Ганнибал: один против Рима - Гарольд Лэмб 16 стр.


Их поведение ни в коей мере не было неподобающим для римлян, поскольку они оказались отрезанными в лагерях, без воды. Они не сдавались до тех пор, пока, изможденные и израненные, не могли больше ничего добиться дальнейшим сопротивлением.

В заключение защитники призвали старейшин подумать о добром имени этих мужчин. Они просили всего-навсего о привилегии снова встать под армейские знамена. "Неужели сенаторы откажут им в этой привилегии и отрекутся от них, позволив им стать рабами Ганнибала?"

Когда аргументы защитников были исчерпаны, послышались голоса собравшихся в курии и общие призывы к помилованию. Многие сенаторы, у которых были родственники среди пленных, просили об этом.

Торкват, пожилой человек, прославившийся покорением бойев, выступил против.

Он коснулся только одного пункта - поведения обвиняемых.

Долг римских воинов, как утверждал Торкват, заключался в том, чтобы следовать приказу военачальников, не думая о своей жизни. Разве эти люди так поступили? В ночь после битвы трибун призвал всех, находящихся в лагере, следовать за ним и прорваться сквозь карфагенян. Шестьсот человек последовали за трибуном с оружием в руках, чтобы спастись, а потом встали под знамена оставшегося в живых консула. Те тысячи, что остались в лагере, предпочли поставить свои жизни выше своего долга. Они сделали это в то время, когда 50 000 отважных мужчин полегли на поле брани. Не малодушие этих обвиняемых, воскликнул Торкват, а отвагу погибших 50 000 надо благодарить за то, что древний римский дух сохранен.

Обвиняемые сдались среди бела дня, все еще держа оружие в руках и находясь под защитой крепостной стены. Они выторговывали себе жизнь, обогащая Ганнибала.

- Нет, сенаторы, я не стану голосовать за выкуп этих людей, предавая те шесть сотен, которые прорвались сквозь гущу своих врагов.

И сенат проголосовал за отказ платить выкуп за пленных. Девять из десяти пленных вернулись в Канны, чтобы сообщить об этом отказе Ганнибалу. Когда сенат узнал, что один из просителей нарушил клятву вернуться, его отыскали и отправили под охраной в карфагенский лагерь.

(Как оказалось, Ганнибал получил плату за пленников задолго до этого от работорговцев Делоса. И слушание в курии получило такую дурную славу, что все выжившие на поле брани в Каннах были взяты на заметку. В конечном счете из них были сформированы два легиона, которые должны были бесплатно служить в гарнизонах Сицилии, где им было запрещено расквартировываться зимой в пределах одного дня ходьбы от любого города. Довольно скоро Варрону было поручено командовать одним из этих гарнизонов под угрозой позора! Цензоры разыскали и наказали тех военачальников, которые призывали покинуть Италию. Такими суровыми были римские законы военного времени.)

Весь август город мобилизовывал все имеющиеся ресурсы, чтобы защитить свои стены от нашествия Ганнибала. Однако Ганнибал пошел на Неаполь.

"Преданность союзников начала ослабевать"

Такой была обстановка в Риме. Планы же Ганнибала и последовавшая нерешительность карфагенского совета были окружены молчанием до конца года. Молчание было более глубоким, чем обычно, и трудно объяснимым. Однако ставшие известными события выстраиваются в некую схему, и отрывочные сведения о происшедшем рисуют контуры далеко идущего плана.

Посмотрим, что случилось в масштабах всего Западного Средиземноморья в течение трех месяцев после августа.

Через несколько дней после Канн два карфагенских флота появились у берегов Сицилии. Один из них без всякой видимой причины огибает гавань Сиракуз и исчезает. Обеспокоенный римский морской военачальник на этой островной базе просит подкрепления у римского сената и, несмотря на такой катастрофический момент, ему посылают 25 галер с наказом делать все, что он посчитает нужным "для пользы государства".

Римские части тогда начали вести наблюдение за важным морским проливом между Сиракузами и Карфагеном.

Это происходит буквально накануне смерти Гиерона II, царя Сиракуз, того самого, который отправил золотую статую Виктории, богини победы, в сенат. Карфагенские агенты активно действовали в Сиракузах, и греческие официальные лица в городе объявили карфагенское правление вместо римского.

Более чем в 500 милях к северу бойи и инсубры устроили ловушку римской пограничной армии, численностью в 25 000 человек, захватили воинов и убили их военачальника. Один легион этой армии состоял из освобожденных рабов.

Ганнибал, вероятно информированный об этом, уходит с берегов Адриатики, которые были столь благосклонны к нему. Вместе с карфагенской армией уходит обоз с трофейным имуществом армии Варрона, в том числе и символами власти двух консулов. Путь проходит через Апеннины. Некоторые города закрывают перед Ганнибалом свои ворога, но крестьяне Апулии - в районе Канн - и дерзкие самниты заверяют Ганнибала в том, что хотят мира с ним. На юге западного побережья греческие города приветствуют его. Делегации от гордой Капуи прибывают в его лагерь, чтобы обсудить условия. Ганнибал уверяет, что выполнит все их требования - свобода городу, защита и неучастие в военных действиях. ("Если вы одержите победу, даже те, кто вас ненавидит, будут на вашей стороне".)

Но он ведет свою победоносную армию в Неаполь, большой порт на южном побережье.

Дойдя до моря, Ганнибал срочно посылает своего младшего брата, Магона, в Карфаген. Там, на собрании сената, Магон дает полный отчет о событиях в Каннах и сообщает о завоеванной лояльности Апулии, Самния и Калабрии - благодаря чему юг полностью отрезан от Центральной Италии. Магон высыпает из корзины 6000 золотых перстней с печатками, принадлежавших римским аристократам и отобранных в Каннах.

Он просит взамен, чтобы Ганнибалу была отправлена минимальная помощь: 4000 нумидийских всадников, 40 слонов и некоторая сумма в серебряных талантах.

Недруги Баркидов возражают против этого. Если Ганнибал на самом деле такой победоносный, говорят они, почему ему нужны деньги и люди? Что же в таком случае он бы попросил, если бы потерпел поражение? Если он и впрямь разгромил столько неприятельских армий, почему тогда Рим не идет на переговоры? Однако совет решительно проголосовал за то, чтобы послать Ганнибалу требуемую помощь.

Он также голосует за то, чтобы собрать и отправить еще более многочисленное войско (24 000 пехоты и конницы) в Испанию.

Тут дело принимает странный оборот. Почему такая большая помощь должна отправляться в Испанию в сопровождении Магона (он выполняет дипломатическую миссию для своих старших братьев), когда Гасдрубал прекрасно справляется с двумя армиями Сципионов? Все объясняется тем не менее очень просто. С таким подкреплением Гасдрубал может, если боги будут благосклонны к нему, прорваться через римскую пограничную линию Эбро и двинуться грядущим летом по пути своего брата через Альпы в Италию.

На основании этих фрагментарных сведений можно представить себе план Ганнибала на всех театрах военных действий Средиземноморья. Мир, предложенный им, был отклонен. После Канн он долго не испытывал страха перед встречей с еще одной огромной римской армией. Римская морская мощь тем не менее все еще препятствовала связи между ним и Карфагеном. Он ближе и ближе подходил к Сицилии, выигранной путем бескровного политического переворота. Однако римский боевой флот с легионерами на борту преградил путь карфагенянам в Южной Италии к Сицилии и самому Карфагену.

Подкрепление в виде небольшого количества нумидийцев и слонов могло проскользнуть на отдельных судах и подойти к нему в бухтах Таранто или Неаполя. Гасдрубал мог воспользоваться сухопутным путем, который он открыл, чтобы добраться до галлов, хозяйничавших теперь на берегах По. Тогда они бы снова открыли жизненно важную дорогу на Испанию.

А на следующий год другой карфагенский флот с экспедиционным войском на борту отправится к огромному острову Сардиния.

С приближением зимы Ганнибал должен был испытывать некоторое беспокойство и желание защитить свою репутацию. Два года назад он привел 26 000 усталых воинов через Альпы в незнакомую и враждебную страну. Еще год - и мечта Баркидов могла бы осуществиться, а Карфаген снова стал бы владыкой западного моря, восстановил господство в Испании, на Сицилии и Сардинии. В то же время на юге Италии Ганнибал удерживал бы римские сухопутные войска.

А пока, продвигаясь через Кампанию, он нанес первый удар по римским морским силам. Неприятельский боевой флот, который в какой-то степени был ослаблен, зависел от боевой мощи легионов. Сохранялась ли она еще после Канн? Ганнибал не мог этого сказать. Но он знал, что флот зависел также от своих баз в Сиракузах, Неаполе, Таренте, Локрах, Регии и других местах. Римляне уже потеряли Сиракузы, в то время как армия Ганнибала спешила в Неаполь. Более того, команды кораблей в основном составляли моряки из этих самых портов. Греческие и сицилийские моряки были преданы своим родным городам куда больше, чем далекому и властному Риму.

Когда сын Гамилькара появился у Неаполя, он обнаружил, что маленький город на крутом обрыве окружил себя защитниками. В преддверии наступающей зимы Ганнибал не мог предпринять осаду порта, который имел возможность пополнять свои запасы со стороны моря. Ганнибал немедленно повернул и повел свою армию на Капую - царицу южных земель.

Капуя значила для него больше, чем просто удобное место для постоя зимой. Она могла стать столицей нового союза против Рима.

Глава 4
Борьба двух альянсов

"Это самая благословенная из всех равнин"

Когда на закате зимнего дня Ганнибал подошел к воротам Капуи, он сменил роль воителя на роль дипломата. В его руках находились нити к богатейшему городу Италии. Спешившись у портика роскошного дома братьев Келерес, он попросил о встрече с консулом. Аристократы Капуи запротестовали. Они не хотели, чтобы дела примешивались к этой событийной встрече с карфагенским завоевателем. Они хотели показать Ганнибалу свой город. Весело, с шутками беседуя с ними, он ходил от одного портика к другому. Их украшали статуи греческих богов, взгляды которых были устремлены на восток. А на запад простиралась зеленая равнина, которая, по словам жителей Капуи, была богата серными водами, приятными на вкус и исцеляющими болезни. "Это самая благословенная из всех равнин, - заявляли они, - потому что из тамошнего винограда производят фалернское вино".

После этого Ганнибал пригласил верхушку аристократии поужинать с ним после захода солнца в доме, в котором он остановился. Он свободно говорил с ними на греческом, получая сам удовольствие от этого языка после трудных диалектов средней полосы. Он вел себя с учтивостью, которой научился в домах иберов, пока изучал их нравы. Эти аристократы были гордыми, возможно даже излишне гордыми людьми. Капую основали этруски. Она была первым городом Италии в те времена, когда Рим был просто одним из городов на Тибре, сражавшимся со своими соседями. Капуя была такой же большой, как город на Тибре, который подчинил ее civitas sine jure (не имея на то законного права). Ганнибал поинтересовался, есть ли тут лидер римской фракции. (Он знал, что многие из членов этих аристократических семейств состояли в браке с римскими патрициями.) Узнав, что такой лидер, некто Деций, закованный в цепи, дожидается казни, Ганнибал предложил вместо этого отправить его в Карфаген. Он пообещал всем, что недалек тот день, когда Капуя будет жить по своим собственным законам.

Все удивлялись тому, почему Ганнибал ест, сидя на низком табурете, вместо того чтобы полулежать рядом с ними за столом. Он ответил, что не привык лежать. Но они поняли, что он получает удовольствие от их гостеприимства под мирным кровом. Вокруг него велись разговоры о целительном врачевании Галена. Ему показали манускрипты, которые были скопированы искусной рукой в Александрийском музее, и геометрические чертежи престарелого Архимеда. Люди действительно вели беседы в лежачем положении, держа в руках кубки с вином. Они были похожи больше на эпикурейцев, чем на стоиков. Они вежливо лгали, клянясь, что его финиковое вино, привезенное в кувшинах из Карфагена, лучше их фалернского. Но они предложили ему безграничную дружбу, несмотря на то что он был африканцем. Словно невзначай сын Гамилькара оставил захваченные символы власти Фламиния, Варрона и Эмилия лежать на мраморном полу атриума в доме братьев Келерес.

Над Капуей, со стороны заката, возвышалась лишенная растительности гора Тифата. Ганнибал поставил здесь свою палатку и разместил штаб армии, который охраняли африканские щитоносцы. Он решил вести себя в Капуе как гость. Хотя его армия фактически оккупировала город, он приказал воинам всех отрядов самим расплачиваться за угощение, женщин и памятные подарки. В их поясах было много серебра, как в римских, так и в испанских монетах. С Тифаты перед Ганнибалом открывался вид на прекрасную долину Кампании, которая простиралась до Священного мыса с городом Суррент (ныне Сорренто), мимо покрытой пеплом вершины курящегося Везувия и небольшого рыбацкого городка Помпеи, где старики вырезали из кораллов амулеты. Этот серый пепел Везувия, омытый дождями, обогащал почву побережья, и на ней произрастали прекрасный виноград и винные ягоды.

Не угомонившись даже в этом райском зимнем тепле, Ганнибал предпринимал долгие ознакомительные поездки по равнине. Он хорошо познакомился с Кумами, старейшим из морских портов, где теплый пар, поднимающийся из подземного царства Плутона, использовался для обогрева общественных бань. В сопровождении отборных нумидийских воинов в чистых белых шерстяных накидках (все они великолепно играли на свирелях), он поскакал в ту долину, где Фабий продержал его в ловушке целый день и где быки помогли ему выбраться из этой ловушки. Карфагенский завоеватель с удивлением увидел, как неторопливые крестьяне, которые сеяли озимую пшеницу - на почвах Кампании снимали по меньшей мере два урожая в год, - уставились на него так, словно он был привидением из той битвы, которая здесь происходила. С еще большим удивлением Ганнибал подумал, что он с тех пор одержал верх над Медлителем. За два года до этого хитрый Фабий, располагая временем, уверял его в том, что он самый надежный союзник. Сейчас карфагенянин мог позволить себе медлить, и само время таило теперь опасность для его врагов, которые должны были без промедления найти зерно для своего города и пополнение для своей армии.

К тому же после двух суровых зим иберийцы Ганнибала наслаждались теплом Кампании, где было сколько угодно прекрасного фуража для лошадей. Здешняя равнина напоминала им их любимую долину Бетис. Карфагенян Ганнибала тоже связывали узы с Южной Италией. С незапамятных времен - с тех пор, как в устье реки возникли этрусские торговые порты, - африканские купцы были частыми гостями на этих берегах, особенно в заливе Таранто. Они вели торговлю и теперь в обход вражеской блокады.

Старые знакомые пожаловали к Ганнибалу, когда он возвратился на свой опорный пункт на Тифате. Делегация от бруттийских горцев проделала весь этот путь, принеся в дар резные деревянные изделия и цветную керамику, отобранную у греческих ремесленников. Бруттийским купцам, которые доставляли товары Гамилькару на гору Эрик, было знакомо имя Ганнибала, детеныша льва. Они недоумевали по поводу того, как этот детеныш льва смог добраться почти до их цитадели на самом краю Италии и что он собирался здесь делать.

На исходе первой зимы Ганнибал добился преданности части пицентинских крестьян с побережья Адриатики, большинства суровых самнитов (они предпочли служить ему как господину, а не быть ограбленными его конниками) и луканцев и бруттийцев юга. За этой преданностью стоял глубоко укоренившийся инстинкт. Апулийцы, луканцы и бруттийцы принимали участие в последней войне за независимость против республики на реке Тибр. Это относилось и к греческим купцам, и к ремесленникам из многих прибрежных городов. Немало стариков, ставших свидетелями прихода Ганнибала, помнили времена, когда Тарент был еще свободным городом. Дух того времени, дух Великой Греции, еще был силен. Уклад жизни в здешней провинции, в отличие от земель этрусков, нисколько не изменился. Приход римских преторов принес пользу аристократам и землевладельцам, но не крестьянству или простым горожанам.

После своих ознакомительных рейдов Ганнибал понял, что большинство из низших слоев общества сочувствует ему, в то время как большинство аристократов не симпатизирует. Кроме того, глубинные районы страны - Великая Греция - поддерживали карфагенскую захватническую армию, в то время как более богатые прибрежные города, связанные с римским флотом, твердо стояли за Рим. Среди этих городов Неаполь был самым важным. Без этого крупного порта, не уступающего Риму, и контроля над всем заливом захват Капуи мало что значил, кроме того, что армия получила место для отдыха. Если Неаполь не удастся завоевать или подвергнуть осаде, его необходимо отрезать от наземных путей сообщения. Ганнибал решил разработать способ, как это сделать.

Он понимал недоумение, связанное с тем, что он господин, но не титулованный. Окружающие гадали, не станет ли он вторым Пирром: вступит в сражение за земли, потом потерпит поражение и уплывет подальше от их берегов. Какова его главная цель, которую он утаивает от них?

Ганнибал осторожно объяснил, что он вовсе не ищущий приключений монарх, а главнокомандующий вооруженными силами Карфагена. Он поклялся, что Карфаген не имеет никаких территориальных притязаний в Южной Италии и что он сам не покинет их до тех пор, пока они не обретут свою прежнюю независимость, несмотря на угрозу со стороны Римской республики.

Понимая, что одни заверения мало что значат для обеспокоенного крестьянства и просвещенных греками горожан, Ганнибал подтвердил свои слова действием. Пограничным городам, занимающим стратегическое положение, было разрешено сделать собственный выбор: их жители могли оставаться членами нового союза или, если они сохраняли лояльность по отношению к Риму, могли спокойно переселиться вместе со своим имуществом на римскую территорию. Один из укрепленных городов вблизи Неаполя предпочел переселение. Вышедший из себя Ганнибал позволил своим войскам разграбить и спалить опустевшие жилища.

Локры были маленьким портовым городом на холме у южного залива Таронто. Его жители бросились в панике бежать. Ганнибал отдал приказ коннице Ганнона, не причиняя вреда толпе, занять положение между нею и городскими воротами. После обсуждения их судьбы в сложившейся ситуации локряне уступили увещеваниям Ганнибала. Они сосредоточились возле залива, в то время как карфагеняне заняли холм. (Если бы Ганнибал лишился Неаполя, он бы получил надежно укрытый порт высадки, в Локрах.) Вскоре после этого Бомилькар, отец Ганнона, привел в Локры небольшой отряд судов из Карфагена. Корабли доставили Ганнибалу в качестве подкрепления нумидийцев с их лошадьми и 40 слонов. Как слонов высаживали на берег, осталось неизвестным. Возможно, они перешли вброд с подплывших близко к берегу судов.

Наконец итальянская армия Ганнибала восстановила связь с Карфагеном по морю.

Назад Дальше