После этого профессора Бурмана и Линнея пригласили в имение бургомистра. Клиффорт был поражен глубочайшими ботаническими познаниями шведа и предложил ему заняться систематизацией своей коллекции и описанием сада, предоставив стол, жилье и довольно приличное жалованье. Отказаться от такого соблазнительного предложения было невозможно, и Линней принял решение отложить возвращение на родину. В имении Клиффорта он провел два года.
О своей жизни в Гартекампе (так называлось имение бургомистра) Линней писал: "Итак, Линней поселился у Клиффорта, где он живет как принц, имеет величайший сад под своим попечением, с правом выписывать все растения, которых недостает в саду, покупать все книги, которых не хватает в библиотеке".
В июле 1736 года Линней по поручению Клиффорта отправился в Англию. Он должен был раздобыть растения, которых не было в саду бургомистра. Естественно, что сам Линней хотел воспользоваться этой поездкой в научных целях. Он собирался познакомиться с английскими учеными. В частности, надеялся встретиться с Гансом Слоаном - знаменитым натуралистом, к тому же занимавшему высокий пост президента Лондонского Королевского общества. В свое время Слоан совершил путешествие на Ямайку и был обладателем прекрасной естественно-исторической коллекции. Впоследствии эта коллекция стала базой для создания Британского музея. Слоан уже имел некоторое представление о работе Линнея: ему присылали экземпляр "Системы природы". Кроме того, Карл привез рекомендательное письмо, написанное Бургаве. В нем были такие слова: "Линней, податель этого письма, один достоин тебя видеть и быть увиденным тобою. Кто увидит вас обоих вместе, увидит пару людей, равных которым едва ли можно найти на земле".
Но Бургаве имел возможность убедиться в глубине познаний Линнея и оценить по достоинству предложенную им систему. Слоан же не общался с Линнеем, и, кроме того, у него были более консервативные взгляды. Существовавшая система растений его вполне устраивала. Кроме того, знаменитому и очень пожилому ученому (Слоану было уже 76 лет) вряд ли польстило сравнение с молодым и малоизвестным шведом. Он принял Линнея очень сухо, но, тем не менее, научная солидарность не была для Слоана пустым звуком. Он дал молодому человеку возможность ознакомиться со своими коллекциями. Впоследствии Линней писал Цельзию, что эти коллекции содержались в полном беспорядке.
Не сложились у Линнея и отношения с Филиппом Миллером, знаменитым садоводом, смотрителем аптекарского сада в Челси. Тут, видимо, причиной стал языковой барьер. Линней не знал языков, и говорить пришлось по-латыни. После первого разговора Миллер сказал кому-то: "Этот ботаник Клиффорта не знает ни одного растения". Линней услышал это. Когда Миллер стал снова называть различные растения, пользуясь сложной и громоздкой номенклатурой того времени, Линней сказал: "Не называйте эти растения так, у нас есть более короткие и верные названия; нужно говорить так и так". Миллер рассердился, но на следующий день его раздражение прошло и он предоставил шведу все растения, которыми тот собирался пополнить коллекцию Клиффорта.
Кроме того, Линней совершил поездку в Оксфорд, где встретился с ученым Диллениусом. В свое время Диллениус ознакомился с информацией о лапландском путешествии Линнея и она его очень заинтересовала. Позже Гроновиус отправил Диллениусу новую рукопись Линнея, в которой английский ученый сделал много исправлений, касающихся тех родов, которые он в свое время описал. При личной встрече и на примере живых растений молодой ученый убедил Диллениуса в своей правоте. Англичанин был настолько потрясен Линнеем и тем, что на практике его правота блестяще подтвердилась, что стал уговаривать Карла хотя бы на время остаться в Англии. К сожалению, Линней должен был вернуться к своим обязанностям у Клиффорта и не смог принять предложение Диллениуса. Но зато он нашел первых сторонников своей системы в консервативной Англии.
Постоянно занимаясь коллекцией Клиффорта, Линней не забывал о научной деятельности и завязал довольно оживленную переписку со своими иностранными коллегами. Осенью 1736 года он получил информацию о том, что его избрали членом Саксонского научного общества. Это было первое официальное признание научных заслуг нашего героя. Удивительно, но у Линнея хватало времени и для работы над научными трудами. За два года жизни в Гартекампе он издал немало работ. Одна из них, "Клиффортовский сад", содержала подробнейшее описание коллекции Клиффорта. Книга вышла в роскошном издании, содержала 502 страницы и 37 гравюр. Сам Линней, который вполне осознавал, чего он стоит как ученый, и не стеснялся об этом упоминать, позже писал, что он написал книгу за три четверти года, тогда как другому ученому понадобилось бы десять лет.
Большой интерес представляет фронтиспис этой книги. На нем изображен ребенок, который держит в руках термометр. Этот термометр имеет шкалу, которая называется сейчас шкалой Цельзия (Цельсия). Только в 1935 году исследователи, заинтересовавшись этим рисунком, убедительно доказали, что шкалу Цельсия на самом деле первым создал Линней. Книга "Клиффортовский сад" была издана в 1737 году, а Андреас Цельзий придумал свою шкалу в 1742 году, причем ноль в шкале Цельзия был расположен в точке кипения воды.
Точных объяснений тому, почему эта шкала получила название не в честь ее изобретателя, нет. Первоначально она носила название "шведская". Но предполагается, что на термометрах с такой шкалой ставили букву "С", от слова "centigrade" - стоградусный. Потом же этот символ стали ошибочно объяснять, как первую букву в фамилии изобретателя, ведь было известно, что Цельзий предлагал свой способ измерения температуры.
Этот благополучный период в жизни Линнея был омрачен трагедией, произошедшей с его самым близким другом. Еще в Лейдене Карл встретил Петра Артеди, который прибыл в Голландию с той же целью, что и наш герой, - получить научную степень. Надо сказать, что Артеди находился в еще худшем положении, чем Линней, который уже имел некоторые научные связи. Карл представил своего друга богатому аптекарю Альбрехту Себа, который обладал крупной естественно-научной коллекцией и большое внимание уделял рыбам. Себа предложил Артеди заняться разбором и систематизацией его коллекции. Молодой ихтиолог с воодушевлением принялся за работу. Но трагическая случайность прервала его деятельность. 27 сентября 1736 года, возвращаясь поздно ночью домой по малознакомым улицам Амстердама, Артеди упал в канал и утонул.
Узнав о его смерти, Линней выехал в Амстердам. Отдав последний долг своему другу, Линней отправился на квартиру, которую снимал Артеди. Там он выяснил, что хозяин квартиры собирается продать имущество покойного с молотка, так как тот задолжал ему. Бургомистр Клиффорт дал Линнею деньги, и Карл смог выкупить рукопись своего покойного друга. О работе Артеди Линней был наивысшего мнения и считал его великим ученым. В 1738 году он издал по рукописи покойного книгу "Ихтиология". Считается, что этот труд положил начало ихтиологии как науки. В предисловии Линней писал: "Я урывал время у моих занятий, которые меня подавляли, для того чтобы пересмотреть работы моего несчастного друга. Кто мог лучше меня издать его труды, полные его идей, его метода и его манеры? Я провел шесть месяцев в Голландии для того, чтобы окончить это издание, счастливый возможностью выполнить обязанности друга и снискать вечную память тому, кто был похищен у меня преждевременной смертью. Я был рад извлечь из забвения самую значительную из работ этого рода. Артеди сделал эту науку, ранее представлявшую наибольшие трудности, самой легкой из всех. Пусть небо позаботится о том, чтобы существовали многие Артеди, чтобы целиком описать царство животных".
Как мы уже писали выше, Артеди в свое время занимался и ботаникой, изучая зонтичные растения. В своей классификации Линней дал одному из родов семейства зонтичных имя Artedia.
Со временем Линней стал подумывать о возвращении на родину, где его, как мы помним, ждала невеста. Работы, опубликованные в Голландии, переписка и встречи с учеными - все это сделало его имя очень популярным в научных кругах, особенно в Нидерландах. Система Линнея уже активно использовалась в Голландии. Клиффорт понимал, что его сотрудник стал ученым с большим именем и предоставил ему возможность в любое время ездить в Лейден, где Карл с большим интересом слушал лекции Бургаве. Линней получил несколько соблазнительных предложений. Например, Бургаве предлагал выхлопотать ему место врача в Суринаме, флора которого была чрезвычайно богата и интересна. Ученому предлагались средства для организации экспедиции на мыс Доброй Надежды, место профессора в Утрехте. Но весной 1738 года Линней получил известие о том, что на родине у него появился соперник, добивающийся руки Сары Лизы. Напомним, что доктор Мореус отложил свадьбу на три года и этот срок уже прошел. Линней стал собираться на родину. Но его скорому отъезду помешала тяжелая болезнь, от которой Карл полностью оправился только через два месяца.
Перед отъездом Линней последний раз посетил Бургаве. Обессиленный старостью и болезнями Бургаве сказал на прощание своему молодому коллеге: "Я прожил свое время и сделал все, что мог и на что был способен. Бог сохранит тебя для того, чтобы ты сделал все, что еще остается. Что было спрошено с меня, я сделал, но с тебя спрашивается много больше. Прощай, мой дорогой Линней".
Вскоре после этого, в сентябре 1738 года, Бургаве умер.
В уста своего героя, профессора Преображенского, Булгаков вложил слова: "Успевает всюду тот, кто никуда не торопится". Этот афоризм в полной мере применим к Линнею. За свою жизнь ученый успел проделать практически беспрецедентный объем работ. При этом он никуда не спешил. Вот и сейчас, покинув Голландию, Линней не отправился прямиком на родину, а поехал в Париж. Здесь его радушно встретили французские ученые, с которыми Карл состоял в переписке. В Париже, общаясь с коллегами и совершая экскурсии, Линней провел около месяца. За это время он был избран иностранным корреспондентом Парижской академии наук.
О пребывании в Голландии наш герой писал, что за это время он "написал больше, открыл больше и сделал крупных реформ в ботанике больше, чем кто-нибудь другой до него за всю жизнь". Опять же, несмотря на явную предвзятость и нескромность такой оценки, можно смело сказать, что она вполне справедлива.
Жизнь в Стокгольме. Новое путешествие
Навестив отца и невесту, Линней отправился в Стокгольм, где намеревался заняться врачебной практикой. Здесь, однако, его ждало большое разочарование. Известность, популярность и признание в научном мире не обеспечивали притока шведских пациентов, которые просто не знали о научных достижениях своего соотечественника. Уже привыкший к безбедной и даже роскошной жизни, Линней вскоре снова стал испытывать денежные трудности. Он даже подумывал о возвращении в Голландию, и только любовь к невесте удержала его от этого шага.
Но бедствовал наш герой недолго. Будучи многосторонне развитым человеком, Линней был действительно хорошим врачом. Вылечив одного своего знакомого, он приобрел определенную известность. Постепенно практика Линнея расширялась, и вскоре он стал довольно известным и популярным доктором. Прошло немного времени, и от пациентов уже не было отбоя. Несмотря на то что Линней принимал больных с семи утра до восьми вечера, он принял поступившее вскоре предложение читать хорошо оплачиваемые лекции по пробирному делу и минералогии, а затем и по ботанике. Вскоре были забыты и финансовые трудности. На сей раз навсегда. Кроме того, благодаря удачной медицинской практике Линней обзавелся покровительством нескольких влиятельных людей. Самым ревностным покровителем ученого стал граф Тессин.
Как мы уже писали, научная деятельность в Швеции была развита намного слабее, чем в Голландии, да и во многих других странах Европы. Тем не менее, в 1738 году небольшая группа ученых (всего 6 человек) создала в Стокгольме научное общество, вскоре получившее статус Королевской Академии наук. Первым президентом Академии был избран Карл Линней. Ему также был присвоен титул "Королевского ботаника".
Вскоре Линней, благодаря протекции Тессина, был приглашен на должность адмиралтейского врача. Во флотском госпитале обычно находилось до 200 больных. Это давало возможность Линнею проводить клинические исследования, изучать действие существующих лекарственных препаратов. Кроме того, ученый добился разрешения организовать при госпитале паталогоанатомические исследования, что в те времена было совсем не просто и стало важным этапом в развитии шведской медицины.
Наладилась и личная жизнь Линнея. Летом 1739 года состоялась долгожданная свадьба, а в январе Сара Лиза родила мальчика.
Между тем Линней постепенно отдалялся от занятий ботаникой и все больше времени уделял медицине. Только предложение читать ботанические лекции в Стокгольме дало Линнею возможность продолжать занятия любимым делом. Но стремление заниматься наукой вообще и ботаникой в частности не оставляло его никогда.
В начале 1740 года в Упсальском университете освободилась кафедра ботаники: умер восьмидесятилетний профессор Рудбек. Линней попытался использовать свои связи, чтобы занять освободившуюся вакансию. К сожалению, на пути "князя ботаники" опять стал завистник Розен, "благодаря" которому Линней в свое время был вынужден покинуть Упсалу. Несмотря на то что Розен преподавал медицину, он получил место ботаника Рудбека. Решающую роль сыграло право старшинства, которым воспользовался Розен. Только это и позволило этому честолюбивому Герострату сохранить свое имя в истории науки. Хотя справедливости ради нужно сказать, что среди современников Розен пользовался репутацией хорошего врача.
Однако через год, по причине крайне преклонного возраста университет покинул профессор медицины Рогберг. Линней получил приглашение занять освободившуюся кафедру медицины. По этому поводу он писал в письме одному из своих коллег: "По милости Бога я теперь свободен от неприятной и тяжелой работы практикующего врача в Стокгольме. Я занял теперь положение, которого давно желал. Король избрал меня в качестве профессора медицины и ботаники в Упсальском университете, и тем самым мне можно вернуться к ботанике, от которой я был удален на три года, проведенные мною среди больниц в Стокгольме. Если я буду жив и мне позволит здоровье, я надеюсь, что Вы увидите, что я кое-что сделаю в ботанике".
Как видим, сложилась странная ситуация. "Князь ботаники" Линней получил кафедру медицины, а медик Розен стал профессором ботаники. История не сохранила сведений о том, насколько хорошо Розен выполнял обязанности, связанные с преподаванием ботаники. Однако есть уверенность, что Линней, как хороший врач, мог бы отлично справиться с обязанностями профессора медицины.
Интересно еще одно письмо, в котором Линней описывает свою стокгольмскую жизнь. Написано оно было при таких обстоятельствах. В 1738 году известный ученый, профессор Геттингенского университета Галлер, собрался оставить занимаемую им должность и отправиться на родину в Швейцарию. Галлер уже давно состоял в научной переписке с Линнеем и высоко ценил своего коллегу. Он хотел рекомендовать администрации университета взять Линнея на освобождающуюся вакансию. В августе 1738 года Галлер написал Карлу письмо, в котором излагал свое предложение. Но из-за случайности это письмо достигло адресата только через восемь месяцев, когда уже начался карьерный рост Линнея в Стокгольме. Тем не менее, ученый написал вежливый и полный благодарности ответ, в котором были и такие слова:
"Я обосновался в Стокгольме. Все потешались над моей ботаникой. Сколько бессонных ночей и трудовых часов я употребил на нее, об этом никто не говорил; но как надо мной посмеялся Сигесбек - это занимало всех. Я начал практиковать, но не очень успешно; никто не хотел лечить у меня даже своих лакеев. Но вскоре мои неудачи прекратились, долго прятавшееся за тучи солнце выглянуло. Я пошел в гору, меня стали звать к сильным мира сего; все шло хорошо: уж ни один больной не мог обойтись без меня; с четырех часов утра до позднего вечера я посещал больных, проводил у них ночи и зарабатывал деньги. Ну, сказал я, эскулап приносит все хорошее, а флора - только Сигесбеков. Я оставил ботанику, тысячу раз принимал решение уничтожить все мои собрания раз и навсегда. Вскоре я получил место старшего врача во флоте, а государственные сословия назначили мне содержание по сто дукатов в год с тем, чтобы я преподавал ботанику в Стокгольме. Тогда я снова полюбил растения и женился на моей невесте, ожидавшей пять лет".
Казалось бы, после получения кафедры в Упсале ученый мог целиком предаться горячо любимой им ботанике. Но правительство ждало от Линнея не только ботанических и медицинских исследований. Сейм Швеции принял решение исследовать природные ресурсы страны с целью восстановления экономики, изрядно пострадавшей за время войны. Линней получил распоряжение организовать научную экспедицию на юго-восток страны, подобную той, которую он совершил в свое время в Лапландию.
Он выбрал шестерых молодых людей, интересующихся наукой, в сопровождении которых отправился в путь в мае 1741 года. Каждый из его спутников должен был заниматься определенной сферой исследований. Интересно, что все они, кроме Линнея, принимали участие в поездке за свой счет. И тем не менее, желающих занять место в экспедиции было очень много.
Отчет о поездке был издан под названием "Готландское путешествие (с наблюдениями по хозяйству, естественной истории, древностям и пр.)". Это книга была написана простым и доступным языком и получила широкую известность. В Швеции ее даже рассматривают как классический пример литературы XVIII века.
Экспедиция прекрасно справилась со своими задачами. Добытые ею сведения были очень важны как с практической, так и с научной точки зрения. Например, Линней за время поездки собрал около ста видов растений, ранее в Швеции не известных.
Снова в Упсале
25 октября 1741 года Линней начал выполнять обязанности профессора в Упсальском университете. С этого момента и до самой смерти он практически не покидал Упсалу. Нет, Линней не превратился в кабинетного ученого: проводил много экскурсионных занятий, которые начинались в восемь утра и заканчивались в девять вечера, иногда осуществлял исследовательские поездки по стране, выезжал в столицу. Но дальних путешествий он больше не предпринимал. Поездки в те времена требовали больших денег и отнимали много времени. И если с первыми теперь все было в порядке, то недостаток второго ученый, как всегда, остро ощущал.
Через две недели после вступления в должность Линнея, он и Розен обменялись курсами. Карл стал профессором медицины и ботаники. В его обязанности теперь входило преподавание ботаники, минералогии, зоологии, фармации, химии и диетики. Этот перечень предметов вполне устраивал Линнея и отвечал его интересам.