- Кто-кто? Ну-ка, повтори, - попросила она таким тоном, будто для нее составляло удовольствие принимать оскорбления.
- Ротозейка, - подтвердил Ярцев, озираясь по сторонам: "Куда же испарился Огородников?"
- Не крутись, смотри сюда.
- Нечего смотреть. Одни застежки да "молнии". Под колесами от них ничего не осталось бы, а мне - в тюрьму.
- Трусливых, говорят, и в тюрьме под нары спать загоняют, - кольнула она, предъявляя удостоверение общественного автоинспектора. - Прошу следовать к машине.
Отказ тормозов - проклятие рабочим цилиндрам и тормозным колодкам. Но почему так произошло?
Возле лежащего в кювете самосвала уже стояли люди. Щебенки в кузове словно и не было. Она выплеснулась на асфальт, как вязкая жидкость, под давлением какой-то неведомой силы. Это и помогло сравнительно легко погасить инерцию разгона. А если бы в кузове находился монолит такого же веса?.. Ярцев посмотрел вперед, за канаву водостока, и похолодел: он только теперь разглядел, что там, перед окнами школы, на волейбольной площадке толпились школьники. Сейчас они бегут сюда гурьбой с мячами посмотреть, что случилось.
- Зачем ты послал своего напарника в город? - спросила девушка-инспектор.
- Я не посылал, видно, сам надумал.
- Вон, смотри, вдоль пашни колотит, - показала рукой девушка, - вроде не встречала тут такого.
- А он говорил, что знает тебя. Огородников его фамилия.
- Мартя?
- Он самый.
- Все ясно. Почаще бери с собой таких блудней…
На асфальте перед толпой остановился "МАЗ". Ярцев попросил шофера вытащить самосвал из кювета и протянуть до смотровой площадки.
- Сейчас выдерну… А где пострадавшие? - спросил шофер.
- Пострадавших нет, обошлось так.
- Как обошлось?.. На бугре меня встретил перепуганный кудлатик, глаза навыкате. "Торопись, говорит, самосвал в школу врезался, жуть одна, за "скорой помощью" бегу, детей спасать надо…"
- Врет он, трус и паникер! - послышался за спиной голос теперь уже знакомой девушки.
- А-а… Ирина, и ты тут как тут…
- Как всегда, - подтвердила она и, привстав на подножку открытой двери кабины, начала командовать, куда и как подать "МАЗ".
На смотровой площадке, поставив самосвал над ямой, Ярцев развернул сумку с инструментами. Тем временем Ирина со знанием дела принялась проверять крепления тормозных узлов на опорных дисках.
- Внешних признаков неполадок в тормозах не видно, - сказала она. Этим дала понять, что виноваты не тормоза, а водитель.
- Исправность тормозной системы проверяется не по внешним признакам, - уверенно поправил ее Ярцев: он не из тех шоферов, которые умеют только крутить баранку.
- Оправдываясь, обвиняю, - язвительно заметила девушка.
- Общественному автоинспектору положено знать, - продолжал Ярцев, - самосвал "Урал триста семьдесят пять" имеет пневмогидравлическую систему торможения.
- Ну и что?
- Вот, смотри… Этот поршень покосился в цилиндре.
Ярцев извлек поршень рабочего цилиндра. На нижнем торце поршня обозначился эллипс. К тому же при резком нажатии на тормозную педаль вырвался из гнезда шток. Он еле держался на двух витках мелкой резьбы - заводской дефект.
- Преступная слепота сборщиков…
- Наверное, они работали тоже на разгоне, без тормоза. - Вглядываясь в дефектную деталь, Ирина попыталась осадить шофера: дескать, вернись к осмыслению своего просчета.
Ярцев, будто не слыша и не понимая ее колючей иронии, отпарировал:
- Эти детали поставили в машину разгильдяи. Выпустили из заводских ворот - не заклинило, и ладно. Да и кто может разглядеть такой перекос сквозь корпус цилиндра?! А теперь, мол, эллипс образовался от неправильной эксплуатации. Дескать, ничего вечного нет…
Неожиданно его бросило в жар. В глазах зарябила серая с красными прожилками мгла. Могла быть катастрофа с жертвами!
- Да, я допустил просчет! - совсем разозлился Василий; ему хотелось наговорить Ирине грубостей: спас тебя, дуру, а ты ставишь знак равенства между мной и теми, кто работает с разгоном без тормозов, без самоконтроля…
На площадку вкатился мотоцикл дорожной автоинспекции. Лейтенант милиции, видно, летел сюда на предельной скорости. Вслед за ним неслась санитарная машина. Всю дорожную службу всполошил Мартын Огородников. Из его бессвязного, сбивчивого сообщения явствовало, что в Переволоках огромная катастрофа с гибелью детей, что вот-вот все село будет охвачено огнем от взрыва самосвала с большим запасом горючего. Того и гляди сюда примчатся пожарные Жигулевска и Сызрани. Однако, прибыв к месту аварии, лейтенант дал отбой и теперь выяснял, почему самосвал оказался в кювете.
Разговаривала с ним больше Ирина. Ярцев не мог справиться со своими нервами, которые с опозданием (а может, так и надо?) именно сейчас буквально не давали ему произнести ни одного слова в оправдание. Получались какие-то сиплые выкрики, недоумение - почему, почему? - и угрозы неизвестно кому.
Лейтенант составил акт, посадил Ярцева в коляску и повез в медпункт на экспертизу - не пьяный ли? Ирину попросил вызвать аварийную автолетучку.
После экспертизы Ярцев вернулся к самосвалу, лег на траву вверх лицом и долго смотрел в синеву вечернего неба. Необозрим простор небесной выси. И там, казалось, наступает теснота от нагромождения провалившихся тормозных педалей. А ведь можно было избежать аварии, если бы, готовясь к такому эксперименту, не поленился перебрать всю тормозную систему. Поленился - теперь держи ответ и не ищи оправданий.
Сгустилась темнота. Площадку осветили фары аварийной автолетучки.
- Что случилось? - спросил дежурный механик.
- Тормоза отказали. Педаль провалилась.
- Почему?
- Поршень с эллипсом…
- Значит, заводской дефект, не наша беда.
- Если вы сюда с Марса прилетели, то не ваша.
Глава третья
ОНИ УМЕЛИ ДРУЖИТЬ ТАК…
По содержанию второй тетради
1
Кто-то верно сказал: беда не ходит в одиночку. Не успел Василий Ярцев, что называется, перевести дыхание после аварии, как на следующее утро на него обрушилась новая неприятность.
После каждой получки он ждал воскресного дня, чтобы побывать на почте и послать матери очередной перевод. Делал он это благоговейно, как прихожанин храма добра и бескорыстия, - и костюм почищен, и деньги в конверте новые, хрустящие, будто почта могла передать их в руки матери именно такими…
Получка была в пятницу. Из нее он отложил в карман выходного костюма пять червонцев. Отложил до воскресенья. А сегодня сунул руку во внутренний карман пиджака и… сию же секунду выдернул ее, будто обжегся: денег не было. Костюм висел в шкафу, ключ от которого хранился у самого Ярцева. Шкаф никто без него не открывал, а деньги куда-то "ушли". Куда же, к чьим рукам они могли прилипнуть? Впрочем, деньги прилипают к чужим рукам по вине того, кому они принадлежат.
Чтобы скрыть от друзей досаду и растерянность, Василий заторопился уйти.
- Ключ оставьте у вахтера, - сказал он уже с порога.
- Мы тебя будем ждать, - отозвался Володя Волкорезов.
- С почты я зайду в ГАИ и, вероятно, задержусь там.
- Подождем, - подтвердил Рустам Абсолямов.
- Зачем?
- Вернешься, поговорим, - ответил Витя Кубанец. - В ГАИ, кстати, тебе делать нечего, сегодня выходной.
С тяжелым чувством вышел Василий. Не мог он плохо подумать о товарищах. Володя, Рустам, Витя - однокашники: вместе служили в армии, получали путевки на стройку. Вместе и поселились в этой двухкомнатной квартире на пять коек по талончикам, которые еще в Сызрани дал им Булан Буланович, главный энергетик сантехмонтажа. Жили они тут почти год без тени недоверия друг к другу, и - надо же такому случиться! - пропали деньги. На Огородникова, чья койка пустует, пожалуй, сетовать нельзя: в день получки его никто не видел в общежитии.
Идти на почту не было смысла: вчера купил обеденные талончики на полмесяца, и в кошельке остался один червонец.
В подъезде встретился комендант общежития.
- Знаю, крепко тебя тряхнуло в Переволоках, благо без жертв, - сказал он и, выйдя вместе с Ярцевым на площадку перед подъездом, спросил: - Почему же провалилась педаль?
- Резко нажал, - односложно ответил Ярцев, чтобы не углубляться в технические причины отказа тормозов.
- И только? - спросил Федор Федорович, не удовлетворенный таким ответом.
- Перегрузка была, и разгон дал лишний.
- Значит, все берешь на себя?
- До окончания технической экспертизы оправдываться бесполезно.
- Да, сегодня в твою правоту никто не поверит, - согласился Федор Федорович и посоветовал: - Не горячись, не теряй голову. Есть у меня тут фронтовой товарищ. Дочка его ночью из Переволок вернулась. Показала нам схему маневра твоего самосвала. Сноровисто у тебя получилось. Потому и говорю: не теряй голову. Вижу, ты сегодня какой-то рассеянный…
Ярцев отрицательно качнул головой, опустил глаза, в которых отражалась тревога. Лишь бы Федор Федорович не стал вызывать на откровенность, он умеет это делать. В то же время стало интересно: он знает Ирину, ее отца. Перевести бы разговор на них. Но как? Скажет: нашел время о девичьей красоте вздыхать.
Они раз, другой обогнули общежитие. "Ноев ковчег", как в шутку назвал его Федор Федорович.
Обыкновенный четырехэтажный дом на шестьдесят квартир, отданный под молодежное общежитие. В начале стройки этот дом действительно выглядел ковчегом, но только без Ноя. Сколько тут было пар чистых и нечистых, никто сказать не мог. Штатные сотрудники общежития, привыкшие работать в барачных условиях, здесь будто потеряли себя, растворились во множестве комнат. Этим незамедлительно воспользовались опытные холостяки. На лестничных площадках и в комнатах толкались девицы сомнительной репутации, густо пахло водкой, пивом. Собирались разные люди с гитарами и магнитофонами. Ночами перед выходными днями в отдельных квартирах забывали о соседях - включали на всю мощь радиолы, отплясывали твисты и шейки так, что стены и потолки ходуном ходили. А если кто-либо пытался утихомирить не в меру ретивых танцоров, получал угрожающий ответ:
- Не мешай весело отдыхать, иначе тебе скучать придется…
Казалось, этому не будет конца. Холостяки есть холостяки. Ставить возле каждого из них бригаду дружинников смешно, бесполезно и унизительно.
Но вот пришел новый комендант общежития - Федор Федорович Ковалев. Щуплый, на вид нерасторопный человек. Он не спеша обошел все комнаты, допытался, кто где работает, затем объявил:
- Жильцы размещены по комнатам без учета специальности и места работы. Поэтому начнем переселение. Старост комнат и ответственных за подъезд назначают руководители предприятий и строительных участков.
Несогласных с таким решением он не уговаривал, а писал рапортички руководителям стройки: "Имярек выселяется из общежития, о чем ставлю в известность". Таких набралось в каждом подъезде по доброму десятку. И если до той поры в общежитии не появлялись ни прорабы, ни профорги, то теперь вместе с ними сюда приходят руководители участков, инженеры, сотрудники управления стройки, партийные и комсомольские работники. Всех расшевелил Федор Федорович.
Началась в доме нормальная жизнь. Если кто заколобродит, затопает ногами, как заяц во хмелю, тому завтра же быть на ковре перед начальником участка или на собрании держать ответ перед товарищами.
Теперь подъезды называются по специальности жильцов: "бетонный", "монтажный", "автотранспортный". Лишь в "девятке", где староста Ярцев, состав неоднородный: три шофера, один инструментальщик и вот недавно подселили пятого - "сварщика по тонким швам" Мартына Огородникова, который сейчас остался без работы, и комендант почему-то, на удивление всем, не отселяет его.
- Вот так, - сказал Федор Федорович, - люблю помечтать о будущем. Ведь чем меньше времени у тебя остается, тем дороже оно ценится, как последний червонец в кармане.
- Говорят, наоборот, - поспешил возразить Василий, удивляясь: "Неужели комендант знает о пропаже денег?" - Утверждают, у богатых копейку даром не возьмешь.
- Это скопидомы, - уточнил Федор Федорович. - Вообще-то, ты не так меня понял. Я веду речь не о рублях, которые можно разменять, отдать, возвратить. В другом плане смотри на мои заботы. Ты богаче меня во много раз. Время - твой капитал. Придет такая пора, когда все будет подчинено экономии времени. И завод вы сейчас строите такой, где заработок будет начисляться не по количеству затраченного труда на производство той или иной детали, а по количеству времени. В том вся суть автоматики.
- Откуда вы это знаете? - спросил Василий, довольный тем, что намек о червонце обрел иной смысл.
- Друг мой, я не первый день живу на свете. Но об этом было известно еще до моего рождения. Потом дознаешься, кто так сказал, ведь ты вступил в партию коммунистов не для того, чтобы присутствовать в ней, а проводить ее линию в жизнь. В массовом производстве автомобилей возможен переход на повременно-премиальную оплату труда. Это дело реальное, но посмотришь, сколько возникнет вопросов. Как можно без сдельных расценок, без привычных тарифов повысить производительность труда? Сразу трудно будет понять и такое: а не потеряется ли личная инициатива?
В рассуждениях Федора Федоровича угадывалось не просто философское настроение души, а реальное видение автоматических линий строящегося завода, движение конвейера, действия многих тысяч людей, их недоумение, словно это был уже не завтрашний день, а сегодняшний, и они - Василий Ярцев и Федор Ковалев - ходят по цехам завода, озабоченные экономией времени людей и качеством собираемых автомобилей. Василий также почувствовал, что Федор Федорович готовит его к пониманию таких сложных вопросов завтрашнего дня, к преодолению трудностей перехода от сдельной оплаты труда к повременно-премиальной.
Автоматика… Интересно, как мог Федор Федорович опередить его, Ярцева, умеющего ремонтировать и грамотно водить автомобили, опередить в понимании сути массового производства автомобилей и проблем, связанных с внедрением автоматических линий, о которых идет много разговоров в связи с закупкой оборудования у итальянской фирмы "Фиат". Разговоров много, а вот так толковать еще никому не приходило в голову, во всяком случае здесь, среди строителей завода.
- Интересные мысли вы высказали, Федор Федорович. Тут есть над чем задуматься.
- Только учти, эту проблему с наскока не решишь. Вне времени ничего не бывает. Сейчас я тебе дам кое-какую литературу, почитай, а когда одолеешь, снова вернемся к разговору.
Скоро Василий Ярцев возвратился домой с кипой книг и журналов. Кроме того, Федор Федорович дал ему отпечатанные на ротапринте экономические расчеты по автоматическим линиям к главному конвейеру строящегося завода. Занятные цифры! Через каждые двадцать семь секунд будет сходить с конвейера готовая машина. Все в секундах, все в минутах. И формулы расчетов обозначены: "деталь", "узел", "фонд времени"… Не фонд денег, а фонд времени. То, о чем толковал комендант.
Ребята сидят тихо, пишут письма. Их вроде и не удивило, что так быстро вернулся староста. Или сговорились молчать?
Володя Волкорезов не выдержал:
- Послушайте, что моего батю волнует: "Не пора ли тебе, сын, жениться, не пора ли за ум браться?"
Володя - сын академика, интересный парень. Получил аттестат зрелости, но поступать в институт не захотел. Его призвали в армию, а после службы по комсомольской путевке махнул с друзьями на стройку.
- Пишу ему, - продолжал он серьезным тоном, будто в самом деле сейчас об этом думает. - Берусь, отец, крепко берусь, но, понимаешь, ум не лодка, не знаю, где у него корма, что касается женитьбы - подожду, еще не все туристские тропы исхожены…
Он действительно неутомимый турист. Даже зимой колесил вокруг Жигулей. Нагрузится, как ишак, и на двое суток уйдет. Много рассказывает о морях и океанах, о богатствах пищевых ресурсов в них.
- Что же не попросил батю послать тебя в экспедицию по изучению Атлантики? - спросили его как-то.
- У него свои планы, у меня свои, - неопределенно ответил он.
- Нельзя так обижать отца, - возразил ему Рустам Абсолямов. Этот всегда и во всем серьезен. Возит габаритные стройматериалы, но спит и видит диплом инженера-строителя. Упорный, такой своего добьется.
- Отец всегда остается отцом, - поддержал Рустама Витя Кубанец. Общительный и честный казак. Учится в вечерней школе. После одиннадцати классов собирается поступать в политехнический институт, чтобы стать программистом электронно-вычислительных машин. Не раз встречали его ребята с девушкой из бригады штукатуров, но расспрашивать не решались, ждали, когда сам расскажет. И вдруг сейчас, как снег на голову, откровение: - Мы с Полиной решили пожениться, хотим иметь ребенка. Такую девушку невозможно не любить…
Василий подумал: "Пора подыскивать для Виктора отдельную комнату. Но где ее найдешь?.. Однако к чему они ведут свой разговор?"
- Витя, ты, кажется, что-то сказать мне хотел?
- Все, что хотел, уже сказал.
- Не хитри, по глазам вижу.
- Вот молодец, догадался. Раз так, займемся делом. - И Кубанец попытался перевести разговор на аварию в Переволоках.
- Не трать напрасно время, - прервал его Василий. - Федор Федорович дал мне только до утра один материал. Лучше давайте почитаем…