- Портреты в основном Медичи. В нашем роду насчитывается пять браков с семейством Медичи. Каппони были изгнаны из Флоренции вместе с Данте. Но в те дни Данте, пожалуй, смотрел на нас сверху вниз, задрав свой длинный нос. Мы числились, как он писал, "la gente nova е i subiti guadagni" - "новыми и внезапно разбогатевшими людьми". Нери Каппони способствовал возвращению из изгнания Козимо де Медичи в 1434 году. Для нашей семьи это был невероятно выгодный союз. Мы преуспели во Флоренции, потому что никогда не принадлежали к первым семьям. Мы всегда оставались вторыми или третьими. У флорентийцев есть поговорка: "Торчащий гвоздь забивают молотком".
Вернулась графиня с малышкой Франческой, названной в честь Франчески Каппони, красавицы, вышедшей замуж за Виери ди Камбио де Медичи и умершей при родах в восемнадцать лет. Ее розовощекий портрет кисти Понтормо висел в соседней комнате.
Я спросил графа, кто из его предков наиболее знаменит.
- Пьеро Каппони. Каждый итальянский школьник знает его историю. Она, как и история перехода Вашингтона через Делавэр, часто повторяется и сильно приукрашена.
- Он, как всегда, принижает исторические факты, - сказала графиня.
- Нет-нет, дорогая. История действительно сильно преувеличена.
- Но в основном правдива.
- Пусть будет так. В 1494 году Карл VIII, король Франции, шел с войском на Неаполь и, обходя Флоренцию, увидел способ хорошо заработать, потребовав от города огромный выкуп. "Если выкуп не будет внесен, - заявил он, - мы затрубим в трубы и пойдем на приступ". Ответ Пьеро Каппони был таков: "Тогда мы зазвоним в колокола". Он хотел сказать, что они созовут горожан на бой. Карл отступил. Рассказывают, что он сказал при этом: "Capon, Capon, vous etes un mauvais chapon" - "Капон, Капон, ты злой каплун".
- Куриная тема преобладает в семейных шутках, - заметила графиня.
Граф признал:
- На Рождество мы едим каплуна. Это немного похоже на каннибализм. Кстати об этом, позвольте показать вам место, где трапезничал Ганнибал Лектер.
Мы проследовали за ним в зал Росса, элегантную гостиную с мягкими креслами, множеством столов и зеркальной стеной. Стены были обиты красным шелком, сотканным из волокна с фамильных шелковичных плантаций двести пятьдесят лет назад.
- В съемочной группе была одна бедная женщина, - рассказывала графиня. - Мне пришлось сказать ей: "Не трогайте ничего без разрешения". Она все время все переставляла. Каждый день, пока шли съемки, младший брат Никколо, Себастьяно, который живет на вилле Калкинайя - это родовое поместье в Кьянти, - доставлял оттуда бутылку вина и ставил ее в комнате на тщательно выбранное место. Но бутылка никак не могла вписаться в картину, та женщина неизменно уносила ее. А у продюсера было соглашение с "Сиграм", что они будут использовать только их марку.
Граф улыбнулся.
- Тем не менее к концу дня бутылка неизменно умудрялась избавиться от пробки и от содержимого. Это всегда бывала лучшая "riserva".
Много лет назад, когда Томас Харрис собирал материалы о Флорентийском Монстре для романа "Ганнибал" и приходил на заседания суда по делу Паччани, он познакомился с графом Каппони, и тот пригласил его в палаццо. Много позже Харрис позвонил графу и сказал, что хотел бы сделать Ганнибала Лектера хранителем архива Каппони - если ему позволят.
- Мы собрали всю семью на совещание, - сказал граф, - и ответили согласием при одном условии - члены семьи не будут главным блюдом.
Я и Никколо стали друзьями. Мы частенько обедали в "Иль Бордино", крошечной траттории за церковью Санта-Феличита, в которой находятся семейная часовня и склеп. Это недалеко от его дворца. "Иль Бордино" - одна из последних старых тратторий во Флоренции, маленькая, тесная, со стеклянным прилавком, в котором выставляются блюда меню на этот день. Ее сумрачный интерьер больше напоминал темницу: почерневшие каменные стены, изрезанные деревянные столы и пол, по старинке выложенный терракотовой плиткой. Кухня была самой что ни на есть флорентийской: простые блюда из мяса и пасты с ломтями обычного хлеба подавались по ценам, доступным для рабочего класса, с крошечными порциями красного вина.
Однажды за обедом с Никколо я упомянул, что мы с Марио Специ расследуем дело Флорентийского Монстра.
- А, - заинтересованно отозвался он, - Флорентийский Монстр. Вы уверены, что вам стоит вмешиваться в это дело?
- История завораживающая.
- Воистину, завораживающая. Я бы на вашем месте проявил осторожность.
- С какой стати, что может случиться? Это давняя история, с последнего убийства прошло двадцать лет.
Никколо медленно покачал головой.
- Для Флоренции двадцать лет - это позавчера. И следствие еще ведется. Сатанинские секты, черные мессы, виллы ужасов… Итальянцы воспринимают такие вещи очень серьезно. На этом деле иные составляли - или погубили - свою карьеру. Берегитесь, как бы вам с Марио в азарте не ткнуть палкой в гадючье гнездо.
- Мы будем осторожны.
Он улыбнулся.
- На вашем месте я бы вернулся к очаровательному роману о Мазаччо, который вы описывали, и предпочел бы оставить Флорентийского Монстра в покое.
Глава 33
Однажды чудесным весенним утром вводный курс был окончен. Я знал все известные факты и стал вторым после Специ специалистом по Монстру. Но на одну тему Специ наотрез отказывался говорить, а именно - кто, по его мнению, мог быть Флорентийским Монстром.
- Я думаю, - сказал Специ, - все, что у нас есть: сатанинские секты, богохульные приюты и тайные вдохновители заговора. Что дальше? - Он развалился на стуле и, коварно усмехнувшись, развел руками. - Кофе?
- С удовольствием.
Специ проглотил свою чашечку эспрессо одним глотком - этой итальянской привычки я так и не усвоил. Я пил свой кофе маленькими глоточками.
- Вопросы есть? - Глаза у него задорно блестели.
- Да, - сказал я. - Кто, по-вашему, был Монстром?
Специ стряхнул пепел с сигареты.
- Все перед вами. - Он обвел широким жестом груду бумаг на столе. - Что думаете вы?
- Сальваторе Винчи.
Специ покачал головой.
- Давайте встанем на точку зрения Филиппа Марло. Все дело в "беретте". Кто достал оружие для преступления 1968 года? Кто из него стрелял? Кто унес его с собой? И главное, что случилось с ним потом? Все здесь, перед вами, нужно только увидеть.
- Пистолет принадлежал Сальваторе Винчи, - рассуждал я. - Он привез его с Сардинии, он спланировал убийство 1968 года, у него была машина, он и стрелял.
- Браво!
- Значит, он и унес домой пистолет.
- Именно! Он всучил пистолет Стефано Меле для последнего выстрела, чтобы парафиновый тест выявил у того на руке следы пороха. Потом Меле отбросил оружие. Винчи его поднял и унес с места преступления. Он был не дурак. Не собирался оставлять полиции орудие убийства. Пистолет, из которого совершили убийство, опасен, баллистики могут привязать его к пулям, извлеченным из тела жертвы. Такой пистолет нельзя продавать или отдавать кому-то. Его следует либо уничтожить, либо тщательно скрыть. Нам известно, что пистолет не был уничтожен, стало быть, Винчи его спрятал. Вместе с коробками патронов. Через шесть лет оружие появляется, чтобы снова убивать, - в руках Флорентийского Монстра.
Я кивнул.
- Так вы полагаете - так считал и Ротелла, - что Монстром был Сальваторе Винчи.
Специ улыбнулся:
- Право? - дотянувшись до груды бумаг, он вытянул из нее доклад ФБР. - Вы его читали. Похоже на Сальваторе Винчи?
- Не слишком.
- Совсем не похоже. В докладе определенно утверждается одно: Монстр - импотент или почти импотент. Он страдает от дисфункции половых органов и не имел или почти не имел контактов с женщинами своего возраста. Он убивает для удовлетворения своего либидо, которое не может удовлетворить обычным путем. Веское тому доказательство - на местах преступлений не оставалось свидетельств насилия, домогательств, никакой сексуальной активности. Но Сальваторе был противоположностью импотенту - он был настоящим Приапом. И остальные психологические подробности в рапорте ФБР к Сальваторе не подходят.
- Если Сальваторе - не Монстр, то перед вами остается проблема, как пистолет попал к Монстру? - спросил я.
Вопрос повис в воздухе. Специ блеснул глазами.
- Украден? - предположил я.
- Именно! А кому было проще всего забрать пистолет?
Все подсказки были передо мной, но я не видел ответа.
Специ побарабанил пальцем по столу.
- У меня здесь не хватает очень важного документа. Я знаю, что он существует, со слов людей, которые его видели. Я все перепробовал, чтобы заполучить его. Не догадываетесь, что это за документ?
- Заявление о краже?
- В точку! Весной 1974 года, за шесть месяцев до двойного убийства в Борго Сан-Лоренцо, Сальваторе Винчи пришел к карабинерам оформить заявление.
"Дверь моего дома взломана, в него входили". Карабинеры спросили, что было украдено, на что он ответил: "Не знаю".
Специ поднялся и открыл окно. Поток свежего воздуха всколыхнул пласты голубого дыма под потолком. Он вытряхнул из пачки новую сигарету, сунул в рот и зажег, потом отвернулся от окна.
- Подумайте, Дуг. Этот чудесный парень, сард с глубокой, доставшейся от предков подозрительностью к властям, возможно, убийца, идет к карабинерам жаловаться на взлом, хотя ничего не было украдено. Зачем? И зачем вообще кому-то понадобилось грабить его дом? Это жалкое бедное жилище, там нечего взять. Кроме… возможно… "беретты" двадцать второго калибра и коробок с патронами?
Он стряхнул пепел с сигареты. Я сидел на краешке стула.
- Я умолчал о самой незаурядной подробности. Винчи назвал взломщика! Он обвинял мальчишку. Члена сардинского клана, близкого родственника. Как можно было сдать карабинерам такого человека? Зачем писать на него заявление, если он ничего не взял? Затем, что он боялся того, что сделает вор с этим пистолетом! Сальваторе Винчи хотел оставить свидетельство взлома, чтобы защитить себя. На случай, если парень, заполучив пистолет, сделает что-то… ужасное.
Специ подвинул ко мне пальцы, словно придвигая отсутствующий документ.
- Там, в этом заявлении, мы находим имя, которое Сальваторе назвал карабинерам. Имя вора. Этот человек, дорогой мой Дуглас, и есть Флорентийский Монстр.
- Кто же это?
Специ загадочно улыбнулся.
- Терпение. В 1988 году, после раскола между Ротеллой и Винчи, карабинеры официально устранились от дела. Но совсем забыть о нем они не могли. Они продолжали заниматься им тайно. И это они раскопали недостающий документ бог весть в каких пыльных архивах в подвале какой-то грязной казармы.
- Тайное расследование? А еще что-нибудь они нашли?
Марио улыбался.
- Многое. Например, после первого убийства, совершенного Монстром. Сальваторе Винчи прошел обследование в психиатрическом отделении больницы Санта-Мария-Нуова. Зачем - мы не знаем, результаты обследования, кажется, затерялись. Возможно, мальчик, укравший пистолет, все-таки сделал с ним что-то ужасное.
Он протянул руку, пошуршал бумагами и вытащил доклад ФБР.
- Ваше ФБР в этом документе приводит немало особенностей, которыми, вероятно, обладает Монстр. Давайте примерим их к нашему подозреваемому. Тут говорится, что преступник, вероятно, привлекался за мелкие преступления, но не за преступления, связанные с сексуальным насилием или членовредительством. За нашим парнем числятся угоны машин, нелегальное хранение оружия, взлом и поджог.
Специалисты предполагают, что во время семилетнего промежутка между преступлениями, с 1974 по 1981 год, Монстра не было во Флоренции. Наш человек уехал из Флоренции в январе 1975-го. Вернулся в конце восьмидесятого. Через несколько месяцев снова начались убийства.
Доклад предполагает, что в период совершения убийств преступник жил одиноко, а когда жил не один, то, возможно, с пожилой женщиной, бабушкой или тетей. Семь лет, пока он отсутствовал во Флоренции, наш подозреваемый прожил у тети. Через несколько месяцев после последнего убийства в 1985 году он познакомился с пожилой женщиной и переехал к ней. Правда, с 1982 по 1985 год он был женат, но, по сведениям карабинеров, тайно собиравших сведения, брак был расторгнут как "impotentia coeundi" - как не осуществившийся. Хотя, по правде сказать, ссылка на "impotentia coeundi" иной раз приводится в Италии как предлог для развода, даже если не соответствует истине.
Специалисты из ФБР говорят, что этот тип убийцы часто контактирует с полицией и стремится сбить следствие со следа или по крайней мере узнать новости. Наш подозреваемый предложил карабинерам работать у них осведомителем.
И, наконец, исследования историй серийных убийств часто обнаруживают в прошлом недостаток материнской любви и сексуальное насилие в семье. Мать нашего человека убили, когда ему был год. Он вторично перенес травму разлуки с матерью, когда из семьи ушла любовница его отца, долго заботившаяся о мальчике. Он жил в маленьком доме, где отец его проводил сексуальные оргии, в которых участвовали мужчины, женщины, а может быть, и дети. Требовал ли отец и его участия? У нас нет доказательств ни того - ни обратного.
Я начинал понимать, к чему он ведет. Специ глубоко затянулся и выдохнул дым.
- В докладе предполагается, что первое убийство он мог совершить в возрасте двадцати с небольшим. Однако ко времени первого убийства нашему человеку было всего пятнадцать лет.
- Разве это не снимает с него подозрений?
Специ покачал головой.
- В действительности многие серийные убийцы начинали в удивительно юном возрасте. - Он перечислил имена нескольких известных в Америке серийных убийц, называя возраст дебюта каждого: шестнадцать, пятнадцать, четырнадцать, семнадцать. - Парень чуть не попался на первом преступлении 1974 года. Это была проделанная в панике работа импульсивного новичка. Он справился только потому, что убил мужчину с первого выстрела, однако это была случайность. Пуля попала в плечо, но потом, отвернув от кости, вошла в грудь и остановила сердце. У девушки было время выбраться из машины и бежать. Убийца стрелял ей вслед, но попал только в ногу. Ему пришлось добивать ее ножом. Затем он поднял труп и отнес за машину. Он пытался овладеть ею, но не сумел. Сексуальное бессилие, "impotentia coeundi". Тогда он подобрал виноградную лозу и воткнул ей в вагину. Он остался с трупом, ласкал его единственным орудием, приносившим ему возбуждение - ножом. Он, может, и хотел бы изнасиловать труп, но не мог. Тогда он сделал надрезы вокруг грудей и лобка, чтобы показать, что она теперь принадлежит ему.
Долгое молчание повисло в маленькой столовой. Окно в дальней стене выходила на те самые холмы, где скрывался Монстр.
- Тут сказано, что у преступника есть машина. У него есть машина. Убийства совершались в местах, хорошо знакомых убийце, рядом с его домом или местом работы. Если составить карту жизни и передвижений этого человека, все места до единого окажутся либо рядом с его жильем, либо знакомы ему.
Марио снова коснулся пальцем стола.
- Если бы мне только добыть то заявление о взломе…
- Он еще жив? - спросил я.
Специ кивнул:
- И я знаю, где он живет.
- Вы с ним не говорили?
- Пробовал. Однажды.
- И?.. - наконец не выдержал я. - Кто же это?
- Вы уверены, что хотите знать? - Марио подмигнул.
- Черт побери, Марио!
Специ сделал длинную затяжку и потихоньку выпустил дым.
- Мой осведомитель утверждает, что в 1974 году Сальваторе Винчи обвинил во взломе и проникновении в его дом своего сына. Своего сына! Антонио Винчи. Малыша, спасенного от отравления газом на Сардинии в 1961-м.
"Ну, конечно!" - подумал я и сказал:
- Марио, вы ведь знаете, что делать, верно?
- Что же?
- Взять у него интервью.
Глава 34
Со времени убийства в 1968 году Барбары Лоччи и ее любовника прошло более трех десятилетий, и из всех людей в живых остались только двое: Антонио Винчи и Наталино Меле. Остальные умерли или исчезли. Тело Франческо Винчи нашли связанным в запертом багажнике сгоревшей машины - он, по-видимому, встал не на ту сторону в мафиозных разборках. Сальваторе скрылся после оправдания в суде. Стефано Меле, Пьеро Муччарини и Джованни Меле давно умерли.
До интервью с Антонио Винчи мы решили поговорить с Наталино Меле, который в шесть лет оказался свидетелем убийства своей матери. Наталино согласился побеседовать с нами, выбрав местом встречи утиный пруд в парке Кашине во Флоренции, рядом со стареньким "чертовым колесом" и каруселью.
День был хмурый и тусклый, пахло прелой листвой и попкорном. Меле подошел, держа руки в карманах - грузный печальный мужчина чуть старше сорока, черноволосый, со взглядом человека, видевшего призрак. Когда его мать погибла, а отец попал в тюрьму, родственники сбыли его в детский дом: судьба, особенно жестокая в стране, где семья - это все. Он был один на свете.
Мы сели на скамейку, откуда были слышны ритм диско и громыхание карусели. Мы спросили, помнит ли он подробности ночи 21 августа 1968 года, когда убили его мать. Этот вопрос вывел его из себя.
- Мне было шесть лет, - пронзительно кричал он. - Что вы хотите услышать? Сколько времени прошло, разве я могу вспомнить что-то новое? Вот так они и спрашивали меня без конца: "Что ты помнишь? Что ты помнишь?"
В ночь преступления, сказал Наталино, он был так перепуган, что вовсе не мог говорить, пока карабинеры не пригрозили отвезти его обратно к мертвой матери. Четырнадцать лет спустя, когда следствие установило связь между убийством в 1968-м и преступлениями Монстра, полицейские снова начали допросы. Они немилосердно давили на него. Он был свидетелем убийства 1968 года, и они, как видно, думали, что он утаивает важную информацию. Допросы продолжались на протяжении года. Он снова и снова повторял им, что ничего не запомнил в ту ночь. Следователь совал ему в лицо снимки изуродованных жертв Монстра, крича: "Взгляни на этих людей! Это твоя вина! Это ты виноват, что не можешь вспомнить!"
Когда Наталино заговорил о тех беспощадных допросах, голос его наполнился мукой, зазвучал громче.
- Я говорил им, что ничего не помню. Ничего! Кроме одного. Одно я помню! - Он замолчал, переводя дыхание. - Все, что я и теперь помню - это как открыл глаза в машине и увидел перед собой маму - мертвую. Это все, что я запомнил. И, - добавил он дрогнувшим голосом, - это все, что я помню о ней.