Преступный режим. Либеральная тирания Ельцина - Хасбулатов Руслан Имранович 4 стр.

- Сразу после завершения Съезда я созову совещание, в составе "узкого кабинета", в составе Гайдара, Бурбулиса и еще... Давайте поступим так, Руслан Имранович, вы выска­жете свои соображения относительно корректив, которые могли бы "уложиться" в тот доклад на Съезде, который я сделал. Время-то у нас еще есть, хотя и немного.

Я выразил согласие. Но... никакого совещания Ельцин не провел. Я несколько раз напоминал ему о нашей договорен­ности - в ответ он сообщил, что соответствующее задание он дал Гайдару, тот будет докладывать мне о "ходе вопроса". Я понял, что это отговорка и вряд ли что-то правительство будет менять. Предстояла тяжелая работа - через зако­нодательство Верховного Совета существенно корректи­ровать деятельность нового правительства, минимизируя риски.

А социальная напряженность в стране нарастала - как следствие объявленных целей нового правительства. Это была уникальная ситуация - правительство еще не зара­ботало, а негативные результаты его плана были настолько масштабными, что они грозили массовыми выступлениями по всей стране.

Концепции приватизации

Президентско-правительственный подход. Какой-либо цельной, проработанной программы приватизации пра­вительство не имело (довлел подход "сплошной привати­зации"

Поэтому я считал, что следует ускорить принятие за­конодательства, которое подвело бы необходимую норма­тивную базу для трансформации экономики. Поскольку в Верховном Совете имели уже основательно проработанные законопроекты по вопросам приватизации, нам необходимо было иметь согласованный подход в этом сложнейшем во­просе - по сути, центральном вопросе всей экономической реформы. Поэтому я дал задание профильному комитету парламента обеспечить взаимодействие с правительством и выработать до 1 января 1992 года проект закона о привати­зации.

В тот период широко обсуждались несколько вариантов приватизации. Один, например, предполагал превращение коллектива предприятий в собственника. Этот вариант успешно применялся в целом ряде развитых стран, даже в Америке. Обобщенный американский опыт коллективно­го владения был хорошо описан в книге Луиса и Патрисии Келсо. Рукопись этой книги, переведенной на русский язык в 1992 году, мной была передана нашим депутатам - она имела большой успех. Достоинством этой книги являлось описание моделей, их разработка и внедрение - этим в США занимались сами авторы, супруги Луис и Патрисия Келсо. Дело еще и в том, что приблизительно аналогичный подход, имеющий конкретный, адресный характер, был ус­пешно внедрен академиком Святославом Федоровым в дея­тельности его комплекса "Микрохирургия глаза", имевший международный успех. Соответствующий законопроект был уже на стадии готовности и мог быть успешно применен на практике.

Другой вариант, имеющий универсальный подход, исхо­дил из введения ключевого момента - именного привати­зационного чека, который получал каждый гражданин - по мере проведения очередного этапа приватизации. Каждый общенациональный этап приватизации предполагал вруче­ние каждому гражданину России нового приватизационно­го чека на основе оценочной стоимости доли приватизиро­ванной государственной собственности.

Приватизационный чек не мог быть объектом купли-продажи, например, в течение 5-10 лет, но мог переходить по наследству, родственникам. В последующем предусмат­ривался механизм его обращения на денежном рынке в ка­честве ценной бумаги. Таким образом, он выступал в роли, своего рода ценной бумаги, акции - и по мере успешной деятельности предприятия, на счет владельца чека поступа­ла соответствующая часть прибыли...

Если бы эта схема приватизации не была бы загублена, можно представить себе, насколько существенно улучшили бы свое материальное положение миллионы семей только в результате повышения цен на нефть на мировом рынке. Вот какой была цель, которую мы преследовали в Верхов­ном Совете, пытаясь дать этой политике реальный характер народной приватизации. Мы полагали, что нам следует за­конодательно утвердить ряд вариантов приватизации, когда сами коллективы могли бы сделать свой выбор в этом во­просе - народы страны имели такое право, но ельцинисты его отняли у него, навязав мошеннические игры.

"Приватизация" по Чубайсу - Черномырдину

Такой выбор президентско-правительственная власть не дала народу Российской Федерации - она его ограбила, санкционировав под видом "приватизации" разграбление колоссальной по объему государственной собственности в пользу узкой группы мошенников. Если до уничтожения Верховного Совета, граждане получили какую-то часть доли, пусть самую мизерную, от проведенного первого этапа приватизации народного хозяйства (ваучеры), то в после­дующем, когда была проведена "большая приватизация", граждане страны не получили ни копейки. Правительство Ельцина распродало основные предприятия государствен­ного сектора экономики как свою личную. Правящая бю­рократия всецело распоряжалась ею по своему хотению, без какого-либо контроля со стороны общества и не руко­водствуясь никакими законами. Это была откровенно мо­шенническая операция грандиозных масштабов. По самым скромным подсчетам, оценочная стоимость всей собствен­ности, которая была "передана" в частные руки в 90-е годы, составила порядка 550 млрд долл. Такова цена "прибыли" от расстрела Верховного Совета.

Еще в середине 1992 года мне принесли записи из сте­нограммы какого-то правительственного совещания. Один из главных "идеологов" официального Кремля заявил о не­обходимости "слома" всей социалистической экономики. По его словам, она (эта экономика) не может быть преоб­разована - все те государственные предприятия, которые составляют "социалистическую экономику", должны быть разрушены. Только при этом усилии "исчезнет угроза рес­таврации социализма" - так рассуждали эти каннибалы, умышленно разрушая экономику, вместо того чтобы модер­низировать и преобразовать ее.

Первый этап. Собственно, история приватизации в СССР (и соответственно, в России), началась задолго до ее начала в 1992 году - с момента принятия в 1988 году Вер­ховным Советом СССР Закона "О государственном пред­приятии (объединении)" в СССР. Этот Закон предоставил государственным предприятиям достаточно широкую эко­номическую самостоятельность, но одновременно разрушил управленческую пирамиду: Госплан - министерства - предприятия. Директора фактически стали владельцами предприятий. Несколько позже стали в массовом порядке появляться экономические организации, сформированные трудовыми коллективами на правах аренды имущества сво­их предприятий (в аренду с выкупом и без такового); бы­стро возрастала численность кооперативов, акционерных обществ и товариществ. Аналитики отмечали, что "коммер­циализация госсектора пошла настолько широко, что затро­нула даже Министерство обороны (СССР. - РХ), вплоть до войсковых частей. Все это происходило при отсутствии нормативной базы, системы специального учета и контроля, поэтому реальные масштабы первого этапа приватизации, которую мы называем стихийной, до сих пор неизвестны..." (См.: Федоренко Н.П. Россия на рубеже веков. М., 2004. С. 429.)

Второй этап. На следующем этапе (1990-1991 годы) была начата разработка законодательной (нормативной) базы, регулирующей владение, пользование и распоряже­ние собственностью, ее переход из одной в другие формы собственности. Основой этого законодательства следует рассматривать Закон Российской Федерации от 3 июля 1991 года № 1531-1 "О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ" (отметим, этот Закон был принят до ГКЧП и задолго до появления в российском правительстве Гайдара, Чубайса и прочих, принятых счи­тать "отцами" российских реформ). До середины 1992 года российским парламентом был принят целый свод законов и постановлений, регламентирующих процессы приватиза­ции и банкротства хозяйствующих субъектов. Одним из ос­новных в этом "пакете" был Закон Российской Федерации от 3 июля 1991 года "Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР" (и этот Закон был принят без "команды Гайдара", до ГКЧП). Одновременно приватизационное зако­нодательство российского парламента заложило основы ин­ституционального механизма приватизации - перестроило структуру правительства, создало Фонд Федерального иму­щества, построило систему арбитражных судов, институты кредитного механизма и другие институты, необходимые для формирования рыночной (конкурентной) среды.

Однако введение в действие этих нормативных актов за­труднялось тем, что Ельцин и его "люди" в правительстве Ивана Силаева с начала лета 1991 года буквально "затерро­ризировали" главу правительства, добиваясь его смещения. Было упущено много времени. И лишь после подписания президентом указа от 29 декабря 1991 года "Основные по­ложения программы приватизации государственных и муни­ципальных предприятий на 1992 год началась реализация принятого парламентом ранее Закона (правда, с очень гру­быми нарушениями и произвольными толкованиями норм Закона).

Следующий указ президента, появившийся 29 января 1992 года, *Об ускорении приватизации государственных и муниципальных предприятий", несмотря также на его об­ширные недостатки, был важен тем, что он утвердил практи­ческий механизм приватизации, в своей основе очерченный июньским Законом (1991 года) Верховным Советом Рос­сии. Указ был настолько важен, что требовал своего согла­сования с парламентом - это было достигнуто лишь в июне 1992 года, вместе с принятием Государственной программы приватизации государственных и муниципальных предпри­ятий на 1992 год.

Кто-то скажет: "Парламент тормозил работу прези­дента по приватизации..." Да, тормозил. А куда надо было спешить? Разве это было просто: колоссальную государст­венную, реально общенародную собственность - дающую людям бесплатно лечиться, учиться, отдыхать, дающую работу всем без исключения трудоспособным членам об­щества, - одним махом, без долгих размышлений передать в чьи-то руки, причем с возможностью риска потерять эту собственность?

С появлением этой программы началась массовая при­ватизация в стране. Но, очевидно, в президентско-правительственных кругах полагали, что парламентский закон о программе приватизации "слишком сложный" (хотя он был согласован с правительством и подписан президентом), по­этому "темпы приватизации не соответствуют плановым" (по данным ПСИ, было приватизировано только 18,6% от общего числа предприятий). В августе 1992 года (в период каникул Верховного Совета) появляется президентский указ "О введении системы приватизационных чеков в Рос­сийской Федерации"; этот указ во многим противоречил принятому ранее приватизационному законодательству, в частности положениям программы, был направлен на про­стое ускорение передачи государственной собственности в частные руки. В частности, указ легализовал "чековую" (ваучерную) приватизацию, которая послужила одним из главных механизмов растаскивания государственной соб­ственности и скупки приватизационных чеков у членов коллективов предприятий за бесценок. Таким образом, этот президентский указ был прямо и непосредственно корруп­ционным.

В то же время государственная программа приватизации предусматривала следующие цели:

• повышение эффективности деятельности предприятий путем их приватизации;

• создание конкурентной среды и содействие демонопо­лизации народного хозяйства;

• привлечение иностранных инвестиций в экономику России;

• социальная защита населения и развитие объектов со­циальной инфраструктуры за счет средств, поступивших от приватизации;

• содействие процессу стабилизации финансовой ситуа­ции в стране;

• создание условий и организационных структур для расширения масштабов приватизации в 1993-1994 годах.

Указ президента отбросил все цели, кроме последней - вся деятельность правительства оказалась подчиненной задаче "ускорения приватизации". Особенно эта задача стала характерной после расстрела Парламента в начале октября 1993 года. В 1993 году число приватизированных предприятий составило 88,6 тыс. (36,1%), а в 1994 году оно возросло до 112,6 тыс. (47%). Прав академик Н.П. Федоренко, когда писал, что "при такой гонке было трудно достичь перечисленных выше целей (Программы. - Р.Х.), экономиче­ские соображения отходят на второй план, первыми зада­чами становятся политические; в стороне остались вопросы улучшения управления предприятиями и повышения их эф­фективности. Таким образом, концепция и ход приватизации были трансформированы. Провозглашенные цели оказались формальными, пропагандистскими лозунгами". (Федоренко Н.П. Россия на рубеже веков, с. 431.) Правящая бюрократия торопилась, она жадно хватала самые прибыльные, мощные, современные государственные предприятия, недра, богатые нефтью, газом, рудами, нефтеперерабатывающие и химиче­ские предприятия, могучие заводы ВПК. Все транжирилось. Стали появляться первые схемы сращивания госаппарата и дельцов, замаячили на горизонте первые олигархические семейства, влияние которых на Кремль стремительно воз­растало.

Отношение научно-экспертного сообщества к "реформам"

Страна всегда имела множество талантливых ученых, в том числе в экономической науке. Самые авторитетные ученые-экономисты страны были чрезвычайно озабоче­ны теми действиями, которые проводило правительство в рамках избранной модели экономических преобразований. Например, 6 марта в "Независимой газете" была опублико­вана большая статья академика Н. Петракова и профессора В. Перламутрова с жесткой критикой самих теоретических основ правительственной политики. Авторы прямо ука­зывали на гибельные для страны ее последствия, и по су­ществу, обратились к парламенту с требованием провести публичные парламентские слушания по складывающейся социально-экономической ситуации в стране.

"Гайдаризм - это реакция на свой собственный мар­ксизм" - так была озаглавлена большая статья акаде­мика Георгия Арбатова в той же "Независимой газете" (13.03.1992), он писал: "Последние месяцы я, как, наверное, многие, живу с ощущением усиливающейся тревоги. Ее вну­шает прежде всего положение в экономике, курс, проводи­мый здесь российским правительством, с начала текущего года - писал этот известный ученый. - Авторы нынешнего курса, отвечая критикам, часто ссылаются на то, что их программа прошла международную экспертизу, пользуется поддержкой виднейших зарубежных экономистов и, по сути, указывает единственно возможный, даже неизбежный путь, которым уже прошли Мексика, Польша и другие страны.

Я то, и другое, и третье - неправда", - твердо заявляет этот деликатный ученый, много повидавший на своем веку, консультировавший и Хрущева, и Брежнева, и Андропова по вопросам американо-советских отношений.

В доказательство академик приводит некоторые эпизо­ды дискуссии, которая проходила в конце января 1992 года на заседании американской общественной организации "Комитет по советско-американским отношениям" (дейст­вующий с 70-х годов). Основным докладчиком был пред­ставитель "Чикагской экономической школы" профессор Джерри Сакс, ставший советником российского президента. Он сообщил, что основными инструментами "Программы для России" являются: формирование сбалансированного бюджета за счет многократного сокращения расходной час­ти, полная либерализация цен, что позволит "освободить­ся" от "ненужных государственных предприятий", и при­ватизация. Всемирно известный экономист, профессор Дж. Гелбрэйт, комментируя основные положения доклада Сакса, сказал: Западе слишком хорошо знают, что такой подход неприемлем. И потому никогда не позволят осуществлять его на практике в своих собственных странах". Удивитель­но, но эти же слова я сказал Саксу в ноябре 1992 года, когда по его просьбе я принимал его и имел с ним продолжитель­ную беседу. В той беседе Сакс откровенно признался, что политика правительства Ельцина - Гайдара "не принесла ожидаемый успех". Он просил меня дать правительству еще один "шанс" и на предстоящем в декабре Съезде народных депутатов не отправлять Гайдара в отставку.

В ответ я высказался в том смысле, что в настоящее время и в Западной Европе, и в США экономические дела неваж­ные, депрессия имеет такой характер, что впору говорить о кризисе. "Почему бы вам, профессор, не заняться рефор­мированием экономики в вашей собственной стране?" - Растерянный Сакс говорит: "Руслан Имранович, мне этого никто не позволит!" Руководитель группы консультантов председателя парламента, профессор Анатолий Милюков, не выдержал, расхохотался...

Отрицательную оценку предлагаемых для России Сак­сом мероприятий дал и профессор Маршал Голдмэн на указанном форуме, заявив: "Невозможно сбалансировать бюджет, прибегая лишь к сокращению спроса путем повыше­ния цен, роста налогов, ограничения кредита и т.д., как это делает российское правительство. Результатом будет то, что и предложение, остающееся под контролем коррумпиро­ванной бюрократии, тоже будет сокращаться, обостряя все проблемы". - Возражая критике, Сакс высказал свой глав­ный тезис: "Для успеха русских реформ необходима масси­рованная иностранная помощь". Но ее не было. Но в таком случае - если нет главного условия для успеха русских ре­форм, то есть иностранной помощи, зачем пытаться ее при­водить, заведомо зная ее провал? Странно все это было. Так оно и произошло - выпуск продукции (предложение) стал стремительно сокращаться, по мере углубления политики правительства.

Таким образом, принятые на вооружение Ельциным - Гайдаром идеи Джеффри Сакса (точнее, "Вашингтонского консенсуса") были, по сути, авантюрой: сам их автор пре­восходно понимал, что единственное условие, при котором эти подходы могут дать какой-либо позитивный успех - ог­ромная финансовая помощь Запада. Ему был задан прямой вопрос: "Почему он, профессор Сакс, рекомендовал рус­скому правительству политику, в такой критической мере зависящую от западной помощи?" Ответ Сакса: "Добьется правительство России на этом пути успеха или нет, это был единственно правильный путь..."

"Единственно правильный путь" - сколько раз прихо­дилось сталкиваться с этом понятием! Но на этот раз этот "единственный" для России предначертал заезжий гастро­лер, не имеющий понятия о стране, ее людях, ее бескрайних просторах, о могучем экономическом, научно-техническом, интеллектуальном потенциале. Бесспорно, что страна мог­ла самостоятельно осуществить самые глубокие экономиче­ские реформы и обеспечить процветание общества, если бы не эти "ельцинско-гайдаровско-саксовы шоки".

Вот в этот период в парламентские круги, в общество "радикал-демократами" была вброшена нелепая мысль о том, что "Запад "под Гайдара" планирует помощь в размере 24 млрд долл., но якобы суровая критика Хасбулатова эконо­мической политики правительства может помешать получе­нию этой помощи". Помнится, я высмеял эту "концепцию" с трибуны VI Съезда народных депутатов, но постоянно эта идея снова "вбрасывалась" в общество, сея иллюзии.