Сталин войска в Корею не послал. Но разрешил перебросить в Китай истребительный авиакорпус, чтобы советские летчики прикрыли с воздуха китайские войска. Они жили в бывших японских казармах, где не было ни водопровода, ни канализации. Носили форму китайской армии. Командир авиаполка Герой Советского Союза полковник Евгений Георгиевич Пепеляев вспоминал:
"Корпусное начальство поначалу потребовало вести радиообмен в воздухе только по-китайски или по-корейски. Летному составу выдали блокноты с русской транскрипцией слов-команд. Я сразу и решительно отказался выполнять это распоряжение: попробуйте сами в воздушном бою управлять звеном или эскадрильей и даже просто выполнять команды по разговорнику. В 176-м гвардейском полку командир оказался сговорчивее, и в первом же бою с управлением "по-китайски" соседи потеряли МиГ-15. Китайскую азбуку нам тут же отменили.
Нас переодели в синие брюки и горчичного цвета суконные куртки и шинели. Летчикам выдали подобие меховых шапок и почему-то красные хромовые сапоги, которые при покидании самолета с парашютом слетали с ног. Пришлось на первую же зарплату переодеваться в штатское, а летать в своих куртках. Правда, красные сапоги летчики быстро поменяли на солдатские меховые сапоги из грубой кожи, но теплые, и главное, со шнуровкой, не слетят".
Появление истребителей МиГ-15 было неприятным сюрпризом для американцев. Советским летчикам запретили летать над Желтым морем и преследовать противника дальше ста километров от линии фронта. Сталин приказал, чтобы ни один летчик не попал в руки врага. 1 октября 1950 года Сталин телеграфировал послу Штыкову и главному военному советнику генерал-лейтенанту Васильеву: "При организации работы наших военных советников в дальнейшем Вам надлежит принять все меры к тому, чтобы ни один военный советник, как указывалось это ранее, не попал в плен. О принятых мерах донести".
Желание Сталина скрыть советское участие в войне полностью совпадало с намерениями американцев. В Вашингтоне сделали все, чтобы это осталось тайной. Иначе американское общество потребовало бы каких-то действий, а в Вашингтоне не хотели, чтобы локальный конфликт перерос в прямое столкновение США и СССР.
28 ноября на заседании Совета национальной безопасности министр обороны Джордж Маршалл твердо сказал: "Большая война с Китаем невозможна. Мы попадем в ловушку, расставленную нам русскими. Это потребует мобилизации всех сил и сделает Европу беззащитной перед советским вторжением. Надо сделать все возможное, чтобы ограничить войну".
Обсуждали возможность срочной эвакуации всех американских войск из Кореи. Маршалл выразил сомнение, что такая операция окажется возможной, если Китай поднимет в воздух свою авиацию. Трумэн полагал, что единственный выход - переговоры о перемирии. Генерал Макартур, униженный необходимостью отступать, считал иначе. С его точки зрения, большая война уже началась.
Дуглас Макартур не понимал, почему, имея в арсенале такое оружие, ему запрещают применить его на поле боя? Он предлагал объявить Китаю войну и сбросить от тридцати до пятидесяти атомных бомб на Маньчжурию и крупные города.
За два дня до Рождества на дороге погиб командующий 8-й армией генерал Уолтон Уолкер: его джип врезался в южнокорейский грузовик. Его сменил прилетевший из Вашингтона генерал Мэтью Риджуэй. Он сумел остановить отступление. Фронт стабилизировался без применения ядерного оружия. В начале 1951 года 8-я армия начала успешное наступление и 12 марта во второй раз отбила Сеул. К концу марта американские войска вышли к 38-й параллели и остановились. Превосходство в технике и огневой мощи над китайскими ополченцами было очевидным. Началась позиционная война на истощение.
Фактически в Корее американские войска, защищавшие юг страны, сражались против китайских солдат, которых Мао Цзэдун отправил спасать Ким Ир Сена от поражения.
Молодому юристу Роберту Кеннеди (брату будущего президента) поручили выяснить, кто из союзников Соединенных Штатов позволяет себе торговать с коммунистическим Китаем. Изучая донесения ЦРУ и военно-морской разведки, Кеннеди обнаружил, что грузы в Китай доставляют суда, которые принадлежат различным греческим компаниям. Роберт Кеннеди возмущенно рассказывал журналистам: "Выходит, наши союзники, получающие от нас значительную финансовую помощь, торгуют с китайскими коммунистами, которые убивают наших солдат!"
"Во время ужина, - писал Сталину советский посол в Пекине Павел Юдин, - Мао Цзэдун говорил о войне в Корее, указывал на то, что американцы, к сожалению, не хотят вести больших сражений. Главная наша задача в Корее - как можно больше уничтожить живой силы американцев. Мы, говорил Мао Цзэдун, не против того, чтобы война в Корее затянулась…"
Главнокомандующий Народно-освободительной армией Китая маршал Чжу Дэ признался советскому послу: "Война в Корее многому нас научила". Китайские руководители думали, что их армия способна справиться с любым противником, но увидели, что не могут обойтись без современной техники. У китайцев были всего две танковые дивизии. Мао ждал весомой помощи от Советского Союза.
Генерал Макартур требовал расширить масштабы войны, нанести удар по Китаю, может быть, даже ядерный, чтобы добиться победы в войне. Трумэн боялся, что удар по Китаю заставит вступить в войну Советский Союз, и не хотел давать Сталину повода. Трумэн сместил слишком решительного генерала Макартура с поста командующего. Американский президент думал только об одном: как бы не допустить третьей мировой войны.
Боевые действия на Корейском полуострове были полигоном для советских летчиков. Военно-воздушные силы не только проходили боевую обкатку в Корее, но и привыкали стрелять в американцев. Войну Сталин собирался вести на паях с Мао Цзэдуном, чьи дивизии в Корее сражались с американскими войсками.
"Мао Цзэдун, - сообщал в Москву советский посол в Китае, - сказал, что на опыте войны в Корее они многому учатся, как надо организовать современную армию и как надо вести войну против современных империалистических армий".
Сталин не боялся ядерной войны. Американцы обладали тогда не таким уж большим количеством ядерного оружия. Ракет еще не было, единственное средство доставки - тяжелые бомбардировщики. Генералы убедили Сталина в том, что система противовоздушной обороны сможет перехватить большую часть американских бомбардировщиков, уничтожить Советский Союз с воздуха американцам не удастся. Потери в результате ядерного удара, конечно, будут большими, но это Сталина не беспокоило: страна огромная, народа хватит. А вот для американцев первый же ядерный удар, по мнению вождя, станет сокрушительным. Возникнет паника, и американцы капитулируют.
Сталин не считал их хорошими солдатами, полагал, что американцы - трусы, привыкли прятаться за чужой спиной. "Американский солдат - спекулянт, занимается куплей и продажей, - говорил Сталин 20 августа 1952 года приехавшему из Пекина Чжоу Эньлаю. - Какая же это сила? Американцы вообще не способны вести большую войну. Они хотят покорить весь мир, а не могут справиться с маленькой Кореей. Не умеют воевать. Надеются на атомную бомбу, авиационные налеты. Но этим войну не выиграть. Нужна пехота, а пехоты у них мало, и она слаба. С маленькой Кореей воюют, а в США уже плачут. Что же будет, если они начнут большую войну? Тогда, пожалуй, все будут плакать".
Осенью 1952 года было решено построить дополнительные аэродромы для тяжелых дальних бомбардировщиков, способных нести ядерное оружие. Аэродромы строили на территории восточноевропейских стран и Китая, их использование позволяло наносить удары не только по Западной Европе, но и по американским базам в Атлантическом и Тихом океанах. Но Сталин умер. В июле 1953 года было подписано соглашение о перемирии на Корейском полуострове. Китай вышел из войны истощенным, но приобретшим вес в мировой политике.
По официальным данным, в Корее погибло сто пятьдесят тысяч китайцев. Дэн Сяопин говорил японским коммунистам, что на самом деле потери составили четыреста тысяч. Двадцать с лишним тысяч китайских солдат и офицеров попали в плен; две трети не хотели возвращаться в КНР, их отправили на Тайвань.
Фактически Юг и Север остались при своем, если не считать, что затеянная Ким Ир Сеном война полностью разрушила Корею. Со временем Соединенные Штаты помогли Южной Корее стать процветающим государством. А Северная Корея под руководством Ким Ир Сена так и не смогла выбраться из разрухи и нищеты.
Война обернулась страшным унижением для Кима. Во-первых, он едва ее не проиграл. Во-вторых, китайцы его фактически отстранили. Боевыми действиями руководил командующий китайским добровольческим корпусом в Корее маршал Пэн Дэхуай. И перемирие летом 1953 года американцы заключали не с Кимом, а с китайцами.
Мао был не прочь избавиться от неудачника Кима.
Внутри северокорейского руководства существовали три мощные группы: местные подпольщики, гордившиеся тем, что не покинули родину в трудные времена, коммунисты, вернувшиеся из Китая, которые гордились своим боевым прошлым, и, наконец, советские корейцы, которые считали себя образованнее Кима и его малограмотных соратников. У Кима было много противников, но они не смогли объединиться и восставали по одиночке, дав возможность Киму сокрушить их всех.
Сначала он обрушился на тех, кто в годы японской оккупации был в подполье. Он критиковал их за то, что они не прислушиваются к советским товарищам.
После ухода советских войск из Северной Кореи ослабли позиции советских корейцев, чем Ким не замедлил воспользоваться. Смерть Сталина стала для Ким Ир Сена удачным поводом обидеться на то, что во время войны Красная армия не пришла к нему на помощь. Ким стал критиковать все попытки следовать советскому примеру и убрал из центрального аппарата корейцев, которые приехали из Советского Союза строить социализм на своей исторической родине.
В результате самой крупной фракцией оказались китайские корейцы. В августе 1956 года на пленуме ЦК Трудовой партии Кореи они попытались сместить Кима. Они рассчитывали на поддержку большинства членов ЦК. Но Ким мобилизовал своих сторонников, которые сплоченными рядами выступили в его поддержку.
Ким усидел в своем кресле и провел после пленума широкую чистку. Из двадцати двух членов первого кабинета министров семнадцать были казнены. Четыреста пятьдесят тысяч членов партии, то есть каждый четвертый, отправились на "бессрочное перевоспитание" в концлагеря. Уцелели те члены ЦК, кто успел бежать в Китай.
Мао Цзэдун всегда был невысокого мнения о корейском лидере. Теперь же он просто называл Кима "мясником". Мао предложил Хрущеву совместными усилиями убрать Кима. Никита Сергеевич тоже не любил Кима. Трижды намечался визит советского руководителя в Пхеньян, и три раза Хрущев отказывался ехать.
6 сентября 1956 года на заседании Президиума ЦК КПСС в Москве обсуждали корейские дела. В коротком протоколе помечено: "Нашей делегации в Китае серьезно поговорить с корейцами… Дать ответ китайскому послу, что по этим вопросам будет обмен мнениями нашей делегации в ЦК КПК".
В середине сентября в Пекине должен был пройти VIII съезд компартии Китая. Главой советской делегации Никита Сергеевич назначил свое доверенное лицо - Анастаса Ивановича Микояна, члена Президиума ЦК и первого заместителя председателя Совета министров.
В постановлении Президиума ЦК записали:
"1. Придавая серьезное значение событиям, происшедшим на пленуме ЦК Трудовой партии Кореи, ЦК КПСС считает необходимым обменяться мнениями по этим вопросам с руководством Трудовой партии Кореи и с ЦК Компартии Китая.
2. Поручить делегации КПСС на VIII съезде Компартии Китая обменяться мнениями…"
Микоян говорил с сильным акцентом, переводчикам приходилось трудно. Но Хрущев ценил умение Анастаса Ивановича улаживать деликатные проблемы. Летом того же 1956 года Микоян ловко изъял из Венгрии первого секретаря ЦК Венгерской партии трудящихся Матьяша Ракоши, который во всем подражал Сталину.
Анастас Иванович не сомневался, что сумеет избавить северных корейцев от Ким Ир Сена. Микоян договорился с китайским руководством о совместных действиях Микоян и член политбюро ЦК КПК Пэн Дэхуай поехали в Пхеньян для участия в работе внеочередного пленума ЦК Трудовой партии Кореи 23 сентября. Маршал Пэн Дэхуай терпеть не мог Ким Ир Сена.
Микоян и Пэн Духуай заставили Кима провести новый пленум ЦК, чтобы реабилитировать тех, кого сняли со своих должностей в августе. Но он так умело подобрал ораторов на пленуме, что гостям пришлось отказаться от идеи сместить Кима. Микоян и Пэн Дэхуай только взяли с него обещание не трогать ни китайских корейцев, ни советских. Ким обещание дал, но довольно скоро убедился, что может делать все, что считает нужным. Советских руководителей он вовсе не боялся, считал слабаками.
В ноябре 1957 года Ким приехал в Москву на совещание коммунистических и рабочих партий. Он увидел, что и советские руководители, и китайские нуждаются в том, чтобы он оставался на своем месте. Вернувшись, он расправился со всеми своими противниками. На пленуме ЦК Трудовой партии Кореи в декабре 1957 года довольно критически говорилось о великодержавных проявлениях в политике СССР и Китая в отношении корейского народа. Тех, кто посмел встать в оппозицию, он расстрелял, остальных лишил должностей и отправил в трудовые лагеря "на перевоспитание"… Кто убежал в Советский Союз или в Китай, тот остался жив. Остальные доживали свой век в лагерях.
9 ноября 1957 года советский посол в Пекине Павел Юдин докладывал Хрущеву о ночной беседе с Мао. Речь шла о Северной Корее. Мао пересказал послу свой диалог с Ким Ир Сеном. Разговор развивался так. Коснувшись вопроса о корейских политэмигрантах в Китае, Мао Цзэдун предложил Киму собрать всех их в Пекине и "объявить им амнистию". Мао заверял Кима, что эти корейцы никогда не будут использованы Китаем против КНДР. Ким ответил, что "эти люди в Корее не нужны"… Мао Цзэдун сказал Ким Ир Сену: "Видимо, мой приезд в Корею вы не будете приветствовать, поскольку я приношу всякие неприятности". Ким Ир Сен не соглашался с этим мнением и заявил, что в случае прибытия в Корею Мао Цзэдуна ему будет организована большая и теплая встреча".
Но Мао в Пхеньян так и не приехал.
Хрущев в 1959 году упрекал Мао: "Конечно, и у вас имеются китайцы, которые бежали от Ким Ир Сена. Но это не дает вам оснований портить отношения с Ким Ир Сеном. Мы по-прежнему остаемся с ним хорошими друзьями…"
Ким умудрился - в момент острого противостояния Москвы и Пекина - безболезненно выйти из-под опеки Советского Союза и не оказаться в подчинении у Китая.
Сам Ким ни разу не высказался против Советского Союза. Более того, он вообще редко появлялся на публике в пик советско-китайского конфликта. Все острые высказывания либо публиковались в газетах, либо произносились его подручными. Корейская печать обвиняла Советский Союз в попытке изолировать Китай, в шовинизме, в дискриминации азиатов, в том, что Москва использует экономическую помощь для того, чтобы вмешиваться во внутренние дела азиатских государств. Выступая перед выпускниками военной академии в октябре 1963 года, Ким с гордостью сказал, что форма, которую носят выпускники, сшита в Северной Корее из отечественной ткани, а до 1960 года военную форму приходилось импортировать.
И Москва никогда персонально не критиковала Ким Ир Сена.
А вот китайские хунвэйбины нещадно поносили Кима, карикатуры на него висели в Пекине. Китайские радикалы обвиняли Кима в ревизионизме, в подражании Хрущеву, в нежелании присоединиться к культурной революции в отказе помочь Северному Вьетнаму. Китайские студенты, приезжавшие в Корею, обвиняли Кима в том, что он погряз в буржуазном быте, возмущались его многочисленными резиденциями. В январе 1967 года Кан Шэн, руководивший госбезопасностью, сказал албанцам: "Ким Ир Сен должен быть свергнут, чтобы изменить положение в Корее".
Но спор с Китаем никогда не предавался гласности. Мало кто знает, что на корейско-китайской границе тоже происходили военные столкновения, как между советской армией и китайской…
Секретный доклад
Как же получилось, что за десять лет ближайшие союзники, Москва и Пекин, превратились в злейших врагов, готовых померяться силой на поле брани?
Роль Мао Цзэдуна в социалистическом лагере сразу после смерти Сталина стала куда более значительной, чем прежде. Вот характерная история. По распоряжению тогдашнего главного редактора "Правды" Дмитрия Трофимовича Шепилова редакционные умельцы так отретушировали давнюю фотографию, сделанную еще во время подписания в феврале 1950 года советско-китайского договора, что новый глава правительства Георгий Максимилианович Маленков оказался рядом со Сталиным и Мао Цзэдуном. Они втроем образовали как бы руководящую тройку.
Георгий Максимилианович считал себя самым близким к Сталину человеком и его законным наследником. И воспринимался как новый хозяин страны. Шепилов решил сделать приятное Маленкову. Но товарищам по Президиуму ЦК это не понравилось. 12 марта 1953 года Президиум объявил главному редактору "Правды" строгий выговор за "произвольную верстку речей руководителей партии и правительства на траурном митинге" и за опубликование без ведома ЦК "произвольно смонтированного снимка на третьей полосе". "Я считал, что основная проблема - это наша дружба с Китаем, - оправдывался Дмитрий Шепилов, - близость двух глав правительств - символ этой вечной дружбы, и я в этих целях так сделал".
В конце сентября 1954 года Никита Сергеевич Хрущев, который достаточно быстро отодвинул Маленкова на вторые роли, полетел в Китай. Представительную советскую делегацию восхитили пышные празднества по случаю пятилетия Китайской Народной Республики на площади Тяньаньмэнь. Хрущев поучал хозяйку Москвы Екатерину Алексеевну Фурцеву: "Вот, Екатерина Алексеевна, учитесь у китайцев, как нужно оформлять и проводить демонстрации. У нас все это официально и сухо проводится. А тут тебе и пение, и танцы, и физкультурные упражнения". Вернувшись в Москву, Фурцева постаралась учесть пожелания Первого секретаря ЦК КПСС. Празднование майских и октябрьских годовщин на Красной площади приобрело более театральный характер.
Перед отъездом председатель КГБ Иван Александрович Серов представил Хрущеву справку, составленную по материалам своих сотрудников, работавших в Пекине. С октября 1949 по 1954 год руководители народного Китая уничтожили семьсот десять тысяч человек, арестовали за "контрреволюционную деятельность" два миллиона. Хрущев по этому поводу высказываться не стал. Ему важно было установить личные отношения с Мао Цзэдуном, который пока что демонстрировал полную солидарность с Москвой.
Мао все еще очень нуждался в масштабной советской помощи. За советские промышленные поставки Китай расплачивался продовольствием, которого не хватало самой стране. В инструкции министерству внешней торговли КНР летом 1954 года говорилось: "Ради экспорта следует сократить внутренний рынок таких продуктов, как мясо. Другие продукты, такие как фрукты и чай, следует экспортировать в как можно большем количестве и потреблять на внутреннем рынке только в том случае, если что-нибудь остается…"
Глава правительства КНР Чжоу Эньлай, обещая друзьям увеличить поставки продовольствия, сказал: "Если наш народ и голодает, то не в городах, а в сельской местности". За этим стояло: никто не узнает о голоде. Да и крестьян не жалко. Крестьянам запрещалось уезжать из деревни, перебираться в город и менять профессию. Вот почему китайцы так боялись ссылки в деревню в наказание за проступки: это не только голод и тяжелый труд, это обрекало всю семью, и главное детей на такую же безрадостную жизнь.