"Тов. ДУЧЕ (Сергей Шпигельглас. - О.Ц.) сказал мне, что я должен написать все, что знаю о ГРОЛЛЕ. ГРОЛЛЬ познакомился с моей женой еще до того, как я сам познакомился с ним. Когда я находился в июне 1936 года в Париже, МАНН познакомил меня с ним. Он попросил у меня адрес для прикрытия в Париже, а также дал поручение найти австрийскую девушку-коммунистку, которая могла бы помогать ему в работе. Я познакомил его с ЛЮКСИ и ее мужем. Потом он позвонил мне в отель, вероятно, мой номер телефона он узнал от МАННА. ГРОЛЛЬ был отчасти посвящен в наши Лондонские дела: он знал, что мы работаем с молодыми людьми, и знал о человеке в FO".
Дейч лишь ненадолго вернулся в Лондон, чтобы законсервировать агентурную сеть. Примечательным является его письмо Шпигельгласу, направленное уже из Москвы. Оно проливает свет на его отношение к агентурной работе и раскрывает некоторые секреты ее успеха. Дейч писал в феврале 1938 года:
"Дорогой тов. Шпигельглас!
Когда я в начале ноября поехал в Лондон, я получил от Вас приказ законсервировать всех агентов на 3 месяца. Я выдал всем жалованье до 1 февраля и договорился с ними, что к этому времени с ними кто-нибудь свяжется. Теперь уже конец февраля, а, насколько мне известно, встречались только с ПФАЙЛЕМ и ДЖОНОМ. По различным причинам я считаю очень важным возобновить если не личный, то письменный контакт с нашими товарищами. Все они - молодые и особого опыта в нашей работе не имеют. Для них общение со старшими товарищами очень важно, оно вселяет в них надежду и уверенность. Многие из них рассчитывают получить от нас деньги, так как они необходимы им на жизнь. В интересах нашей дальнейшей работы я сказал им, что уезжаю в Испанию, которая представляет для нас более важное поле битвы, чем Англия. Не получая от нас никаких известий они должны испытывать разочарование. Все они работают из-за убеждений и с энтузиазмом, и у них может возникнуть мысль, что они больше не нужны. Я не хочу поднимать паники, но в интересах дальнейшей работы нам следует избегать действий, которые могут вызвать у них разочарование или поколебать веру в нашу надежность и пунктуальность. Именно в связи с последними событиями (ГОТ) необходимо а) показать им, что никак не отражается на их положении, это не имеет к нам никакого отношения;
б) что мы все на месте и продолжаем работу, которая является для всех них смыслом их жизни…
…Я хотел бы еще раз отметить особый состав нашего аппарата. Все они верят нам. Они уверены, что мы всегда на месте, всегда везде, что мы ничего не боимся, никогда не бросили никого на произвол судьбы, что мы прежде всего аккуратны, точны надежны. И успех нашей работы отчасти основывался до сего времени на том, что мы никогда их не разочаровывали. И именно теперь очень важно в психологическом отношении послать им о себе весточку, даже в том случае, если мы и не начнем с ними тотчас же работать. СТЕФАН".
Сам Дейч также находился во временном бездействии, хотя руководство разведки неоднократно пыталось направить его на зарубежную работу. Первая такая попытка была предпринята еще в декабре 1937 года, то есть сразу же по возвращении Дейча в Москву, когда Слуцкий подал Ежову рапорт о направлении его в качестве нелегального резидента в США.
Второй рапорт аналогичного содержания был направлен 15 марта 1938 года заместителем начальника 7-го отдела ГУГБ НКВД Шпигельгласом заместителю наркома внутренних дел комкору Фриновскому.
Рассчитывать, однако, на положительное решение вопроса о направлении Дейча за рубеж в это тяжелое время было бесполезно. Шел настоящий разгром разведки. Главные действующие лица менялись с той быстротой, с какой их арестовывали. 11 октября 1938 года уже новый начальник разведки Пассов направил заместителю наркома внудел Берии рапорт совершенно иного содержания:
"В конце 1937 года в Советский Союз был отозван крупный вербовщик нелегального аппарата внештатный работник тов. Ланг Стефан Георгиевич. Его отзыв был вызван предательстовм РАЙМОНДА, которому было известно о месте его работы. 11 месяцев он сидит без дела на нашем содержании.
Учитывая, что вопрос о его использовании на работе за границей сейчас решен быть не может, прошу Вашего согласия устроить тов. Ланга на работу вне наших органов".
Резолюция Берия: "Временно устроить на другую работу вне НКВД. 13.Х".
Вполне возможно, что милостивая по тем временам резолюция Берий спасла Дейча от расправы. Опасность, однако, полностью не развеялась, и в этом отношении показателен еще один рапорт, теперь уже на имя Деканозова, случайного человека в разведке, ставшего на короткое время у руля ее тонущего корабля. 19 декабря 1938 года скромный помощник начальника 5-го отделения Сенькин подал начальнику 5-го отдела ГУГБ комиссару госбезопасности 3-го ранга Деканозову (для сравнения: раньше судьбой Дейча занимались Слуцкий и Шпигельглас, Пассов) рапорт об оплате занятий Дейча русским языком. Деканозов наложил резолюцию от 29.12.38:
"Тов. Сенькин! Не занимайтесь чепухой. СТЕФАНА надо как следует проверить, а не учить языкам".
Эта резолюция Деканозова отметила, пожалуй, самую низкую точку, до которой дошла линия судьбы Дейча. В 1939 году разведка начала выходить из состояния комы. Оживился интерес к Дейчу. В марте 1939 года к нему был направлен лейтенант госбезопасности Каждан с просьбой подготовить ряд материалов по Англии, начиная со справок об общественном устройстве этой страны и кончая характеристиками на источников бывшей нелегальной резидентуры в Лондоне. Тогда-то и появились знаменитые психологические портреты Филби, Маклейна, Берджеса и их товарищей, составленные Дейчем.
Почувствовав позитивные изменения в отношении к себе, а также в связи с началом войны в Европе, Дейч 9 сентября 1939 года направил новому начальнику разведки Павлу Фитину рапорт, в котором указывал, что 21 месяц сидит без работы, и просил о личной встрече. Можно предположить, что результатом его обращения стал новый рапорт Фитина на имя Берия от 31.12.40 о направлении Дейча резидентом, а Крешина его помощником на нелегальную работу в США. Этой небольшой резидентуре ставились задачи возобновления связи с источниками 19-м, НАЙГЕЛЬ и МОРРИС, новых вербовок на оборонных предприятиях и в министерствах, вербовок агентов для переброски в Европу. Для вывода Дейча и Крешина в США предполагалось использовать массовое переселение евреев из Прибалтики. Но и на этой идее был поставлен крест, о чем свидетельствует пометка на рапорте: "В жизнь проведено не было".
В Америку Дейч был направлен только лишь в 1941 году. Грузовое судно "Каяк", на котором он плыл южным маршрутом через Индийский океан, с началом войны на Дальнем Востоке застряло в Бомбее. Оттуда Дейч перебрался в Тегеран и вернулся в Москву только 1 апреля 1942 года. Вторая попытка вывести его в США окончилась трагически - 7 ноября 1942 года пароход "Донбасс" был торпедирован немецкой подводной лодкой в Атлантике, Дейч был смертельно ранен и погиб, героически спасая других ("Роковые иллюзии". М., 1995).
Весьма любопытно, что решение использовать Дейча вновь на оперативной работе в качестве нелегала было принято Центром уже после того, как Энтони Блант сообщил Горскому в марте 1941 года содержание собранного МИ-5 досье на Дейча. Из сообщения Бланта следовало, что:
- МИ-5 была уверена, что Дейч - агент советской разведки;
- в досье имелись установочные данные на Дейча и выписка с датами пересечения им границы Англии;
- в досье не содержалось каких-либо данных о связях Дейча;
- поскольку при въезде за Дейча поручился его дядя, то МИ-5 взяла в разработку не только дядю, но и его ближайшее окружение по подозрению в их причастности к советской или немецкой разведке.
Хотя из сообщения Бланта не ясно, когда МИ-5 плотно занялась родственником Дейча - сразу по его прибытии в Англию или после допроса Кривицкого, когда Дейч уже покинул негостеприимный ОСТРОВ, можно с уверенностью предположить, что сомнения английской контрразведки в отношении его были развеяны показаниями предателя.
Теодор Малли
Теодор Малли, несомненно, принадлежит к поколению "великих нелегалов". Его разведывательная деятельность проходила в период наивысших достижений советской нелегальной разведки предвоенного времени и тесно переплеталась с работой Дмитрия Быстролетова, Арнольда Дейча, Александра Орлова, Бориса Базарова, Дмитрия Смирнова, Сергея Шпигельгласа. К плеяде "великих" его можно отнести хотя бы за его непосредственное участие в деле шифровальщика Форин Офиса Кинга и за создание второго круга членов "Кембриджской группы" во время пребывания на посту руководителя нелегальной лондонской резидентуры.
В опубликованных на сей день западных (они появились раньше) и отечественных материалах Теодор Малли фигурирует как священник, точнее, капеллан австро-венгерской армии, ставший на сторону революции и служивший ей на поприще разведки. Такая характеристика Малли основывается на просочившихся в западную печать показаниях предателя Вальтера Кривицкого. Впрочем, Филби и Маклейн в своих записках также говорят о нем как о бывшем священнике. Не исключено, что Малли использовал эту пикантную деталь своей биографии для придания своей фигуре большего драматизма в глазах современников. В обвинительном заключении по его делу, подготовленном в сентябре 1938 года, он называется "бывшим ксендзом" и "фельдкуратом", а затем "офицером австро-венгерской армии". Последнее вполне объяснимо стремлением его обвинителей подчеркнуть чуждое диктатуре пролетариата социальное происхождение Малли.
Наиболее объективные и правдивые сведения о Теодоре Малли можно почерпнуть из справки, подготовленной Первым главным управлением КГБ в 1966 году. Она основывалась на личном, оперативном и следственном делах разведчика. Из справки следует, что Теодор Степанович Малли, венгр по национальности, родился в 1894 году в городе Темешвар (Венгрия) в семье чиновника Министерства финансов. Окончив 8 классов гимназии, он вступил в один из католических монашеских орденов и обучался на богословском и философском факультетах неназванного духовного учебного заведения. Получил первый сан диаконата, после чего расстригся и уже как светский студент поступил на военную службу в качестве вольноопределяющегося. Таким образом, драматическое превращение Малли из солдата воинства Божьего в "человека с ружьем" свершилось задолго до его соприкосновения с реальностями русской революции и было вызвано каким-то иным, нежели марксистским, переворотом в его мировоззрении. В декабре 1915 года Малли окончил военное училище в чине прапорщика. В 1915–1916 годах служил подпоручиком в австро-венгерской армии и в июле 1916 года, находясь на русском фронте, попал в плен. До мая 1918 года Малли кочевал по лагерям для военнопленных в Полтаве, Харькове, Ростове, Пензе, Астрахани, Оренбурге и Челябинске, изучая географию России по трактам, проселкам и железным дорогам.
В 1918 году Малли вступил добровольцем в Красную Армию и прослужил в ней до 1921 года, познав все тяготы Гражданской войны. Он воевал против белочехов под Челябинском, потом против Колчака, Врангеля и Махно. В ноябре 1918 года был захвачен в плен колчаковской контрразведкой, сидел в тюрьме в г. Красноярске, затем в концлагере до освобождения частями Красной Армии в декабре 1919 года. Продолжал воевать до 1921 года, когда был направлен на работу в ЧК.
В 1921–1926 годах Малли работал в Крымской ЧК последовательно в качестве регистратора, делопроизводителя, помощника оперуполномоченного КРО (контрразведывательного отдела), следователя по особо важным делам, секретаря Секретной оперативной части (СОЧ), начальника секретариата отдела и начальника восточного отдела СОЧ.
В 1926 году он покинул Крым и в течение шести месяцев работал ответственным секретарем отдела политэмигрантов ЦК МОПР. Переезд в Москву привел к тому, что Малли вновь был направлен на работу в ОГПУ, на сей раз в его центральный аппарат. В 1926–1930 годах он работал в ОГПУ в должности оперуполномоченного и помощника начальника КРО, в 1930–1932 годах - оперуполномоченным Особого отдела ОГПУ.
В 1932 году его переводят на работу в разведку, и до 1934 года он работает помощником начальника 3-го отделения ИНО ОГПУ. С июня 1934-го по июль 1937 года Малли находился "в длительной загранкомандировке по линии ИНО ОГПУ в качестве резидента нелегальной резидентуры в капиталистической стране".
"За время работы в органах, - говорится в справке, - тов. Малли был награжден: в 1924 году нагрудным знаком Крымского ЦИКа, в 1927 году - Коллегией ОГПУ - свидетельством о награде и серебряным портсигаром, в 1932 году - знаком "Почетный чекист".
Последние два абзаца этого документа передают весь трагизм советской истории:
"20 сентября 1938 года военной коллегией Верховного суда СССР тов. Малли был осужден по статье 58–6 УК к ВМН.
Определением военной, коллегии Верховного суда СССР № 4/н-04358 от 14 апреля 1956 года тов. Малли был реабилитирован".
В справке имеются скупые сведения о семейном положении Малли. Он был женат дважды и от первого брака имел сына Теодора, 1923 года рождения. О первой жене Малли ничего не сообщается, но его второй женой была Разба Лидия Григорьевна (Лифа Гирщевна), 1906 года рождения, уроженка города Рига.
Работа Малли за рубежом освещена в его оперативном деле весьма скупо. На основании ранее изученных материалов, касающихся отдельных эпизодов деятельности советской разведки в Западной Европе, можно сделать вывод, что, выехав в 1934 году за рубеж, он обосновался в Париже, откуда курировал работу в Голландии и, в частности, линию Быстролетов - КУПЕР - МАГ с выходом на Англию, приняв эстафету от Базарова, направленного нелегальным резидентом в США. Написанная самим Малли справка о его работе в Лондоне создает скорее общее представление о ее направленности, о существе же его деятельности дают представление материалы по отдельным делам (см. главы "Ключи к секретам комнаты № 22", "Берджес и Блант"), И все же она позволяет уточнить некоторые детали.
Малли пишет, что в Лондон он прибыл в начале 1936 года для работы с МАГОМ. До этого он дважды посещал английскую столицу в 1935 году с той же целью. Переезд Малли в Лондон был вызван тем, что он отклонил кандидатуру Кривицкого, как человека непригодного для работы с МАГОМ (см. подробнее главу "Ключи к секретам комнаты № 22"), и Центр перевел Кривицкого в Голландию. Малли пишет что, работая с МАГОМ, он находился в постоянном контакте с Парижем через группу связных, которых обозначил только лишь псевдонимами ШТУРМАН, РАНСИ, АПТЕКАРЬ и МАДЛЕН. В апреле 1936 года Малли был вызван С.М. Шпигельгласом в Париж, где ему было предложено принять лондонскую нелегальную резидентуру Александра Орлова, отбывшего в Москву из-за угрозы провала. В задачу Малли входила работа по линии политической разведки с упором на ВАЙЗЕ (Маклейна). Техническую же линию (группа "Вуличского арсенала") следовало пока сохранять в консервации. В Париже Малли связался с помощником Орлова Арнольдом Дейчем и вернулся в Лондон в середине апреля 1936 года.
В Лондоне Малли познакомился и начал тесно сотрудничать с Маклейном, а также эпизодически встречался с Филби и Берджесом. Последний на своей машине иногда возил его для встреч за город.
Малли пишет, что инициатор создания группы источников по научно-технической линии Пол Глейдинг (ГОТ) предлагал расконсервировать и расширить ее. Об этом Малли доложил в Центре, когда осенью 1936 года выехал на отдых в Советский Союз. На основании справки Стефана о состоянии и потенциале линии "XY" в Центре было принято решение направить для работы по ней нелегала, впоследствии ставшего известным английской контрразведке под именем Брандес. Группа источников линии НТР была передана Брандесу лично Дейчем в конце января - начале февраля 1937 года.
С возвращением Малли в Лондон в январе 1937 года политическая линия была расширена за счет привлечения Энтони Бланта, Майкла Стрейта и Джона Кернкросса, с которыми Малли лично никогда не встречался. Малли пишет, что со СКОТТОМ - создателем "Оксфордской группы" источников - он встречался несколько раз вместе с Дейчем.
Довольно подробно Малли описывает ситуацию, приведшую к провалу линии НТР в Лондоне. Он говорит, что резидентуре требовалась квартира для встреч с Глейдингом и обработки технических материалов. Глейдинг предложил в качестве квартиросъемщицы "человека Гарри Поллита". (С Поллитом, подчеркивает Малли, он сам никогда не встречался, так как опасался провала.) "Речь идет об одной женщине, незамужней, никогда в партии не состоявшей, - пишет Малли, - которую ГОТ лично тоже знает уже в течение нескольких лет. Она ездила в Индию в качестве курьера от партии, причем Гарри ей настолько доверял, что давал ей не только центральную связь, но и группы в Индии. Она использовалась и для других нелегальных партийных поручений в течение 5–6 лет". Малли говорит, что видел ее издали в кафе на Чипсайде. По его словам, "это была женщина на вид 35–40 лет, бесцветная блондинка, неинтересная, худая, и фамилия ее была Мисс Грей".
Квартира была снята в доме на Холланд-роуд, в первом этаже. Прежде чем использовать ее, Малли принес и оставил там чемодан со свертком. Забрав его через некоторое время, следов вскрытия на нем он не обнаружил. При посещении квартиры он представился мисс Грей как Питерз. Наружного наблюдения, когда пришел и когда уходил; он не заметил.