Размышления на Десне
Наш корреспондент В. Песков беседует с первым секретарем Брянского обкома КПСС М. Крахмалевым
Первый секретарь Брянского обкома КПСС Михаил Константинович Крахмалев свой трудовой путь начал с двенадцати лет. Хорошая жизненная школа и неустанная учеба помогли ему успешно справляться с ответственной работой. Несколько лет он был первым секретарем райкома партии, потом секретарем Тамбовского и Белгородского обкомов КПСС. Последние годы Михаил Константинович работает в Брянске. Он член ЦК КПСС и депутат Верховного Совета СССР.
Работая в сельскохозяйственных зонах страны, Михаил Константинович накопил богатый опыт природопользования. Он хорошо знает проблемы, возникающие на гранях хозяйствования и охраны природы, активно участвует в их разрешении.
С 1968 года М. К. Крахмалев возглавляет Комитет по Десне – общественную организацию, координирующую усилия по борьбе с эрозией почв, загрязнением и ухудшением водного режима бассейна Десны.
Песков: Михаил Константинович, надеюсь, разговор наш коснется не только Десны. Но в первую очередь о Десне…
Крахмалев: Разговор о Десне принято начинать с лирики. Вот вы проехали над рекой, видели воду, лесные осенние берега… Скажите, разве не точны эти слова – "Десна-красавица"? Мы говорим: Тихий Дон, Волга-матушка. А про Десну – красавица.
Я уже не молодой человек. В разных местах жил и работал. Видел много речек и рек, лесов, полей. Но Брянщину особенно полюбил. Как-то так получилось – сросся с рекой не только любовью к ней, но и тревогами, заботами о ее судьбе.
П.: Хотел бы проверить справку… "У Десны пятьсот притоков. В бассейне реки 7500 сел, 100 городов, более 1000 малых и больших предприятий, полторы тысячи колхозов и совхозов…"
К.: Все верно. Вот карта. Поглядите, какая площадь земли покрыта синими жилками. Это все реки, "кровеносная система" большого края. Земли смоленские, брянские, орловские, курские, калужские, сумские, киевские, черниговские живы этой водой. Десять миллионов людей населяют бассейн Десны. Десять миллионов! И пьем-то сейчас не берестяным ковшиком, море воды потребляет хозяйство! Вот посмотрите: Десна. Ельня – это верховье, Смоленская область – начало реки. А вот Киев. Стоит на Днепре, а воду для питья берет из Десны, она все-таки чище днепровской. Брянск – это середина реки. Самый крупный промышленный центр, самый большой потребитель воды. И самый большой, увы, ее загрязнитель…
П.: Вот мы достигли главного русла, по которому условились плыть… Михаил Константинович, тревожное положение с реками в густонаселенных зонах страны для всех сейчас очевидно. Не доверяясь только рассказам и публикациям, я сам обследовал несколько рек и должен признаться: радостными эти путешествия не были. Главная проблема: отсутствие у каждой реки хозяина. Пользуются ее благами все, причем сплошь и рядом неблагодарно и бесконтрольно. Но нигде не видно хозяйского глаза. Реки как бы ничьи, хотя все уже понимают: вода не меньшая ценность, чем, скажем, пашня и лес.
К.: Да, да… Все это знакомо.
П.: И для вас не секрет, конечно: все с большим интересом, не ошибусь, с надеждой, глядят на усилия, предпринимаемые тут, на Десне, в стремлении поправить дело. Я приехал за опытом. И хотелось бы знать все "от истока", от точки отсчета.
К.: Точка отсчета… Ее можно выразить одним словом – припекло! Во-первых, обмелела сама Десна, сильно обмелела. Кризис переживала и вся водная система бассейна. Малые реки иссякли. Некоторые из них летом совсем пересыхали или первращались в зловонные стоки – недостаток воды сопровождался интенсивным ее загрязнением. Потребность в воде возросла, но брать ее стало негде. Особо острой стала проблема чистой воды.
Но это не все. На глазах снижалось плодородие почв. Урожайность в Брянской области, где земли и без того бедные, становилась едва ли не самой низкой в стране. А многие земли в результате эрозии вообще выбывали из пользования.
П.: Можно ли проследить связи между обмелением рек и оскудением земли?
К.: Связи очень наглядные. Общее количество воды, сбегающее в море по малым рекам и потом по Десне и Днепру, не изменилось. Наблюдая за стоком с 1895 года, гидрологи это подтверждают. Изменился характер стока. Если раньше он распределялся более или менее равномерно в течение года, то теперь мы имеем море воды весной и тощие ручейки летом.
Но и это не корень зла. Бурные стоки уносят в реки огромную массу земли. (По Брянской области ежегодно – 3 миллиона кубических метров.) Главным образом это песок и глина. Но не только. Смываются тысячи тонн плодородного слоя земли. Этот процесс, именуемый эрозией, в бассейне Десны изъял примерно десятую часть всех сельскохозяйственных угодий. Таким образом, изменение режима стока приносит две беды сразу: лишаются плодородия земли, заиливаются, мелеют и высыхают реки.
П.: Каковы же причины разрушительного процесса?
К.: Причины эти сегодня хорошо известны. Но сказать о них надо, чтобы задумались всюду, где гром пока что не грянул.
В первую очередь надо сказать о лесе. Лес – главный хранитель вод. Земля, покрытая лесом, поглощает избыток влаги, переводит поверхностный сток под землю, аккумулирует воду в болотцах и отдает ее исподволь, постепенно. Кое-кто скажет: так в чем же дело, на Брянщине ли жаловаться на недостаток леса? Следует знать: понятие Брянский лес – понятие прошлое. Бескрайних, действительно лучших в России боров ныне не существует. На месте их – главным образом мелколесье, либо земли совсем оголенные. За последние семьдесят лет лесные площади в области сократились в три раза. Рубили лес, нарушая многие правила лесопользования, в частности, брали древесину на десять – пятнадцать лет вперед. Только в 1960–1967 годах было взято 2 миллиона 700 тысяч кубов древесины сверх того, что следовало взять. Случалось, делали перерубы по крайней нужде, но больше рубили просто потому, что "близко лежит", и никакие доводы против этого во внимание не принимались.
Не знали о водоохраной роли лесов? Знали, конечно, но полагали, что как-нибудь все обойдется. Нет, обойтись без последствий это не может. Нигде.
Роль леса первостепенна. Но сток влаги регулировался ранее и другими путями. Вот на карте шнурочки маленьких речек, ветвящихся от Десны. На каждой из них через пять-шесть километров стояли мельничные плотины. В лесных дебрях и бобры своими запрудами помогали регулировать сток. Все это тоже исчезло. Пришли на землю машины – благое дело! Но не всегда умелая мелиорация, распашка поймы до самой воды усугубили положение. И мы имеем теперь то, что имеем.
П.: Как же начали поправлять дело?
К.: Сначала как следует огляделись. В областной газете основательно, во всех подробностях, исследовали и обсудили проблему.
Начать решили с простого – с возобновления того, что по нужде, но незнанию или по нерадивости было потеряно. Планы были такие. Важен лес – будем его сажать (и, конечно, поставить предел перерубам). Нужны плотины на реках – будем их строить. Возьмемся как следует за овраги, упорядочим хозяйство в поймах. Укрепим берега рек. Не будем осушать землю там, где ее не следует осушать. Добьемся строительства очистных сооружений всюду, где они необходимы.
Обрадовало, что план этот был не директивой сверху, а шел снизу, причем в конкретных деловых проявлениях. Усилия не сулили победы завтра же, но это был единственно правильный путь.
П.: Теперь самое время сказать о Комитете по Десне. Я помню воодушевление всех, кто стоял у его колыбели. Время убедительно подтвердило жизнеспособность этого своеобразного общественного регулятора и контролера многообразной хозяйственной деятельности в бассейне Десны. Поиск "единого хозяина для реки" разрешился наилучшим образом. Дело сейчас, мне кажется, за тем, чтобы упрочить положение комитета, до конца выявить возможности этой "находки" в нашей хозяйственной и социальной структуре и без промедления создавать подобные комитеты во всех крупных речных бассейнах страны…
К.: Спасибо за верное понимание. В самом деле, любая река, протекая в различных географических зонах, в различных зонах хозяйственной деятельности, в различных административных районах, нуждается в неком покровителе, стоящем выше ведомственных, административных и всяких других интересов. Наши усилия в Брянской области не могли бы стать эффективными для Десны, протекающей по восьми областям. И в любом другом месте добрые усилия без понимания и участия соседей сводились бы к нулю. Так естественно родилась мысль о создании комитета. Учрежден он был в мае 1968 года.
П.: Давайте обозначим его структуру и главное назначение.
К.: В комитет вошли заместители председателей исполкомов всех областей бассейна Десны, вошли ученые и специалисты по делам природопользования, вошли представители министерства и ведомств, чьи интересы связаны с этим районом, вошли вторые секретари обкомов комсомола восьми областей. Всего в комитете около ста человек. Рабочий орган – президиум. Он собирается по мере надобности. (Бывает это, как правило, раза четыре в году.) А для выработки стратегии действий раз в год комитет собирает пленум.
Взаимные консультации, претензии друг к другу, планирование, изыскание средств и научные изыскания, обмен опытом, координация всех усилий по оздоровлению бассейна, контроль за соблюдением государственных законов – таков круг вопросов нашего комитета.
П.: У нас нет возможности проследить сейчас за всей деятельностью комитета в течение восьми лет. Но, если говорить о стратегии, скажите, что было на первом этапе и чему был посвящен, например, последний недавний пленум?
К.: Вначале главное внимание было уделено изыскательной работе, чтобы знать: "где, что, когда, какими силами, в какие сроки и кому надо сделать". В этой работе приняли участие хозяйственники всех уровней вплоть до председателей колхозов, научные учреждения, включая университеты Московский и Киевский, а также различные институты и изыскательные группы различных ведомств.
Последний же пленум состоялся недавно, 4 августа. Мы подводили итоги текущего года. Особо внимательно рассмотрели опыт паспортизации рек в Черниговской области. Она там закончилась этим летом.
П.: Вы с особой теплотой говорите о черниговцах. Чувствуется, их делами в комитете довольны.
К.: Да, черниговцы и брянцы в нашей работе задают тон. На последний пленум черниговцы привезли еще одну хорошую весть. Они убедили правительство Украины объявить заповедными болота, питающие реки области. Всего заповедано более 12 процентов болотных площадей области. Теперь осушение их не коснется. Это очень важный для всех нас пример.
П.: Считаются ли с комитетом крупные ведомства и низовые хозяйственные ячейки?
К.: Конечно. Без нашего существования кое-кому, возможно, жилось бы спокойней. Но на то мы и существуем, чтобы беспокоить. От Министерства лесного хозяйства мы требуем упорядочения рубок и скорейшего восстановления лесов. От различных промышленных министерств, от Министерства жилищно-коммунального хозяйства – строительства и скорейшего взвода в эксплуатацию очистных сооружений. Мы постоянные ходатаи в Госплане. Особо внимательно следим за обширными работами Министерства мелиорации и водного хозяйства.
Серьезных конфликтов с ведомствами у нас не возникает – все понимают, насколько важны наши усилия. Но в случае надобности есть куда и пожаловаться. По нашей просьбе проблемы комитета были рассмотрены в ЦК партии, и мы получили полную поддержку и понимание.
Если говорить о сельском хозяйстве и местной промышленности в бассейне Десны, то (я имею в виду природопользование) комитет играет огромную роль. Ранее колхозы и совхозы, имея хороший бюджет, тратили деньги на что угодно (строительство дорог, домов, водопровода и так далее), но никому и в голову не приходило выделять хотя бы немного средств на оздоровление реки. Теперь в этом деле многое изменилось. Распределяя средства на год, хозяйства планируют лесопосадки, строительство прудов, стабилизацию оврагов, сооружение плотин на реках (реки, кстати, распределены по участкам за колхозами, по землям которых они текут).
П.: Финансовые дела самого комитета…
К.: Смотря что иметь в виду. Комитет имеет возможность влиять на расходование больших средств по каналам различных ведомств. Используя местные рычаги власти, как я уже говорил, побуждаем колхозы и совхозы финансировать оздоровление земли. На некоторые проекты мы добиваемся средств из государственного бюджета. Так запланировано строительство двух крупных водохранилищ – Курского и Владимирского.
Но сам комитет бессребреник. У него нет никакого бюджета. Мы принципиально с самого начала не обрастали штатными должностями, подчеркивая общественный характер нашей организации. Есть у комитета всего один платный сотрудник – технический секретарь Виктор Дементьевич Островой. Сторублевое жалованье платит ему Всероссийское общество охраны природы.
Практика дела, однако, показывает: такой аскетизм нерационален. Объем работы и чрезвычайная ее ответственность требуют, по моему мнению, пяти-шести человек с постоянной занятостью. В числе их должен быть квалифицированный специалист-эколог, лесовод, гидротехник, опытный юрист, толковый человек-организатор. Мы в скором времени создадим такую рабочую группу. Всюду, где возникли бы комитеты, подобные нашему, это надо иметь в виду.
П.: Восемь лет работы комитета… Можно ли говорить о каких-то итогах?
К.: Главное, по-моему, не соблазниться трубить в победные трубы. Рано. Дело, которым мы заняты, финиша не имеет. Оно требует терпения, настойчивости, большой веры.
Следует учитывать, вся наша работа ведется в обстановке растущего хозяйства: интенсивно используется земля, строятся новые предприятия, с каждым годом возрастает потребление воды. Таким образом, мы плывем против сильного течения. И надо радоваться любому продвижению вперед. Если бы мы не гребли, лодку снесло бы далеко вниз, и, кто знает, не села бы она в какой-то час на опасную мель?
Мы не все сделали, что планировали поначалу. Не все делается так быстро, как бы хотелось. Не всегда удается примирить задачи дня и перспективу на завтра. Появляется много новых, неожиданных задач и проблем. Вы-то, Василий Михайлович, знаете, как все не просто в этих делах.
П.: Но грести надо…
К.: Да! Главное, в чем убедили эти несколько лет: мы – на верном пути. И очень важно не терять ориентиры на берегу, видеть, что мы продвигаемся.
Сопроводим это лирико-философское отступление некоторыми фактами. В самом начале нам было ясно: все проблемы, связанные с водой и землями, прилежащими к Десне, надо решать комплексно, опираясь на строго научный подход к явлениям. Этот фундамент теперь создан.
Вот у меня на полках стоят несколько томов под общим названием "Комплексные проблемы Десны". Это скрупулезная, сведенная воедино работа агрономов, геологов, хозяйственников, медиков. Это руководство к разумному действию – то самое, что в народе называют "семь раз отмерь". Подобная работа в нашей стране проведена впервые, и теперь важно вести дело так, чтобы кропотливая "примерка" не оказалась только примеркой.
Разумеется, мы не сидели сложа руки, пока примерка осуществлялась. Земле и воде, выражаясь языком медиков, нужна была скорая помощь. И мы ее осуществляли.
Возьмем чистоту воды. Помню постоянные звонки из Киева: "Михаил Константинович, загрязнение – на пределе!" Я знал, каких трудов там, в устье Десны, стоило очищать воду, предназначенную для питья, – одна только Шостка (на ней огромный химкомбинат) несла в Десну воду, от которой на 15–20 километров никакой жизни не было. Много неочищенных вод сбрасывал в руку и Брянск. Это был, признаюсь, такой пожар, что и не знали, с какой стороны подступиться тушить. И все же взялись. Шостка сейчас почти не загрязняет Десну. Построена первая очередь очистных сооружений в Брянске. И мы продолжаем вводить все новые и новые мощности очистки. Строятся очистные сооружения и в других городах, стоящих на притоках Десны (Людинове, Нежине, Кирове, Дятькове). Заставляем строить очистные сооружения все крупные предприятия. Чистота воды в Десне еще далека от желаемой. Но из Киева уже звонят не с упреком, а с благодарностью: "Кислород в воде возрастает".
Стала ли Десна полноводней? Пока нет. Перерубы лесов в бассейне реки прекратились, но надо еще ждать и ждать, чтобы начали работать леса, которые посадили в минувшие несколько лет, и те, которые продолжаем сажать. Стараемся экономить воду, понуждая крупных потребителей переходить на замкнутые циклы водоснабжения. Пресекаем использование для технических целей драгоценной артезианской воды.
Плотин на маленьких реках в нашей Брянской области намечено было построить две с половиной сотни. 200 уже построено, остальные достраиваются. Плотины уже помогают задерживать ежегодно до 40 миллионов кубов воды. Развиваем (к сожалению, не быстрыми темпами) рыбоводство. Заметно облагораживается земля. Я читал в "Комсомольской правде" ваш очерк "Ночлег на мельнице" и порадовался за нашего молодого председателя Алексея Петровича Верховца. Действительно молодец! Вот такого мудрого хозяйствования мы и хотим добиться от людей на нашей земле.
П.: Вопрос знаний и компетентности в делах природопользования. Насколько он важен?
К.: Я считаю: сегодня это важнейший вопрос воспитания, образования и хозяйственной грамотности людей. Без знаний основ природопользования разумно хозяйствовать невозможно. Причем ошибка, скажем, председателя колхоза или агронома – это одна ошибка. Последствия же просчета, допущенного, например, руководителем областного уровня, крупным плановиком или проектным институтом, влекут за собой последствия куда более серьезные…
П.: Что для вас служило в этом смысле уроком?
К.: В первую очередь сама жизнь – анализ допущенных просчетов, разумные выводы. Хозяйственная практика преподносит много уроков, важно только иметь мужество их признавать. Помню, на Курском рудном месторождении (я был тогда секретарем Белгородского обкома партии) мы проклинали воду, затоплявшую огромные котлованы открытой разработки. Мощнейшие насосы приобрели, справились с водой и облегченно вздохнули. И вдруг приходят тревожные вести: в деревенских колодцах ушла вода, иссякли драгоценные степные ключи. Эта четкая взаимосвязь явлений многому учит. Но это слишком дорогая цена знаний. Специальное образование, накопленный людьми опыт, книги, статьи, консультации у сведущих людей – вот источники знаний, позволяющие предвидеть.
П.: Вы сказали "консультироваться у сведущих людей". Не считаете ли вы, что у крупного руководителя, хозяйственного деятеля, в проектном институте и на промышленном предприятии должны быть эти сведущие в делах природопользования люди? Есть уже такая специальность – эколог.