Алешка - миллионер
Мы благополучно вернулись домой, незаметно разложили по местам остатки похищенного имущества и спрятали на чердаке неузнаваемую скороварку. А когда вечером поливали из шланга огород, то хихикали и перемигивались.
- Что натворили? - спросил дядя Коля. - И где, наконец, твой клад? Надоело мне пешком ходить, хочу на тракторе ездить.
- А грузовичок с круглыми колесами не хочешь? - спросил Лешка. - Тогда завтра получишь. Если в магазин не опоздаю до закрытия.
- Значит, завтра за кладом поедем? - радостно потер руки дядя Коля. - Тогда давай уж пораньше. Чтобы в магазин успеть. До закрытия.
- Пораньше нельзя, - не принял шутки Алешка. - Я на четырнадцать часов представителей правоохранительных органов пригласил. И прессу заказал - брифинг буду давать.
- Во так вот? - спросил дядя Коля, не моргнув глазом.
- Эт-точно, - ответил Алешка.
На следующий день, после обеда, Алешка распорядился, чтобы дядя Коля взял хороший фонарь, самую большую отвертку, зубило, молоток. И тачку.
Дядя Коля пожал плечами и согласился. Он уже знал, что с Лешкой спорить бесполезно. Алешка был немногословен и деловит.
- Кто со мной пойдет? - спросил он. - За кладом?
- Все пойдем, - вздохнул папа. - А то ты один его не унесешь. Сил не хватит, на золото и брильянты.
И мы отправились в развалины усадьбы. Впереди Алешка - независимый, небрежный в походке, утомленный подвигами и славой триумфатора. За ним - тачка, которую мы катили по очереди (кроме Алешки, конечно). Замыкающим - мама, которая в глубине души надеялась, что и ей что-нибудь перепадет из наследства далеких предков - колечко там или браслетик.
Потом нас догнал сумасшедший учитель. Они с Алешкой раскланялись, и учитель скромно пылил сзади.
- Вот здесь меня содержали под стражей, - сказал Алешка, когда мы остановились у заросшей крапивой и кустами часовни. - Спускаемся вниз. Инструменты берем с собой.
И мы спустились по разбитым ступеням в темноту и сырость мрачного подземелья. Дядя Коля включил фонарь и повел лучом по сырым стенам. Ой, как мне здесь не понравилось! Полуразвалившиеся своды, какое-то зловещее капанье в углу, ниши с древними покойниками, мраморные плиты в трещинах и паутине. Я как подумал, что Лешка здесь пережил, меня прямо затрясло.
И маму тоже - она обхватила его и прижала к своему боку. Но Лешка, выскользнув из ее руки, подошел к одной из плит, закрывающей нишу с саркофагом, дядя Коля осветил ее фонарем, и мы с трудом разобрали выбитую в камне и почти забитую пылью веков надгробную надпись старинными буквами: "Спи крепким сном, любимый Муж, заботливый Отец, милый Дедушка Сергей Александрович Оболенский".
- Ну и что? - спросил папа.
- Дома расскажу, - ответил Алешка. - Отворачивай винты.
Действительно, плита была привинчена по углам большими медными винтами. Позеленевшими, навек вросшими в камень.
- Может, не стоит? - осторожно сказал дядя Коля. - Не будем тревожить прах вашего предка? - Алешка с обычной выразительностью пожал плечами:
- Останешься без круглых колес и без гусениц.
- Ну, ладно, - вздохнул дядя Коля. - Если что не так - ты отвечаешь… Свети.
Он попробовал винты отверткой - не вышло. Взял зубило и стал постукивать по нему молотком… Чуть стронулся один винт, другой… дядя Коля навалился на отвертку, и первый винт с сухим скрипом полез из камня.
- Придерживайте плиту, - глухо, прерывисто дыша, сказал дядя Коля. - Делать нам, дуракам, нечего! - Мы с папой ухватились за плиту и почувствовали ее тяжесть. Последний винт вылез с визгливым скрежетом, и мы, чуть приподняв плиту, сдвинули ее, опустили и прислонили к стене. За плитой было темное отверстие, из которого пахнуло ледяным холодом. Я отодвинулся подальше - все-таки было немного страшновато. Я думал, что сейчас увижу босые костлявые ноги скелета… Но когда дядя Коля направил фонарик вглубь, там показался черный каменный ящик…
- Гроб, - гулко сказал Алешка.
- Саркофаг, - поправил его папа. В "ногах" саркофага, с самого края, стоял какой-то темный бесформенный предмет.
- Портфель, - сказал Алешка недрогнувшим голосом. - Или сумка.
- Саквояж, - шепотом поправил его папа. - И тут по ступеням с грохотом запрыгал вниз сорвавшийся камень. Мы все тоже подпрыгнули. Но это был всего-навсего учитель. А не привидение. Он остановился на верхней ступеньке, у двери, подождал, пока камень доскакал донизу, и робко доложил:
- Сударь, там наверху какие-то люди… Вас спрашивают…
- Пусть войдут, - распорядился Алешка. - Все готово. - Подземелье разом заполнилось шумом, голосами и светом. Даже тесно стало. Как мы узнали позже, сюда ввалились представители администрации района, милиции, прокуратуры, управляющий банком с курчавой секретаршей ("какашка в кудряшках" - сразу невзлюбил ее Алешка), журналисты.
Они нетерпеливо толпились и во все глаза пялились на саквояж, который пытались вытащить из ниши два здоровенных мента. Саквояж был хорош - вроде тех сумок, что так полюбили спекулянты, даже с двумя ручками. И был так же плотно набит чем-то очень тяжелым. Вспотевшие менты напряглись, ощетинились и рванули разом… И полетели в угол подвала, не выпустив из рук гнилые ручки и весь верх саквояжа, оторвавшиеся от его дна…
На пол подземелья обрушился водопад всяких сокровищ. Прямо под ноги Алешке. Он так и стоял по колена в золоте, серебре и алмазах. Под вспышками блицев…
- Во так вот! - сказал вывернувшийся откуда-то пьяный дед Пиля. - Малец, с тебя причитается, - и выразительно щелкнул пальцем по горлу.
Чего тут только не было: монеты, подсвечники, что-то вроде короны в драгоценных камнях, разные украшения, медальоны, рукоятки шпаг, усыпанные блестящими бриллиантами, какие-то шкатулки, цепочки…
И стояла тишина. Только в дальнем углу, где все еще лежали ошарашенные менты, все время что-то так и капало.
Наконец все опомнились. Стали все переписывать, описывать и складывать в брезентовые мешки, которые подставляла "кудряшка". Она вообще вела себя странно - все время топталась на месте как конь, будто писать хотела. Потом вдруг отставила одну ногу в сторону и так и стояла растопыркой, пока Алешка не ущипнул ее за лодыжку. Она взвизгнула и оторвала ногу от земли. Алешка молча поднял с этого места золотое колечко с камушком и бросил его в мешок. Управляющий сразу же погнал секретаршу из подземелья. Она заплакала от злости, но не ушла.
А на Алешку набросились журналисты, и он провел блиц-интервью.
На вопрос лысого корреспондента "Эха Москвы", что он сделает с сокровищами, Алешка со скромным достоинством ответил, что передает их в дар государству (попробуй не передай, прочитал я в его глазах).
- Какой ты молодец! - похвалил его лысый корреспондент. - Как правильно воспитала тебя мама.
- Еще бы? - гордо сказал Алешка. - У нее в крови педагогическая косточка.
Корреспондент поперхнулся и замолчал. А что тут скажешь, если в крови - косточка.
Тогда Алешке под нос сунула микрофон бойкая красавица с красными волосами ("Проктер энд Гембл"):
- А что ты купишь на причитающиеся тебе двадцать процентов?
- Коммерческая тайна, - уклонился от прямого ответа Алешка и, томно сославшись на усталость, прекратил интервью.
Когда все сокровища уложили в мешки, запломбировали, поставили плиту на место, еще раз все внимательно осмотрели, мы наконец-то выбрались на свет божий.
Все кладбище было оцеплено омоновцами. Стояли машины с мигалками и бронетранспортер.
- Как бандитов ловить - не дозовешься их, - проворчал Алешка, - а как сокровища делить, они тут как тут.
Мешки погрузили в броневик, и он поехал за машиной с сиреной и мигалкой в город. Оцепление сняли. Все приглашенные разбежались по своим машинам и помчались следом. Кладбище опустело. Стал слышен шум ветра в деревьях и птичий щебет с карканьем ворон. И только бедный учитель все еще стоял в сторонке. Алешка подошел к нему и отдал пачку каких-то исторических бумаг, на которые никто из официальных лиц не обратил внимания, учитель жадно схватил их задрожавшими от счастья руками, сунул под пиджак и помчался домой. В сундук складывать.
- Может, он от такой радости выздоровеет и станет нормальным, - грустно сказал ему вслед Алешка.
- Скорее наоборот, - вздохнул дядя Коля и стал собирать инструменты.
Мы взяли свою тачку и пошли на ферму. И что-то не было в душе никакой радости… Одна пустота.
Клад
К вечеру погода испортилась. Сначала налетел на ферму холодный ветер. Потом пошел дождь - сперва маленький, как из лейки, а после - как из ведра.
Мы зажгли свечу в нашей любимой бане и затопили печь. В темном окне и по стенам сразу заиграли огоньки и тени. Дождь ровно шумел по крыше. И в этой романтической обстановке Лешка приступил к своему рассказу. Он начал его в элегическом духе старинного романа:
- Давным-давно, множество лет назад, еще в преждевременные годы семья Оболенских решила убежать в Париж…
- Во Францию, - уточнил папа.
- В Париж, - уверенно настоял Алешка, - а не во Францию. - Папа насторожился, внимательно посмотрел на него:
- А что, Париж далеко от Франции?
- Не знаю, - сердито отрезал Алешка. - Я там не был.
- Оно и видно, - со вздохом вставила мама.
- Может, вы сами тогда расскажете? - выручил его дядя Коля.
- Раз вы такие умные. И вежливые, - добавил Алешка. - Ну вот, они решили убежать на время в… Париж… или во Францию. Сначала они спрятали свои сокровища в одном месте. А потом, когда пошел о них слух по деревне, передумали. Они уехали не все. Кто-то здесь остался. И он перепрятал сокровища и написал своим родственникам письмо, чтобы они тоже об этом знали и не искали в первом месте. Это письмо, как вы знаете, попало в руки учителю. Но он его не понял, а там прямо сказано, что "все наше достояние мы переправили к дедушке". Я тоже сначала не догадался. А потом учитель сказал, что дедушка давно на кладбище и покоится в часовне, и сразу начал соображать. И когда увидел плиту с надписью: "…милый Дедушка…", сразу все понял. Только сначала беспокоился, что сокровища давно уже кто-то скрал…
- Скрал? - возмутилась мама. - Что за слово?
- А как правильно? - обиделся Алешка. - Спернул, что ли? - Дядя Коля хмыкнул.
- Если бы кто-нибудь его "скрал", вся округа бы знала.
- И я так подумал. И решил не торопиться, пока бандитов не повяжем. Чтобы они у нас клад не отобрали. Ну, а остальное вам известно, - скромно завершил он свое повествование. Как просто у него все получилось.
На Алешкино имя открыли счет в том самом банке, где он проливал крокодиловы слезы и морочил голову фрекен Бок. На этот счет ему положили двадцать пять процентов стоимости клада. Это была огромная сумма. И Алешка по праву стал самым солидным и уважаемым клиентом. Правда, как-то он сказал мне, что вообще-то, как прямой наследник, имеет право на весь клад или на всю сумму его стоимости. Но раз уж государство нуждается, он возражать не станет. Не жадный. Не обошлось в банке и без скандала. Когда Алешка узнал, что в нем работает эта жуликоватая "кудряшка", он категорически отказался доверить свои капиталы такому ненадежному учреждению. И только после заверения директора в том, что "кудряшка" сегодня же вылетит из банка, наш "крутой мен" сменил гнев на милость.
В первый же день он перевел часть денег на дяди Колин счет на покупку техники для фермы и материалов для нашей дачи. Здесь тоже без скандала не обошлось. Дядя Коля сказал, что он ни за что не возьмет эти деньги "из-за моральных соображений". Тогда папа сказал ему: "Ты что, хочешь считаться с нами услугами? Тогда давай мы заплатим тебе за все, что съели у тебя и выпили, за крышу над головой. Согласен?"
И дядя Коля смолк. Я тоже считаю, что Алешка правильно поступил. Мы столько получили от дяди Коли добра, столькому научились, что никакими деньгами не измеришь.
Но вот настал грустный день отъезда. Опять моросил дождик - лето двигалось к концу. Дядя Коля запряг лошадей в фургон, на брезенте которого прибавилась еще одна дырка, прожженная паяльной лампой. Мы уложили вещи и продукты (дядя Коля набрал нам, наверное, на всю зиму) и пошли на терраску пить на дорогу чай.
Алешка сидел за столом задумчивый, молчаливый. Он смотрел в окно, по которому бежали струйки дождя, хмурился и пил чай без всякого вкуса. Даже не хлюпал.
- Ну, что ты загрустил? - спросил дядя Коля. - Бандитов победил, клад отыскал, миллионером стал…
- Ну и что? Ты думаешь, это очень приятно - клады находить? Ну раз нашел, ну два - а дальше что? Всю жизнь в развалинах копаться. Лучше уж в огороде…
За столом стало тихо-тихо. Мама с папой переглянулись, даже как-то испуганно, недоверчиво, будто ушам не поверили. А дядя Коля положил Алешке руку на плечо. И я впервые по-настоящему ее увидел: грубая, вся в твердых мозолях и ссадинах, с поломанными ногтями, усталая, но такая умелая и неутомимая, несмотря на усталость. И я подумал, что Алешка это понял раньше меня.
- Так чем же лучше в огороде? - как-то серьезно спросил дядя Коля.
- Не знаю, - первый раз в жизни растерялся Алешка и поставил недопитую чашку на стол. - Мне нравится, как сено пахнет, что огурцы живые, что они из земли растут, когда ее поливаешь. Мне нравится, что корова молоко дает. И поросенок хрюкает. И вообще мне нравится, что все это так правильно устроено. Настоящий клад, наверное, такой, который каждый день находишь и его на всю жизнь хватит… - он покрутил головой и признался: - Что-то запутался, - снова уставился в окно, за которым шел дождь, росли огурцы с картошкой, и коровы паслись, и поросята где-то хрюкали.
- Ты хочешь сказать, - помог ему дядя Коля, - что настоящий клад - это наша земля и труд на ней?
- Наверное, - кивнул Алешка. - У меня от этих денег никакого счастья почему-то нет. Ну куплю я какое-нибудь барахло… А вот когда за мной Пятачок бегает и в кормушке чавкает, когда Красуля с ладони кусочек хлеба возьмет - я радуюсь. Почему так?
- Думаю, ты это понимаешь. Но не все, что сердцем чувствуешь, можно словами сказать. Да и надо ли? - Дядя Коля встал.
- Поехали, ребята. А то на электричку опоздаем. Пятачка заберешь с собой? - Лешка вопросительно, но без особой надежды посмотрел на маму.
- Вот дачу отстроим, - сказала она, - тогда и заберешь. И корову заведем, и кур. Вы теперь люди опытные, все сумеете. Верно?
- Дядь Коль, ты Пятачка иногда оладьями угощай - он их безумно обожает, - дал Алешка указания.
- Вот в чем дело, - догадалась мама. - То-то я сколько ни напеку, все равно не хватало.
Мы вышли во двор. Ингар стал визжать и рваться с цепи. Не хотел, чтобы мы уезжали. Ему с нами было интересно - он славно повеселился, одних штанов сколько порвал.
Алешка подошел к нему, потрепал по мокрой шкуре, погладил и что-то нашептал в ухо. Ингар сразу его послушался и лег около конуры и только тихонько поскуливал.
- Ну, забирайтесь в карету, - сказал дядя Коля, - и так промокли уже.
- А ты колеса проверил? - пошутил папа. - Если опять враги появятся, давай телеграмму. Сразу приедем и…
- И так их проучим, - подхватил Алешка, - локти будут рвать.
- И волосы кусать, - добавил папа. - Мы забрались в фургон. Алешка сразу же юркнул к маме в подмышку, прижался к ее боку и всю дорогу молча смотрел назад, как убегали вдаль поля и рощи.
На станции, когда мы шли к поезду, на нас напал дед Пиля. Он шастал по базару.
- Ты что здесь делаешь? - спросил дядя Коля.
- Да снаряды ищу - может, продаст кто. Боезапас надоть пополнить на случай… Мальца-то оставили бы. Мы б с ним еще повоевали. Во так вот!
Дядя Коля посадил нас в вагон и остался один на платформе у дверей. А мы столпились в тамбуре и все никак не могли распрощаться. Мама даже прослезилась немного.
Тут двери зашипели и закрылись. Алешка подскочил и вцепился в выбитое окошко:
- Дядь Коль, когда опять встречать нас приедешь, чтоб на грузовике был. Ладно?
- На круглых колесах, - согласился дядя Коля, шагая рядом с тронувшимся поездом.
- Во так вот! - крикнул Алешка.
- Эт-точно, - отозвался дядя Коля и отстал от нашего вагона. Мы сели на свои места, и я подумал, как дядя Коля приедет на ферму, как там сейчас пусто без нас, как он один станет заниматься своими делами и никто ему не поможет…
В вагоне было душно, у меня даже защипало глаза, и я отвернулся и стал смотреть в окно. И мы ехали молча до самой Москвы.
Но если вы думаете, что на этом закончились навсегда наши приключения, то вы жестоко ошибаетесь. И глубоко заблуждаетесь.
