С этой моей мыслью я не мог никого убедить согласиться кроме г-на Уита. Он согласился со мной, как только был задан этот коренной вопрос: каковы политические отношения между нами и Англией? Другие наши патриоты – Рандолф, оба Ли, Николас, Пенделтон – остановились на полпути вместе с Джоном Дикинсоном, который допускал, что Англия имеет право регулировать нашу торговлю и облагать ее налогами с этой целью, но не для извлечения дохода. Для такой точки зрения нет оснований ни в каком-либо договоре, ни в общепризнанных принципах колонизации, ни в логике вещей. Эмиграция же, являясь естественным правом, практиковалась как таковая всеми народами, во все времена.
* * *
За несколько дней до назначенного срока я выехал в Вильямсберг, но по дороге заболел дизентерией и не смог ехать дальше. Поэтому я отослал в Вильямсберг два экземпляра моего проекта, один Пейтону Рандолфу, который, как я знал, будет председателем конвента, а другой Патрику Генри. Был ли г-н Генри не согласен с моими предложениями или поленился прочитать их (а когда дело касалось чтения, он был самым ленивым человеком из всех, кого я когда-либо знал), я так никогда и не узнал, но он никому не сообщил о моем проекте. Пейтон Рандолф сообщил конвенту, что он получил такой документ от делегата, которому болезнь помешала самому довести его до сведения присутствующих, и представил его для ознакомления. Он был в основном прочитан делегатами и многие его одобрили, хотя и посчитали слишком смелым при нынешнем положении вещей. Однако они опубликовали его в виде памфлета под названием "Общий обзор прав британской Америки". Памфлет дошел до Англии и был взят на вооружение оппозицией. С тем чтобы он лучше отвечал целям оппозиции, г-н Берк слегка дополнил текст и в таком виде он выдержал несколько изданий. Об этом мне рассказал Парсон Херт, оказавшийся в это время в Лондоне, куда он прибыл для посвящения в духовный сан.
Впоследствии Пейтон Рандолф сообщил мне, что из-за этого я был удостоен чести быть занесенным в длинный проскрипционный список, включенный в билль об осуждении парламентом за государственную измену, разработка которого началась в одной из палат парламента, но вскоре же была прекращена благодаря быстрой смене событий, научившей членов палаты быть более осторожными. Монтагью, бывший агентом Палаты горожан в Англии, сделал выписки из этого билля, переписал упоминавшиеся имена и отослал их Пейтону Рандолфу. Всего, мне кажется, Рандолф перечислил около двадцати имен, но я помню только Хэнкока, двух Адамсов, самого Рандолфа и себя. Конвент открылся 1 августа, возобновил "Ассоциацию", избрал делегатов на Конгресс, дав им весьма умеренные и соответственно выдержанные как по форме, так и по содержанию инструкции. В назначенное время делегаты отбыли в Филадельфию.
Великолепный ход первой сессии этого Конгресса принадлежит истории, он известен всем и нет нужды описывать его здесь снова. Сессия Конгресса закончилась 26 октября, а следующая была назначена на 10 мая. Очередная сессия конвента колонии в марте 1775 г. одобрила работу Конгресса, поблагодарила делегатов и вновь уполномочила тех же лиц представлять колонию на Конгрессе в мае. Предвидя возможность того, что Пейтон Рандолф, президент нашего конвента, а также и спикер Палаты горожан, может быть отозван, на этот случай в состав делегации включили меня.
Как и ожидалось, г-н Рандолф был вынужден оставить пост президента Конгресса, чтобы присутствовать на Генеральной ассамблее в Виргинии, созванной лордом Данмором 1 июня 1775 г. Примирительные, как их называли, предложения лорда Норта, полученные губернатором, стали основным вопросом, для обсуждения которого созывалась ассамблея. Г-н Рандолф, естественно, присутствовал на заседаниях ассамблеи, и – поскольку эти предложения были направлены всем губернаторам, смысл и содержание их были общеизвестны, – ему очень хотелось, чтобы ответ нашей ассамблеи, который, вероятно, мог стать первым, соответствовал бы известным ему чувствам и пожеланиям членов Конгресса, который он недавно покинул. Он опасался, что г-н Николас, чьи взгляды еще не отвечали требованиям времени, возьмется за составление ответа ассамблеи и поэтому настаивал, чтобы ответ был подготовлен мною. Я так и сделал, и с помощью Рандолфа провел этот ответ через палату, при этом г-да Николас и Джеймс Мерсер долго сомневались и колебались, а некоторые возражения несколько ослабили этот наш ответ, но в конце концов голосование было единодушным или почти единодушным.
* * *
Сразу же после этого я отправился в Филадельфию и первым сообщил Конгрессу о нашем ответе. Там он был полностью одобрен. С 21 июня я присутствовал на заседаниях Конгресса. Для подготовки декларации о причинах, побудивших нас взяться за оружие, был создан комитет, который 24 июня представил свой доклад (составленный, как я полагаю, Дж. Ратледжем). Поскольку доклад не был одобрен, 26-го Конгресс вернул его в комитет на доработку, добавив в его состав г-на Дикинсона и меня.
На собрании Конгресса, еще до заседания комитета, я оказался рядом с губернатором У. Ливингстоном и предложил ему составить текст этого документа. Он отказался и сказал, что это следует сделать мне. Когда же я стал настаивать, он сказал: "Мы же только что познакомились с вами, сэр, почему вы так хотите, чтобы я занялся им?" – "Потому что я знаю, – сказал я, – что это Вы подготовили "Обращение к народу Великобритании", которое определенно написано лучшим пером Америки". – "На этот счет у Вас, вероятно, не совсем точные сведения, сэр", – отвечал он.
Сведения же об этом я получил еще в Виргинии от полковника Гаррисона после его возвращения с Конгресса. В комитет по составлению проекта входили Ли, Ливингстон и Джей. Первый проект, подготовленный Ли, был отвергнут и отправлен на доработку. Второй – составлен Джеем, но представлен губернатором Ливингстоном, это и ввергло в ошибку полковника Гаррисона.
На следующее утро, в то время как я прохаживался по залу Конгресса, где уже собралось много его членов в ожидании начала работы, г-н Джей, беседуя с Р. Г. Ли, подвел его ко мне за пуговицу сюртука. "Насколько мне известно, сэр, – сказал он мне, – этот джентльмен сообщил вам, что губернатор Ливингстон составил "Обращение к народу Великобритании"". Я тотчас же заверил его, что не получал такой информации от г-на Ли и что вообще мы с ним не обмолвились об этом ни единым словом; обменявшись еще несколькими фразами, мы оставили эту тему. Эти два джентльмена и прежде препирались в дебатах и продолжали весьма враждебно относиться друг к другу и далее.
Я подготовил проект порученной нам декларации. Он оказался слишком сильным для г-на Дикинсона, который еще сохранял надежду на примирение с метрополией и боялся помешать этому агрессивными заявлениями. Он был таким честным и талантливым человеком, что даже те, кто не разделял его взглядов, относились к нему очень хорошо. Поэтому мы обратились к нему с просьбой взять этот документ и облечь его в приемлемую для него форму. Он так и сделал: подготовил совершенно новый документ, сохранив от прежнего только четыре последних абзаца и половину предыдущего. Мы одобрили его вариант декларации и передали его в Конгресс, который принял ее. Конгресс проявил знак уважения к г-ну Дикинсону, заявив о своем желании ни в чем не проявлять поспешности, разрешил Дикинсону составить второе обращение к королю Великобритании в соответствии с его собственными взглядами и принял его почти без изменений. Отвращение к этому проявлению покорности было всеобщим, и только восторг г-на Дикинсона при принятии этого обращения примирил Конгресс с его содержанием.
После голосования, когда дальнейшее обсуждение было излишним, он не смог удержаться от того, чтобы не встать и не выразить свое удовлетворение, закончив словами: "Господин председатель, в этом документе есть только одно слово, которое я не одобряю. Это слово – Конгресс". В ответ на это встал Бен Гаррисон и сказал: "Господин председатель, в этом документе есть только одно слово, которое я одобряю. Это слово – Конгресс".
* * *
22 июля д-р Франклин, г-н Адамс, Р. Г. Ли и я были назначены членами комитета для рассмотрения примирительных предложений лорда Норта и доклада о них Конгрессу. Поскольку ответ ассамблеи Виргинии по этому вопросу был одобрен, комитет попросил меня подготовить этот доклад, что должно было обеспечить сходство этих двух документов.
15 мая 1776 г. конвент Виргинии дал указание своим представителям в Конгрессе внести предложения объявить колонии независимыми от Великобритании и назначить комитет для подготовки декларации прав и плана правления.
В Конгрессе, пятница 7 июня 1776 г.
Делегаты Виргинии в соответствии с инструкциями, полученными от своих избирателей, внесли резолюцию, призывающую Конгресс провозгласить, что настоящие Соединенные колонии являются и по праву должны быть свободными и независимыми штатами; что они полностью освобождаются от верности британской короне; что всякая политическая связь между ними и государством Великобритания является и должна быть полностью расторгнута; что немедленно должны быть приняты меры для обеспечения помощи иностранных государств и должна быть образована конфедерация для большего сплочения колоний.
Поскольку в это время Конгресс был занят другими делами, обсуждение этого предложения было перенесено на следующий день, и делегатам было велено явиться точно к 10 часам без опозданий.
Суббота, 8 июня.
Делегаты продолжили рассмотрение этого предложения и передали его в комитет всей палаты, который и был тотчас образован. Дебаты проходили в этот день и в понедельник, 10-го.
Уилсон, Роберт Р. Ливингстон, Э. Ратледж, Дикинсон и другие утверждали, что, хотя они и были сторонниками самих этих мер и считали невозможным, чтобы мы когда-нибудь снова объединились с Великобританией, они все же были против их принятия в настоящее время;
что образ действий, которого мы придерживались ранее, воздерживаясь от совершения любого решительного шага до тех пор, пока голос народа не заставит нас сделать это, теперь оказался мудрым и соответствующим обстоятельствам;
что народ – это наша сила и что без него наши декларации не могут осуществиться;
что жители средних колоний (Мэриленда, Делавэра, Пенсильвании, Джерси и Нью-Йорка) еще не созрели для того, чтобы порвать связи с Британией, но что они быстро созревают и вскоре присоединятся к общему голосу Америки;
что внесенная 15 мая резолюция о прекращении действия всякой власти, исходящей от короны, показала благодаря тем волнениям, в которые она ввергла жителей средних колоний, что их сознание еще не свыклось с отделением от метрополии;
что некоторые из них намеренно запретили своим делегатам соглашаться на такую декларацию, а другие не дали никаких инструкций и соответственно никаких полномочий давать такое согласие;
что если у делегатов какой-нибудь колонии определенно нет полномочий провозгласить эту колонию независимой, другие не могут провозгласить ее независимой за них, причем колонии пока остаются совершенно независимыми одна от другой;
что ассамблея Пенсильвании заседает сейчас этажом выше, ее конвент соберется в течение нескольких дней, что сейчас заседает конвент Нью-Йорка, а конвенты Джерси и графств Делавэра соберутся в следующий понедельник, и, возможно, на них встанет вопрос о независимости, и они доведут до делегатов мнение своего штата;
что если такая декларация будет сейчас одобрена, то эти делегаты должны уйти в отставку, а их колонии, возможно, могут выйти из союза;
что такой выход приведет к нашему ослаблению и никакой союз с иностранным государством не сможет его возместить; что в случае такого разделения иностранные государства либо откажутся поддержать нас, либо, получив над нами большую власть благодаря этой отчаянной декларации, будут настаивать соответственно на более тяжелых и предосудительных для нас условиях;
что у нас мало оснований ожидать союза с теми, на кого пока мы рассчитываем;
что у Франции и Испании есть основания с подозрением относиться к этому рождающемуся государству, которое когда-нибудь в будущем непременно лишит их всех владений в Америке;
что они скорее пойдут на связь с Британским двором, который, если он будет не в состоянии иначе выпутаться из затруднительного положения, согласится на раздел наших территорий, возвратив Канаду Франции, а Флориды – Испании, и таким образом они смогут добиться возвращения этих колоний;
что в скором времени мы получим надежную информацию о намерениях французского двора от агента, посланного нами в Париж с этой целью;
что если эти намерения будут благоприятными благодаря исходу нынешней кампании, которая, как мы все надеемся, закончится успешно, у нас будут основания ожидать заключения союза на лучших условиях;
что такой образ действий не задержит на деле предоставление нам неотложной эффективной помощи от такого союзника, поскольку из-за наступления зимы и нашей удаленности мы уже не сможем получить какую-либо помощь во время нынешней кампании;
что благоразумнее сначала самим определить условия заключения союза, а затем объявлять о его заключении в любом случае;
и что, если по всем названным соображениям будет достигнуто согласие, и наша Декларация независимости будет готова ко времени отплытия нашего посла, то хорошо было бы и принять эту Декларацию в тот же день.
С другой стороны, Дж. Адамс, Ли, Уит и другие настаивали на том, что ни один джентльмен не оспаривал этой политики или права на отделение от Британии и не полагал также возможным, что мы когда-либо возобновим с ней наши связи;
что они возражали только против объявления об этом в данный момент; что вопрос заключается не в том, что благодаря Декларации независимости мы станем тем, чем мы сейчас не являемся, а в том, объявим ли мы ею о факте уже существующем;
что касается народа или парламента Англии, то мы всегда были независимыми от них, причем их ограничение нашей торговли черпало силу только в нашей покорности, а не в каких-нибудь принадлежащих им правах введения ограничений, и что до сих пор наша связь была только федеральной, а сейчас, с началом военных действий, она расторгнута;
что касается короля, то мы были связаны с ним узами подданства, но эти узы теперь расторгнуты его санкцией на последний акт парламента, согласно которому он лишил нас своей защиты и начал против нас войну, подтвердив тем самым, что мы давно уже лишены его защиты, ибо в юриспруденции существует положение о том, что подданство и защита взаимосвязаны: когда исчезает одно, прекращается и другое;
что Яков Второй никогда не объявлял о том, что он лишает народ Англии своей защиты; однако, когда его действия доказали, что он сделал это, то парламент об этом объявил;
тогда ни одному делегату нельзя отказать в праве или даже пожелать отказать в праве и возможности провозгласить существующую истину;
что, поскольку делегаты графств Делавэра объявили о том, что их избиратели готовы присоединиться к общему мнению, остались всего две колонии, Пенсильвания и Мэриленд, делегаты которых полностью связаны в своих действиях, и что согласно своим инструкциям они оставили за собой право только высказываться "за" или "против" этой меры;
что инструкции делегатов Пенсильвании могут объясняться тем, что они были составлены почти год назад, а за это время состояние дел полностью изменилось;
что за это время стало ясно, что Британия исполнена решимости согласиться просто-напросто на "карт-бланш" с нашей стороны и что ответ короля лорд-мэру, олдерменам и муниципальному совету Лондона, который пришел четыре дня назад, должен был прояснить для всех этот вопрос; что народ ожидает от нас, что мы поведем его за собой; что он за эту меру, хотя инструкции, данные некоторым его представителям, не за нее;
что голос представителей не всегда созвучен голосу народа, и это особенно верно для средних колоний;
что реакция на резолюцию от 15 мая подтвердила это; она, вызвав ропот некоторых людей в колониях Пенсильвания и Мэриленд, встретила возражения более свободной части населения, доказав, что они составляют большинство даже в этих колониях;
что отсталость этих двух колоний может быть частично объяснена влиянием власти собственников, их связями и частично тем, что эти колонии пока не подверглись нападению противника;
что эти причины, вероятно, не будут вскоре устранены, поскольку противник, похоже, не собирается сделать их территорию местом военных действий этим летом;
что ожидание неделями или месяцами достижения полного единодушия будет напрасным, поскольку невозможно, чтобы у всех людей было единое мнение по какому-нибудь вопросу;
что с самого начала нынешней борьбы образ действий некоторых колоний дал основание для подозрений, что их установившейся политикой стало стремление оставаться в тылу конфедерации, дабы на будущее перспективы для них были бы лучшими даже при худшем обороте событий;
что поэтому тем колониям, которые бросились вперед и с самого начала поставили все на карту, сейчас необходимо так же сделать снова шаг вперед и рискнуть всем;
что история голландской революции, в которой поначалу объединились только три штата, доказала, что отделение некоторых колоний не будет столь опасным, как некоторые полагают;
что только Декларация независимости сможет сделать совместимым с европейской щепетильностью само установление отношений с нами европейскими государствами или даже прием нашего посла;
что до этого они не будут принимать наши суда в своих портах или признавать законность решений наших адмиралтейских судов в случаях захвата нами британских судов;