2
Две недели не показывался в общежитии Мартын Огородников. Где он скитался, никто не знал. В субботу вечером его койку занял новый жилец, не менее забавный парень: низенький ростом очкарик. Назвал себя Афанасием Ямановым, оформился бетонщиком. Кому пришло в голову ставить такого на бетонирование, просто смешно: попадет под раствор - блин из парня получится. Но он хорохорится: справлюсь, говорит, не привыкать, уже вибратор подобрал по руке.
Едва успели поужинать с новичком, как появился Огородников. Увидел Василия, бросился на шею:
- Это ведь я на выручку тебе людей посылал. Бежал изо всех сил и ногу вывихнул. Вообще-то вывих у меня врожденный. Из-за него в армию не взяли. А теперь пришлось две недели в больнице проваляться.
Он показал справку: "Находился на излечении по поводу травмы правой ноги". Бумага с печатью, подписана врачом сельской больницы. По ней должны выписать бюллетень и начислить сто процентов среднего заработка, если Ярцев сумеет оформить своего стажера задним числом в штат автоколонны.
- Он сам почти за штатом, - бросил Витя Кубанец.
- Понимаю. Что же со мной будет-то? И место мое, вижу, другой занял.
- Не горюй, найдем выход.
Комендант распорядился поставить дополнительно койку и объявил:
- Завтра жильцы нашего общежития всем составом выходят на комсомольский субботник. Надеюсь, не подведете?
- Не сомневайтесь, Федор Федорович, я сумею организовать коллективный выход, - заверил Огородников.
Комендант только головой покачал: ну и организатор!
Работать пришлось в корпусе вспомогательных цехов, или КВЦ, как его называли здесь. Завод в заводе… Пока строится главный корпус, пока возводятся стены для размещения огромного количества разных агрегатов и конвейерных линий автомобильного гиганта, в КВЦ уже начинается заготовка инструментов, шаблонов, отладка автоматов и сколачивание экипажей ремонтников, наладчиков. Монтаж станков и оборудования в этом корпусе завершался, но сантехники не успели создать запланированный микроклимат. Поставщики оборудования конденсированного воздуха выполнили заказ с опозданием. Поэтому здесь пока жарко, пыльно и санузлы работают с перебоями. Требовалось срочно оказать помощь санмонтажникам. Комитет комсомола стройки объявил субботник - молодежный аврал слесарей, сварщиков, электриков.
Руководил расстановкой людей главный энергетик сантехмонтажа Булан Буланович. Он был вконец замотан и задерган. Еще бы не быть таким, когда со всех сторон подгоняют! А тут вон сколько народу собралось, только из одного молодежного общежития более четырехсот человек - каждому дай работу по специальности. Хорошо еще, что помог комендант общежития Федор Федорович. Он называл номер комнаты, и вперед выходили бригады слесарей, электриков и монтажников. Оставалось указывать участок работы с учетом состава каждой бригады. Дело пошло веселей…
Казалось, долго и бестолково будет топтаться на месте девятая бригада: ее состав по профессиям разноликий. Однако Огородников нашел короткий ход. Узнав имя и отчество главного энергетика, он без вызова подошел к нарядчику.
- Булан Буланыч велел дать нам тонкую работу. Я из девятой бригады универсалов.
- Сколько вас?
- Шестеро.
- На калориферы, в кузнечно-прессовый цех, получите наряд.
- Слушаюсь… Ребята, за мной!
- Стоп! - задержал его главный энергетик. - Кто велел дать тебе тонкую работу? Я - Булан Буланыч.
- Вот вас и ищу. Комендант послал. Мы универсалы.
Булан Буланович подозвал коменданта. Тот смущенно окинул взглядом Огородникова и подтвердил, что девятая бригада по составу универсальная: два автослесаря, один инструментальщик, один электрик, один сварщик, один бетонщик.
- Ладно, - согласился Булан Буланович, - пусть идут в кузнечно-прессовый цех на подвеску калориферов и труб. Там есть наш прораб, подскажет.
Прежде чем приступить к стыковке труб, "универсальная бригада" занялась разборкой склада сантехники. Эта работа пришлась по душе Огородникову. Пробираясь к штабелю труб, он азартно раскидывал пустотелые гильзы конденсаторов, маркировочные шаблоны из жести, листы рубероида, тюки стекловаты, успевал сунуть в карманы какие-то шайбочки и наконечники - все это пригодится не сегодня, так завтра, надо быть запасливым. Добравшись до труб, начал командовать:
- Сначала вот эту берем, ребята. Берем!.. Теперь вот эту. Раз-два… взяли! Давай, давай! На плечо, пошел!..
Пока разносили трубы по фронту стен и блоков цеха, Огородников вдоволь натешился над Афоней Ямановым, новым жильцом девятой комнаты:
- Эй, ты, маломерок, сачковать собрался, не выйдет… Подставляй плечо, я тебе помогу…
Афоня подставлял плечо, Огородников наваливался на него вместе с трубой, затем приказывал продвинуться назад, под центр тяжести трубы, и только после этого брал облегченный конец на свое плечо.
- Вперед, вперед! - покрикивал он, подергивая трубу, норовя сбить паренька с ног для потехи окружающих. Тот не падал, лишь изредка припадал на колено, оглядывался на крикуна, привставал и снова ощущал толчок.
- Может, хватит издеваться? - не выдержал Володя Волкорезов, когда Огородников уронил свой конец трубы так, что она сшибла Афоню с ног.
- Ха, кто над ним издевается? Дрын получился. Позвенит в ушах и пройдет. Понимать надо своего напарника без лишних слов, по чутью.
- Уже понял. - Афоня сжал голову руками.
- Добрался до права командовать, как Мартын до мыла, и не знаешь, кому боль причинить, - заметил Володя, поглядывая на Ярцева. Огородников тоже покосился на старосту, ожидая упреков. Но тот промолчал. Вообще последнее время Василий Ярцев замкнулся, ни с кем не разговаривает, никому не смотрит в глаза и, кажется, доволен тем, что Огородников подменяет его на субботнике.
- Я ему не боль, а понятие о совместимости внушаю. Без этого теперь нельзя.
- Без чего: без боли или без твоего участия в разработке теории о производственной совместимости? - спросил Огородникова Афоня.
- Вот ты какой… Недомерок, а вопросы по-ученому задаешь.
Тут вмешался Рустам Абсолямов:
- За то, что обозвал недомерком, извинись или поползешь отсюда на четвереньках с "производственной травмой"…
- Пожалуйста… Могу оставить вас, если староста разрешит, - отступая перед Рустамом, залепетал Огородников.
- Можешь считать - разрешил. Мотай без оглядки.
Рустам напирал на Мартына грудью. Тот трусливо пятился. Афоня преградил ему путь отступления связкой из тонкой проволоки, приготовленной для обмотки теплоизоляционных труб. Одна нога Мартына попала в петлю, затем вторая. Огородников закрутился, затрепыхался, как воробей, оказавшийся в ребячьих силках.
- Помогите! - закричал не своим голосом.
- Не убегай вперед пятками. Сейчас распутаем, - успокоил его Афоня как ни в чем не бывало.
- Ух, напугал, думал, без ног останусь, - вызволившись из петель, облегченно вздохнул Мартын и убежал…
Стыковка труб не требовала особых навыков и знания слесарного дела до тех пор, пока не подошли к установке воздушных фильтров перед вентиляторами у прессовых агрегатов. Разбиравшийся в электротехнике Витя Кубанец окончательно запутался в схемах подключения холодильных и обогревающих камер, так как пояснения к ним напечатаны на "трофейном" языке, - трофейным он называл все иностранное. Более или менее правильно переводил отдельные фразы новичок в очках, бетонщик Афоня Яманов. Но как прикрутить указанный в схеме переключатель коллектора, когда в наличии не оказалось двух соединительных штуцеров? Иностранные фирмы некомплекты не посылают. Куда же они делись?
- Надо вернуть Мартына, - сказал Афоня, - он совал себе в карманы какие-то железки.
Через несколько минут Абсолямов привел Огородникова.
- Выворачивай карманы!
Огородников зло рыкнул на Афоню:
- Углядел, очкарик!.. Я же говорил, что не обойдетесь без меня…
На панель высыпались болтики, шайбы и два бронзовых наконечника, похожих на соски полевого умывальника. Это и были соединительные штуцеры.
- Ну, сколько тебе за это дать?! - возмутился Кубанец. - Прохиндей!
Огородников, отступая, бесстыже хлопал глазами:
- Пожалуйста… Только сначала оцените, на какой участок я вас вывел. Нам просто повезло, ребята. Чистая и тонкая работа досталась. А вон рядом три бригады в уборных порядок наводят. Еще четыре бригады из третьего подъезда вкалывают на расчистке водостоков. На чертей похожи. Там два моих знакомых конструктора с горьковского автозавода, специалисты экстра-класса, по пояс в грязи.
- Кто так бесплатно врет? - прервал Огородникова незнакомый голос за спиной.
- Сегодня все бесплатно рубают.
- "Рубают" за столом, а на субботнике трудятся, - уточнил секретарь парткома.
Рядом с ним стояли комендант общежития и Булан Буланович. Все трое были чем-то похожи друг на друга, и костюмы на них одинаковые - в извести, мазуте, брызгах каких-то растворов. Они, видно, в самом деле спускались в колодцы водостоков и раскупоривали там пробки из строительных отходов. В руках Булана Булановича желтел клубок ржавой проволоки и монтировочный ключ от грузовика.
- Он у нас универсал и за столом трудится безвозмездно, - ответил секретарю парткома Володя Волкорезов, чтобы как-то скрыть неловкость за свою бригаду: шестеро топчутся перед какой-то схемой, а кругом работа кипит.
- Когда детей кормят с ложки, это трудный период для них, - заметил секретарь парткома. Он, вероятно, уже кое-что знал об Огородникове от коменданта. - Только не перекармливайте, отрыжка появится.
Подошел генеральный директор завода. Тоже в рабочем костюме.
- В чем задержка? - спросил он.
- Сейчас будем устранять, - ответил Булан Буланович.
- Спешите, не торопясь. После обеда попробуем пустить эти агрегаты на полную мощность. Пусть участники субботника посмотрят на работу прессов и подышат прохладным воздухом…
Витя Кубанец, Володя Волкорезов, Рустам Абсолямов, Василий Ярцев и Афоня Яманов, стараясь наверстать упущенное, отказались от перерыва на обед. Огородников принес треугольные пакеты с молоком и булки с "вкладышами" буженины. Закусили на ходу и снова за дело. Задержался здесь и Булан Буланович. Гибкий, ловкий, он сноровисто усаживал радиаторы в свои гнезда. Подоспело подкрепление - бригада сантехников из резерва главного инженера.
Наконец включили один калорифер, другой, третий… Повеяло прохладой, воздух посвежел, дышать стало так легко, будто не было усталости. Но еще не ладился отсос воздуха через подвальные вентиляторы. Металлическая пыль и кузнечный смрад тяжелее воздуха, не должны попадать в легкие, они будут уходить в нижние люки.
- Ребята, внимание! - заговорщически произнес прибежавший Огородников. - Сюда идет начальство, которое всем дает дрозда. Особенно один - высокий, в гимнастерке, вроде военный - Шатунов, того и гляди ижицу пропишет. Заместитель секретаря парткома, но надо знать: "Не так страшен сам, как его зам".
И Мартын не ошибся. Еще не успев остановиться, Шатунов постучал ногтем по часам на руке.
- Какой срок установил вам генеральный директор?
- Срока не устанавливал, но мы знаем: после полудня будет пуск прессовых агрегатов, - ответил Булан Буланович.
- Знаете и прохлаждаетесь перед калориферами… Вот посмотрите, Олег Михайлович, - Шатунов повернулся к своему спутнику. - Они тут, как на прогулочной лодке, под ветерком, а дело стоит…
Жемчугов не спеша окинул взглядом людей и, расстегнув воротник нейлоновой рубашки, ответил:
- Когда техника стоит, люди думают.
- Где думают, там и дремлют.
- Таких не вижу. - Жемчугов попытался охладить пыл чем-то разгневанного Шатунова, но тот не унимался:
- А это что? Смотри, какой увалень лежит…
Шатунов подошел к Ярцеву, который, лежа на животе перед открытым люком, подтягивал болты соединения, пропускающего воздух.
И тут произошло то, чего никто не ожидал. Шатунов, не нагибаясь, тронул Ярцева ногой:
- Проснись…
Тот не пошевелился, будто пытаясь определить, кто с ним шутит.
- Проснись и встань, - повторил Шатунов, - хочу посмотреть на тебя.
Ярцев понял, что с ним не шутят, поднялся. В одной руке отвертка, в другой раздвижной гаечный ключ. Спросил спокойно, ровным голосом:
- Какой сегодня день, суббота или понедельник?
- Наконец-то проснулся… А я ведь где-то встречал тебя. Не помнишь? - спросил Шатунов, не зная, как справиться с собой: не привык он извиняться перед людьми, что ниже его по положению.
Жемчугов хмуро взглянул ему в глаза: дескать, промах получился, остыть пора. Но тот постарался не заметить этого.
- Помню, - ответил Ярцев. - Встречались один раз на заседании парткома в день приема меня в партию. Ярцев.
- Ярцев… И ты, Ярцев, недавно принятый в партию, показываешь такой пример?
- Какой?
- Все видели… Придется встретиться с тобой еще раз в парткоме. Постараемся исправить свою ошибку: аварийщик и тут кавардак наводишь…
- Кавардак, - Ярцев нахмурился, сделал шаг к Шатунову. - Вот вам мой ключ, отвертка. Лезьте исправлять этот "кавардак"…
Трудно сказать, чем бы это закончилось, если бы сию же секунду не встали между ними сразу трое - Рустам Абсолямов, Володя Волкорезов и Витя Кубанец, а смекалистый Афоня Яманов вырвал из рук Ярцева ключ, отвертку и нырнул в люк.
Шатунов, отступая, нацелил прищуренный взгляд на Ярцева:
- Вот как, целую шайку сколотил… - и, круто повернувшись, размашисто зашагал к выходу.
Удивленно пожав плечами, за ним последовал и Жемчугов. Кинувшийся было сопровождать их Огородников моментально вернулся.
- Ребята, я тут ни при чем: к прохладе их позвал, а получился кипяток… Молочка принести? - и, не дождавшись ответа, убежал догонять "начальников".
Недоуменно переглянувшись, сантехники продолжали свою работу. Ярцев, склонив голову, остановился перед люком. Стоял окаменело. Плечистый, в армейских брюках и изрядно потрепанных солдатских ботинках, он чем-то напоминал со спины восклицательный знак, поставленный в конце грустной фразы. И, вероятно, такая окаменелость могла продолжаться еще не пять, не десять минут, если бы тут не появились кузнецы - экипажи кузнечно-прессовых агрегатов: три четверки в синих, хорошо отглаженных комбинезонах с широкими карманами на "молниях". Молодые, по-праздничному настроенные ребята. По всему видно, что это уже слаженные экипажи. Вместе с ними пришел шеф-монтажник, всегда веселый итальянец синьор Беллини. Здороваясь с каждым за руку, он подошел к Ярцеву, заглянул в лицо и, вскинув брови, улыбнулся:
- Зачем так грустно смотрим? Большая субботка - праздник.
- Праздник, - ответил Ярцев и тоже улыбнулся.
- Брависсимо. Мы тоже субботка. - Беллини постучал себя в грудь, затем, хлопнув Ярцева по плечу, повернулся к экипажам кузнецов: - Сегодня тавай-тавай не будем. Тавай-тавай плохо. Сегодня работа, ритмо, музыко…
Его игриво-ироническое осуждение нашего "давай-давай" означало, что сегодня он пришел на субботник тоже добровольно и настроен хорошо. Это как-то сразу передалось всем присутствующим. В самом деле, разве можно за счет одного недоразумения свести на нет всю суть такого трудового дня, названного субботником!
Подготовка агрегатов к пуску закончилась. Начался разогрев поковочного материала - полосового железа, из какого обычно куют тесаки, подплужники, полозья, пешни, ухваты. Здесь этому железу суждено превратиться в ажурные диски роликов, по которым будут скользить бесконечные цепи конвейера. Над козырьками прессов вспыхнули зеленые лампочки. Кузнецы заняли свои места. Каждый положил руки на стол, будто готовясь к собеседованию, отдыхая. И только после этого сработали механизмы. Все получилось как-то неожиданно быстро и красиво. Без оглушительного грохота, без искрометных вспышек заработал кузнечный цех. Каждый агрегат будто играл сам с собой в ладошки. Хлоп-хлоп - и готовая деталь катится к тележке транспортера. Снова кузнецы кладут ладони на свои столики - и снова хлоп-хлоп! Под ладонями у них контактные линейки. Руки заняты - не нажмешь… И если один нажал или даже трое, а четвертый смахивает окалину - хлопка не жди.
Постепенно темп работы прессов стал нарастать, но не за счет быстроты взлета и падения подвижных частей, - они работают на своем режиме, их ничем не подгонишь, - а за счет слаженности экипажей. И действительно, послышалась какая-то музыка, ритмичная и мягкая, с напевным металлическим звоном. В такт с этой музыкой легко и непринужденно покачивались кузнецы - каждый экипаж в своем ритме.
Ярцев, еще не успев подавить раздражение, вызванное стычкой с Шатуновым, окинул взглядом своих друзей. Они стояли возле коменданта общежития как завороженные, ничего не замечая, кроме слаженных действий экипажей и удивительных преобразований красной ленты полосового железа в бордовые бантики, затем в сизые сдвоенные диски. На лицах друзей читалось восхищение: эх, нам бы достигнуть такого понимания между собой! Но что-то мешает. Что же? Собрались в одной комнате разные по профессиям и по взглядам на жизнь парни. Да, разные. Но ведь и эти кузнецы, как видно, родились, росли и воспитывались не в одной избе…
Кажется, об этом же думает Федор Федорович. Он, как под гипнозом, качает головой - вверх-вниз - вслед за взлетом и падением "молотов". По-другому он не мог назвать эти части кузнечно-прессовых установок. Молоток, кувалда, зубило, лопата, топор - в былую пору именно этими инструментами его поколение утверждало себя в труде. Копай себе лопатой сколько копается, руби железо зубилом сколько рубится, хоть на общее дело, но гонишь норму в одиночку, а здесь…
Федор Федорович любит пофилософствовать и наверняка сейчас мысленно заглядывает в свое прошлое и перешагивает в завтрашний день. Экипажи, автоматика и труд - радость и гордость человека за свой разум… Восхищенный взгляд Федора Федоровича устремлен куда-то вдаль.
Перед ним прошел тоже озабоченный синьор Беллини: ждет заводское начальство вместе с представителями шеф-монтажной фирмы, но их все нет и нет. Возле Беллини топчется Мартын Огородников. Тянет Мартына к иностранцам, прямо хлебом не корми. Не зря же еще до приезда на стройку нарядился под итальянца. И сейчас, называя Беллини тезкой, похлопывает его по плечу, как равный равного.
- Давай, тезка, давай, Мартино, еще наддай…
- Нет тавай, нет. Ритмо есть, ритмо.
И, вероятно, такое поведение Огородникова тоже заботило сейчас Федора Федоровича.
Наступил вечер, но никто не покидал кузнечно-прессового цеха. Рустам, Витя, Володя, Афоня, Василий наблюдали за работой кузнецов до остановки всех механизмов.
- Говорят, ни физической усталости, ни морального утомления от такой работы нет, - заметил Володя Волкорезов после разговора с кузнецами, когда возвращались в общежитие.
- А почему не все участники субботника пришли посмотреть на работу агрегатов? - спросил коменданта Витя Кубанец. - Ведь генеральный директор говорил: показать…
- Себя спросите, - уклончиво ответил Федор Федорович и, помолчав, напомнил: - Жемчугов сказал: ваша бригада сорвала пуск кондиционеров, вроде нечего смотреть, одно раздражение…
- Жемчугов?! - удивился Володя Волкорезов. - Впрочем, может быть. Покажи всем такую красоту труда, и начнется утечка людей из котлованов и с автобаз. Я инструментальщик, но даже меня потянуло на эту работу…