И. Г. Да. Начиная с квартирных бесчинств на районах, заканчивая уличными перфомансами и организацией концертной деятельности. Этого хватало. Мы в 86 м оказались участниками угаров в Бусиново, где "правил" Влад, которого мы шуточно короновали по всем канонам тайных обществ. Как раз начитавшись всяческих запрещенных и бредовых книжек. Таким образом, Влад каждый раз под дикие вопли падал с трона Люцифера, теряя корону, а остальные трясли хаерами под Iron Maiden и AC/DC и изгалялись. Иногда даже пытались в квартирах репетировать, несмотря на протесты соседей и вызовы милиции. Во время таких угаров Влад даже сломал ногу, но тусы на этом не закончились; ему пришлось поучаствовать в сожжении крестов на пустыре в Вальпургиеву ночь – это было зрелище в духе последующих шоу "Коррозии". Окончание его, правда, помню смутно, но наутро, услышав звон пустых бутылок, я проснулась и обнаружила на себе чужой проклепанный ремень, а на ногах– два разных сапога… Один – свой, другой – Миледи, а на Миледи, соответственно, наоборот. На спящем Владе была надета кастрюля и покрывало, а в руках он сжимал скипетр-половник. Остальные участники тоже выглядели не лучше, а посреди комнаты валялся фотик. Что было в нем, мы частично узнали в последующие годы в процессе формирования вашего архива…
Рома Костыль никогда не поощрял моего участия в данных беспределах, но это оказалось неизбежным, поскольку еще долгое время сам работал в "Коррозии металла", периодически сваливая и возвращаясь обратно… А я, благодаря ему, успела поработать костюмером и в "Коррозии", и в "Металл Аккорде", а потом, через них, и с такими группами как "Тяжелый день", "Чёрный Обелиск" и многими другими.
В 86 м же состоялся первый металлический опен-эйр в Рублево, куда съехалось немало неформалов и на котором я встретила металлистов из Текстильщиков; причем один из них, Амос, оказался моим приятелем детства. А ещё один из этой тусы, Репа, вообще был моим одноклассником. Но его в Рублево я не помню. Металлисты из Текстилей – совсем отдельная тема. Достаточно массовая и выдавшая центрам энное количество заметных деятелей. А на то эпохальное мероприятие выдвинулась те же Цент, Кот, Аристарх, Боярский, ну, и мы: я, Рома, Вова, Сакс, Паук, Черт, Бес, и еще куча уже знакомого между собой народа… Такого количества автобусов, набитых под завязку неформалами, я еще не видела ни разу. Остальные, видимо, тоже. Многие шутили по этому поводу, что это спланированная акция, и что на концерт мы, возможно, вообще не попадем, а нас сразу отвезут на сто первый километр. В рамках борьбы с тунеядством, когда социально опасных и ненадежных элементов выселяли из Москвы. Но концерт всё ж состоялся; ещё бы вспомнить, кто там играл и что было после него… На этот счету меня полный провал в памяти, на почве влюбленности… Помню все не четко, эпизодами, как во сне. "Коррозия", записав первый альбом, вступила в московскую Рок-Лабораторию и рубила кучи концертов, которые часто срывали и отменяли. Но никто не обламывался, потому что раньше и этого не было.
Новый 1987 й год мы с помпой отметили на Арбате, в модной тогда "Метле", куда проникли благодаря рок-лабораторским ксивам. Это была одна из грандиозных пьянок-ёлок, и как кому-то ещё удалось там отыграть, вообще непонятно. Да и сам Новый Год мы проворонили, благодаря Саксу и Бесу, которые за пятнадцать минут до радостного события принялись откупоривать шампанское и орать "С Новым Годом!!!" А Воробей упал под стол, где уже бухал Паук с какими-то герлами… Само мероприятие мало кто помнит, но мне запомнились утренние сугробы вдоль Нового Арбата, из которых торчали ноги и руки вырубившихся по дороге домой тусовщиков…
М. Б. Да, с таких мероприятий надо было вовремя сваливать, иначе могло занести… Кстати, мы там тоже были, и одному ныне известному поп-певцу, исполнявшему роль Снегурочки, тоже не повезло: с тем, что задержался, рухнув в трындандо прямо на столе в зале. И с тем, что кто-то вытащил у беспамятного "Снегурки" причиндалы на позорище. Про трансвеститов, кстати, тогда еще никто и не подозревал, но внучка Деда Мороза в дупелину и с выпущенным из джинсов хоботом– это было… авангардное и пресмешнейшее зрелище, также вошедшее в анналы общих воспоминаний…
И. Г. А мы с Сережей Чертом поймали тачку, и я на протяжении всего пути слушала его телеги. Вот что надо было на самом деле в своем дневнике записывать вместо дат выхода в свет альбомов любимых групп! Этот человек обладал поистине энциклопедическими знаниями в меломанской теме. Можно было просто позвонить ему и, поставив любую вещь, спросить– что это. В ответ, немного заикаясь и веселя, знакомый голос без ошибки говорил – какая это группа, какой год и даже чего новенького они намутили за последнее время. Серега Черт был ходячей энциклопедией; жаль, что его нет больше с нами, я его часто вспоминаю. Он многих спас от музыкального невежества и депрессий. И еще он всегда мог придумать невероятную историю: такую, что живот надорвешь от смеха. Сочинял он настолько первоклассно, что даже в его смерть не все сначала поверили.
Реальные истории, связанные с ним, да и многими другими, сейчас уже кажется выдумками. Настолько абсурдные создавались ситуации, при том что весь период восьмидесятых пестрил нелепицами. По этим историям можно было бы сложить не один десяток комиксов: про похождения, дни рождения и подростковое гонево. Вообще, про Черта много разных историй. И про первые шоу "Коррозии", где его наряжали, и про его гениальное враньё, и про многое другое… Именно у него дома я познакомилась с Юлей Локомотив, с которой мы сначала друг друга не поняли, будучи полными противоположностями. Но со временем, взаимообогащаясь от нашей полярности, как-то уравновесили свои отрицательные стороны характеров. И общение переросло в дружбу, доказывая двадцатилетним опытом, что женская дружба– это не такой уж и миф. Она бывает, видимо, редко – и это точно не развлечение… С Миледи мы были ещё более разными, впоследствии я не выдержала жесткость её характера, а она– моих принципов. Несмотря на то, что у нас было общее дело. А теперь у меня только воспоминания о прошлом, но вспомнить есть чего, столько всего было. И как нас чуть не убили в Артеке, и как она неожиданно вышла замуж, и за кого – за Ганса с Аэропорта! Переселилась, со всеми своими православными иконами и хиппарюжными взглядами, к моему приятелю, чью комнату на протяжении нескольких лет украшали пауки, червяки, целая коллекция чертей и полное собрание сочинений Стивена Кинга, не говоря уже о безумном количестве дисков тяжелой музыки!
Мы с Юлей те еще девицы были; замуж по-быстрому не стремились, но тесное общение в неформальных кругах закономерно вылилось для многих девушек в образование множества, быть может даже, странных околомузыкальных семей. Анька, с которой меня познакомили Вова и Ганс, вышла замуж за Борова. Алина – за Крупнова. В свою очередь Маша Крупнова – за Васю Билошицкого. А мы с Юлей Локомотивом, в итоге– только уже в следующем веке – тоже за неформалов. Она за лидера известной панк-группы, а я – за известного в мото-кругах строителя кастом-байков. И оформили мы это, как истинные подруги: в один год, в один день и в одном и том же ЗАГСе. И в результате каждая получила по сундуку с сокровищами и приключениями, которые до сих пор продолжаются…
Но если быть откровенной, то многие истории девушек в неформальной среде либо часто заканчивались трагически, либо они уходили в творчество. Внимания было много, но и персоналии были еще те и подростковый пафос присутствовал. А если помножить на угар времени и резкие развороты судьбы и стрессы, то если представительницам первой беспечной категории удавалось выжить и сохранить рассудок, уже это было счастьем.
О других девушках тусовки середины и конца восьмидесятых мне известно не много. Оксана "Коррозия лица", которую я советовала режиссеру снять в фильме "Авария, дочь мента" вместо Арбузовой, покончила с собой. Погибли Кошка и Натаха Троицкая. Вика Макарона канула в неизвестность. Оля Суворкина ещё долго играла в "Женской болезни". Свечу помню плохо, хотя раньше часто пересекались. Видела на одном из последующих байк-шоу Юлю Гитлер. Иру Школьницу не вижу, а её мужа– частенько, если вижу в афишах "Э. С. Т.". Ира Фещенко после гибели Беса куда-то делась… Зойка, после долгих туе костюмером по группам и работы тренером по у-шу, свалила в Израиль. Машу Крупнову, бывшую жену Толяна, до сих пор можно встретить на концерте "40"…
Кстати, про Толика. Хорошо помню, как познакомилась с Крупновым в 87 м году на Чистых прудах. Выхожу из метро с утра пораньше, смотрю: впереди два мужика тащат оконное стекло– как бы не врезаться. Притормозила, смотрю – рядом с ними вышагивает персонаж с черным кудрявым хаером в белой драной майке и таких же драных голубых джинсах. И с совершенно чумовым разрезом глаз; я аж остановилась, а он мне: "Привет, ты какую музыку слушаешь, хочешь со мной на концерт в воскресенье?" "Здрасть, дядя! А что, не видно какую?" "Поэтому и пригласил. А почему я тебя никогда не видел?" Тут меня понесло, как из пулемета: "Не знаю, мы с Зойкой работаем сейчас с "Металл Аккордом", тока что ездили в филармонию трудовые класть. А то нам концерт в "Созидателе" совки отменили. А семнадцатого июля– в Красногорске. А ещё завтра туса в ДК Горького, в рок-клубе. А девятнадцатого утром – Сокольники, там будут "Шах", "Аккорд". А вечером какой-то сейшн на Новослободской. А двадцать восьмого в "Зеленке" "Круиз" и "Галактика", Зойка обещала познакомить меня с Тайной. Еще я иногда помогаю "Коррозии" с костюмами, они в конце месяца едут в Сибирь с концертами, а потом, в августе, Костыль сваливает. У нас будут гастроли от филармонии, я тож еду…" Вот тут он вообще припух, потому что на тот момент уже знал Паука и всю компанию: "Так вот я тебя и собирался пригласить в "Станколит", на Новослободской. Прикол! Слушай, а у тебя кнопки есть, мне надо пояс проклепать пред концертом?…" Вот так и познакомились.
На концерте я впервые увидела группы "Тяжелый день", "Укрощение Марса" ну, и "Черный Обелиск", разумеется… Потом было такое количество туе, где я встречала Толяна! Вплоть до его кончины: и смешных, и грустных, и мистических. Об этом можно вспоминать и рассказывать часами. И про тусовки на его концертах, и про поездку в Венгрию, и наши встречи в Гурзуфе и Ставрополе, где Толян был уверен, что у него глюки, когда он нас с Боровом и Кириллом Люцифером неожиданно увидел в своей гримерке… (А мы тогда путешествовали по югам с хиппи-археологом Малышом и случайно наткнулись на афишу "40") И как мы с Юлей Локомотивом, уже в девяностых, стригли его на съемках клипа "Я остаюсь". Тоже мистикой отдает, потому что отснятая пленка оказалась частично засвеченной. Через некоторое время Толяна не стало… И когда он ушел, я позвонила его женам и сказала, что не могу идти на его похороны, потому что не хочу верить, что он ушел навсегда… Маша тогда меня поняла…
1988 й год – отдельный эпизод моей жизни, когда в очередной раз открыла нужную дверь. Дверь оказалась в одно из первых кооперативных ателье, где на пороге стоял наш с Миледи первый директор с роковой фамилией Голдгельд, "жертвенный агнец". Принявший нас, неформалок, хотя в таком виде в уже даже те, более открытые времена…
М. Б. …подкрашенные польской и югославской косметикой…
И. Г. Ты чего? Мы ж с фарцовщиками в центре тусили, какая польская косметика!? Тушь "Ланком" и духи от Диор – вот та круть, при нашем неформальном виде, которой мы раздражали многих московских хиппи и режиссера "Аварии" впоследствии: видите ли, не отражаем действительность и даже выпадаем из общего вида неформалов. Да и многие субкультурщики разными способами умудрялись зарабатывать гораздо больше, чем их родители вместе взятые. Которым кроме их окладов ничего не светило. Ну и пусть!..
…Тот директор отличался пониманием и демократичностью; тем более, что ранее работал в одном с Миледи Доме Мод, где его карьера закончилась после падения с лестницы. Что, по-видимому, и определило смещение точки сборки мышления в неформальную сторону. И вот он нас принял, дал возможность для развития. И первая же наша перестроечная "военная" коллекция мигом была куплена каким-то итальянским бутиком, чем мы, конечно же, вдохновились и работали до упаду. Вскоре по Маросейке (а тогда по улице Чернышевского) уже шагали люди с нашими ярко-розовыми рюкзаками, в вареных платьях и плащах с кожано-замшевыми аппликациями. В куртках с вставками из павло-посадских платков и в голубых проклёпанных костюмчиках с бирками нашего ателье. Все было весело и интересно. Мы многому научились и приобрели бесценный практический опыт работы по специальности, параллельно тусуясь в "Желтке" и кофейне возле Почтамта, где был один из лучших кофе в Москве и кипела тусовочная жизнь близлежащего "Туриста".
Шили ударно, даже хиппи из "Желтка" подключили – благо там клепать ничего не надо было… Нам помогал кроить Леша Кришнаит, а шить-металлист Чалый, из Харькова, которого мы притащили, и который успел к тому времени уже жениться на подруге Миледи– Марте, благодаря которой мы, в далеком уже прошлом, и познакомились с Пауком и всеми остальными. Работа в ателье постепенно смешалась с пошивом для музыкантов и тусовщиков, между гастролями и концертами, в любое время суток. И поездками на юга. Как раз в июле 88 го, оторвавшись на концертах в "Зеленке", Зеленом театре Парка Культуры, где выступали "Круиз" и "Шах", мы решили отдохнуть и купили билеты на юг, а Юля Локомотив– на север, в Прибалтику. До сих пор храню ее письмо оттуда… Мы же, с Костылем, Миледи и Коляном, двинули в Гурзуф, куда впоследствии должны были подтянуться Паук и прочие тусовщики. С билетами, как и со всем остальным, было достаточно трудно, и нам дали места в разных вагонах. Мы путем каких-то ухищрений в концу дня доменялись до одного купе – и тут начались приколы. Рома, имеющий абсолютный музыкальный слух, ложась спать, заявил, что колеса нашего вагона отстают на несколько четвертей от других, но мы поржали над его подозрительностью и легли спать. Во сне мне пригрезился натуральный черт, и я переполошила все купе. А через какое-то время нас разбудили уже проводники: "Остановка по техническим причинам, не волнуйтесь, выходите на полчаса из вагона, вещи не берите!" Ничего себе, "не волнуйтесь"! Именно под нашим купе отвалились колеса; пришлось их менять, остановив поезд…
Мы поселились в Гурзуфе. Кстати, снять флэт людям с неформальной внешностью тогда было трудным делом, но нам повезло… Но спокойно отдыхать долго не пришлось, местной гопоте не понравились Миледины феньки, мои бритые виски с крестами в ушах и Ромина коса до пояса. Наезд был конкретный, с битыми бутылками против Роминой немецкой бритвы, применить которую ему помешал местный татуированный авторитет, игравший неподалеку в карты со своими дружками. Который, вмешавшись в потасовку, разогнал братву и посоветовал нам валить в Судак, пока гопники не очухались и не собрали еще человек двадцать…
Приезд Паука и остальных ожидался только дня через три; и мы, не дожидаясь, повалили в сторону Алушты, неожиданно встретив по дороге Хирурга, Орлиса и еще нескольких человек, валивших в Рабочий уголок, где расположился нелегальный палаточный лагерь. Там Ник Рок-н-Ролл и другие деятели до утра донимали нас (особенно Рому с его слухом) песнями под расстроенную гитару и постоянным угаром. Приехали от Москвы отдохнуть, называется, спокойный летний отдых!
В шесть утра мы по-тихому решили все-таки свалить в Алушту и попытаться там отдохнуть цивильно и действительно спокойно… Но– фиг вам! Не успели мы снять флэт на самой верхушке горы и уже спускались, довольные, к морю, как рядом с нами остановилась милицейская упаковка и ехидный голос произнес: "Садитесь, подвезем, там вас уже ваши московские друзья дожидаются!" Мы, подумав, что это Паука с Саксом свинтили за какую-нить выходку, смирились со своей участью, мысленно распрощавшись со спокойствием на этот день, и сели в газик. Блин! В обезьяннике вместо Паука с Саксом нас ожидали все те же вчерашние друзья, которых всем скопом притащили с облавы из Рабочего уголка. Они орали, прикалывали ментов, а Хирург бегал в своих "неправильно обрезанных", как это инкриминировалось, шортах, за которые ему влепили штраф местные власти, и собирал подписи на телеге на все симферопольские и алуштинские отделения милиции– видимо, с целью написать потом в вышестоящие инстанции за беспредел и превышение полномочий. При этом помимо постоянного винтилова нефоров по всему крымскому побережью, обысков и конфискаций "фамильного серебра" в виде браслетов из гнутых вилок, перстней, ошейников и прочего железа, допускались издевательства и забривание налысо волосатых хиппарей и металлистов, путешествующих в одиночку или малым количеством… Кстати, это потом имело последствия осенью, когда я услышала по радио, что симферопольским ментам все-таки влетело; перестройка медленно, но верно продвигалась вглубь страны. Но "День москаля" местная крымская гопота отмечала побоищами москвичей и питерцев еще несколько лет…
К вечеру мы не поместились в очередную партию "упаковки" до Симферополя, с целью отправки домой от греха подальше, и оказались единственными, кому удалось снять в Алуште квартиру. Мы двинули с Ромой в Судак, где встретили уныло бредущих по берегу двух лысых парней в хипарюжных свитерах, которые, при разговоре с нами, узнав в Роме Костыля из "Коррозии", время от времени откидывали по привычке голову назад: видимо, длинный хайер был у них достаточно долгое время…
По приезде в Москву Рома, пока Паук отвисал в Гурзуфе, возобновил репы с Боровом и Чумой – который Игорь Чумычкин, что играл с Костылем еще в "99 %" а потом в "Алисе", и который вышел из окна в день Космонавтики в 93 м году… А мы продолжили клепать куртки в ателье на Чистых Прудах. Но памятуя о южных событиях, записались на полулегальные курсы восточных единоборств, где нас уверяли, что учат айкидо…