Вплоть до смерти Юстиниана в 565 году римские армии довольно успешно отражали натиск внешних врагов. Потеря централизованного управления на Западе (за исключением эвакуации легионов из Британии и территорий в верховьях Дуная и за Рейном – так называемые Декуматские (десятинные) поля) произошла из-за политической "перестройки", а не в результате военного поражения. Теперь Африка, Италия, Далмация, южная Испания – то есть добрая половина западных провинций – были возвращены силой оружия под власть императоров. Армия, которая явилась орудием этого возврата, все еще была непревзойденной и лучшей в мире.
Глава 4
Армия Восточной Римской империи после смерти Юстиниана и раннее Средневековье на Западе, 565 – 1079 гг. н. э.
В предыдущих трех главах мы рассмотрели преобразования в римской профессиональной армии со времен Августа до Юстиниана. Теперь я предлагаю проследить видоизменения этой армии до потери ею своих корпоративных традиций и обсудить переход военной системы на Западе от профессиональной к феодальной армии.
Вскоре после смерти Юстиниана в 565 году Римская империя вступает в период сокращения границ. Достоверно известно то, что до начала мусульманских завоеваний в 633 – 634 годах причина, лежавшая в основе такого сокращения, была скорее финансовой, нежели ею явилась военная слабость. Если слабо организованное государство вестготов могло успешно осаждать один за другим города южной Испании, то это происходило потому, что Константинополь не мог позволить себе собрать и перевезти сюда армию на помощь. (В это время шла тяжелейшая война с Ираном (604 – 628), а иранские войска трижды, в 609, 615 и 626 г., выходили к Босфору напротив Константинополя. – Ред.) Если лангобарды сумели распространиться по большей части Италии, то это произошло по тем же причинам. То же самое справедливо в отношении заселения славянами Балканского полуострова, за исключением того, что первые славяне были вполне готовы оказывать уважение и платить дань империи. К тому же как лангобарды, так и славяне появились в малозаселенных провинциях, где было достаточно земли, так что вновь прибывшим здесь были рады. Население империи уже давно сокращалось, а во времена Юстиниана жестокая эпидемия чумы еще больше ухудшила ситуацию. (Эпидемия чумы 541 – 543 гг., так называемая "Юстинианова чума", унесла жизни более 100 млн человек, а в Восточной Римской империи погибла половина населения. Во многих регионах (Италия, Балканский полуостров) старое население большей частью вымерло. – Ред.) Такое сокращение численности населения способствовало возникновению дефицита финансов, который еще усилился не только благодаря далеко нацеленным военным кампаниям Юстиниана, но и благодаря его страсти к строительству. Религиозные волнения увеличили число военных задач Юстиниана. Ему приходилось держать большие армии в Египте, чтобы сдерживать еретиков-монофиситов в неспокойной Александрии. Наконец, усиливалось давление на границе с Ираном, который всегда был главным источником неприятностей для империи. Это давление продолжалось на протяжении правления преемников Юстиниана, так что не было никакой возможности скопить какой-то излишек в истощенной казне. (В ходе войны 604 – 628 гг. иранские армии захватили Египет и Сирию, выходили к Босфору, и только наступление императора Ираклия через Армению в Месопотамию прекратило войну (захваченное иранцам пришлось вернуть). – Ред.)
Здесь возникает необходимость повторить обсуждение вопроса относительно того, добились бы или нет римляне большего успеха, если бы полагались на большие армии с коротким сроком службы в них. Я уже говорил, что, учитывая характер их государства и огромные расстояния в нем (измеряемые временем, необходимым для передвижения войск), им была нужна профессиональная армия с длительным сроком службы. Аксиомой является то, что такая армия более эффективна, чем равная по численности армия с коротким сроком службы, поскольку она забирает меньшее ко личество человеческих ресурсов из общества. Но такой же аксиомой является и то, что она гораздо более дорого стоит, чем равное ей по численности или даже значительно большее количество новобранцев. Принимая решение в пользу профессиональных вооруженных сил с длительным сроком службы, римские императоры без колебаний принимали сравнительно высокие расходы на одного солдата, с которыми связана такая организация. Вплоть до вторжения мусульман-арабов в VII веке римские войска были все еще самыми лучшими в мире. Если вестготы, лангобарды и славяне (в боестолкновениях со славянами у римлян часто были большие неприятности. – Ред.) получали от империи земли, то это происходило не потому, что они были такими же хорошими солдатами. Это происходило потому, что римская казна больше не имела возможности платить солдатам, вооружать и перемещать армии, чтобы сражаться со всеми.
К концу VI века римская армия, долгую и славную историю которой мы сейчас рассмотрели еще раз, приняла свою окончательную четкую форму.
Случилось так, что от этого периода у нас есть нечто вроде учебного устава и устава полевой службы, то есть "Стратегикон" императора Маврикия (585 – 602), который был написан, вероятно, в 579 году, когда он был еще командующим армией. (Впоследствии было установлено, что "Стратегикон" написан не императором, а его современником, поэтому автора называют Псевдо-Маврикием. – Ред.) "Стратегикон" показывает, что римская армия все еще сильно превосходила своих соперников. Из него мы узнаем, что правительство империи работало над тем, чтобы ослабить почти феодальную склонность солдат быть под началом определенных полководцев, нежели государства, и искоренить главный недостаток всех армий с длительным сроком службы – нехватку подготовленного резерва.
"Стратегикон" – это полный устав военной службы. Его название произошло от греческого слова "strategos", которое означает "полководец" и может быть переведено как "Устав для полководцев"; или от слова "strategeia", которое означало бы "Устав для руководства войсками". Он заключает в себе правильные принципы, состоящие в том, что военное обучение должно начинаться сверху и спускаться вниз до рядовых, что оно чрезвычайно важно и что высшие офицеры должны знать свое дело. Начинаясь с изучения традиционных противников Восточной Римской империи (в частности славян), "Стратегикон" рассматривает гражданские законы, касающиеся военной службы и набора в армию, различные особенности вербовки новобранцев, организацию армии в различных ее подразделениях – управленческих и тактических – и различные отделы штаба, на которые возложены задачи управления и снабжения. Затем в нем затрагиваются вопросы подготовки конников и пехотинцев, вопросы, связанные с полевой службой, в том числе разведывательной и контрразведывательной и т. д., и, наконец, вопросы тактики, включая как боевой дух, так и механизм сражения.
Автор рекомендует, чтобы ведение войны было адаптировано к тактике и организации противника, против которого она начата. Так, аварам с низовьев Дуная (авары, пришельцы из степей Северного Китая и Монголии (жужане) появились здесь в 557 г. (после того как в 552 – 555 гг. были разгромлены алтайскими тюрками) и уже в 568 г. образовали Аварский каганат, который был разгромлен в начале IX в. Карлом Великим. – Ред.), которые были конными лучниками, римский полководец должен навязывать сражение, заботясь при этом о том, чтобы защитить свои фланги и тыл и, прежде всего, не допустить неожиданного нападения на них. Воюя с лангобардами и другими народами Западной Европы, он должен делать все наоборот и стараться, чтобы они напали первыми. С другой стороны, лангобарды беспечны в отношении своих флангов и неожиданных нападений; их коммуникации и снабжение плохо организованы. Маврикий пишет, что лангобарды – это в основном конные копейщики. Славяне, у которых преобладает пехота, представляют собой грозную силу прежде всего потому, что в их краях сильно пересеченная местность. В войне с ними важно, чтобы римская армия не попала в засаду или не подверглась неожиданному нападению в узком проходе, заросшем лесом. Сражаясь с иранцами, самым опасным противником из всех, римский полководец должен призвать себе на помощь все свое умение. При всякой возможности он должен оказывать поддержку своей коннице хорошей пехотой.
Часть устава, рассматривающая вопросы вербовки в армию, сообщает нам о том, что старая, теоретически всеобщая обязанность проходить военную службу все еще сохраняется, как это было еще со времен Августа. В армию проводилась мобилизация, как это началось по крайней мере с IV века. Различные формирования неравноценны, и кажется, что по крайней мере некоторые ударные части все еще являются варварскими по своему составу. Но автор не делает это отличительным признаком, а проводит разграничительную линию исключительно по военной значимости. Во всяком случае, варвары играли менее важную роль, чем до этого. Ударные формирования были привилегированными во многих отношениях, особенно что касается количества следующей с ними вооруженной прислуги, которую им разрешалось иметь. Буцелариям, как называли личных телохранителей полководцев, было разрешено иметь столько прислуги, сколько они хотели. В строевых кавалерийских войсках был один служитель на каждые семь солдат. Как можно понять, конную армию из 20 тысяч человек сопровождали бы еще несколько тысяч таких служителей.
Главным административным и тактическим подразделением являлась тагма, то есть батальон (или эскадрон). Это подразделение, очевидно, является преемником нумера, или, как его иногда называли, арифмоса, что является греческим переводом слова "нумер". Его также иногда называют отряд. Каждая тагма делится на роты по 100 человек и отделения по 10 человек. Тот факт, что у Маврикия в тагме всего 300 солдат, тогда как в старом отряде нумеров насчитывалась тысяча, можно, вероятно, объяснить снижением общей численности римской армии. Ко времени Маврикия реальная численность тагмы вполне могла быть гораздо ниже ее изначальной численности на бумаге уже так давно, что ему показалось, что наилучшим выходом из положения будет провести реорганизацию и сделать это подразделение меньше.
В то время как в период правления Юстиниана не было никаких командных инстанций между нумерами и командующим армией, Маврикий организовал систему более крупных армейских звеньев (мы бы назвали их бригадами и дивизиями). Раньше нумер или полк численностью в тысячу человек был высшей организационной единицей. Теперь во время войны командование на поле боя должно было быть облегчено организацией трех или более рот в бригаду, а три бригады объединялись в дивизию. Перестройка, проведенная Юстинианом, напоминает нам об армиях XVIII века до Французской революции, которые были тактически неделимы. Однако следует отметить, что Маврикий не советует создавать большие войсковые соединения на постоянной основе, а предполагает, что полководец создаст их в случае начала войны. Интересно узнать, что Маврикий рекомендует практику, которой впоследствии последовал Наполеон, то есть создавать более крупные соединения неодинаковой численности, чтобы затруднить противнику подсчет количества бойцов во всей армии.
Еще более важными были реформы, затронувшие личный состав армий. Маврикий отчетливо видел опасность наличия слишком большой доли наемников-варваров и чрезмерной независимости высших командиров с их большими личными дружинами. Поэтому, хотя он и не покончил с вспомогательными наемными войсками (или федератами), он создал им противовес, поощряя набор в армию из числа крепких представителей народов, населяющих империю. Маврикий отобрал у полководцев их право назначения на командные должности, сосредоточив в руках самого императора право назначать всех командиров рангом выше центуриона – как мы бы сказали, всех офицеров действующей армии. Несомненно, именно эти меры придали армиям Восточной Римской империи единство, необходимое для сохранения Анатолии, благодаря которому сарацины были остановлены на рубеже гор Тавр. Младшие командиры назначались из числа слушателей кадетского корпуса, спатариев, которые служили в штабной роте каждого полководца.
В вооружении можно найти лишь одно новшество – использование стремян. До Августа все конники в древние времена, по-видимому, ездили верхом, подложив простое одеяло и перетянув его подпругой. У кавалеристов на заре империи было седло определенной формы с высокой лукой седла впереди и сзади, но до того, как в IV веке исчезли графические изображения, мы не имеем никаких указаний на то, что использовались стремена. В какой-то момент в течение V века или первых трех четвертей VI века стремена начали появляться, но когда – сказать невозможно. (Стремена были изобретены китайцами – неважными наездниками – и принесены в Европу в IV – V вв. гуннами. – Ред.)
Тактическое значение стремян самоочевидно. Они придают всаднику устойчивость, особенно при ударе, который он наносил копьем. Со стременами конница становилась еще более грозной силой.
Отрывки устава, касающиеся управленческого аппарата, показывают, что в армии Восточной Римской империи имелись хорошо организованные отделы снабжения, медицинская служба и полевые госпитали, военные священники и служба финансов. Жизнь солдат ценилась так высоко, что конные санитары скорой помощи получали повышенную плату за каждого спасенного серьезно раненного солдата. Разделы устава, касающиеся обучения конников и пехотинцев, довольно интересны и подробны. Они начинаются с обучения новобранцев и солдатской школы, затем рассматривают более высокую подготовку на уровне сотни, тагмы (300 – 400 воинов), мерии или хилиархии (200 – 300) и, наконец, армии.
"Стратегикон" намечает в общих чертах разумную службу боевого сражения как на марше, так и на стоянке, а также систему разведки и контрразведки, правила допроса военнопленных и методы оценки численности противника. Рассматриваются также полевые укрепления и укрепление ночных стоянок.
Раздел, посвященный ведению боевых действий, рекомендует уделять пристальное внимание службам снабжения во время боя. Боевой дух войск следует повышать всеми возможными средствами. Для Маврикия типичным боем является бой конницы. Он особенно настаивает на большей мобильности конницы и замечает, что в случае необходимости кавалеристы могут сойти с коней и сражаться в пешем строю. При наличии пехоты ее действия в бою обычно носят второстепенный характер по отношению к кавалерии. Однако читателю следует отметить, что автор "Стратегикона" особенно рекомендует пехоте поддерживать кавалерию, когда дело касается иранцев, самого сильного врага империи. Он настаивает на том, что очень важно иметь войска прикрытия и резервы, наносить удары по флангам противника и обеспечивать безопасность своих флангов и тыла. Он советует, чтобы всегда, когда только возможно, решающее наступление было предпринято из-за прикрытия, вроде цепи холмов. На самом деле лучше всего держать войска прикрытия и резервы вне поля зрения противника до тех пор, пока в них не возникнет нужда.
Пехота была явно вспомогательным родом войск. Только на местности, пересеченной настолько, что это мешает продвижению конницы, пехотинцы должны были играть ведущую роль. Тем не менее структура и тактика пехоты были так же тщательно продуманы, как и структура и тактика конницы. Дисциплина и сплоченность пехотинцев, вероятно, были очень высокими, так как нам известно, что они совершали ночные нападения.
Тактической и административной единицей был отряд или тагма, пришедший на смену старому нумеру. Ее численность была ближе к четырем, нежели трем сотням человек. Каждый отряд пехотинцев был поделен на тяжелую и легкую пехоту, что во многом было похоже на то, как в XVI веке батальон европейских армий делился на копейщиков и мушкетеров. Легкая кавалерия в армии Восточной Римской империи включала в себя конных лучников и копейщиков.
В смешанных войсках, состоящих из пехоты и кавалерии, если доля пехоты была высокой, то на поле сражения она обычно стояла в центре, а конница находилась на флангах и в резерве. Если доля пехоты была небольшой, то ее держали позади, и она должна была просто твердо стоять на месте и отражать вражескую контратаку в том случае, если атака византийской конницы потерпит неудачу.
Наступательная тактика тяжеловооруженной пехоты армии Восточной Римской империи, по-видимому, подразумевает то же самое противоречие, которое уже отмечалось в связи с победой Юлиана Отступника при Аргенторате (Страсбурге) в 357 году, завоеванной в наступлении копьем, мечом и боевым топором, и при этом наступление совершалось в сомкнутом строю. Нам четко говорят, что боевой порядок представлял собой фронт сомкнутых колонн глубиной 16 человек, причем щиты последних рядов были подняты над головами, как в старом осадном боевом порядке "черепаха". И на том же самом дыхании нам говорят, что копья бросали как раз до вступления в непосредственный контакт, как старый добрый пилум легионеров, и что ближний бой вели мечом и боевым топором. Это противоречие исчезает, если мы допускаем, что, метнув свои копья, передние ряды затем рубились мечами со всеми необходимыми промежутками между ними и дистанциями. Это то, что делали легионеры армий республики и на заре империи после метания своих пилумов. При этом допущении рассматриваемая тактика, хоть она и гораздо более осторожная и нацеленная на оборону, тем не менее выглядит как нормальный результат развития (или искажения) старой практики. Так как ни Аммиан, ни Маврикий не упоминают о таких действиях передних рядов, то это остается простым предположением, но возможным предположением. Построение в колонну вместо одной-единственной тяжеловооруженной линии шеренг солдат также представляет интерес. В ведении войны в целом мы видим, что Маврикий прямо следует вековым традициям римской профессиональной армии. Для него идеалом полководческого искусства является победа в военной кампании без проведения генеральных сражений. Как только принято решение атаковать, лучше производить небольшие атаки, нежели широкие наступления, и прежде всего использовать военные хитрости и пытаться захватить врага врасплох. Во время ведения осад, когда римляне являются осаждающей стороной, они не должны торопиться идти на штурм. Когда же их осаждают, они должны остерегаться потерь в живой силе во время вылазок. И тем не менее надо помнить, что, сражаясь с большинством своих врагов, римляне, если могли, выигрывали время, а их хуже организованные противники обычно либо совершали какую-нибудь глупость, которая позволяла напасть на них при благоприятных обстоятельствах, либо же (из-за несовершенства их организации) вставали перед выбором: или отступить, или умереть от голода. В то же время, с другой стороны, упрямое поспешное наступление могло повлечь за собой уничтожение римской армии, если враг превосходил ее по численности, как обычно и было.
Через тридцать лет после смерти Маврикия римской армии, им реорганизованной, предстояло встать лицом к лицу с мусульманами.