Рассказ Сашко
Назад майор возвращался медленно. На минуту остановился возле молодой березки и посмотрел на Александра. Сашко, сгорбившись, сидел на пеньке и задумчиво смотрел на зеленый куст папоротника. Узкая полоска солнечного света упала на его плечи, словно попыталась согреть его своим теплом. Где-то совсем близко защебетала незнакомая птица. Сашко поднял голову и стал искусно ей подражать. Этот звук был настолько чистый и понятный для пичужки, что она спорхнула с ветки на землю. Он улыбнулся ей и бросил несколько мякишей хлеба. Она жадно, не боясь человеческого соседства, набросилась клевать подарок, а затем, схватив самый крупный из кусочков, улетела в гущу леса. Он проводил ее молчаливым взглядом.
Алексеев тихо подошел и присел рядом на траву.
– Расскажи, Сашко, что-нибудь о себе, – неожиданно предложил майор ему, разглядывая его молодое лицо. – Признаться, если откровенно, то я давно мечтал об этой встрече, но ты гордый человек, не давал о себе знать. А ведь мы бы могли тебе помочь.
Сашко ответил не сразу.
– Это долгая история… Слишком долгая.
– А ты покороче, я и так пойму, – настаивал майор на своем.
Он смахнул со лба прядь нависших волос и, посмотрев на собеседника доверчивым взглядом, спросил:
– Вам доводилось, товарищ майор, проходить землями села Малого? Нет? – Это на той стороне речки. При Польше село называлось Вильгельмовка. Там жили когда-то немцы-колонисты, а потом господствовали поляки. В 40-м году их переселили в Германию, а село заселили украинской беднотой, и оно стало называться Малое. Организовали первый в районе колхоз и назвали "Перемога". И село из Малого стали часто называть "Перемогой". Председателем колхоза сельчане избрали моего отца Николая Григорьевича Береста…
Майор много слышал рассказов о трагической судьбе жителей этого бесстрашного и несчастного села. В какой бы крестьянской хате ни нашел ты приют и стоило только напомнить в разговоре о Малом, или "Перемоге", как находилось много охотников для всякого рода разговоров с мельчайшими подробностями.
В раздумье Сашко продолжал:
– На третий день войны отец собирался отправить нас – маму, сестру и меня – в эвакуацию, но не успел. Его задержали бандеровцы и повесили вместе с председателем сельсовета. А маму с Оксаной, сестричкой моей, то ли порубили, то ли расстреляли они же вместе с немцами.
Говорил Сашко мягко, сдержанно, без эмоций, только с оттенком глубокой и искренней грусти и печали. Часто сбивался – невольно останавливался, вспоминал какие-то детали и потом снова и снова рассказывал…
Майору запомнился этот тяжелый и страшный рассказ, ответивший на вопрос, какая судьба толкнула его на подвиг. Рассказывал он с неохотой, кратко излагая важные свои операции и в партизанском отряде и воюя одиночкой.
Сашко уцелел чудом…
Но им не дали договорить. Прибежал весь мокрый, запыхавшийся старшина Иван Чуприна.
– Товарищ майор, среди бандитов началось движение. Они стали отходить мелкими группами, – коротко доложил старшина.
Стало ясно – и на этот раз они не теряли надежды оторваться от оперативников.
– Лейтенанта Урусова ко мне, – распорядился майор.
Чуприна лихо козырнул и побежал выполнять приказ.
Алексеев присел и развернул карту.
– Сашко, ты же хорошо знаешь местность, где, по-твоему, и в каком месте Беркут будет прорываться, выводя свою банду из окружения, – спросил он его.
– Сюда он не пойдет, а вот это очень удобное место. Именно здесь наверняка он и будет переправляться. Тут их и можно прихлопнуть, – пояснил Сашко, тыча пальцем в определенное место топографической карты.
– Почему ты так думаешь?
– Да это его излюбленная тропа. О ней мало кто знает. Она не раз его спасала в тяжкую годину преследования. Говорили местные, Беркут даже дал название ей.
– Какое?
– Мудрая тропа.
Алексеев и юноша взошли на невысокий возвышающийся над болотом пригорок, поросший низким кустарником. Сашко показал на угрюмое болото, которое назвал Мокрым болотом. В бинокль майор видел, как, приминая руками кустарник, брели уставшие бандиты. Они шли скученно, минуя трясины. Среди пестрой толпы замечались и женщины.
– А откуда же взялись бабы, – поинтересовался офицер.
– Это маскировка – так, для отвода глаз.
Да, Сашко, был прав – банда, действительно, отходила к Мокрому болоту.
Спустившись вниз, Сашко взял в руки автомат ППШ, неторопливо вставил диск и подвесил на ремень две гранаты.
Майор посмотрел на него и напомнил:
– Ты говорил, что заминирована тропа. Чего же они туда прутся?
– А откуда им известно, что тропа заминирована? Я об этом им не докладывал, – озорно заулыбался парень.
– Значит, это твоя работа?
– Наверное, – хихикнул Сашко.
– Когда же успел?
– Тайна…
Прибыл лейтенант Урусов. Офицеры отошли в сторону, где уточнили обстановку, после чего начальник разведки через лейтенанта приказал находящуюся в резерве роту старшего лейтенанта Зорина перебросить к Мокрому болоту, расположив подразделения в густых зарослях на скатах высотки.
Расстояние при выдвижении к болоту прошли незаметно. Укрылись в сосновом бору, густо поросшем молодняком. Остановились передохнуть. Майор посмотрел в сторону болота. По затерявшейся в зеленой топи таинственной тропе в авангарде двигалась первая группа. Это была явно группа прорыва. Удерживая равновесие, бандеровцы медленно и осторожно перескакивали с кочки на кочку. Чуть поодаль, в воде по пояс, брела вторая группа. За ней – третья, четвертая, пятая. Передвигались легко и самоуверенно, слепо поверив в чудо.
Болотная тропа – не гладкая, наезженная дорога, на ней много неизвестного. Кочки на поверхности, кочки под стоячей, зеленой и коричневой водой – не разгонишься, не сойдешь в сторону, не побежишь. Шагать нужно осторожно. Один опрометчивый шаг – свалишься в топкий, засасывающий ил, в черную липучую бездну и не выберешься. Дикое и грозное болото не щадит идущего ни человека, ни зверя. Болотная тропа – пропасть, где можно погибнуть мучительной смертью.
Почти пятьсот метров тянулась эта тропа, отделяющая хутор Поляны до берега, на котором находились воины. Вот по этой "мудрой тропе" и надеялись "беркутовцы" перейти болото и оторваться от советских воинов.
Конец банды Беркута
Прижавшись к земле, Сашко наблюдал за движением небольших колонн беркутовцев. "Среди "женщин" и будет находиться Беркут, – проговорил он про себя и снял с предохранителя автомат. Этой мыслью он поделился и с майором Алексеевым.
Кругом было тихо, только сердце стучало барабаном. В траве трещали кузнечики. Пахло прелой сыростью и гнилью. С болота доносилось унылое, однообразное кваканье лягушек. Вдалеке по небу волнистой линией проплывали грязные рваные облака.
И вдруг болото содрогнулось: тишину разорвал оглушительный взрыв, эхо которого отозвалось в лесу, в поле и в лощине. За ним, через некоторый промежуток времени, последовал второй, третий. Столбы коричневой воды с комьями черной грязи, обломки ветвей ольшаника и корневищ болотных растений взлетели в воздух.
На тропе все смешалось. Образовалась свалка, раздавались стоны и крики, проклятия и какие-то спонтаннолихорадочные команды. Обреченные на гибель бандиты, яростно ругаясь, попятились назад, но сбиваемые людским потоком, падали в хищное болото. И все же движение не приостанавливалось. Обезумевшие от страха люди не теряли надежды достичь берега и прорвать кольцо окружения. Это была единственная надежда на спасение выбраться от пожирающей их трясины.
Однако вновь последовали взрывы. Казалось, сама земля пришла в ярость и клокотала в беспощадном гневе. Взлетали истерзанные останки человеческих тел. Огненный смерч повис над болотом.
Когда взрывы прекратились, из кустарника вынырнули головы бандеровцев. Уцелевшие вояки бежали группками и в одиночку. Только теперь майор заметил, что перед самым берегом они, смело наступая на неизвестно когда и кем положенное бревно, прыгали с него на песчаную твердь.
Сашко до боли сощурив глаза, долго смотрел на болото. Беспорядочная толпа остальных бандитов с криком и шумом приближалась к берегу. Воины пока не выдавали своего присутствия. И вот справа от них тихо раздалась команда: "Приготовиться к бою!".
Сашко, как заправский солдат, сжал в руках автомат, положил указательный палец на спусковой крючок и стал ждать своего звездного часа.
– Вот и он, пан Беркут в женском одеянии, – с чувством облегчения произнес он, вскочил с места с прижатым оружием к груди, бесшумно побежал вперед наперерез бандюгу.
С тревожным беспокойством майор Алексеев посмотрел ему вслед и хотел остановить, но, заметив с какой азартно-молодецкой прытью он несся, молчаливо проводил его взглядом.
В суматохе наши воины не заметили, как отдельная группа бандитов, едва почувствовав под ногами твердую землю, короткими перебежками проскочила к посадке молодого ельника и засела. Лейтенант Гогоберидзе, сидевший там, в засаде, пропустил бандитов и таким образом отрезал их от болота. Он открыл тут же огонь по противнику.
На берегу образовалась свалка. Обезумевшие раненые и оглушенные, с перекошенными от дикого страха и ужаса лицами, люди, если их так можно назвать, разбегались, как тараканы, в разные стороны.
С болота по нашим воинам прошлись пулеметные и автоматные очереди. Бандиты, таким образом, давали понять, что у них есть еще силы для прорыва.
Заговорил старый молчаливый сосновый бор. Это ударила группа во главе с начальником штаба полка майором Грицаем. На банду обрушился буквально шквал огня. Глухие минометные взрывы сотрясали болото. Бандюги, как в тифозной горячке, заметались еще сильнее.
Судьба их уже была предрешена.
Через несколько минут майор разыскал Сашко среди кустарников. Присев за пеньком, он не спускал глаз с бандитов, залегших в посадке молодого ельника. К нему ползли солдаты. Среди них майор заметил старшего лейтенанта Зорина. Они о чем-то поговорили. Потом Сашко подался вперед, осмотрелся и, перепрыгнув через сломанное дерево, со всех ног помчался в лощину. За ним, мокрые и перемазанные илом, побежали солдаты.
Около майора оказались фельдшер Кирьях, медсестра Стасюк и санитарка Чуб. Они сорвались с места и тоже побежали в том направлении, куда направились Сашко и Зорин.
Взобрались на бугор. С высоты было видно, как в низине, перейдя узкий бродок, отступала группа бандитов. В это мгновение между деревьями мелькнула голова Сашко. Он резко махнул рукой, громко закричал и все, повинуясь его тонкому, еще ребячьему голосу, развернулись и бросились наперерез отходящим бандитам. Вслед им побежали и остальные.
Вскоре настигли юного мстителя. Сашко, прикрываясь кустами, перезарядил свой автомат и шепотом проговорил:
– В этой группе должен быть Беркут. Учтите, его прикрывают эсбисты из личной охраны. Если удастся захватить его живым, другие постараются своего "фюрера" уничтожить – много знает и по натуре труслив.
В кустах, через поляну, послышался шелест листьев и легкий треск веток. Приподняв голову, Алексеев заметил пробирающихся бандитов. Потом они остановились, затоптались в нерешительности на месте и стали о чем-то перешептываться. По всему было видно, что они хотели незаметно проскочить поляну и укрыться за штабелями сложенных сосновых стволов.
– Видно у них тут недалеко схрон, – прошептал Сашко и вместе с солдатами пополз вперед.
Слева от воинов показалась истребительная группа под командованием Дубинца. Среди "истребков" Алексеев заметил Олесю Кныш. Пригнувшись, она показывала в сторону бандитов.
Дубинец отрывисто подал команду – бойцы рассредоточились и правым крылом поползли на соединение с остальными воинами.
Прошло несколько томительных минут ожидания. Сашко, сибиряк Лихоткин и сержант Джумагалиев ловкими прыжками оторвались от земли и буквально полетели вперед. За ними из засады вместе с Зориным выскочили солдаты. Это было так внезапно, что бандюги растерялись. Они попятились назад, но солдаты роты Зорина начали их окружать.
Сашко внезапно подскочил к плоскогрудой женщине в черном платке, из-под которого едва было видно лицо.
– Пан Беркут? Вот и встретились! Или не узнали? – спросил Сашко. Его лицо дышало холодной ненавистью.
На какое-то мгновение, словно от испуга, Беркут присел. Рука его нервно скользнула за голенище сапога, но Сашко разгадал его хитрый замысел. Прикладом автомата он с силой нанес удар бандиту по голове. Оглушенный Беркут сначала дико взвыл, а затем повалился на землю. Из руки его выпал пистолет.
– Хотел легко распрощаться с миром? – свирепо произнес Сашко, поднимая вороненый "Вальтер".
И тут, в какую-то доли секунды, с противоположной стороны грянул одиночный выстрел. Сашко качнулся, но успел дать длинную автоматную очередь по кустам, откуда прозвучал оружейный хлопок. Раздался визгливый крик. Солдаты бросились туда и через минуту они привели перемазанного грязью человека в немецкой форме без знаков различия. Правая рука пленного была поднята, а с раздробленной левой кисти стекала кровь. Он что-то бормотал на немецком языке.
Это был лучший снайпер банды…
Бой прекратился. Наступила полная тишина, которую называют фоновой или контрастной. После жуткой какофонии стрельбы вдруг стало тихо-тихо.
Сашко лежал на зеленой пышной траве. Лицо его было мертвенно-бледным. Он страдальчески смотрел куда-то в сторону, обхватив рукой левый бок. Разорванная холстяная рубаха пропиталась алой кровью. Он не произнес ни звука, только постанывал, крепко стиснув зубы. На обожженных солнцем, сухих губах запеклись капельки крови.
Искоса майор Алексеев посмотрел на Беркута. Опустив подслеповатые и бесцветные глаза, он стоял в окружении автоматчиков.
Прибежали врач и медсестра. Доктор быстро разрезал рубаху и осмотрел рану.
– Касательное ранение в живот. Большая потеря крови, – сухо проговорил эскулап.
– Какой молоденький, – с болью в голосе прочирикала тонюсеньким голоском медичка. – Неужели не выживет?
– Состояние тяжелое, но не безнадежное. Ставка на силы молодого организма, – пояснил доктор.
Сашко открыл глаза и спокойным взглядом посмотрел на майора Алексеева. В этом взгляде не было ни укора, ни мольбы. Ему трудно было представить, что он жил, страдал, воевал и вдруг… может закончить свое земное существование. Болезненно сжалось сердце. Какой-то ненужной и обидной показалась эта безмолвная и тоскливая тишина.
Пока доктор делал уколы и на рану медсестра накладывала бинты, Сашко молчал. Ему приподняли голову и помогли присесть.
– Ничего не забыл и ничего не простил, все помню: петли тебе не миновать, – говорил охрипшим голосом Сашко, глядя с презрением на Беркута.
После того как врач сделал раненому укол, новая волна бодрости заставила его вновь поволноваться. Он вдруг, широко открыв глаза, вскричал. Оборванные фразы вылетали у него из груди:
– Чего стоите… Бейте бандитов… Здравствуй, батька, Оксанка… Где мама? Позовите маму…
Через мгновение сознание покинуло юношу. Голова безжизненно откинулась назад. За спиной тут же раздался чей-то знакомый голос. Майор Алексеев обернулся – это была Олеся Кныш.
Увидев перебинтованного Сашко, она вздрогнула, обхватила голову руками и зарыдала.
– Это Сашко? Убит? Ранен? Скажите правду, – прокричала она. Плечи ее судорожно задрожали…
Разгром одной из самых свирепых банд был завершен. В лощине у края лесной поляны стояло онемеченное "казацкое" войско, в основном "галицийские стрельцы" – вернее, то, что от них осталось. Это были все те, кто предал Украину и продался фашистам, пытающимся уничтожить украинское славянство…
Лугом наши воины возвращались на проселочную дорогу, где их ожидали машины. Раненого Сашко солдаты несли на носилках. Рядом шла Олеся. Алексеев еще раз посмотрел на него – перекошенное от боли, бескровное лицо еще сильнее побледнело. Хмурые, суровые линии на складках крутого лба выделились резче обычного.
В воздухе послышался шум авиационного мотора. Он все нарастал и нарастал. И вот из-за золотисто-зеленой бахромы леса показался самолет. Летчик приветливо помахал крыльями и, сделав круг над болотом, плавно приземлился на большой поляне.
То ли гул и рокот самолетного двигателя, то ли из организма улетучился болевой шок – к Александру вернулось сознание. Усилием воли он открыл глаза и еще в полузабытьи посмотрел на бездонную голубень небосклона.
В стороне медленной, усталой походкой шагал полковник Сидоров. Китель его был расстегнут, в руке покоилась фуражка, мокрая от пота. Он сопел и тяжело дышал. Алексеев шел молча, занятый своими мыслями. Ему было невыносимо больно – мучила совесть, что не уберег Сашко. Всплыли его слова недавнего разговора в лесу.
– Вы любите наш Полесский край? – спросил он тогда майора, не зная, что майор родом из здешнего края.
– Конечно, – ответил Алексеев ему.
– Видите сколько болот, – продолжал он, – много, очень много. Давным-давно они сковали дремотным сном полещуков и держат их в плену сколько уж лет. А я верю, что через эти болота пройдут ровные дороги и зацветут на болотах сады. Я верю в счастливую жизнь на Полесье…
Да, многим он был непонятным юношей. Суровой у него была жизнь, но он не растерялся и не потерялся в бурном, стремительном вихре военного лихолетья. Он встал наперекор страшной судьбе. Он видел уродства жизни. Его душа впитала в себе гнев и страдания людей. Именно это породило в нем жажду мести, и он мстил: грозно, продуманно, беспощадно и жестоко. Мстил без жалости к лесным упырям, мстил за поруганную гитлеровцами землю, мстил за могилы ни в чем не повинных жителей Полесья, мстил за казненных палачами родителей и сестру. Сашко прошел испытанием огнем. В смертельной схватке с варварами он добыл себе счастье быть Человеком.
Кто-то дернул Алексеева за руку, прервав цепь его раздумий. Это был полковник Сидоров.
– Понял свою ошибку? – спросил он.
– Понял, товарищ полковник.
– Всего этого можно было избежать, если бы мы разыскали его раньше.
Сидоров повернул к майору голову и, показывая на Сашко, с пафосом заметил:
– Это не просто партизан-мститель – это хозяин земли.
Хозяин земли! Этой мерой старый русский солдат оценил подвиг своего брата-украинца, годившего ему в сыновья. Через полчаса санитарный самолет, сделав прощальный круг, взял курс на Киев. Полковник стоял и молчал. Он с грустью смотрел на удаляющуюся зеленоватую точку У-2 с раненым героем.
У Алексеева крутились мысли вокруг Сашка: "Суждено ли нам когда-нибудь еще встретиться? Надежда умирает последней. Сашко обязательно должен возвратиться на Полесье, ибо он хозяин своей земли – он ее отвоевал у немцев и их приспешников.
Прошла неделя, и беспокойная судьба забросила Алексеева с подразделениями полка в Пинские болота… С тех пор он ничего не знал о судьбе раненного партизана. Служба закружила его в водовороте армейского быта. Годы как бы растворили Сашко в его памяти, хотя он много раз рассказывал сослуживцам о прекрасной и трагичной судьбе юного мстителя… И еще он узнал из газет, что центральные власти отметили ратные подвиги Александра Николаевича Береста награждением орденом Красной Звезды.
Потом в жизни были дальние гарнизоны по Советскому Союзу…