Маневренность "сордфиша" даже с торпедой на борту была потрясающей, его необычно малая скорость явно приводила немецких пилотов в замешательство. Они продолжали заходить с тыла, но каждый раз промахивались и пролетали мимо, когда "сордфиш" отворачивал. В течение нескольких минут экипажам "сордфишей" удавалось избежать основного огня. В это время три стрелка продолжали палить из своих одноствольных пулеметов, как только представлялась возможность. Это была стрельба горохом из трубочки против двух четырехствольных автоматических пушек "Фокке-Вульфа-190".
В конце концов немецкие пилоты изменили свою тактику. Одни продолжали заходить с хвоста, другие атаковали с фланга, координируя атаку с двух направлений. Когда мы уходили от атаки с тыла, то подставляли хвост для атаки с фланга.
– Резко направо! – кричал Роузу Ли для разворота навстречу атаки с фланга.
Огонь с тыла прошел мимо, а опешивший пилот истребителя, заходившего с фланга, едва успел увернуть и избежать лобового столкновения. Каждый раз, когда немецкие истребители одновременно заходили и с тыла и с фланга, Ли повторял эту тактику, рискуя столкнуться с неприятелем, но всякий раз немецкие пилоты вовремя отворачивали в сторону.
Теперь все "Фокке-Вульфы-190" рокотали сзади, стреляя из всех орудий и яростно стараясь снизить свою скорость до скорости "сордфишей". Семь или восемь минут "сордфиши" подвергались бесконечным атакам, и, как ни странно, все шесть машин уцелели. Во время одного из этих налетов самолет Роуза попал под перекрестный огонь, его стрелок Джонсон по мере сил отбивал атаку, но внезапно рухнул на свой пулемет. Имея гораздо меньший вес, Ли был не в состоянии стянуть Джонсона с пулемета и занять его место. Джонсон был либо без сознания, либо мертв.
Черная дымовая завеса, которой катера закрывали линейные корабли, висела над водой, помогая "сордфишам" придерживаться примерного курса. Наконец впереди слева сквозь дымку проступили неясные очертания кораблей, которые им предстояло атаковать. Все шесть "сордфишей" все еще держались вместе.
Они летели прямо на огонь немецкой армады, который начали миноносцы и катера. Потом к этой лавине заградительного огня присоединились 11-дюймовые орудия линкоров. Хотя корабли вели огонь прямо по ним, немецкие истребители продолжали свои непрерывные атаки с тыла и с фланга. Казалось, "сордфишам" невозможно пробиться через этот шквал огня.
Наблюдавший за немецкими кораблями Ли заметил, что самолет командира, шедший в 200 ярдах впереди, получил прямое попадание снаряда большого калибра. Часть левого крыла упала в море, через мгновение самолет задымил и загорелся, но Эсмонд еще держался.
Из-за яростного заградительного огня кораблей немецкие истребители стали отходить. Ли на секунду отвел от них взгляд, в то время как Роуз пытался выровнять машину для захода на цель. По оценке Ли расстояние до кораблей составляло две мили. Меньше чем через две минуты они смогут сбросить торпеду и повернуть назад. Впереди он видел, как Эсмонд выравнивает машину для захода на второй в строю корабль. В густом дыму и при низкой облачности идентифицировать корабли было трудно. Разглядеть можно было только линкоры, шедшие один за другим в центре конвоя. Позже Ли узнал, что головным кораблем был "Гнейзенау", а вторым, который они и атаковали, – "Шарнхорст".
Они все еще находились на расстоянии 3000 ярдов от кораблей. Перед ними Эсмонд, похоже, выбирал позицию для сброса. Чтобы быть окончательно уверенными в результате, проводить сброс было еще слишком рано. Через секунду торпеда Эсмонда упала в воду. Роуз и Ли видели всплеск. Подняв глаза в сторону самолета Эсмонда, они поняли, почему он сбросил торпеду так рано. Весь в огне, все еще атакуемый истребителем, его "сордфиш" резко наклонился и упал в море.
Эсмонд погиб, но торпеда, которую он так желал сбросить на врага, продолжала двигаться к цели. И пять самолетов, которые он привел за собой, тоже оставались в воздухе.
Секундой позже Роуз пролетел непосредственно над точкой, куда упал самолет Эсмонда. На поверхности воды не было никаких признаков жизни. Немецкий конвой находился слишком близко, и Роуз не мог покружить над местом падения товарища. Он понял, что теперь ведущим надлежит стать ему, и пошел на сближение. Впереди через дымку и туман проступали неясные очертания второго в строю большого корабля. Сзади Ли продолжал давать указания по уклонным маневрам, так как немецкие истребители продолжали свои спорадические атаки. Роуз продолжал лететь ровным курсом, чтобы занять нужную позицию для сброса. Хотя лишь немногие истребители продолжали свои атаки, воздух был наполнен "Фокке-Вульфами-190" и "Мессершмитами-109". Со всех сторон бушевал заградительный огонь, даже с хвоста, где корабли сопровождения стреляли в центр с периметра своих позиций. Они подошли к цели на расстоянии 2000 футов, но тут Роуз и Ли услышали хлопок внизу, а потом почувствовали запах горючего. Пострадал основной бак. Горючее струилось по фюзеляжу и растекалось по корпусу. Роуз незамедлительно переключился на дополнительный бак. Его емкость составляла лишь пятнадцать галлонов. На нем не добраться домой, но, возможно, хватит, чтобы произвести сброс и оторваться от конвоя после атаки.
– Продолжаю заход.
Ли услышал, как Роуз что-то крикнул ему в ответ, но тут в передней части кабины раздался грохот, а потом стон Роуза. Снаряд угодил в переборку между Роузом и Ли, осколок тяжело ранил Роуза в поясницу. Он навалился на рычаг управления, и корабль под ним стал угрожающе надвигаться, а затем ушел влево. Мир перед их глазами закрутился, словно в калейдоскопе, а вода превратилась в стекло, через которое им предстояло пролететь. Роуз резко принял рычаг на себя, стараясь вывести "сордфиш" из пике.
– Напрягись напоследок и сбрось рыбку! – прокричал Ли.
Раненая спина лишила мышцы Роуза прежней силы. Оба летчика задыхались от паров горючего из поврежденного бака. Еще одна очередь "Фокке-Вульфа-190" поставила многоточие на фюзеляже. Мотор начал кашлять, то набирая, то теряя обороты, работая не в полную силу. Нацелясь на "Шарнхорст", Роуз сбросил торпеду с расстояния 1200 ярдов. Ли оглянулся и убедился, что она идет правильно. В момент сброса они получили еще одну очередь из истребителя. Почти без сознания Роуз отвернул машину в сторону. Бросив взгляд через плечо, он увидел, как третий пилотируемый Кингсмиллом самолет тоже заходит на цель.
В тот момент, как Роуз сбросил свою торпеду, немецкие истребители оставили его в покое и переключились на Кингсмилла. Когда они покидали район цели, Ли с удивлением увидел, что "Фокке-Вульф-190" летит за Кингсмиллом с выпущенным шасси. Не веря своим глазам, он оглянулся вокруг в поисках авианосца. Это было явным нарушением летной практики. Затем его осенило: таким образом немцы старались погасить скорость, чтобы взять на прицел Кингсмилла. Один из "Фокке-Вульфов-190" дорого заплатил за такие штучки. Бунс, стрелок Кингсмилла, выстрелив прямой наводкой по истребителю, послал его прямиком в море.
Однако машина Кингсмилла тоже получила серьезное повреждение. Прямое попадание снаряда из пушек линкора напрочь снесло два верхних цилиндра мотора. Двигатель и левая часть верхнего крыла загорелись, но каким-то чудом мотор все еще имел достаточно сил для поддержания самолета в воздухе. Все три члена экипажа получили серьезные ранения во время атаки истребителя, но Кингсмиллу все еще удавалось держать его израненный "сордфиш" на нужном курсе. Кингсмилл тоже выбрал в качестве своей цели "Шарнхорст". Наполовину ослепленный огнем и дымом горящего крыла над ним, опасаясь, что топливные баки могут взорваться в любую минуту, Кингсмилл понимал, что машина сможет продержаться в воздухе не более минуты или двух. Выровняв самолет, он сбросил торпеду с расстояния 3000 ярдов и продержался достаточно долго, чтобы проследить ее правильный курс. Затем он с трудом отвернул от линкора в направлении кораблей сопровождения. Пламя над ним все сильнее разгоралось в потоке воздуха. Как только немецкий конвой останется позади, он рухнет. Перед собой впереди пилот увидел группу британских торпедных катеров. Если самолет упадет в море недалеко от них, у экипажа еще есть шанс.
Когда он стал медленно отводить ручку вперед, чтобы первым воды коснулся хвост, катера открыли по нему пулеметный огонь. Оказались, что это немецкие катера. Летя в нескольких дюймах над водой, "сордфиш" представлял собой факел огня. Кингсмилл старался удерживать машину, пока мотор окончательно не заглох. Когда самолет скользнул по воде, он взглянул вверх и увидел, что верхнее крыло полностью обгорело. Три раненых члена экипажа с трудом выбрались из пламени и прыгнули в холодное море. В полумиле от них виднелись силуэты торпедных катеров, которые только что завершили атаку. У Кингсмилла и его экипажа не было с собой ничего, что могло привлечь внимание моряков, но пылающий самолет выполнил роль маяка, и вскоре все три летчика благополучно оказались на борту.
Еще до атаки Кингсмилла Роуз отвернул в сторону, стараясь миновать эскорт миноносцев до того, как машина рухнет в воду. Каждый раз, когда он пытался приподнять нос "сордфиша" и набрать высоту, несколько галлонов топлива, оставшихся в дополнительном баке, стекали в сторону, и мотор начинал кашлять и глохнуть. Машина прошла всего в каких-то 50 футах над одним из миноносцев. Роуз находился в полуобморочном состоянии, Ли, взглянув вниз, увидел несколько немецких матросов, стоявших на палубе и наблюдавших за ними. Вся огневая мощь миноносца была направлена на них. Примерно в 300 ярдах от кораблей прикрытия мотор самолета окончательно заглох, и Роуз приготовился приводниться.
– Я спускаю машину вниз! – крикнул Роуз назад Ли.
Его голос звучал непривычно глухо, но все же перекрыл шум ветра, облизывавшего фюзеляж, и грохот заградительного огня. Посмотрев вперед, Роуз увидел в трех-четырех милях торпедные катера. Нужно было оторваться от миноносцев и плавно опуститься на воду, чтобы успеть вытащить Джонсона. Пилот умело приводнил свой "сордфиш", коснувшись воды сначала хвостом. Надувная лодка автоматически наполнилась воздухом и отплыла в сторону. Ли крепко ухватился за надувной плот и помог Роузу выбраться из кабины. Руки Роуза ослабли, и Ли пришлось отпустить плот, чтобы обеими руками помочь Роузу. Роуз старался перевеситься через борт всем телом и в конце концов оказался в море. Удерживаемый на поверхности спасательным жилетом, он пытался добраться до надувной лодки.
Теперь Ли старался высвободить Джонсона. Он был уверен, что Джонсон мертв, но мысль о том, что он уйдет на дно вместе с "сордфишем", заставила его вздрогнуть. Ли крайне устал, помогая Роузу, но понимал, что нельзя упустить ни минуты. Пробитый бензобак наполнился водой, и самолет, весь в пробоинах, погружался в воду. Ли отстегнул ремни Джонсона и попытался его поднять. Но вода поднялась уже до уровня его груди, и самолет быстро погружался. Дилемма заключалась в том, отправиться на дно самому либо отпустить Джонсона. Хотя Ли был абсолютно уверен, что Джонсон мертв, он снова и снова пытался вытащить своего товарища. Но в последнюю минуту он понял, что все бесполезно, и сам выплыл из тонущей машины.
Поврежденный "сордфиш" погрузился в воду меньше чем за минуту. Выбравшись на поверхность, Ли посмотрел в район цели и увидел второе звено "сордфишей", летящих над миноносцами прикрытия. Они все еще шли клином, предпринимая отчаянные попытки уйти из-под огня, медленно, но верно приближаясь к немецким линкорам. Ли был последним англичанином, кто их видел. Ни один самолет не вернулся, никто не выжил, и никто не знает о их судьбе.
Теперь Ли постарался взгромоздить Роуза на плот. Роуз уже был полностью парализован, и каждый раз, когда Ли пытался приподнять его, плот переворачивался. Ледяная вода обожгла легкие Ли, но невероятное напряжение поддерживало в нем силы. Попадавшие на плот брызги быстро превращались в сосульки. Наконец, опершись на якорную веревку, Ли удалось втолкнуть Роуза на плот, перевалив через бортик. Затем Ли взобрался туда сам. Роуз был без сознания, и, полностью обессилев, Ли упал рядом с ним.
Ли был еще в сознании, но его чувства притупились. Находясь в полузабытьи, он чувствовал, что крайние корабли сопровождения все еще стреляли по их плоту, чувствовал, что единственным спасением для них были волны, благодаря которым немецкие канониры могли их видеть лишь время от времени. Ли уже не мог двигаться самостоятельно. Полуденный туман и дым застилали ему глаза.
Внезапно он снова почувствовал себя школьником, сдающим экзамены теплым летом 1939 года. Он поступил в Дортмут, пройдя дополнительные экзамены для регулярной службы в морской авиации. Он ясно вспомнил лицо осматривающего его врача и то потрясение, которое он испытал при его словах:
– Извините, у вас дальтонизм. Никаких шансов.
А когда через несколько месяцев началась война, он узнал, что морская авиация снова набирает летчиков. Уповая на то, что во время войны информация о призывниках может быть неполной, а нормы понижены, он подал еще одно заявление, предварительно обсудив все со своим отцом.
– Я хочу подать еще одно заявление о приеме в морскую авиацию, отец. Я больше не могу заниматься только учебой.
– Не будь дураком. Не повторяй моих ошибок. Дождись хотя бы того момента, когда сдашь экзамены.
– Но ты же не стал ждать.
– Мой отец тоже не советовал мне этого делать.
– Но ты же его не послушал.
Отцу пришлось признать свое поражение.
– А как насчет твоего зрения?
– Школьный доктор говорит, что со зрением у меня все в прядке. Похоже, оно улучшается с каждым годом. Я не ношу очки с тех пор, как мне исполнилось пятнадцать. Теперь все в порядке.
Он подал заявление на прием в добровольный запас и дошел до медицинской комиссии, но там сидел тот же доктор и с любопытством наблюдал за ним.
– Вы никогда раньше не проходили медицинскую комиссию морской авиации?
Он почувствовал, как его лицо становится красным, сердце учащенно забилось. Он никак не ожидал встретить здесь того же доктора и услышать от него такой вопрос.
Но видно, врачу пришлось проверить за последнее время сотни, может быть, тысячи людей, и он вряд ли узнал юношу.
– Нет.
Он старался вести себя непринужденно и невозмутимо, но обман был словно отпечатан у него на лбу. Доктор взглянул на него и что-то написал в блокноте.
– Зрение вас никогда не беспокоило?
Он снова почувствовал, как у него краснеют лицо и шея. Доктор наверняка его узнал, иначе почему он задает все эти вопросы? На другие вопросы он, несомненно, ответил бы правдиво. А если со зрением действительно что-нибудь не так, то этого просто не избежать.
Морской доктор не задавал больше никаких вопросов. Ли прошел осмотр.
Сейчас Ли было не до воспоминаний. Его пилот без сознания или умер. Стрелок, несомненно, погиб. Их командира подбили, самолет загорелся и упал в море. Теперь же он беспомощно качается на плоту, являя собой безответную мишень.
Стрельба, хоть и была делом малоприятным, велась, к счастью, мимо цели. Вскоре их лодка вышла за пределы огня малокалиберного вооружения кораблей эскорта, но снаряды более крупного калибра все еще вздымали воду на некотором расстоянии от них.
Мысли Ли постепенно приходили в порядок, и он понял, что для спасения жизни Роуза необходимо быстро позвать на помощь. Плот наполовину был заполнен водой, и Ли старался вычерпать ее своим летным шлемом. Потом, вспомнив об аварийном наборе, он стал искать ракету и нашел длинный тонкий цилиндр с квадратной коробкой на конце. Ничего не ощущая замерзшими пальцами, он чиркнул запал ракеты. К страшной усталости добавилась еще и качка, ужасно мучившая его. До Ли вдруг дошло, что он держит ракету направленной прямо в лицо потерявшего сознание Роуза. Он резко поднял ракету, как раз вовремя, и первый цветной патрон ушел в небо.
Взглянув на северо-восток в попытке разглядеть немецкий конвой, он увидел, что бой идет далеко от них. Два бомбардировщика, которых Ли принял за "стерлинг" и "Манчестер", вынырнули из облаков, объятые пламенем. За ними последовал "Мессершмит-109", а затем "спитфайр". Различные самолеты, британские и немецкие, падали в воду словно осколки после большого взрыва. Ли усомнился, что их ракета будет замечена в такой ситуации, и занялся поисками состоявшего из алюминиевой пудры маркера моря. Но ветер подхватил порошок и покрыл их самих тонкой серебряной пылью, выкрасив в стальной цвет. Ли использовал пустую банку из-под маркера моря для вычерпывания воды.
Примерно через полтора часа их пребывания в воде послышался шум мотора, и неожиданно из тумана, окружавшего их со всех сторон, появился торпедный катер, совсем рядом. Очнувшись от шума мотора, Ли поднял глаза и увидел флаг. На нем были изображены череп и две скрещенные кости. Роуз на носу плота тоже пришел в себя от шума и взглянул на флаг:
– О господи, это же гансы.
Оба потерпевших приготовились оказаться в плену, но, по крайней мере, их хотя бы вытащат из холодной воды.
– Эй, вы там, притормозите!
Торпедный катер терся бортом о плот, и вдруг кто-то крикнул им по-английски. Ли попытался ухватиться за борт, но беспокойное море не позволило ему это сделать. Собственная слабость раздражала его. Один из моряков не колеблясь прыгнул в ледяную воду.
– Все в порядке. Тащите их на борт. Я подержу плот.
Моряки подняли летчиков на борт и отнесли вниз. Роуз опять потерял сознание. Ли слышал, как экипаж обсуждал возможность атаки на немецкий конвой. Ему было уже почти все равно, но, наверное, совершить две такие атаки в один день было бы уже слишком.
Торпедный катер шел на большой скорости. Ли не имел ни малейшего представления о том, продолжалась погоня или нет. Он отказался от предложенного моряками рома. Его желудок всегда отказывался принимать этот напиток. Он догадывался, что они подумают о нем: никудышный моряк.
Из пяти выживших только Ли не был ранен. После выхода из госпиталя в Дувре ему назначили встречу с адмиралом Рамси в замке Дувра, где он узнал, что экипаж Кингсмилла, несмотря на серьезные ранения, пережил атаку и теперь находится в госпитале в Рамсгейте. Брайан Роуз оправился от ранений, но погиб при выполнении летного задания в 1943 году.
Тем же вечером Ли отправился обратно в Менстон, чтобы распорядиться вещами погибших. Так окончился сумбурный день, подробности которого этот двадцатилетний юноша никогда не сможет забыть. Летчики Менстона, ранее издевавшиеся над его "этажеркой", теперь приняли его с почестями. Когда он появился, вокруг воцарилась тишина, и ему был устроен прием, который и он, и все остальные заслужили по праву.
Стоило ли приносить такие большие жертвы? Может быть, было просто бессердечно посылать шесть "сордфишей" против германских линкоров со всем их прикрытием и поддержкой, когда они шли полным ходом вдоль побережья оккупированной Европы?
До этого момента самолеты морской авиации "сордфиш" добивались прекрасных успехов, нанося такого рода удары. Дважды и без потерь они вели успешные атаки на "Бисмарк". В Средиземном море это было единственное подразделение торпедоносцев, и, хотя самолеты действовали только ночью, им удалось потопить корабли стран "Оси", водоизмещением в несколько тысяч тонн. В Таранто и Матапане об их успехах уже складывались легенды. Однако шедший под прикрытием истребителей немецкий конвой был делом иного порядка. И в этом случае "сордфиши" также должны были иметь прикрытие.