- Смотрим… Так… Всего за ночь совершено 32 самолето-вылета на бомбежки военных объектов в Киркинесе, Гаммерфесте, Хебуктене, Лаксельвене. Это много, каждый самолет, можно считать, совершил за ночь по три боевых вылета. А вот и то, что вас интересует…
Принимаю из рук Серафима Кирилловича, прочитываю, а затем переписываю для себя отчетный пункт "е":
"Цель - линкор "Тирпиц" в Ко-фьорде бомбардировался 2 самолетами в период 21.05-21.25 с высоты 4000-4100 метров. На цель сброшено бомб… (перечислены типы бомб). Всего весом 3730 кг. При освещении цели экипаж Платонов - Владимиров наблюдал 1 большой военный корабль ("Тирпиц") ближе к западному берегу фьорда, 3 корабля меньших размеров (примерно в 3 раза) и 2 корабля еще меньших размеров (примерно в 5 раз), рассредоточенных по фьорду".
- Каков же результат?
- Не упомню, - сожалеюще качает головой Серафим Кириллович. - Сорок лет втеснилось с той поры. Это вам надо спрашивать у тех, кто сам летал на бомбежку в Альтен-фьорд. Им такое не могло не запомниться. И все подробности они вам расскажут лучше меня.
Герой Советского Союза Алексей Николаевич Прокудин отыскался в подмосковной Ивантеевке. В феврале 1944 года он был капитаном, штурманом бомбардировщика Ил-4.
Герой Советского Союза Василий Васильевич Осипов проживает в Москве. Был капитаном, командиром экипажа бомбардировщика Ил-4.
Герой Советского Союза Иван Семенович Зуенко сообщил свои воспоминания письмом из города Энгельса Саратовской области. Был старшим лейтенантом, штурманом в экипаже Осипова.
Герой Советского Союза Михаил Григорьевич Владимиров сообщил свои воспоминания из города Новоалександровска Ставропольского края. Был старшим лейтенантом, штурманом в экипаже Платонова.
Герой Советского Союза Константин Петрович Платонов был старшим лейтенантом, командиром бомбардировщика Ил-4. Пал смертью храбрых в 1944 году.
Герой Советского Союза Петр Иванович Романов, капитан, командир бомбардировщика Ил-4, в экипаже которого штурманом был Прокудин, погиб в 1945 году, накануне Победы.
Они входили в состав экипажей трех дальних бомбардировщиков, которые были выделены из состава опергруппы "Север-3" для бомбежки "Тирпица" в Альтен-фьорде.
Дальнейшим рассказом о людях и событиях я обязан воспоминаниям живых.
7. "ВИЖУ "ТИРПИЦ"! СБРОС!.."
Вьюга! Вторую неделю бушует Север. Аэродромная команда валится с ног, замучившись расчищать взлетные полосы и рулежные дорожки к самолетным стоянкам.
В штабном домике, стены которого растрескались под ударами взрывных волн (память о 1941-1942 годах, когда немецкая авиация господствовала в воздухе), собраны лучшие экипажи опергруппы "Север-3". По картам скользит и тычется в важные точки указка. На первой карте - путаница фьордов Северной Норвегии, на второй - разведсхема стоянки "Тирпица" - по данным на 20 января 1944 года. Воздушную разведку Альтен-фьорда в этот день выполнял все тот же капитан Елькин.
Инструктирует офицер в черной флотской форме одежды. Он рассказывает о системе ПВО военно-морской базы Альтен, отмечает места пяти известных зенитных батарей, называет число зенитных орудий на "Тирпице" и других кораблях, чье присутствие в Ко-фьорде установлено или возможно. Утешительнее другое сообщение: на аэродроме Альтен истребителей не ожидается. Несколько суток назад радиоразведка отметила посадку одиночного "юнкерса", а 20 января летное поле было пустым. Боевая задача - навести бомбовый удар по линкору "Тирпиц".
- Вопросы?
Вопросов не было… Многие годы спустя отмечать это приходится с сожалением. Никто не посчитал нужным спросить о причинах налета на "Тирпиц". Впрочем, война отучала людей от необязательных вопросов; никто не знал, что после войны они могут оказаться далеко не лишними. Но это к слову.
Летная погода установилась 10 февраля. Опергруппа бомбила завод в Петсамо, порт в Лиинахамари - это цели близлежащие. В 18.00 закончится, согласно графику освещенности, период сумерек, вступила в права ночь. В 18.01 самолет старшего лейтенанта Платонова, назначенный осветителем цели, взлетел с предельной бомбовой нагрузкой на внутренней и внешней подвесках. Выдерживая трехминутный интервал, подняли в воздух свои машины капитан Романов и старший лейтенант Осипов. Еще тройка Илов взлетела вслед за ними.
Группа взяла курс на норд, на малой высоте ушла от берега далеко в море и только тогда повернула к весту. Этот маневр позволил обойти зону наблюдения радиолокационных станций "Визбург-1" и "Визбург-2", размещенных гитлеровцами в районе Киркинес - Барде. Теперь путь к Альтен-фьорду был открыт.
Еще перед войной каждый полет в небе Арктики считался чуть ли не подвигом. И это было справедливо. Коварство погоды и трудности воздушной навигации, практическое отсутствие запасных аэродромов и метеорологических станций, угроза быстрой гибели смельчаков в ледяной воде океана или мучительная борьба за спасение в условиях полярной тундры - все это было суровой реальностью. Но грянула война, и те полеты, за которые давались ранее ордена, стали обыденностью, хотя и еще более опасной, чем прежде. Арктика осталась сама собой - изменились люди.
Первая неожиданность подстерегла в воздухе экипаж Осипова. На траверзе Киркинеса левый двигатель самолета стал давать перебои. Винт шел рывками, мотор натужно захлебывался воздушными струями. Послушав его минуту-другую, Осипов крикнул своему штурману: "Пожадничали! Перегруз!.." Ил-4 был надежной, практически безотказной машиной, но его расчетной боевой нагрузкой была тонна - полторы тонны бомб. Лучшим экипажам в персональном порядке разрешалось брать до двух тонн бомб. На вылет в Альтен-фьорд Осипов добился разрешения взять предельную норму бронебойных и фугасных бомб - так хотелось угостить "Тирпиц" полной порцией гремучих гостинцев!
И на тебе…
Еще какое-то время они прислушивались к "предательскому" мотору… Тряска крыла усиливалась. Нужно было возвращаться. И нужно было избавляться от бомб. Штурману достаточно было нажать для этого кнопку "Сброс". Очень просто. Зуенко ждал одной команды, а получил другую:
- Давай, Иван, курс на Хебуктен! Разгрузимся по аэродрому!
"Если доберемся" - это подразумевалось само собой.
Аэродром Хебуктен лежал на кратчайшем возвратном курсе - Осипов решил по нему отбомбиться. Бомбардировщик отвернул на юг и в одиночестве полетел сквозь черноту полярной ночи. Слабая перемена тона этой черноты внизу, под крылом, обозначила береговую линию.
Что значит одиночному самолету идти на бомбежку такой защищенной цели, как военный аэродром? Это значит, называя вещи своими словами, дразнить смерть. Ни один аэродром гитлеровцев в Заполярье не прикрывался более мощной ПВО, чем Хебуктен.
Они знали это и продолжали лететь.
По штурманскому расчету легли на боевой курс, не различая еще впереди ничего, но в полной уверенности, что аэродром появится там, где ему положено быть. Зуенко не ошибался. Знали они то, что на земле слышен звук их моторов, ясен курс самолета. Но зенитки молчали, и прожекторы бездействовали. Это была обычная уловка фашистов.
Зуенко различил наконец стоянку самолетов Ю-88 и произвел прицеливание… Через 15 секунд бомбы будут сброшены. Оставалась четверть минуты! И в это мгновение десяток прожекторов разом вспыхнул на земле. Мощное световое поле ударило летчика по глазам, ослепляя его. Свет прожектора - это род оружия. Причем оружия не только оборонительного, но и наступательного. В войну бывали примеры тому, что летчик терял ориентировку, ослепнув от яркого света, и врезался в землю. Но это случалось только с неопытными летчиками, а Осипов воевал третий год. Чтобы не ослепнуть, он тотчас втянул голову в плечи и уткнулся лицом в приборную доску, оставаясь в таком положении до конца эпизода.
К прожекторам присоединились зенитки, первые же залпы легли близко и плотно. От взрывов самолет трясло и подбрасывало, но они летели, не маневрируя и не уклоняясь, чтобы выйти в расчетную точку сброса бомб. Это называлось слегка по-обломовски: "лежать на боевом курсе". Так они и лежали четверть минуты.
Когда же бомбы были сброшены, каждый продолжал выполнять свои обязанности. Осипов, чтобы вырваться из клубка разрывов, свалил самолет на крыло и заскользил вниз и вбок, а Зуенко продолжал неотрывно наблюдать за стоянкой Ю-88, чтобы видеть, как лягут их бомбы. И легли они вроде бы хорошо; спустя несколько суток разведка Северного флота подтвердит уничтожение двух вражеских бомбардировщиков. Но пока что им не до радости. Надрывая битые моторы, самолет на последних оборотах тянет домой, свистя полученными пробоинами, как сотня старьевщиков в свистульки…
Лишившись самолета Осипова, группа Илов продолжала выполнять боевое задание.
Гаммерфест - заполярный норвежский городок, расположенный на острове у горловины Альтен-фьорда. До войны у его причалов стояли рыбацкие сейнеры, а по берегу штабелями громоздились бочки с треской и сельдью. Гитлеровцы позаботились о переменах. Гаммерфест стал принимать к своим причалам боевые корабли и транспортеры с военными грузами, а на картах его стали обозначать как военно-морскую базу.
Гаммерфест открылся в ошеломляющем, позабытом сиянии электрических огней. По-видимому, долгое ненастье разнежило гитлеровский гарнизон до беспечности. Для штурманов эта иллюминация была истинным подарком судьбы. Полет над морем протекал без всяких визуальных ориентиров, а за два часа ошибка в исчислении места могла накопиться солидная. Теперь гора с плеч…
Воздушная дорога у Гаммерфеста раздваивалась. Тройка Илов отвернула, чтобы сбросить бомбы на порт. Эти три самолета отвлекали на себя и внимание постов воздушного наблюдения. Под прикрытием переполоха в Гаммерфесте, где возникли сильные пожары, последние два Ила проникли в воздушное пространство над Альтен-фьордом.
Эта пара выполняла особое задание.
Гористые берега Альтен-фьорда тянутся с севера на юг на сто с лишним километров. Высокие и крутые, они хранят покой его стылых вод. Здесь не бывает бурь, потому что самый сильный ветер не успевает развести волну в его теснинах, а океанские валы не проникают в него, дробясь о тысячи островков и скал шхерного лабиринта. Но судоходный фарватер столь глубок, что по нему беспрепятственно проходят крупнейшие корабли.
Стоянка в Альтен-фьорде была назначена "Тирпицу" по ряду причин. Здесь он находился на кратчайшей прямой от арктических коммуникаций СССР. Здесь не могло быть, считало германское командование, лишних глаз - в этой норвежской глубинке каждый новый человек привлекал к себе внимание, а коренное население было малочисленно. На берегу Ко-фьорда, этого ответвления от могучего ствола Альтен-фьорда, до войны ютилась рыбацкая деревушка, самым заметным строением которой была каменная церковь. Ко-фьорд и стал берлогой для "Тирпица" и эскадры надводных кораблей.
Еще одним, пожалуй, наиважнейшим аргументом в пользу такого базирования была удаленность этого скандинавского захолустья от английских аэродромов. Стоянки в Тронхейме и Нарвике являлись опасными. Тяжелые бомбардировщики типа "Ланкастер", взлетев где-нибудь в Шотландии, способны были нанести удар по этим стоянкам и вернуться на свои аэродромы. До Алтьен-фьорда их боевой радиус не дотягивался, что вполне устраивало Редера и сменившего его Деница. От аэродромов Северного флота Ко-фьорд отстоял на 450-500 километров, но этот флот не располагал собственной бомбардировочной авиацией дальнего действия.
Более безопасной стоянки для "Тирпица" отыскать было невозможно.
Ночь выдалась без луны, темная. Летчики недолюбливают такие ночи: в течение долгого времени пилотировать машину по приборам трудно. Возникают иллюзии крена, показания приборов кажутся подозрительными. Но старший лейтенант Платонов, командир головного бомбардировщика, хорошо владел и собственными нервами, и самолетом.
По кабинам экипажа разносилось штурманское бормотание:
- Это что, радисты! Где вода? Какими видите очертания берегов? Что на воде наблюдаете?
Штурман, старший лейтенант Владимиров, работал, лежа ничком в своей прозрачной носовой кабине. Так было удобнее различать сливавшиеся в тускло-темную мглу сушу и воду. Фьорд, проплывая внизу, дробился на острова, заливы, протоки, ветвился в обе стороны бухтами - и как ни сличай эту путаницу с картой, все равно что-то до конца не совпадает. Владимирова беспокоила мысль, что он пропустит Ко-фьорд или не сможет обнаружить "Тирпиц". Так что стрелку-радисту и радисту было приказано в случае чего не зевать, а сразу докладывать.
Время шло, никаких целей никто не наблюдал, и в глубине души Владимиров начал даже сомневаться, а по тому ли фьорду они пролетают, хотя допустить такой путаницы он вроде бы и не мог. Но чем черт не шутит…
"Мысленно и по карте снова и снова я сверял очертания берегов и вновь и вновь убеждался, что ошибки быть не должно, - напишет об этих минутах спустя сорок лет Михаил Григорьевич Владимиров. - И тут впереди я заметил изменение тона окраски и какие-то пунктирные линии на воде, а потом несколько слабых огоньков. Спустя минуту я различил довольно солидную веретенообразную фигуру.
- Радисты, что видите под собой?
Они подтвердили: корабль.
- Командир, вижу цель!
Все расчетные данные уже были введены в прицел. Теперь нужно было выдержать исходные…
- Командир, скорость?.. Высота?
Он быстро ответил. Я тут же приступил к боковой наводке самолета на цель и с волнением "загнал" цель на курсовую черту прицела. Конечно, не такое это было волнение, чтобы "пот выступил на лбу", как часто пишут. Нет, просто все движения и слова стали четкими, краткими и во всем существе моем была радость, что цель обнаружена и вот она в прицеле. Главное теперь - не промахнуться!
После нескольких поворотов самолета цель пошла по курсовой черте прицела. "Так держать!" Костя "зажал" самолет так, чтобы он летел не шелохнувшись. Я нажал кнопку "Сброс" - САБы полетели к цели. Дело сделано. Ждем, идем по прямой. Цель ведет себя тихо, два огонька горят по концам "веретена". Корабль стоял в метрах 40-50 от западного берега в направлении север - юг. С трех сторон по морю он был окаймлен пунктирной линией, отстоящей от корабля примерно на 60-70 метров. Видимо, это были боно-сетевые заграждения. Кроме крупного корабля, под берегом стояли еще два или три корабля меньших размеров.
Как только осветительные бомбы сработали, сразу погасли на корабле огни, а сам он стал прекрасно видимой целью.
Вторым заходом я сбросил бомбы по освещенной цели. Первые две взорвались, не долетев, остальные перелетели. Сама серия перекрыла цель, но кораблю повезло: он оказался между разрывами двух бомб, из которых одна взорвалась вплотную у левого, а вторая также вплотную у правого борта. Интервал оказался чуть больше, чем ширина корабля… об этом и доложили на КП командиру полка. Так хотелось слетать вторично на эту цель, но были другие задания. Вот все, что я могу вам написать".
САБы горят недолго.
Сброшенные Платоновым "люстры" экипаж второго бомбардировщика увидел, когда выскочил из облака. Прибавлять скорость было поздно. "Тирпиц" опять накрыла тьма. Прицеливание по нему штурман старший лейтенант Прокудин производил, больше угадывая, чем различая, его местонахождение. После режущего света САБов не было у него таких нужных секунд, чтобы глаза опять привыкли к темноте. Далеко или близко от "Тирпица" взорвались бронебойные бомбы и 1000-килограммовая фугаска, экипаж с уверенностью доложить не смог.
Обидно было, что из ударной тройки выбыл бомбардировщик Осипова.
И все же надежда теплилась… Через несколько суток в полк позвонили из штаба флота: разведка донесла о попаданиях в линкор, тяжесть повреждений уточняется…
8. "ТИРПИЦ": МИФЫ И РЕАЛЬНОСТЬ
Уинстон Черчилль, заявлявший неоднократно, что с уничтожением "Тирпица" стратегическая ситуация изменится в мировом масштабе, остался верен себе до конца. Явно завышенная и аффектированная оценка британского премьера оказалась эталонной для западной историографии. В трехтомной монографии С. Роскилла "Флот и война", этом официальном издании британского адмиралтейства, она приведена едва ли не дословно, а сам "Тирпиц" упоминается автором свыше ста раз. Ни один английский или американский корабль не удостоился и половины такой чести.
Однотипные линкоры "Бисмарк" и "Тирпиц" начали строить в 1936 году.
Дизель-моторы для них еще только, проектировались, поэтому кораблестроители не спешили. Но фюрер не собирался ждать, пока дизели будут построены и опробованы: такая проволочка на год задержала бы ввод в строй обоих линкоров. Фюрер приказал установить на кораблях уже освоенные промышленностью паросиловые двигатели на нефтяном топливе. Такое решение ухудшило тактико-технические данные линкоров. Дальность плавания их существенно снизилась, а расход топлива на милю возрос. Участие линкоров в океанской войне в качестве рейдеров, как это предполагалось изначально, оказалось под вопросом. Морской штаб находил, что теперь автономность линкоров будет недостаточной для продолжительных операций.
Отражая эту новую точку зрения Редера, оперативный план морского штаба, разработанный на случай войны с Великобританией, отводил линкорам класса "Тирпица" и "Шарнхорста" скромную роль бронированного подвижного щита в Северном море, прикрывающего фатерланд от покушений британского флота. В океан же для пресечения судоходства противника и завоевания господства Редер мысленно отправлял сверхдредноуты водоизмещением 64 000-68 000 т, под 12 дизель-моторами каждый. В ударную группу сводились три таких суперлинкора и авианосец. Групп должно было быть не меньше трех. Такому флоту, по Редеру, Великобритания не смогла бы ничего противопоставить и должна была капитулировать. Произойти это приятное для рейха событие должно было в 1948 году, поскольку создать флот авианосцев и сверхдредноутов германская индустрия раньше не могла.
Таким образом, чтобы ублаготворить свой морской штаб, Гитлеру пришлось бы на десять лет отложить развязывание мировой войны. Из этого затруднения фюрера вывел Геринг. Он находился в полной уверенности, что поставит Англию на колени одной авиацией, без участия флота. Редеру пришлось сдать в архив красивый оперативный план и начинать войну теми кораблями, какими он располагал.
В мае 1941 года в Атлантику вышел новопостроенный "Бисмарк" в сопровождении тяжелого крейсера "Принц Ойген". "Бисмарк" после ожесточенного сопротивления был уничтожен англичанами. "Принц Ойген" бежал в Брест. Этот шустрый крейсер уцелел, чтобы найти бесславный конец у атолла Бикини при испытаниях американского атомного оружия.
Гибель "Бисмарка" подорвала надежды фюрера на успех океанской войны с помощью рейдеров и вселила недоверие к боевым возможностям "Тирпица". Забыв собственные преувеличенные хвалы, Гитлер считает теперь, что класс линкоров "ввиду развития авиации потерял всякое значение". Так совершился переход от одной крайности к другой.