тройки" во главе с Каменевым, и которая была отражена в резолюциях большевиков, оглашавшихся на советском совещании, а также в статьях в "Правде" второй половины марта – начала апреля.
Так, обсуждению ленинских тезисов было практически полностью посвящено заседание Петербургского комитета РСДРП(б) 8 апреля. Выступали два докладчика – С. Я. Багдатьев и Залежский. Последний впоследствии (в мае 1927 г.) утверждал, что если его содокладчик выступал от имени "большинства Петербургского комитета, … критиковал основные мысли тезисов тов. Ленина", то сам он "выступил в защиту тезисов тов. Ленина от имени незначительного меньшинства" ПК, "их (тезисы – А. С. ) в то время принявшего". Однако текст протокола, несмотря на свою краткость, не позволяет согласиться с позднейшей интерпретацией самого Залежского.
В действительности оба докладчика критически оценивали содержательную сторону ленинской программы и противопоставляли свои предложения тому самому "незначительному меньшинству", которое уже готово было солидаризироваться с вернувшимся на родину лидером партии. Однако некоторая разница в выступлениях Багдатьева и Залежского все же была.
Багдатьев хоть и завершил свою речь ритуальным признанием правоты Ленина "в основе", но отметил, что его тезисы "практически не подходят", т. к. не дают никаких конкретных политических рецептов. Он призвал "исключить совершенно" такие предложения Ленина, как требование не парламентского правления, а республики Советов, призыв к обновлению Интернационала, все инициативы Ленина относительно реорганизации и теоретико-стратегического перевооружения партии. Остальные ленинские тезисы Багдатьев также не оставил без внимания; он считал преждевременной мысль о завершении буржуазно-демократического этапа революции; по поводу требования Ленина отказать Временному правительству в какой бы то ни было поддержке и перейти от тактики "требований" к тактике его "разоблачения", Багдатьев говорил, отклоняя ленинский радикализм за его непрактичность: "Иначе нельзя… Говорим, требуем опубликования договоров, зная что это безнадежно. Иногда необходимо… Ленин увлекся". Иными словами, Багдатьев полностью отвергал практически все идеи и предложения Ленина.
Выступление Залежского было выдержано в другом ключе. Он, как мог, доказывал (или утверждал не аргументируя), что нынешняя позиция Ленина и вся политика ПК с начала революции вовсе не противоположны, напротив, они в целом совпадают. "Ленин сумел оценить момент, и понял то, что ПК делал и вынес на своих плечах" – говорил он. Залежский, бывший в первой половине марта основным оппонентом Шляпникова и приложивший немало усилий для того, чтобы блокировать проведение партией положений Манифеста РБ ЦК от 27 февраля, теперь заявлял: "О поддержке Временного правительства – ПК никогда не говорил". Залежский убеждал собравшихся, что точка зрения Ленина не есть что-то новое, что "Ленин не изменил взглядов, и раньше также относился к вопросам о революции, как и теперь". В этом ключе, по мнению Залежского, и рассуждает Ленин: "Он указывает, что буржуазно-демократическая революция не закончена, и Россия только, мол, при социальной революции – союзник Западной Европы…". Такая интерпретация мысли Ленина выглядит, разумеется, натяжкой, но Залежский всеми силами стремится задним числом сблизить позиции ПК (и свои собственные) и тезисы вождя. В итоге, он соглашается с двумя из десяти тезисов Ленина: с тем что требование республики Советов (вместо парламентаризма) – есть правильный и своевременный шаг, а также с призывом к переименованию партии в коммунистическую.
При этом он все же оспаривал некоторые предложения Ленина. Так, по его мнению, не следует отказываться от тактики "обращения к народам для выработки совместно способов мира". Как известно, Ленин видел в этой тактике скрытое оборончество, т. к. она подменяла антивоенную борьбу внутри страны бумажными резолюциями и обращениями в адрес народов воюющих стран. В другом важнейшем пункте – об отношении к Временному правительству – Залежский, уходя от обвинений в поддержке правительства, подчеркивал, что тактика ПК заключается в "непротиводействии в его (правительства – А. С. ) революционном движении". Противоречия между ленинской оценкой правительства как "империалистического" и собственным признанием его "революционного движения" Залежский как будто не видит.
Но, как бы то ни было, Залежский, выступавший в марте критиком Шляпникова справа и организовавший в ПК оппозицию левому курсу РБ ЦК, в первой половине марта, оказался теперь левее той части членов ПК, которую представлял Багдатьев (т. е., судя по всему, большинства). Однако, его взгляды вовсе не представляли собою крайне левый фланг ПК. Как минимум трое выступавших – Л. Сталь, Н. Антипов и И. Рахья выразили свою полную солидарность с Лениным – по всем пунктам его новой апрельской программы. Таким образом, можно говорить о наличии трех групп в ПК. Причем, если ветераны комитета, его традиционные лидеры в той или иной степени встали в оппозицию Ленину, то рядовые партийцы, выходцы из районных комитетов, лишь недавно занявшие места в ПК, готовы были его поддержать.
Отметим еще одну интересную деталь. Один из новоявленных сторонников Ленина – Антипов, соглашаясь с ленинской программой, вместе с тем, воспроизвел логику рассуждений Залежского, утверждая, что разницы между "апрельскими тезисами" и той политической практикой, которую проводил ПК в предшествующие полтора месяца нет или почти нет: "тезисы Ленина – лишь ясное и точное изложение того, что в запутанном виде в жизнь проводится нами… Если выкинуть пункт 5 (т. е. требование республики Советов, а не парламентаризма – А. С .), выкинуть нашу жизнь. В тезисах Ленина нового нет ничего".
"Товарищам из районов" (так их рекомендовал Залежский) казались несущественными доктринальные расхождения лидеров, но их вдохновляла перспектива радикального действия, на которую их настраивала уличная стихия, с которой они имели дело изо дня в день. Они чувствовали объективную логику революции, которая вела к углублению общественных антагонизмов и требовала быстрых и максимально глубоких преобразований и уже потому они готовы были легко перешагнуть через барьер идеологической (и теоретической) марксистской традиции (т. е. через то, что Ленин назовет "старым большевизмом"). Если Каменев и его сторонники исходили из интеллектуальной схемы, усвоенной за долгие годы, то "унтер-офицеры" большевизма выражали настроения революционной улицы, не признающие схем и правил.
Старые лидеры ПК также испытывали это давление снизу – и оно облегчало им понимание (если не интеллектуальное, то эмоциональное) "Апрельских тезисов". Однако они в меньшей степени были связаны с ежедневной работой в массах, нетерпеливо ждущих перемен, а в большей – с сугубо политической деятельностью в советских и партийных органах, которые заражали их своими относительными умеренностью, консерватизмом и верностью традиционным идеологическим моделям. Кроме того, установившийся в партии режим, т. е. система взаимоотношений, функциональное разделение и иерархия, обуславливали, в том числе и структуру внутрипартийных фракций (лучше сказать – протофракций). Так, старые лидеры ПК (Залежский и др.) и Каменев выступали единым фронтом в марте в борьбе с левыми лидерами первого состава РБ ЦК (Шляпников, Молотов). Их торжество на этом этапе внутрипартийной борьбы способствовало не только политическому, но и идейному сближению. Программа партии, проводившаяся редакцией "Правды", была той политической платформой, на которой объединялись все противники Шляпникова. Теперь было не просто уйти с этих позиций. Однако устойчивым союз Каменева и старых лидеров ПК не был, что и выразилось в колебаниях последних, в их стремлении стереть противоречия между собственной позицией и тезисами Ленина.
Помимо разногласий между старыми лидерами ПК, с одной стороны, и представителями первичных организаций партии, с другой, выяснилось, что внутри самого ядра руководства петроградской организации назревает противостояние двух наиболее заметных активистов – Залежского и Багдатьева, каждый из которых де факто претендовал на роль неформального лидера столичной организации. Это ослабляло позиции ПК в его борьбе за руководство партией в целом. Также как в начале марта внутренняя неоднородность РБ ЦК не позволила этому органу стать общепризнанным партийным центром, так и теперь новый внутрипартийный режим, основанный на неформальном соглашении Каменева с лидерами ПК, оказался под угрозой распада, в том числе и из-за разногласий в самом ПК.
Теперь же, 8 апреля, собравшиеся абсолютным большинством голосов проголосовали против тезисов Ленина "в целом" (только 2 человека проголосовали за них, 1 воздержался и 13 отдали свои голоса против ленинских предложений). Вместе с тем, было решено открыть по тезисам широкую дискуссию в районах партии. Это решение было, конечно, лишь формальным подтверждением очевидного факта: после публикации ленинской статьи в "Правде" дискуссия состоялась бы сама собой. Но значение открытого обсуждения именно в районах и первичных организациях партии в столице в этот момент повышалось в связи с предстоявшей менее чем через неделю общегородской конференцией, которой предстояло не только определить позицию петроградских большевиков по ключевым вопросам тактики и стратегии партии, но и избрать новый, на этот раз полностью выборный и ответственный перед активом ПК.
О настроениях большевистского актива в районах Петрограда в этот момент свидетельствуют, например, опубликованные в "Правде" отчеты о собраниях Василеостровского и Пороховского райкомов РСДРП(б) (произошедших 9-10 апреля). "Обсудив тезисы Ленина, собрание считает их в общем и целом правильными и поручает своим представителям отстаивать их, но в результате дебатов на конференции могут вносить те или другие частные поправки" – гласила резолюция василеостровцев. На районном собрании большевиков пороховского района докладчиком выступила Л. Сталь, так эмоционально защищавшая тезисы Ильича уже на заседании ПК 8 апреля. По всей видимости, ей удалось убедить собравшихся, и те "согласились с основными положениями тезисов Ленина и выбрали 4 делегатов на общегородскую конференцию с мандатом голосовать за эту платформу". Таким образом, полевение низового партийного актива продолжалось, одновременно нарастало давление снизу на старое руководство ПК. Один из бастионов действующего внутрипартийного режима дал заметную трещину.
Эта тенденция к нарастанию левых радикальных настроений в райкомах Петрограда в следующие дни только усиливалась. Резолюции с поддержкой "апрельских тезисов" приняли общие собрания большевиков 2 Городского и Петроградского районов и т. д. Вместе с тем, общая радикализация и "полевение" были связаны в большей степени с изменением настроения улицы, а не с содержательной дискуссией по теоретическим проблемам (хотя фактор "разъяснительной работы" твердых сторонников Ленина так же играл свою роль). Рост поддержки Ленина и его курса в низах партии отражал стремление к решительному действию, а не глубокое переосмысление природы революции и ее перспектив.
* * *
В этих условиях, 14 апреля открылась Петроградская общегородская конференция. Первым и основным вопросом дискуссии на конференции был вопрос о текущем моменте и задачах партии (т. е., по существу, о тезисах Ленина). Прения ясно продемонстрировали, что хотя идеи вождя уже успели оказать существенное влияние на настроения многих партийцев, говорить о том, что большевики Петрограда готовы взять их на вооружение, было пока рано. Ленин, успевший за неделю, предшествующую городской конференции, развить свои тезисы в работе "Письма о тактике", прилагал теперь все свое ораторское искусство, чтобы окончательно убедить колеблющихся.
Отдавал ли Ленин себе в этом отчет или нет, но его выступление свидетельствовало о некотором сдвиге его позиций "вправо". Хотя стратегические ориентиры оставались теми же, что и в первоначальной редакции "тезисов", оценки и тактические предложения звучали из его уст не так резко. Во-первых, Ленин отметил, что классовая роль крестьянства в текущей революции далеко не однозначна. Может так случиться, что "Крестьяне отнимут землю, а борьбы между деревенским пролетариатом и зажиточным крестьянином не вспыхнет". И если революция пойдет по этому пути (хотя – "это маловероятно"), тогда "крестьянство может соединиться с буржуазией, как это сделал Совет рабочих и солдатских депутатов", и это станет огромным тормозом для развития революции.
Во-вторых, Ленин подчеркнул, что до тех пор, пока "власть Временного правительства опирается на Совет рабочих депутатов, свергнуть его "просто" нельзя". Не все "правильно понимают" – говорил Ленин – задачу свержения правительства, умеряя пыл своих сторонников, "его можно и должно свергнуть, завоевывая большинство в Советах". Если свести эти тезисы воедино, получалось, что осуществимость первоначальной ленинской тактики полностью зависит от поведения "мелкобуржуазных слоев" (т. е., главным образом, крестьянства и солдат) и их представителей в Советах. До тех пор, пока они не перейдут на "точку зрения пролетариата" (т. е. большевиков и самого Ленина) или пока большевики не станут большинством в Советах, дальнейшее продвижение вперед невозможно.
Наконец, в статье "Письма о тактике" Ленин прямо написал, что потенциал буржуазно-демократического этапа революции исчерпан не до конца. А возможность преодоления этого этапа связана с решительным разрывом пролетариата с политикой соглашателей. Таким образом, по мысли Ленина, пролетариат (и его партия) как бы подтолкнет "мелкую буржуазию" на путь эскалации революции, оторвет ее от буржуазии. Получалось, что переход большевиков в оппозицию правительству и Советам лишь мера в рамках борьбы за влияние в этих Советах, а не разрыв с ними.
Ничего доктринально нового по сравнению с "тезисами" в этом выступлении не было, но несколько иначе расставлялись акценты. Теперь Ленин подчеркивал постепенность своего курса ("Я не только не "рассчитываю" на "немедленное перерождение" нашей революции в социалистическую, а прямо предостерегаю против этого" – писал Ленин), свою лояльность к советскому принципу (а ведь в этот период Владимир Ильич считал, что только через советское самоуправление можно идти к социализму). Но, поддерживая Советы, не поддерживает ли партия, хотя бы косвенно, Временное правительство? Ответа на этот вопрос Ленин не давал.
Дискуссия, развернувшаяся после выступления Ленина, выявила два важных момента. С одной стороны, те, кто выступал до этого с критикой ленинских инициатив, видели теперь пути для компромисса. И видели их именно в области стратегии партии, ее конечных задач. Вместе с тем, особенное значение приобретали разногласия в вопросах тактики. Одно дело в теории согласиться с ленинским видением финальных перспектив революции, но совсем другое – занять предельно конфронтационную позицию по отношению к правительству и советскому большинству сейчас. "В практическом смысле он (доклад Ленина – А. С. ) не так ценен, как в теоретическом" – утверждал Наумов. Многие справедливо отметили, что сказанное вождем не дает ответа на злобу дня – как относиться к правительству и к Совету в его нынешнем составе. "Вопрос о практических лозунгах – говорил Ф. Голощекин – Тезисы т. Ленина – на них можно вырисовать любой узор для практических шагов… Стремиться мы будем туда, куда зовут тезисы". Принять решение по главным вопросам текущей политики, а не ограничиваться стратегическими соображениями, призвал и Каменев: "Нам необходимо закрепить в резолюции мнение о Временном правительстве и о войне". Таким образом, если стратегия становилась почвой для компромисса (на основе признания "Апрельских тезисов" как дальнего горизонта революции; тут петроградские большевики уже приблизились к своему вождю), то тактика оставалась предметом внутрипартийной борьбы, причем Каменев и его единомышленники захватили в ней инициативу, а сам Ленин демонстрировал заметную уступчивость.
С другой стороны, ход прений, по словам самого Ленина, "показал разноголосицу". И дело вовсе не сводилось исключительно к борьбе сторонников разных взглядов. Нет, очень многие выступления показали эклектическое сочетание ленинских идей и каменевских практических установок во взглядах делегатов конференции. Некоторые ораторы соглашались с Лениным и предлагали… "оказывать давление" на правительство (что для самого Ленина было неприемлемо) и т. д. Радикальные требования ленинской стратегии шли вразрез с умеренной политической практикой, от которой партия пока была не готова отказываться. Причем сам Ленин также не предлагал конкретных рецептов.
Учитывая все это, также как и серьезные теоретические разногласия между представителями различных течений, которые все еще сохранялись, Зиновьев предложил не выносить резолюцию, ограничившись обменом мнениями. Однако с ним не согласились ни Каменев, ни Ленин, который предложил избрать согласительную комиссию и поручить ей выработать проект резолюции. Это предложение было принято, и в состав комиссии избрали самого Ленина, а также Молотова, Шутко, Багдатьева, Сталина, Зиновьева и Каменева. Молотов и Шутко соглашались с тезисами вождя, представляя левое крыло партии (впрочем, как мы видели, уже с самого начала марта). Каменев и Багдатьев были противниками предложенного Лениным курса. Позиции Сталина и Зиновьева можно, с известной долей условности, считать компромиссными. О колебаниях Зиновьева и его осторожных попытках смягчить противоречия между идейными противниками уже говорилось, а идейная эволюция Сталина в апреле 1917 г. была отдельно рассмотрена выше.
Проекты резолюций по важнейшим вопросам были готовы на следующий день, 15 марта. Их обсуждение вылилось в дискуссию между Лениным и Каменевым. Владимир Ильич попытался ответить тем, кто упрекал его за отсутствие конкретных практических предложений. Выход для большевиков сейчас – утверждал он – в том, чтобы оказывать давление на "мелкую буржуазию" (т. е. на крестьянство), "толкать ее вперед", т. е. способствовать эскалации революционной борьбы, углублению общественных антагонизмов: "Захват всей земли есть движение вперед революционного народа. Замена постоянного войска милицией – движение вперед".