Скоро операция по задержанию Сыголенко была завершена. Сотрудники МГБ ГДР его арестовали, при очередном вояже в Восточный Берлин, и в 1951 году палача украинского народа из Полесья уже допрашивал в Ровно следователь УМГБ.
Держался этапированный галичанин спокойно. О себе он заявил, что является Карлом Николаевичем Ковальским, родом из Галиции – Львовщины. Еврей по национальности. Работал агентом по сбыту мануфактуры в фирме "Шлехтер". Учился в Кельне в университете на юридическом факультете, откуда был исключен после прихода Гитлера к власти.
В 1936 году переехал в Польшу, где до 1939 года работал продавцом в магазине. В 1942 году был арестован немцами в Варшаве и отправлен в один из первых лагерей смерти в Дахау, основанный в марте 1933 года сразу же по приходе Гитлера к власти. После освобождения концлагеря частями 45-й пехотной дивизии 7-й американской армии натурализовался в Западном Берлине, где получал пособие как лицо еврейской национальности, пострадавшее от фашизма.
Следователи областного Управления МГБ готовы были поверить Ковальскому. Сама мысль, что еврей убивал евреев из-за национальной принадлежности, показалась дикой, неправдоподобной, неестественной. Да и удостоверение есть, что он является членом западноберлинской еврейской общины. Но бескомпромиссная экспертиза фотографий неопровержимо свидетельствовала: начальник полиции Сыголенко, адъютант, а затем сотник УПА "Полесская сечь" с той же фамилией и предприниматель, а точнее, спекулянт из Западного Берлина Карл Ковальский – одно лицо.
После этого поиск материалов пошел быстрее. Нашлись свидетели, утверждавшие, что часто его видели с Тарасом Бульбой-Боровцем, разъезжавшими по хуторам и селам Полесья с агитационными целями – так они собирали в свой отряд молодежь для борьбы вместе с немецкими войсками против Советов.
Чекисты вскоре нашли и приказ атамана Бульбы-Боровца за № 19 от 10 сентября 1941 года. В нем говорилось: "…за боевую и отличную организацию работы в боевых операциях в городе Олевске и за ликвидацию всех московско-большевистских и регулярных банд на Олевщине (уничтожение евреев. – Авт.) повышается и утверждается в звании сотника Сыголенко Кирилл Николаевич". Потом он станет, как уже говорилось выше, адъютантом атамана и по совместительству редактором юдофобской газетки "Гайдамака".
Нашелся и еще один документ – протокол совещания старшин УПА "Полесская сечь" от 18 ноября 1941 года. На этом совещании сотник Сыголенко докладывал, что прибывший к ним эсэсовский капитан Гичке запросил у бульбашей помощи в поголовном расстреле к 19 ноября всех евреев Олевска. Выяснилось, что, после того как Сыголенко в 1942 году назначили в Дубровицу начальником полиции, он сразу же организовал гетто для евреев в этом небольшом городке украинского Полесья. Собрал более тысячи человек и отправил их в Сарны, где они были все расстреляны на окраине райцентра и сброшены в заранее вырытые рвы-могилы. Предварительно он обманным путем забрал у них "золотишко" и другие драгоценности, обещая освободить из плена и даровать им жизнь. Да, он исполнил свой обет, подарив им жизнь "только на небесах" и без гробов.
После разгрома полиции партизанами он, как уже говорилось, оказался в Сарнах на должности сотрудника немецкой службы безопасности СД, где изготовил, заранее почувствовав неизбежный крах Третьего рейха, себе документы прикрытия на имя Карла Ковальского.
Кто же выступал под личинами Сыголенко и Ковальского? Ответили на этот вопрос контрразведчики.
Действительно подследственный родился во Львове в зажиточной еврейской семье. Настоящие имя и фамилия – Хаим Сыгал. После оккупации нацистами Львова он через свои связи вышел на Тараса Бульбу-Боровца, представившись ему "хвайным украинцем", готовым воевать с двумя оккупантами – немецкими и советскими – "лышэ за вильну Украину". Так он стал Сыголенко.
Атаман поверил ему тогда, когда проверил еврея в работе – в грязной и неблагодарной, связанной с убийством 535 советских граждан, в основном своих соплеменников, в Олевске летом 1941 года.
В конце концов, Хаим Сыгал, припертый вещественными доказательствами и свидетельскими показаниями к стенке, во всем признался – бес попутал. Потом был суд, вынесший справедливый приговор бандиту из УПА "Полесская сечь".
Тайны кровавых колодцев
Пусть зло бежит со скамьи подсудимых, ему никогда не удастся избежать правосудия, потому что виновный человек – сам себе палач.
Сенека
Воде была дана волшебная власть стать соком жизни на Земле. Великий француз Антуан де Сент-Экзюпери восклицал: "Вода! У тебя нет ни вкуса, ни цвета, ни запаха, тебя не опишешь, тобою наслаждаешься, не понимая, что ты такое? Ты не просто необходима для жизни, ты и есть жизнь. С тобой во всем существе разливается блаженство, которое не объяснить только нашими пятью чувствами. Ты возвращаешь нам силы и свойства, на которых мы уже поставили было крест. Твоим милосердием снова отворяются иссякшие родники сердца.
Ты – величайшее в мире богатство, но и самое непрочное – ты столь чистая в недрах земли… Ты не терпишь примесей. Не выносишь ничего чужеродного, ты – божество, которое так легко спугнуть… Но ты даешь нам бесконечно простое счастье…"
Криницы, колодцы, родники – эти постоянные источники живительной для людей воды с давних пор у разных народов считались сакральными, священными, ибо вода, как и хлеб, несли человечеству саму жизнь. Благодарные люди посвящали им свои песни и стихи, придавая им надприродной силы в сказках и легендах. Недаром колодцы всегда содержали в чистоте, заботились о них, украшали эти источники воды красивыми надстройками.
В порыве творческих исканий автор не раз обращался к теме колодца, колодезя, криницы… Вот одно из них:
Какое б солнце не стояло, -
В колодезе всегда темно,
Лишь звезды иногда устало
В мерцанье падают на дно.
Вода не бросится к застою,
Ведерком свежесть береги,
Тогда и жизни будут стоить
Его живые родники.
Чем чаще черпается влаги,
Тем энергичнее приток…
Вот так ручьи живут в овраге,
И суть – не только снеготок.
Но стоит дно его заилить -
Уснет вода, усохнет дно…
И родничек умрет, остынет
Еще в судьбе семьи одной.
С давних времен враги-чужеземцы, приходившие на нашу родную землю, первым делом старались уничтожить для местного населения источники воды: взрывали колодцы, забрасывали их мусором, отравляли воду. Но вот в середине прошлого века на моей земле случилось то, что буквально потрясло воображение: с колодцами стали воевать нелюди, отпетые головорезы, варвары ХХ столетия – оуновцы бандеровского окраса. Они надругались над криницами, превратили колодцы… в могильники, согрешивши и в языческом, и христианском понимании этого слова. Это они колодезные родники гасили человеческими телами… О подобных преступлениях этих палачей рассказали многие смелые журналисты и писатели. Так пройдемся памятью по этим страшным событиям, чтобы напомнить о Средневековье бандеровщины с призывом: "Люди, будьте бдительны!".
Это был субботний день 24 августа 1991 года – день провозглашения независимой Украины. Страна праздновала. Россия без войны и без всяких условий подарила Украине свободу. Однако тысячи людей села Дядьковичи и его окрестностей на Ровенщине в тот день собрались по другому поводу: они отдавали последние почести жертвам, односельчанам и неизвестным гражданам, замученным и казненным почти полвека назад оуновцами, начиная с осени 1943 и до конца 1947 годов.
Останки их были подняты из глубокого, почти стометрового колодца на хуторе Доброволька в усадьбе Ивана Куровского. Жертв там было много, очень много, страшно даже подумать – 67 замученных оуновцами людей. Хозяин усадьбы чудом избежал участи быть вброшенным в эту страшную могилу.
Июньской ночью 1943 года, когда бандеровцы окружили его дом, Куровской первым делом выбросил в крохотное кухонное окошко малышей Зигмунда, Эдмунда и дочурку Люцину. Затем, через этот же лаз, быстро покинули хату жена и сам хозяин. На их счастье сразу за окном колосилась нескошенная рожь. Этой нивой удалось добежать до спасительного леса, а уж потом добраться до областного центра – города Ровно.
"Повстанцы" ограбили брошенное хозяйство, а после все строения подожгли. Однако глубокий колодец, одиноко стоявший на опустошенной усадьбе с чистой родниковой водой, которую они жадно пили, обратил на себя внимание "героев" ОУН – УПА. Они поняли, что скоро он им понадобится для других целей – он предназначался стать хранилищем жертв оуновского террора…
И вот ужасный парадокс: первым в нем оказались члены семьи поляка Владислава Лободинского, который по просьбе Куровского выкопал этот глубокий колодец.
Октябрьской ночью 1943 года его с женой и тремя детьми пригнали на хутор Доброволька, расстреляли там и бросили в сруб колодца. Той же ночью такая же участь постигла и другую польскую семью по фамилии Завада – мужа, жену, дочерей, зятя и двенадцатилетнюю внучку.
Пишу и не могу не содрогнуться от этих строк!
Попробуйте, уважаемый читатель, представить себе: как могли чувствовать себя те, кто был свидетелем жуткой расправы националистов с близкими, родными людьми – отцом, матерью, детьми, внуками! Об этом нелегко не только писать, но и читать…
Но последующим поколениям нужно передать правду, пусть страшную, но правду. Пусть знают, чем грозит людям озверелый национализм! "Делай не ложью – все выйдет по-божьи, потому что за правого Бог и добрые люди" – так говаривали наши предки.
Великий Бальзак писал: "Правда – точно горькое питье, неприятное на вкус, но зато восстанавливает здоровье. Здоровье и отдельного человека, и целой нации…"
А дальше боевики взялись за москалей. Проживала в Дядьковичах россиянка по фамилии Неверова. Было ей около семидесяти, а единственному сыну-инвалиду где-то за сорок лет. Как "страшных врагов", местный провод ОУН решил их ликвидировать. На проведение этой "доблестной" операции пошли аж шесть (!) – хотел написать бойцов – нет! – бандитов УПА. Сына, парализованного и прикованного к постели инвалида, задушил удавкой в кровати В. Подолец по кличке Доктор. Правильнее было бы – Доктор Смерть.
На старуху, поскольку она еще двигалась, набросились двое – Василий и Николай Слободюки – клички Юрба и Андрей. Несчастную женщину "путовали": накинули на шею веревку, а потом два ее конца затягивали. Я думаю, методами и способами умерщвления бандеровцами людей позавидовали бы палачи всех времен и народов. За этими "боевыми" действиями своих побратимов внимательно следили, перенимая опыт, другие "вояки" – Сергей Подолец и Степан Степанюк, а также тыловик-хозяйственник местной группы УПА Яков Слободюк. Контролировал качество казни сам "станичный" Дядьковичей – Владимир Мовчанец.
Лишь бы начать – а там пойдет!.. И правда, один за другим покатились новые "свершения" местных "вояк" УПА – на дно Куровского колодца полетели новые жертвы "борцов за вильну Украину".
В ноябре того же 1943 года на протяжении одной лишь ночи бандеровцы "арестовали" шесть бывших красноармейцев. В свое время последние совершили побег из фашистского плена и прятались у местных жителей. Солдатам давали приют многие селяне, в том числе Павел Вознюк, Тарас Вознюк, Ирина Коптюк, Любовь Кузмич, чехи Вацлав и Петр Павлины. Например, прятался Павел Ковальчук родом из Харькова, Тимофей Захаров из Саратова. Других помнят селяне только по имени – Иван, Санька, Федя и Данило…
Этих невинных, добрых парней задержали и повели выкормыши Степана Бандеры к колодцу Куровского. Сначала "арестованных" раздели, а потом злодейски, по-предательски безоружных расстреляли и побросали в темную бездну криницы.
Буквально за несколько недель до прихода Красной армии в Дядьковичах и соседних селах – Омельяна, Грушвица, Верховск Ровенского района – бандиты задержали и расстреляли 31 бывшего военнопленного, кому удалось убежать из немецко-фашистских застенков. Но не спаслись они от украинских националистов. Волей ОУН им судилось было пополнить мартиролог бандеровских жертв. Но не только поляков, "москалей" или бывших воинов Красной армии казнили вояки из УПА.
23 декабря 1943 года в селе Грушвице были схвачены, замучены и вывезены по направлению к хутору Доброволька 15 жителей села и среди них Сергей Кулиш, Мария Вакулюк, Степанида Кузмич, Евдокия Корнейчук, Любовь Корнейчук и другие. 15 жителей одного села за одну ночь!
Еще один случай.
Забрела как-то в Дядьковичи женщина из Ровно в надежде обменять часть нехитрого домашнего скарба на продукты в селе. И надо же ей было попасть на глаза местному "коменданту" Василию Слободюку – Юрбе. Он "конфисковал" вещи, посадил городскую пришельцу на телегу и отвез на злокозненный хутор, где раздел ее, изнасиловал, расстрелял несчастную, а затем тело бросил в колодец.
Там же оказался в тот день и местный аптекарь по имени Мыкола. "Подвиг" этот совершил уповец из Дядьковичей Владимир Кухар-Лукашук по кличке Сковорода. А через месяц такая же страшная участь ожидала и новую заведующую аптекой 22-летнюю украинку Елену Дертко.
В январе 1944 года зашли уповцы к крестьянину Константину Музычуку, проживавшему в селе Новоселки, и забрали с собой его 16-летнего сына Адама. В ходе поиска сына следы привели отца, обуреваемого страшным предчувствием, опять же к колодцу. Свидетели-соседи видели, как его окровавленного тащили и бросили в колодец. Несчастный отец увидел только следы свежей крови на срубе криницы, но, как ни вглядывался вглубь, как ни звал Адама, ничего не увидел, никого не услышал.
Со временем один из убийц Александр Грицюк по кличке Олько свидетельствовал: "Виновны они (жертвы. – Авт.) или не виновны – это меня совсем не интересовало, и я никогда над этим не задумывался. Я знал лишь одно, что я обязан точно выполнить приказ коменданта СБ… Мне Дуб (Николай Пальчевский, комендант 4-й надрайонной СБ, родом из с. Дермань. – Авт.) внушил, что уничтожая порученных мне людей, я приношу пользу УПА, поэтому убийства я осуществлял безразлично, без всяких зазрений совести".
После освобождения Ровенщины от немецко-фашистских оккупантов делалось две попытки поднять останки людей из колодца на хуторе Доброволька – в апреле и июне 1944 года, но оба раза не удалось практически ничего сделать.
Во-первых, работы усложнялись невыносимым смрадом от разложившихся трупов. Люди, участвовавшие в эксгумации, задыхались даже в противогазах. Во-вторых, колодец был забросан гранатами и минами, которые могли взорваться в любую минуту. Кроме того, оуновцы загатили криницу – "могилу" камнями, бревнами и землей. При второй попытке, правда, удалось поднять останки пяти жертв, простреленную пилотку, военную фуражку и кусок одежды.
Константин Музычук из Новоселок узнал в этом куске часть пиджака сына. Инженер-капитан Фомин, который руководил работами по подъему останков погибших, разрешил отцу взять этот кусок ткани на память о казненном бандеровцами сыне.
И только летом 1991 года воины-саперы подняли из колодца Куровского останки всех 67 трупов.
Таких криниц-"могил", как колодец Куровского, на западно-украинских землях были сотни.
В 1957 году журнал "Октябрь" рассказал о трагедии, которая произошла в селе Дермань Здолбуновского района на Полесье. Вообще в этом селе на протяжении 1944–1949 годов бандеровцы казнили около пяти сотен крестьян, учителей, врачей, библиотекарей, медсестер и членов их семей. Большинство из них никакой политической деятельностью не занималось – ибо какой политикой могли заниматься старики и младенцы?
По настоянию и требованию селян в том же году на окраине Дерманя – Нагорянщине – из колодца подняли 16 трупов.
По остаткам одежды, вставным протезам, зубам, женским украшениям и личным вещам, хорошо известным родным и их соседям, дерманцы узнавали своих односельчан. Жуткие это были осмотры. Из криницы доставали черепа, пронзенные от виска до виска металлическими шкворнями, с глубоко вогнанным ржавым зубом бороны, разрубленные топором или с многочисленными проломами, с петлями, удавками, с закрученными на шее женскими косами. Доставали кости рук и ног с проволочными закрутками – один из часто применяемых бандеровцами способов издеваться над своими жертвами. По костям специалисты судебно-медицинской экспертизы установили, что были замучены дети до десятилетнего возраста.
У села Застава близ села Дермань человеческими трупами были забросаны 5 колодцев. Из семьи Елены Казимировной Кирилюк оуновцы убили 25 человек! Эти жертвы были разных степеней родства, но все из одной шляхетской "династии". Охотясь за остальными, бандеровцы как-то ворвались в хату 96-летней бабушки Прасковьи, которая доводилась теткой Елены Кирилюк. Старушка качала в "колыске" правнука. Не пощадили бандиты ни старушку, ни новорожденного – убили обоих и бросили туда же, в колодец…
90-летний Гаврило Ермолаевич Довбенко потерял семерых близких – сыновей, невесток, внуков и правнуков.
Из криницы на хуторе Каплица, что на Почаевском шляхе, в 1958 году вынули 10 трупов. Шесть из них были опознаны односельчанами…
В селе Пидлипки Радзивиловского района, в колодце нашли останки 25 человек… 90-летняя бабушка Марина упала на колени перед останками своих мужа, сына и невестки.
Алексей Кузьмирук узнал труп своей обезглавленной супруги. Кинулся искать женскую голову. Нашел. Прижал ее к груди и вдруг… взорвался страшным мужским плачем…
Хотя это и невероятно, но некоторым удавалось чудом спастись и выбраться из колодцев, которые могли стать их могилами. Осталась в живых, например, Екатерина Филипповна Пилиповец из села Великие Загорцы Дубновского района. Ее отца сначала покалечили немцы, а потом добили бандеровцы. Брата, который возвратился с фронта после тяжелого ранения, тоже замучили "герои" УПА.
Девушка встретила лишь семнадцатую весну, когда пришли и за нею. Пришли не какие-то неизвестные – пришлые бандюги, а "свои" же "родненькие", сельские. И первым среди них был сосед Николай Пилиповец. Сначала мучили мать Екатерины – Марию Викторовну Кондратюк. Ее, потерявшую сознание, закрыли в хате. А девушку увели с собой. Почему-то завязали глаза, хотя знали – ведут жертву на смерть, а мертвые же молчат… Долго шли, и, наконец, остановились в лесу, и начали бить. Били так, что кровь хлынула носом и ртом, били до потери сознания. Когда уставали, делали короткий перерыв на перекур, а потом снова били. Били сообща и по очереди и приговаривали, что выбивают коммунизм, хотя Катя ни коммунисткой, ни комсомолкой не была. А потом обмотали косу вокруг шеи и стали душить, то, отпуская, то затягивая…
Наконец, один из бандитов снял с себя ремень, закинув петлю на шею и, забросивши свободный конец себе на плечи, вцепился в него руками, выпрямился, потянул Катю на себя и стал живой виселицей. "Затуманились глаза, обмякли мышцы, в какую-то бездну провалилось сознание, остановилось на мгновение сердце…" Это Катю навестила смерть. А потом для большей уверенности бандит сбросил, как ему показалось, уже задушенную девушку в колодец…
Очнувшись Мария Викторовна, пошла искать свою единственную доченьку. Сколько вокруг колодцев! Но материнский инстинкт привел ее к колодцу в Страшевском лесу. На вытоптанной траве еще краснели лужи крови. Мать упала на землю и запричитала:
– Доню, моя ридна доню!..
И колодец неожиданно глухо отозвался.