Месяца два я болтался без дела, ждал назначения на должность, но времени не терял, изучал переписку отдела, просмотрел всю спецбиблиотечку, в которой было много любопытного. Состояла она из различных книг, методических материалов с грифами "Секретно" и "Для служебного пользования", хранилась у секретаря отдела и пополнялась новинками. И если новинки изредка кто-то смотрел, то книги двух-трёхлетней давности, не говоря о более ранних изданиях, вообще никто не трогал, а зря. В библиотечке хранилось много раритетов 40-х и 50-х годов, не имеющих никакого значения для современности, но крайне любопытных с точки зрения истории службы охраны общественного порядка. Нередко потрясали своим содержанием различные резолюции, оставленные моими предшественниками тех лет на документах. Однажды в книге по вопросам гражданской обороны был обнаружен пригласительный билет за 1944 год, которым некто приглашался на торжественное собрание, посвящённое 27-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, которое начнётся в 22 часа, то есть ночью. Конечно, это свидетельствовало о той напряжённости и длительности рабочего времени милиционеров военных лет.
Естественно, что всё это время я старался по возможности быть рядом с Чижовым, наблюдая за его работой, стилем руководства, за его отношениями с подчинёнными и начальниками разного уровня. Нужное и рациональное брал себе на заметку.
За это время я познакомился со всей службой, посетил все подразделения, подчинеённые напрямую отделу ООП. И в этот же период я понял, что роль отдела в структуре областного УВД заключалась в выполнении (помимо своих прямых многочисленных функций) всей работы, которой не хотели заниматься другие службы, деятельность которых в общем-то заключалась в реализации одной милицейской функции: следственный отдел занимался следствием, уголовный розыск - розыском, вневедомственная охрана - охраной, и не более. А отдел ООП отвечал за огромное количество направлений деятельности органов внутренних дел, причём все эти направления не были, как правило, смежными, а были совершенно самостоятельными, независимыми друг от друга. Приведу неполный их перечень:
- организация патрульно-постовой службы милиции на улицах и в иных общественных местах с целью охраны общественного порядка и предупреждения правонарушений;
- организация конвоирования и охраны задержанных и арестованных, в том числе и прежде всего для нужд судов и при перевозках арестованных;
- организация работы КПЗ - камер предварительного заключения, переименованных позднее в изоляторы временного содержания (ИВС);
- руководство службой участковых инспекторов милиции; эта служба когда-то была подчинена отделу, потом (до моего прихода) выведена из подчинения отдела, передана в уголовный розыск, а через несколько лет возвращена в отдел;
- организация и осуществление дознания как вида расследования уголовных дел, которое (дознание), помимо всего прочего, было возложено на участковых инспекторов;
- организация борьбы с пьянством и алкоголизмом в области и непосредственная организация и руководство службой медицинских вытрезвителей в области; эта функция была передана отделу, когда я уже был его начальником;
- организация работы милиции по борьбе с бродяжничеством и руководство спецприёмниками области для содержания лиц, задержанных за бродяжничество; надо отметить, что эта функция - борьба с бродяжничеством - по сути, сама по себе, без указаний сверху, отмерла в годы перестройки, когда под давлением защитников прав и свобод и международных обязательств в СССР отменили уголовные статьи, предусматривавшие ответственность за бродяжничество и тунеядство;
- профилактика правонарушений несовершеннолетних и руководство инспекциями по делам несовершеннолетних; эта служба также была подчинена отделу после моего назначения его начальником;
- организация работы органов внутренних дел по разрешительной системе в области и непосредственное её осуществление по некоторым категориям объектов разрешительной системы, начиная со складов-хранилищ со взрывчатыми материалами до источников ионизирующей радиации (и это без специальных знаний у личного состава милиции и без специальных средств защиты от радиации);
- руководство спецкомендатурами области для содержания и обеспечения режима в отношении лиц, условно-досрочно освобождённых из мест лишения свободы с обязательной работой на предприятиях народного хозяйства; эту службу в отдел передали уже при мне в рамках возрождения профилактики; при этом был упразднён так называемый 5-й отдел, который в своё время создавался для руководства спецкомендатурами;
- организация работы органов внутренних дел по административной практике;
- организация связей с общественностью, организация работы добровольных народных дружин (ДНД), а позже и общественных пунктов охраны правопорядка (ОПОП) в области;
- организация и непосредственное руководство службой охраны общественного порядка гражданской обороны области;
- разработка комплексных планов по обеспечению проведения массовых мероприятий (демонстраций, митингов, значимых выставок, фестивалей и т. п.), а также в периоды визитов в область и город особо важных персон и прочих знаменитостей, вызывающих большой интерес людей (артисты, разные деятели вроде И. Папанина, Ю. Сенкевича, Я. Френкеля и др.);
- организация работы милиции по борьбе со всеми формами браконьерства в области;
- организация охраны лесов от пожаров, для чего в милиции содержались специальные работники милиции за счёт Управления лесного хозяйства;
- разработка планов координации и взаимодействия сил и средств органов внутренних дел при чрезвычайных происшествиях в Архангельске, например при крупных пожарах; в Архангельске не было городского отдела или управления внутренних дел, и его роль по общегородским вопросам охраны общественного порядка много лет выполнял отдел ООП;
- разработка планов пресечения и предупреждения массовых беспорядков, которые, слава богу, миновали Архангельск (не считая закрытых территорий, например, СИЗО-1), но всё чаще случались в иных районах СССР, и к ним надо было быть готовыми, для чего ОООП разрабатывал планы и проводил соответствующие практические учения на местности с привлечением всех сил и средств органов внутренних дел;
- организация работы ведомственной милиции по охране особо важных объектов (партийных и советских органов, банков, складов с предметами и веществами, запрещёнными к свободному обороту, и др.), содержащихся за счёт соответствующих ведомств.
Помимо перечисленных официальных видов деятельности существовали и другие, которые в большинстве своём нигде не были прописаны, но их надо было осуществлять, и, естественно, это приходилось делать отделу ООП. Например, решать проблемы с бродячими цыганами, которые по несколько раз в год целыми таборами вдруг, неожиданно, обычно по утрам, обнаруживались на окраинах то одного, то другого города или райцентра области по уже установленным ими шатрам и дымящимся кострам. Ну а там, где цыгане, там вспышка преступлений, там конфликты с местным населением; ведь основными средствами к существованию цыган были мошенничество, кражи и спекуляция. Вот и занимался отдел ООП выдворением цыган целыми таборами за пределы области, а для этого, как минимум, нужны были железнодорожные вагоны, которые, конечно же, цыганами не оплачивались. Все эти мероприятия сопровождались их наглостью и хитростью, нередко переходящими в коварство. От цыган в любой момент можно и нужно было ждать любой провокации. Например, при вынужденных силовых действиях по их вытеснению из общественного места цыганки неожиданно начинали швырять (в прямом смысле слова) своих младенцев в руки милиционеров, и те, естественно, вынуждены были ловить этих детей. В результате руки у милиционеров заняты, а цыгане усиливали своё сопротивление. И таких примеров немало.
Доставалось от цыган и другим службам. Сколько, например, хлопот цыгане причиняли следователям, когда становились фигурантами уголовных дел! Один из следователей, рано ушедший из жизни, Э. Сабуров, рассказывал мне, как он раскрыл преступление по поджогу столовой в одном из районов области. На месте происшествия не было обнаружено никаких следов продуктов, которых (по документам) в столовой на момент поджога должно было быть огромное количество, словно их преднамеренно накапливали. Директором столовой являлся оседлый цыган, который стал основным подозреваемым и который категорически отрицал свою причастность к пожару. При обыске в доме подозреваемого Сабуров нашёл клочок бумаги с непонятным текстом, выполненным русскими буквами. Он долго не придавал ему значения, но когда следствие зашло в тупик, то вспомнил об этой бумажке. Эксперты предположили, что текст выполнен на одном из цыганских языков буквами русского алфавита. Долго искали человека, знающего соответствующий цыганский язык, и он наконец нашёлся и расшифровал запись, которая гласила: "Работу сжёг, скоро буду". Предположение, что это черновой вариант телеграммного текста, очень быстро подтвердилось. Работница телеграфа на допросе сообщила, что, действительно, подозреваемый пытался отправить телеграмму с непонятным текстом, в чём ему было отказано. Добытые доказательства вынудили подозреваемого признать свою вину и показать, где находится похищенное (ящики с тушёнкой, сгущённым молоком и др.). Оно оказалось в выгребной яме, куда побросали всё, заметая следы, подельники подозреваемого.
Кроме перечисленного, были и отдельные поручения, исходящие в основном от Коверзнева и отнимающие значительные силы и средства службы ООП в ущерб выполнению её непосредственных задач. Например, содействие съёмочной группе фильма "Два долгих гудка в тумане", который частично снимался в Архангельской области, и охрана её имущества. Или сопровождение двух московских корреспондентов во время сбора ими материала для статьи о перламутре - по некоторым речкам области, в руслах которых перламутр когда-то добывался. И таких отвлечений сил и средств было достаточно много.
Описывать свою повседневную работу в качестве руководителя отдела ООП областного УВД, как мне кажется, неблагодарный и совершенно неинтересный труд. Достаточно сказать, что это работа без выходных и праздников и без отгулов за них. Более того, праздничные дни обусловливали более интенсивную работу и повышенную ответственность.
Естественно, для меня, совершенно не имеющего поначалу практического опыта работы в сфере охраны общественного порядка, первые год-два, а особенно первые месяцы, были временем испытаний. В любой момент я мог сломаться и уйти в другую службу, тем более что ни у одного из заместителей начальника УВД в начальный период своей работы на этом поприще я не имел никакой поддержки. Наоборот, создавалось впечатление, что они мне мстили за моё легкомысленное согласие занять эту должность. Особо свирепствовал мой непосредственный куратор - М. М. Коверзнев, являвшийся в этот период заместителем начальника областного УВД по наружным службам, который, сам не будучи специалистом в сфере охраны общественного порядка - поскольку пришёл на свою должность со следственной работы, - не находил и во мне знатока этой службы. Положение усугублялось тем, что Коверзнев и Б. И. Карпов - другой заместитель начальника УВД, курирующий оперативные службы, - не терпели друг друга и не упускали ни одной возможности очернить службы, не подчинённые им, а это прежде всего аукалось руководителям этих служб, в том числе и мне. Правда, мою участь облегчало то, что поддерживал и защищал меня начальник УВД В. Н. Вдовин, который понимал, что и он виноват в моём назначении. Но, конечно же, основным моим спасителем был коллектив отдела, с которым я быстро сработался. И хотя подчинённые считали меня очень строгим начальником в отличие от Чижова, тем не менее, именно благодаря коллективу я за год-два стал по праву занимать своё место, так как - скажу без ложной скромности - стал специалистом в вопросах теории и практики службы. Поняли это и заместители Вдовина, и теперь это их нередко раздражало, поскольку они не могли смириться, что кто-то по какому-то вопросу знает и умеет больше, чем они.
Когда я пришёл в отдел ООП, там, конечно, был костяк личного состава, сложившийся ещё при В. И. Чижове. Состоял он из Олега Александровича Бурова, двух Тарасовых - Виктора Павловича (молодой лейтенант) и Всеволода Миновича (уже в годах, в единственном числе отвечающий за разрешительную систему в области), молодых сотрудников Валерия Владимировича Войтко и Александра Ивановича Обрядина, Светланы Ивановны Финонченко (раньше всех вышеперечисленных пришла в отдел и через много лет из него уволилась на пенсию, последней из тех, с кем я работал), Владлена Владимировича Стукова (заместитель Чижова, ставший также и моим заместителем, хоть и ненадолго).
Позже, в разное время, в отдел пришли другие работники, которые более или менее продолжительное время проработали в отделе: Александр Сергеевич Малаховский, Тагир Шангулович Гильмутдинов, Елена Александровна Романова, Вера Ефимовна Тымчук, Анатолий Иванович Мезенцев, Владимир Иванович Лобанов (ставший через несколько лет начальником УВД), Владимир Иванович Бабушкин, Сергей Иванович Малинин, Григорий Ипатов, Владимир Иванович Герасимов, Алексей Иванович Вурдов и другие. Все они были моей опорой и тянули воз своих обязанностей.
Было множество и других людей, которые, недолго проработав, предпочли правдами, а кто и неправдами уйти в другие службы.
Личностные особенности каждого работника требовали индивидуального подхода. Одних не нужно было контролировать, так как у меня была уверенность, что всё будет сделано как надо. Других требовалось проверять постоянно. Но считаю, что отдел в сравнении с аналогичными службами других регионов работал неплохо, а по некоторым направлениям даже значительно опережал их. И это подтверждалось многочисленными просьбами УВД-МВД других регионов страны прислать образцы тех или иных документов, разработанных нами. А в последние годы моего руководства отдел был постоянно на слуху в главке министерства в хорошем смысле, чему способствовали частые визиты в отдел министерских работников и те материалы, которые они увозили к себе в министерство. Дело дошло до того, что меня стали вызывать в главк, когда решался организационно-штатный вопрос службы охраны общественного порядка в связи с очередной её реорганизацией в части, касающейся нашего УВД. А такие вызовы, как правило, осуществлялись только в отношении служб охраны общественного порядка республиканских Министерств внутренних дел и УВД крупных областей и краёв.
В аспекте помощи мне со стороны личного состава отдела особо хочется отметить Олега Фёдоровича Бурова, опытного и инициативного работника отдела. В первые месяцы своей работы в отделе именно у него я набирался опыта по вопросам службы. Но, к сожалению, его, как мне казалось, некая меркантильность и некоторые черты характера обусловливали моё насторожённое к нему отношение. Тем не менее, в 1985 году я предложил Бурову стать моим заместителем, а, освобождая свою должность в связи с депутатством в облсобрании, я рекомендовал именно его вместо себя.
Вскоре после моего ухода в депутаты и после очередного реформирования службы, когда она вновь была разделена на отдельные подразделения, Буров стал начальником отдела ООП, но ненадолго, так как встретил, как говорили, свою школьную любовь, бросил всё и уехал с ней жить в Одессу. Там он заново начал свою милицейскую карьеру и дослужился до начальника штаба городского УВД.
Вообще-то надо признать, что не со всеми заместителями мне везло, как, видимо, и им со мной. Обычно их назначали волевым порядком, вопреки моим возражениям. Таковыми, прежде всего, оказывались некоторые бывшие начальники райотделов милиции, часть которых, привыкших быть первыми лицами в своих подразделениях, не могла психологически перестроить себя, да и огромный объём практической работы, особенно бумажной, просто убивал их.
Особенностью моей работы - в отличие от работы руководителей многих других отделов и служб УВД - было непосредственное подчинение моему отделу различных спецучреждений милиции, а именно: изолятора временного содержания (ИВС), приёмника-распределителя для бродяг, спецприёмника для административно арестованных, а впоследствии и детского приёмника-распределителя, конвойного взвода, подразделения по охране спецобъектов (банков и партийно-советских органов), некоторых складов, музея "Малые Корелы" и других. Их охраняла ведомственная милиция, также непосредственно подчинённая отделу ООП. В Архангельске не было городского отдела или управления внутренних дел, и поэтому я являлся вышестоящим начальником личного состава перечисленных подразделений и в таком качестве нёс ответственность за их функционирование. Всё это обязывало меня в целях контроля чуть ли не каждый день бывать в каком-нибудь из них и проверять его работу. Посещал я и объекты разрешительной системы, контролируемые непосредственно отделом. Почти ежедневно навещал (по своему графику) какой-либо районный или городской отдел милиции, включая Северодвинск, Новодвинск и Приморский район, где вникал и проверял работу по своей линии. Всё это позволяло быть в курсе всех событий в моей службе на местах, знать личный состав в лицо и вовремя реагировать на всякие изменения.
Весьма обременительным было для меня проведение с личным составом отдела обязательных еженедельных политзанятий. За неимением ничего лучшего идеологический аппарат ЦК КПСС считал политзанятия - этот архаизм, жалкую пародию на кружковую работу с революционно настроенными рабочими в начале века - панацеей в воспитании идеологической и нравственной устойчивости личного состава в войсках и в системе правоохранительных органов. Подобно страусу, прячущему голову в песок при опасности, партийные вожди делали вид, что не знают об убеждениях и настроениях людей, об их отношении к партийной пропаганде, ни одному слову которой народ не верил, об отношении людей к партийной номенклатуре, которая кормилась и одевалась в спецмагазинах, недоступных для обычных, рядовых людей, не говоря о всех остальных благах, которые номенклатуре доставались вне всяких очередей. На двух-трёх занятиях, которые я провёл, чтобы избежать муссирования избитых пропагандистских штампов, ставил перед участниками занятий какой-нибудь парадоксальный вопрос вроде: "Можно ли говорить в современных условиях развитого социализма о коммунистическом воспитании человека?" Такие вопросы, как правило, вызывали у некоторых участников желание высказаться по этому поводу, что, в свою очередь, вызывало споры, дискуссию. Одним словом, вроде и занятие проведено, и в то же время такой подход позволял не ломать себя и не заниматься лживой, ничего не значащей болтовнёй. Этот метод изобрёл не я, а перенял его у одного из преподавателей Академии МВД, которому, видимо, также претило заниматься пустыми разговорами.