Фабий Максим говорил от лица мудрейших. Фабий давно знал все маневры Карфагенянина. На этот раз он лишь воззвал к Юпитеру - покровителю города. Как, вопрошал он, может Ганнибал, который не сумел помешать осаде Капуи, преодолеть стены Рима?
- Не для осады Рима идет он, а для избавления Капуи от осады.
И в своем послании проконсулам на поле битвы сенат рекомендовал им двинуть на север только те легионы, отсутствие которых не отразится на осаде.
Отряд в 15 000 воинов отправился по Аппиевой дороге от реки Волтурно к городу. Он немного задержался, переправляясь через реку, потому что Ганнибал сжег лодки, которыми воспользовался. Это подкрепление, совершая марш-броски через прибрежные города, где пополнялись запасы продовольствия, достигло южных ворот Рима до появления Ганнибала на горизонте.
Ганнибал пришел на Тибр через горный проход Аньо. Сожженные деревни отмечали его путь. Вид карфагенской конницы вызвал новую волну страха в сельской местности. По ночам беженцы, напуганные дикими воинственными криками африканцев, собирались у городских ворот. Ганнибал разбил лагерь на расстоянии трех миль от них. В сопровождении конного эскорта он подъехал к воротам Рима у Квиринальского холма и не спеша обследовал крепостную стену.
Ганнибала и его спутников встретили вооруженные защитники. Три легиона охраняли город. Легионы из Капуи заняли место на равнине под стенами города. Хотя количество защитников Рима достигало 35 000, не было предпринято никаких усилий, чтобы противостоять пришельцам, и карфагеняне принялись, как обычно, грабить ближайшие храмы и уносить все, что можно было унести.
Видимо, в отместку в лавках Форума была организована распродажа земель, занятых карфагенским лагерем, по ценам, не меньшим обычных рыночных. Слух об этой распродаже разнесся по улицам города.
Днем позже из карфагенского лагеря вышел посланник в сопровождении трубача. Посланник оказался гражданским лицом и принес краткое известие: "Ганнибал предлагает продать все лавки Форума. Какую цену я должен ему назвать?"
Каким-то образом Ганнибал узнал о хвастливом намерении устроить продажу того поля, на котором он разбил свой лагерь, и ответил шуткой. Фабий нисколько не удивился. Впервые карфагеняне опустошали Лациум - сердце Римской империи. Они скакали по священным холмам Альбы; они разрушили усыпальницу богини горы Соракт, в 30 милях к северу. На севере, востоке и юге поднимался дым от горящих городов, в то время как пять легионов находились в ожидании за стенами Рима.
И тут Ганнибал ушел, вместе со своими слонами и добычей. На этот раз он не оставил никаких признаков того, куда держит путь.
Результат его рейда тем не менее скоро сказался. Он пополнил свои запасы золота, серебра и ценностей, в то время как Рим столько же потерял. На следующий год Лациум был не в состоянии выплачивать свою часть налогов и делать поставки. От двенадцати колониальных и союзнических центров пришло сообщение, что они не могут ничего отдать, потому что у них ничего не осталось. Снова зароптали плебеи: на их плечи легли нестерпимые тяготы войны, в то время как магнаты, которые развязали ее, не испытывали никаких трудностей. В воздухе запахло бунтом. (Впервые за эти изнурительные годы сенат взял средства в долг из частных фондов богатых людей, под обязательство расплатиться в конце войны.) Слышался общий ропот: почему ничего не делается для того, чтобы положить конец войне?
Рим тоже истекал кровью.
- Не меньший ущерб, чем карфагеняне и жители Кампании, - возмущенно вещал какой-то оратор на улице, - наносят римскому народу наши консулы. Наши дома сжигает враг, наших рабов, которые возделывают поля, теперь отбирает государство. За какие-то жалкие гроши, которые нам платят, наши рабы должны идти гребцами на галеры. У кого из нас осталась хоть чуточка золота или серебра? Появись они, и государство тут же их отберет. Скажите мне, граждане, какая сила может заставить нас отдать то, чего у нас больше нет?
При конфискации драгоценных металлов женам было разрешено оставлять себе по одному кольцу, а глава семьи мог сохранить по одной унции золота из расчета на каждого члена семьи. Загадочные пожары начали возникать на главных улицах. Власти обвиняли в поджогах капуанских шпионов.
Несмотря на все доводы фабианской партии, появление Ганнибала и его всадников возле римских ворот у Квиринала возродило миф о его непобедимости. С новой силой вспыхнула религиозная истерия. На улицах появились прорицатели, предсказывающие гнев богов и гибель города. Говорили, что в статую богини победы Виктории ударила молния. Боевые трофеи из Испании и захваченные в Сиракузах идолы больше не казались олицетворением триумфа.
Эти годы, 211–210-й до н. э., разрушили римскую экономику, и, как после Канн, казалось, что больше невозможно позволять Ганнибалу действовать, как и когда ему заблагорассудится. Престарелый Фабий снова начал боевые действия, и вскоре Марцелл был отозван в Италию, чтобы остановить разрушительные походы карфагенян. "Судьба гнала Марцелла навстречу Ганнибалу".
Конец города
Когда Ганнибал исчез из окрестностей Рима, сенат ожидал, что он возвратится в Кампанию. Но вместо этого он повел свою небольшую армию через гористый Самний, пересек Апулию и спустился в самый носок итальянского сапога. Здесь он молниеносно напал на Регий (ныне Реджо-ди-Калабрия), римский порт, откуда суда уходили в Мессину, на Сицилию. Регий был последним портом на самом юге побережья, который еще удерживал свои позиции.
Этим неожиданным броском Ганнибал, видимо, пытался помочь имеющему крайне важное значение карфагенскому флоту. (Флот все еще находился у западной оконечности Сицилии, заходил на Сардинию и пытался перевозить македонцев по Адриатике. Он все еще не мог конкурировать с флотом римлян, насчитывающим 215 судов. Однако флот Тарента совместно с карфагенскими кораблями основательно потрепал неприятельские эскадры, охранявшие Мессинский пролив. Здесь искусство мореплавания взяло верх над вооруженными схватками на палубах. Ганнибал отвоевал гавани Локров, Кротона, Метапонта и Тарента у своих врагов.)
Регий между тем упорно держался. Когда неожиданным нападением не удалось захватить его, Ганнибал ушел, как сделал раньше у Неаполя.
Тут сдалась Капуя.
Главный город Великой Греции был отрезан и не мог противостоять натиску римской осады. В сенате Капуи произошел горький разговор накануне того дня, когда парламентеры отправились узнавать об условиях сдачи. Часть аристократов надеялась на снисходительность сената на Тибре, но большинство не рассчитывало на это. Один из них, Вибий Виррий, заявил, что им остается лишь одна свобода - соответствующим образом подготовить свои тела для сожжения перед вторжением римского легиона.
"Двадцать семь сенаторов последовали за Виррием к нему в дом. Все вместе они пировали, чтобы одурманить себя вином как можно сильнее, потом соединили правые руки и приняли яд. Они оплакивали собственную судьбу и судьбу своего города. Одни остались, чтобы сгореть вместе с Виррием в одном погребальном костре, другие разошлись по домам. На них, после всего съеденного и выпитого, яд не оказал немедленного смертельного действия. Большинство из них испытывало мучительные боли всю ночь и часть следующего дня. Все они тем не менее умерли до того, как ворота были открыты перед врагом".
Первый легион вошел в ворота по Аппиевой дороге. Были расставлены посты, все оружие отобрано, включая и оружие карфагенян, находившихся в гарнизоне. Капуанцев в ранге сенаторов отвели к проконсулам, которые приговорили пятьдесят трех человек к смертной казни. Других было решено продать как рабов. Квесторы забрали 2070 фунтов золота и 33 200 фунтов серебра из домов пленников. Остальные горожане были изгнаны, а сам город лишен самоуправления и собственного судопроизводства.
Поскольку прекрасно возделанные поля были плодородными, а ремесленники необыкновенно искусными, этот регион впоследствии превратился в весьма доходный для Рима. Он стал "местом обитания чужестранцев и вольноотпущенников, купцов и мелких ремесленников".
Так Капуя, подобно Сиракузам, заплатила за то, что взялась за оружие против сената и римского народа, хотя в действительности капуанцы не оказали никакой значительной помощи Ганнибалу ни деньгами, ни людьми. "Врагу, - как писал Ливий, - пришлось узнать, какой силой обладали римляне, чтобы наказать вероломных союзников". И еще одна часть древней культуры, еще один центр слабеющего эллинистического мира исчез со страниц истории.
Падение Капуи высвободило большую часть осаждающих армий. Марцелл пришел из Регия, чтобы возглавить выступление против неуловимого войска Ганнибала.
Клавдию Марцеллу устроили в Риме торжественную встречу после его победы в Сиракузах. Это был человек средних лет, угрюмый ветеран, способный на быстрые и компетентные действия. Он добивался побед, силой оружия оттесняя врага на конечный рубеж. И он верил в то, что не уступает Ганнибалу. "Он действует, - как однажды сказал Ганнибал о Марцелле, - без устали. Если успешно, он преследует врага, если неудачно - отступает".
На самом деле Марцелл был человеком, одержимым битвой. Он имел обыкновение вызывать противников на единоборство и убивать их своим мечом. Однажды, во время официального торжества по случаю одной из побед, он въехал в Рим на колеснице, везя с собой доспехи поверженного кельтского вождя, которые болтались на деревянной раме и были похожи на тело человека. Он жаждал схватиться с Ганнибалом.
К этому времени (209–208 годы до н. э.) итальянская армия Ганнибала почти превратилась в двигающийся скелет. Девять лет нанесли тяжелый урон ветеранам, которые совершили переход через Альпы, и некоторые из них шли в сопровождении детей, достаточно сильных, чтобы нести их щиты. Возможно, их было больше, чем самих воинов. Римские дезертиры, этруски и изгнанники из Кампании пополнили их ряды. Отряды нумидийской конницы, кажется, сохранились неизменными, видимо за счет пополнения, добравшегося из Африки. Однако сведений о Ганноне с его тяжелой кавалерией и о Магарбале не сохранилось. Только Ганнибал знал истинную цену своему марширующему воинству, но не показывал этого. Более всего ему необходимо было укрепить оставшиеся жизненно важные порты на заливе Таранто - его единственный выход к морю. Будучи незащищенными, они немедленно были бы атакованы и попали в руки врага. Однажды, когда Локры взял в осаду римский отряд, Ганнибал бросился в город, чтобы возглавить молниеносное наступление изнутри совместно с атакой проворных нумидийцев извне. Этот маневр, который не удался в Капуе, успешно осуществился здесь, и осада города была сломлена. И, защищая Калабрию, 500 нумидийцев боролись не на жизнь, а на смерть на улицах города, в то время как могли прорваться в безопасное место.
209 год до н. э. близился к концу. Римляне вслед за Марцеллом нащупывали путь к твердыне юга. Цель поспешного передвижения Ганнибала была неясна. Казалось, что он защищал морские порты, тем не менее он ушел перед приходом Марцелла из гористого Бруттия в холмистую Апулию. Марцелл усиливает натиск, стараясь разместить свой лагерь как можно ближе к неприятельскому и лицом к лицу довести борьбу до конца. На исходе одного из дней он вступает в борьбу с карфагенянами, в то время как они разбивают свой лагерь, и загоняет их в тупик. В другой раз его легионы подверглись атаке слонов, но уже имеющие соответствующий опыт римские воины сбиваются в плотную массу, чтобы обрушить град дротиков на огромных животных. И только однажды некий легион, вместе с флангами союзников, был вынужден обратиться в бегство, потеряв четыре своих штандарта.
В ту ночь Марцелл, едва накормив людей, занимавших фланги, потребовал, чтобы они собрались с обнаженными мечами, но без ножен. Он устроил им разнос, который, как говорили, было выдержать труднее, чем битву:
- Неужели я обращаюсь к воинам? Я что-то не вижу таковых в этих когортах и манипулах. Где ваши штандарты? Случалось, что римские легионы терпели поражение. Но вы овладели редчайшим умением показывать врагу свои спины.
После такой жестокой взбучки Марцелл, консул, лично повел опозорившихся солдат в наступление. С каждым днем он был все ближе к тому, чтобы войти в соприкосновение с неуловимым Карфагенянином и, соответственно, все больше возрастали его нетерпение и раздражение. Он был предупрежден об уловках Ганнибала: о посланиях с поддельными подписями; о появлении карфагенян, одетых и снаряженных как римляне; о кавалерии, прячущейся за отступающей пехотой. Он обратил внимание по пути на один холм, который показался ему подозрительным.
Ганнибал имел обыкновение располагать свое войско на ночь за небольшими холмами. Это мешало римлянам подходить близко, а также давало карфагенскому командованию возможность следить за окружающей обстановкой.
Поскольку Марцелл отступил в лесистую местность, это затрудняло наблюдение за лагерем Карфагенянина. В один из дней он был скрыт за деревьями, перед которыми находился небольшой холм, поросший кустарником, но без признаков чьего-либо присутствия. Марцелл, приглядываясь к этому холму, приказал занять его прежде, чем там окопаются карфагеняне. Он вывел два кавалерийских отряда, один из них был этрусским, и с ним выступил консул-соратник Марцелла с пятью ликторами и командирами из штаба, чтобы осмотреть местность с высоты. К холму, через низину перед ним, вела тропа. 200 всадников передвигались рысью по этой низине, когда внезапно подверглись атаке. Из-за гребня холма выскочили нумидийские всадники, со всех сторон прямо на римских командиров, пересекавших низину, налетели другие отряды.
Этрусские фланги отступили, и только им удалось уцелеть. Смертельно раненный копьем Марцелл упал с коня. Получившего ранение второго консула отнесли в сторону его офицеры, но позже он тоже умер. Помимо двух консулов, римляне потеряли пятерых легатов, попавших в засаду, устроенную Ганнибалом на холме, который находился на стратегически выгодном месте.
В этот вечер Ганнибал двинул свое войско вперед и разбил свою палатку на холме. Он распорядился похоронить здесь Марцелла. Незнакомые с римским погребальным обрядом, некоторые из испанцев Ганнибала с факелами в руках устроили ритуальные танцы у могилы. Что касается римской армии, которая в буквальном смысле слова лишилась своего командования, она быстро отошла к ближайшей горе и окопалась там. Преследование армии Ганнибала было прекращено. Всем римским командирам поступило предупреждение не подчиняться никаким приказам за подписью, скрепленной печатью Марцелла, потому что кольцо с печаткой погибшего консула находилось теперь в руках врага.
В Риме весть о гибели двух консулов усилила всеобщее уныние. Девять лет все действия, предпринимаемые против Ганнибала, приносили те или иные несчастья. Не осталось в живых ни одного военачальника, способного справиться с ним, и было невыносимо дольше мириться с гибелью простых людей.
Весть о том, что Новый Карфаген завоеван проконсулом Сципионом, окрылила людей. В доказательство этого Лелий, легат Сципиона, прибыл с целым караваном серебряных слитков и тетивами от луков плененных карфагенян. В качестве трофея Лелий также принес щит с серебряными инкрустациями, на котором была изображена голова, как утверждали, очень похожая на голову Гасдрубала Барки. Этот щит был вывешен на всеобщее обозрение в храме Юпитера на Капитолийском холме, где Сципион вел свои ночные бдения. Эта голова была предвестницей победы.
Сенат передал весть о победе над Новым Карфагеном через море Филиппу Македонскому (в то время вовлеченному в конфликт с северными варварами - этолийцами, развязанный римской дипломатией). Наконец, баланс сил на Средиземноморье изменился в пользу римского альянса и в ущерб Карфагену и независимым городам.
Предостережение священных кур
Цитадель Тарента выстояла после трехлетней осады. Наконец, сильный карфагенский флот прибыл, чтобы заблокировать эту крепость с моря. При приближении римских отрядов он уплыл. (Слабость карфагенского военачальника Бомилькара после падения Сиракуз остается неразрешимой загадкой. Возможно, у карфагенян не хватало человеческих ресурсов, чтобы одновременно послать подкрепление в Испанию и усилить флот, а возможно, карфагенские капитаны просто были недостаточно сильны духом, чтобы противостоять превосходному флоту латинян.)
Тарент пал.
Каким бы стремительным ни был Ганнибал, он не мог одновременно находиться в двух местах. Было более чем 200 миль по суше от Регия на одном конце его урезанного доминиона до Салапии на другом конце. И он не мог пересечь залив Таранто на судне, как это могли сделать его враги. Он был далеко на юге Бруттия, когда Фабий Максим атаковал Тарент с суши и моря.
Медлитель действовал со своей обычной осторожностью, надеясь, преодолев крепостную стену, добраться до мужественного гарнизона и привести свои галеры в гавань. Случай помог ему. Один из офицеров бруттийского гарнизона, охранявшего город, состоял в любовной связи с женщиной. Он предложил впустить Фабия и его отряд в ворота со стороны гавани. Римляне в цитадели были предупреждены об этой попытке. Воины Фабия отвлекли внимание, устроив шумную диверсию в другой стороне. Войдя в город под покровом ночи, Фабий обеспечил охрану гавани, а его когорты начали вливаться следом за ним.
Филемон, который почти таким же способом пропустил к стене Ганнибала, оседлал коня и отправился навстречу неизвестной судьбе. Карталон, который командовал карфагенским гарнизоном, был схвачен легионерами. Обладающий даром убеждения начальник разведки Ганнибала даже в этих обстоятельствах сумел убедить захвативших его в плен людей в том, что находится в дружеских отношениях с их консулом (Фабий был избран консулом в четвертый раз). Подробная запись римского историографа об этом штурме рассказывает, что произошло дальше.
"Карталон сложил оружие и уже направлялся к консулу, когда был убит повстречавшимся ему воином. Римляне повсюду убивали людей, невзирая на то, были они вооружены или нет. И карфагенян, и тарентийцев. Повсюду лежали и бруттийцы, убитые то ли по ошибке, то ли из давно укоренившейся ненависти к ним. А может быть, для того, чтобы все выглядело так, будто Тарент был завоеван силой оружия, а не ценой предательства. Говорят, что захватили до тридцати тысяч рабов. Вместе с ними было захвачено бесчисленное количество серебра, и в монетах, и в виде изделий; свыше трех тысяч фунтов золота, и такое количество скульптур и картин, что это превосходило Сиракузы. Фабий оставил тарентинцам огромные статуи их разгневанных богов". (Они были слишком тяжелыми, чтобы их можно было сдвинуть с места.) "Стена была полностью разрушена".
Не успел Ганнибал подвергнуть осаде порт Кавлонию, находящийся на расстоянии свыше 150 миль, как услышал о наступлении Фабия на Тарент. Немедленно двинувшись форсированным маршем вдоль побережья, он узнал об участи города и карфагенского гарнизона.
- Вот римляне и нашли себе Ганнибала, - сказал он, - чтобы взять Тарент.