Почему же встреча произошла не в Лондоне, а в Берлине? - спрашивает Троцкий. Отвечая на этот вопрос, Троцкий говорит, что весьма вероятно, что Ленин не хотел встречаться с "Ивановичем" на глазах царских и других шпионов, присутствовавших на съезде в Лондоне, к тому же, возможно, что на встрече присутствовало и третье лицо, не имевшее никакого отношения к съезду партии (L. Trotsky, Stalin, p. 108). Троцкий не называет его имени. Но мы знаем, что это "третье лицо" - Камо - через месяц прославится на весь мир как возглавитель самого дерзкого в истории царской России бандитского налета.
Встреча между Лениным, Коба и Камо произошла, по всей вероятности, после 19 мая. Через месяц - 26 июня 1907 г. - произошла и знаменитая тифлисская "экспроприация".
Прежде всего, кто такой Камо? Камо - грузинский армянин, его настоящая фамилия Тер-Петросян. Он, как и Сталин, родился в г. Гори, почти его ровесник (Камо моложе Сталина только на два года). В его официальной биографии, которая вышла в БСЭ в 1937 году, сказано:
"Камо - большевик, активнейший кавказский боевик. Герой партизанских выступлений. Камо - ученик Сталина… Камо организовал ряд крупных экспроприации… В 1907 г. принял участие в известной экспроприации в Тифлисе на Эриванской площади. В связи с этой экспроприацией был арестован 22.11.1907 г. в Берлине…" (БСЭ, т. 31, 1-е изд., 1937, стр. 133).
Однако во втором издании БСЭ, которое было подготовлено к изданию еще при жизни Сталина и вышло в 1953 году, в биографии Камо нет ни одного слова об "экспроприациях", в том числе и о такой знаменитой, как тифлисская, хотя самой биографии Камо уделено в два раза больше места, чем в первом издании. В новой биографии, как и в старой, указано, что учитель Камо - Сталин: Камо "в 1901 г. познакомился со Сталиным и под его руководством начал нелегальную партийную работу…" (БСЭ, т. 19, 2-е изд., 1953 г., стр. 543). Далее говорится, что в марте 1906 года Камо приезжал в Петербург, где лично познакомился с Лениным, доставлял из Петербурга оружие на Кавказ, организовал в Тифлисе мастерскую по производству бомб, "занялся формированием, вооружением боевых групп и дружин, участвовал в вооруженных столкновениях с царскими войсками, полицией и черносотенцами… В ноябре 1907 года был арестован в Берлине, в конце 1909 года выдан царским властям" (там же, стр. 543–544).
За что арестован, за что выдан? Об этом во второй биографии Камо нет ни слова. Почему это так, мы увидим дальше, но сейчас важно запомнить две вещи из первой биографии Камо: во-первых, Камо - непосредственный "ученик Сталина", во-вторых, главная революционная профессия Камо, которой его учил Сталин начиная с 1905 года - это "экспроприации".
Наиболее опасной экспроприацией из всех "эксов" 1906 года было ограбление в Чиатури группой Коба-Камо почтового поезда в ноябре 1906 года; из награбленных 21 тыс. рублей, "эксы" направили большевистскому центру только 15 тыс. рублей (Суварин, там же, стр. 100). Значительные деньги к Ленину пошли и от других "экспроприации" - на корабле "Николай I" и в Бакинском порту.
Разрабатывая доктрину о "партизанской войне", о "боевых дружинах" и об "экспроприациях", Ленин недаром обратил свои взоры именно на Кавказ, а из среди своих кавказских учеников особо выделил для этой цели двух "боевиков" - Коба и Камо. На это были исторические и персональные причины. На одну из исторических причин указывал еще Троцкий:
"На Кавказе, с его романтической традицией грабежей и кровавой междоусобицей, которая все еще живуча и сейчас, партизанская война находила любое число бесстрашных практиков. Более тысячи террористических актов всех видов было совершено в Закавказье только за время первой русской революции 1905–1907 гг." (L. Trotsky, Stalin, p. 96).
Персональные причины были не менее важные. Из всех кавказских большевиков Коба и Камо не только беспрекословно поддержали доктрину Ленина об "эксах", но и сама эта доктрина родилась в голове Ленина как результат практического опыта по проведению "ряда экспроприации" на Кавказе "боевой дружиной" Камо под непосредственным руководством Коба, как его учителя, о чем так подчеркнуто сказано в БСЭ. Тифлисская "экспроприация" 1907 года и явилась прямым результатом берлинской встречи.
Автор классической биографии Сталина - Борис Константинович Суварин - так оценил значение Тифлисской "экспроприации" в карьере Коба:
"Тифлисский "экс", самый грандиозный из всех, был своего рода шедевром, затмившим все предыдущие акции по своей драматичности и абсолютному успеху. Он явился подтверждением принципиального права Сталина подбирать руководителей дела. Малоизвестный провинциальный боевик, действующий под руководством мистического "триумвирата" (Ленин-Богданов-Красин. - А.А.), "профессиональный революционер" par excellence, неспособный продвинуться в иерархии партии интеллектуальной силой ума, но готовый служить ее делу, играя постоянно возрастающую роль, Коба нашел обстоятельства, при которых он покажет свой стальной характер" (В. С. Souvarine, Stalin, p. 94).
Он его и показал, что мы увидим дальше. Ученик Сталина - Камо (Тер-Петросян, слабо знавший русский язык, слово "кому" произносил всегда как "камо", отсюда Сталин дал ему прозвище "Камо", которое и закрепилось за ним навсегда) являл органическую смесь социального бунтаря, выдающегося авантюриста и героического бандита с уму непостижимой силой воли. Все эти качества Камо сказались как раз в тифлисской "экспроприации". Вкратце ее история следующая.
Вернувшись в Тифлис после свидания с Лениным в Берлине, Коба создал из наиболее смелых "экспроприаторов" нечто вроде свободной банды числом, по показаниям свидетелей, около пятидесяти человек. Цель банды - вооруженное нападение и "экспроприации" денег Государственного банка в Тифлисе во время их перевозки. Руководителем банды Коба назначил Камо, переодев его в форму бравого офицера, ему была придана "разведка", в которой участвовали и две грузинки-большевички. Банда была разбита на мелкие группы и "расквартирована" вокруг Эриванской площади, на которой было намечено нападение. Явился ли сам Коба на площадь, чтобы лично руководить "операцией"? Троцкий пишет, что "в партийных кругах личное участие Коба в тифлисской экспроприации считалось бесспорным" (L. Trotsky, цит. пр., стр. 106). Троцкий добавляет, что и он был этого мнения до 1932 года, но что дополнительное изучение вопроса убеждает его, что лично сам Сталин не участвовал в "экспроприации", а только был "советником" Камо. Аргументация? Ссылки на ряд советских книг, в которых нет никаких ссылок на личное участие Сталина плюс молчание самого Сталина. Но само "убеждение" Троцкого не убедительно. Об участии Сталина в тифлисской "экспроприации" никогда не писали в СССР только потому, что сам Сталин это запретил. Став во главе великого государства, Сталин не хотел выглядеть "кавказским бандитом", хотя бы и героическим (бывший американский посол в Москве Буллит: "Рузвельт думал, что в Кремле сидит джентльмен, но там сидел бывший кавказский бандит"). Есть у Троцкого тут и некая личная "корысть" - он не хочет признать в Сталине героя, хотя бы и уголовного. Он для него всего лишь "кинто", а не Аль-Капоне. Более объективный Суварин констатирует, что в доктрине Ленина об "эксах" "Сталин нашел применение своему дару" (В. С. Souvarine, там же, стр. 88), что, конечно, включает и личное мужество.
Вернемся к тифлисской "экспроприации". Она произошла около 11 часов дня 26 июня 1907 г., когда Эриванская площадь была полна людей. В это время на площадь въехали два экипажа, которые везли большую сумму денег Государственного банка, в сопровождении эскорта казаков. Немного ранее на площади были замечены два фаэтона - в одном сидели две женщины, в другом - мужчина в офицерской форме. Как только экипажи с деньгами показались на площади, лицо в офицерской форме подало команду - как из-под земли выросла банда около полусотни людей и на экипажи и на казачий эскорт посыпались бомбы огромной взрывной силы, в том числе из той подводы, на которой сидели женщины. Бомб было брошено около десяти штук. Результат: три человека было убито, более 50 человек ранено. Бандиты, захватив, по одним сведениям 340 тысяч, по другим - 250 тысяч рублей, исчезли с такой же молниеносной быстротой, с какой и появились.
Описывая эти подробности грабежа, газета "Новое время" свою корреспонденцию "Герои бомб и револьверов" кончила восклицанием: "Только дьявол знает, как этот грабеж неслыханной дерзости был совершен".
Тотальная мобилизация всех войск, полицейских сил, агентурной сети, повальные обыски, закрытие границ, сотни арестов, - но ни одного бандита не поймали ни в тот день, ни после него, ни одной копейки денег тоже не нашли.
Куда же бандиты делись, где же деньги очутились? Бандиты вернулись к "мирной" работе, которую они так великолепно сочетали со своей основной профессией (ленинское "сочетание легальной работы с нелегальной"), а деньги очутились под диваном бюро директора Тифлисской обсерватории, где Коба-Coco Джугашвили тоже занимался "мирным трудом" в качестве счетчика-наблюдателя. Через непродолжительное время деньги очутились в руках Ленина.
Вот этой "экспроприацией" и руководил Коба. Его обвиняли также, что он принял косвенное участие в убийстве тифлисского губернатора генерала Грязнова, князя Чавчавадзе, даже одного своего сотоварища в бакинской тюрьме, о чем еще будет речь впереди. Вот после этой тифлисской "экспроприации" оба - и Коба, и Камо - сумели пробраться за границу, где встретились с Лениным, надо полагать, для доклада о проведенной операции. Тем временем, поставленные в известность русским правительством заграничные органы уголовной полиции начали аресты среди большевиков-эмигрантов, когда те пытались обменивать награбленные рубли на иностранную валюту. Такие аресты были проведены в Париже, Мюнхене, Стокгольме и Женеве. Среди арестованных были будущие наркомы Литвинов и Семашко. Только после этих арестов партия, в том числе и ее большевистская фракция, узнала, что вооруженный тифлисский грабеж - дело рук учеников Ленина - Коба и Камо. Поскольку каждая попытка обменять рубли на валюту кончалась арестами, ЦК постановил сжечь оставшуюся сумму денег.
По требованию меньшевиков, ЦК, в котором после У съезда преобладали большевики, вынужден был обсудить вопрос и о самой тифлисской "экспроприации". Создается комиссия во главе с будущим наркомом иностранных дел Чичериным (тогда меньшевик), которая должна была произвести подробное расследование. Комиссия Чичерина очень скоро установила, что ученики Ленина не только организовали кровопролитное ограбление в Тифлисе, но что Камо подготовляет взрыв известного банка Мендельсона в Берлине, чтобы экспроприировать для Ленина на этот раз иностранную валюту. Комиссия Чичерина установила также, что большевики дали указания своим агентам приобрести специальную бумагу для производства фальшивых банкнотов. Некоторое количество такой бумаги уже было направлено через экспедицию германской социал-демократической газеты "Форвертс" (о чем, конечно, руководство газеты ничего не знало) в Куоккала (Финляндия), где жили тогда нелегально Ленин и Зиновьев.
Курьер вручил бумагу председателю "Технического бюро ЦК" Красину (члену "триумвирата"), которого он узнал по фотографии, предъявленной ему.
Ленин, пользуясь своим большинством в ЦК, сумел положить конец этим разоблачениям, предложив Центральному Комитету передать дело на доследование "Бюро иностранных сношений". (Троцкий потребовал, чтобы всем этим делом занялся II Интернационал, но это предложение не было принято.) Кроме того, изучением и расследованием дела об "экспроприации" в Тифлисе занялся и Кавказский союзный комитет РСДРП. Установив, что "экспроприацию" провели, в нарушение решений IV и V съездов, Коба и Камо, Кавказский комитет постановил исключить их из партии, как и всех остальных ее участников - социал-демократов. Имена не были названы публично, чтобы не выдать их полиции (В. С. Souvarine, там же, стр. 99-100).
Уже в Советской России в своей "Рабочей газете" от 18 марта 1918 года Мартов напомнил Ленину, что в состав его правительства входит "некий гражданин Сталин", хорошо известный из-за своего участия во всяких сомнительных предприятиях и исключенный из партии за тифлисскую "экспроприацию" (L. Trotsky, цит. пр., стр. 101). Скоро "Бюро иностранных отношений" ЦК "законсервировало" свое расследование, так как главный исполнитель тифлисской "экспроприации" Камо был арестован берлинской полицией по доносу видного большевика Житомирского, оказавшегося агентом русской полиции. Поскольку дело Камо могло привести не только к раскрытию всей кавказской сети "эксов", но иметь и катастрофические политические и уголовные последствия для всего большевистского руководства ЦК, Красин, через немецкого адвоката Камо, предложил Камо играть роль душевнобольного.
Камо эту роль так гениально сыграл, что превзошел действительно душевнобольных не только по симптомам самой болезни, но и по естественности ее проявления в поступках. Он топочет ногами, кричит, рыдает, бушует, рвёт на себе одежду, отказывается от пищи, бьёт надзирателей, бьется об стенку… Его сажают в ледяную камеру, но это не производит на него никакого впечатления. Его переводят в специальное отделение больницы, подвергают там в течение четырех месяцев самым различным испытаниям от тонких научных и до тяжких физических, но он не сдается. Он вновь отказывается от пищи, тогда его подвергают принудительному кормлению не по очень тонкому методу - во время такого кормления ему ломают несколько зубов. Он бушует дальше, рвет волосы, бьется об стенку, и вдруг гробовая тишина: удивленные надзиратели бросаются в камеру - его находят повесившимся, прямо в предсмертных судорогах его снимают с оконной решетки и приводят в себя. Новые "испытания", новые муки. Ему не дают жить, но не дают и умереть. Он пробует последний раз "перехитрить" и жизнь, и немецких "психоаналитиков": заостренным куском кости он режет себе вену, и его находят без сознания в луже крови. Его опять приводят в себя. Он не сдается, но сдаются врачи. Тогда его переводят в дом для умалишенных, где испытания продолжаются дальше, но на этот раз уже при помощи исключительно физических пыток, которых действительно нормальный человек никогда не выдержит. Чтобы убедиться, что Камо не симулирует бесчувственность, ему под ногти закалывают иголки, выжигают тело каленым железом, - все это он переносит стоически, без всякой внешней реакции, словно он сам из железа.
Ученые авторитеты немецкой медицины засвидетельствовали, что Камо не симулирует, а безнадежный сумасшедший. Вот тогда, в конце 1909 года, немецкое правительство его выдало русскому правительству, которое направило его по месту преступления в тифлисскую тюрьму (в Метехский замок). Начались новые испытания, новые пытки, более жестокие и менее церемонные, чем у немецких педантов. Конечно, не такие жестокие методы, чтобы от них можно было умереть, но, как выражается Суварин, вполне достаточные, чтобы "сделать здорового человека сумасшедшим". Однако Камо не сдается и на этот раз. Тем не менее, его отдают под военный суд в Тифлисе. На заседаниях суда он сидит совершенно безучастно и спокойно кормит крошками хлеба птичку, которую он приручил в камере. Он убедил суд, что судить его также бессмысленно, как бессмысленно судить птичку, которую он кормит. Суд отменяется, и его переводят в больницу, в отделение душевнобольных для продолжения испытания.
В августе 1911 года при помощи члена группы "эксов" Коте Цинцадзе он подготовляет побег. Побег из Метехского замка считался делом абсолютно безнадежным. Камо решил доказать обратное. Он распилил свои кандалы и оконные решетки, спустился по на скорую руку сплетенной тонкой веревке в реку Кура, но веревка сорвалась и Камо упал на скалу с такой силой, что потерял сознание. Однако сказалась долголетняя "закалка" "сумасшедшего", он быстро пришел в себя, перехитрив погоню, бежал в Батум, а там пробрался на один из пароходов, залез в трюм и "зайцем" отплыл за границу. Через неделю-две он был гостем Ленина в Париже. Ленин его накормил, переодел, проинструктировал и направил на Балканы для выполнения нового задания - переправлять оттуда оружие на Кавказ для новых "экспроприации". Его арестовывают в Константинополе, но из-за поручительства грузинских монахов освобождают. Камо переезжает в Софию, но и там он "попался", был арестован, однако благодаря помощи известного болгарского революционера и друга Ленина Благоева ему удается бежать. При проведении очередной "операции" турки задерживают его вновь на небольшом судне, весь багаж которого состоял из бомб разных калибров. Но он опять выкрутился или откупился и переехал в Грецию. Когда касса партии начала пустовать, Ленин отозвал Камо с Балкан и отправил на Кавказ для организации новой "экспроприации". Камо благополучно прибывает в Тифлис, собирает старую банду на новое дело. В сентябре 1912 года Камо и его банда совершают новое смелое нападение на денежную почту на Коджарском шоссе. Почту сопровождал чуть ли не целый эскадрон казаков, завязался жаркий бой, в результате которого были убиты семь казаков, перебита почти вся банда, а ее главарь Камо, хотя и остался невредим, но вновь очутился в том же Метехском замке. Военный суд четырежды приговаривал его к смертной казни. Своему соседу по камере и соратнику К. Цинцадзе он пишет записку, что он абсолютно спокойно встретит смерть… "На моей могиле уже давно должна была вырасти трава в несколько аршинов. Смерти никому не миновать, но я попробую еще раз мое счастье. Старайтесь любыми средствами организовать побег. Быть может, нам удастся еще раз посмеяться над нашими врагами. Поступайте по собственному разумению. Я готов на всё". (В. С. Souvarine, там же, стр. 103). Побег не состоялся. Но, как замечает Суварин, начальство питало скрытую симпатию к Камо за его беспримерные по храбрости, дерзости и хитрости криминальные подвиги и поэтому умышленно затягивало оформление формальностей, связанных с казнью Камо. Оно ожидало всеобщей амнистии в связи с предстоящим через год трехсотлетием дома Романовых, чтобы подвести Камо под эту амнистию. Так и случилось. Камо был в следующем, 1913 году, амнистирован заменой смертной казни двадцатилетним заключением в каторжной тюрьме, откуда его освободила революция 1917 года.
Но где же был Коба во время последней "экспроприации"? Участвовал ли он в ее подготовлении? Бежавший из очередной ссылки Коба был на воле, совершал поездки между Петербургом и Тифлисом, держал тесную связь со своим учеником Камо. Трудно было бы поэтому допустить, что новая "экспроприация" произошла без его ведома. Правда, в партии все еще малоизвестный, но высоко оцененный Лениным за проведение тифлисской "экспроприации", Коба в январе 1912 года был кооптирован в члены ЦК, отозван с Кавказа и переброшен на работу в Петербург, где и началась его общерусская карьера вокруг созданной в мае 1912 года легальной газеты "Правда". Поэтому есть основание думать, что сентябрьская "экспроприация" 1912 года была проведена Камо без непосредственного руководства Коба, чем, вероятно, и объясняется её неуспех.