– Вик! Теперь я услышал голос. Я узнал его, это был голос из другого мира, из другой жизни. Я обернулся и увидел широкую улыбку. Вот так случай!
– Ролли! Как поживаешь?
Я поставил чемодан и протянул ему руку, которую он крепко пожал. Он был моим хорошим другом, мы проводили много времени вместе и много беседовали о Боге и о мире. Я никогда не работал вместе с Ролли, он был офицером связи по линии "Liaison", а я оперативным офицером-разведчиком. Но мы встречались часто, когда были в штабе. Он поддерживал связь со спецслужбами скандинавских стран, когда я работал в датском отделе.
– Я слышал о твоей неудаче. Мне очень жаль. Его голос звучал искренне.
– Такова жизнь. А как твои дела? Он был сейчас офицером связи Моссад в ЦРУ, и я знал, что он не раскроет мне всю свою душу, но все же спросил. О чем я еще мог с ним сейчас говорить? Я стою здесь, по пути в Иорданию и с билетом Королевской Иорданской авиакомпании в кармане, и кого я встречаю?
– Ничего нового, все как обычно.
Я подумал о бригадном генерале, который продавал оружие иранцам. Я почувствовал себя в какой-то мере виноватым, ведь это я по поручению Эфраима позвонил в ФБР. – Как поживает Бар-Ам?
– Кто? Ролли, дылда высотой в 1.90 м, нагнулся ко мне, чтобы лучше расслышать.
– Аврахам Бар-Ам, генерал, которого они арестовали из-за сделки по оружию для Ирана или что-то вроде этого.
– А что с ним?
– Вы что, не помогаете парню выпутаться? В конце концов, он же на нас работал
– Я думал, ты уже не участвуешь в вечеринке. Он ухмыльнулся и подмигнул мне, как будто он думал, что, может быть, то, что он слышал обо мне, неправда.
– Я уже вне игры, но это не значит, что я за одну ночь могу все забыть. Я тогда много работал для него в штабе. Я думал, что вы вытаскиваете из дерьма того, кого сами туда затащили.
– С каких пор это так происходит? Я никогда не видел, чтобы кто-то, угрожая пистолетом, заставил Бар-Ама заняться этой чертовщиной. Он делал это ради получения прибыли и использовал для этого свои связи. Так, как он задумывал, не вышло, и это его личная неудача.
– Как же они его взяли?
– Не имею понятия. В один день все шло хорошо, а на другой как с ясного неба сваливается ФБР и все кончено. Я подозреваю, что кто-то изнутри добился краха сделки. Он, видимо, встал на дороге "Голубого трубопровода".
– Это было бы глупо. Тогда американцы подумали бы, что правая рука не знает, что делает левая.
Я хотел, чтобы он подтвердил это. В конце концов, мы ведь действительно провели это маленькое упражнение, прежде всего, именно по этой причине.
– Нет вопросов, что они так и думают. Он заметил, что и так сказал слишком много, что можно было прочесть на его лице, выложил "бывшему", который, может быть, вовсе и не "бывший".
– Эй, Ролли, это я, Виктор. Почему ты волнуешься? Ты точно думаешь, что с тем, что ты мне только что рассказал, я сейчас полечу в Амман или еще куда-то!
Мы оба рассмеялись.
"Голубой трубопровод" состоял не только в продаже оружия иранцам: как раз в то время Моссад обучал иранских пилотов в Германии. Контакт был налажен западногерманской разведкой BND. Не высокими чиновниками, а на уровне начальников отделов. Моссад охотно пользовался таким методом; он позволял промежуточным звеньям поставлять информацию и делать карьеру. Шефы были вне игры, их так называемая политическая совесть оставалась чиста.
Иранские ВВС состояли в основном из американских истребителей – бомбардировщиков типа F 4D / E "Фантом", который еще несколько лет назад был основным боевым самолетом израильской авиации. Для иранцев было очень важно обучать своих летчиков на безопасной территории и получать запчасти для своих быстро уменьшавшихся ВВС. Израиль охотно влез в это дело, использовав немцев в качестве марионеток, – иранцы не должны были признаваться самим себе, что получают помощь лично от сионистского шайтана. Израильские пилоты обучали своих иранских коллег в нескольких местах в земле Шлезвиг-Гольштейн. На двух аэродромах иранцы осваивали летное мастерство на двух специально переоборудованных учебно-тренировочных самолетах "Сессна", а на третьем аэродроме их обучали на пяти доставленных из Израиля тренажерах.
Одновременно запчасти для несущей большие потери иранской авиации транспортировались сухопутным путем из итальянских портов в Данию, где грузились на датские суда. Другие запчасти и вооружение прямо в датских портах перегружались на них с кораблей, взятых Израилем в аренду.
Чиновники земельного Ведомства по охране конституции земли Шлезвиг-Гольштейн прекрасно знали об этих действиях, но им это не мешало, пока не происходило террористических действий, и пока операция приносила им личный доход.
– Посмотри туда. Ролли показал головой.
– Где? – спросил я и медленно повернулся, чтобы не привлекать к себе внимания. Ролли никогда не был хорош в оперативной работе. Но ему, как офицеру связи, это и не было нужно.
– Вон тот, в углу, который стоит с высоким парнем.
– Да?
– Это Зухир, военный атташе Иордании. Я спрашиваю себя, что ему здесь нужно.
– Ты хочешь, чтобы я установил с ним контакт и узнал это для тебя?
– Ты бы это легко сделал, старый сукин сын! Он ухмыльнулся. – Лучше держись от него подальше. Нам не нужен международный инцидент, о котором мне пришлось бы писать бесконечные отчеты.
Я знал, что он должен написать отчет об этой встрече со мной, о том, куда, по его мнению, я ехал и о чем мы, почти дословно, разговаривали. Тот факт, что он узнал Зухира и попытался узнать, куда он летит, не очень ободрил меня. Я постарался не придавать этому большого значения. – Передай Мусе привет от меня.
– Я не работаю с Мусой.
– Он теперь шеф безопасности в Европе и ты упомянешь меня в своем отчете, значит, ты сможешь передать ему привет. Поверь мне, он его получит. Кстати, ты прилетаешь или улетаешь?
– Ни то и ни другое. Я встречаю свою жену. Она возвращается из Израиля.
Подошла моя очередь к окошку. Я был рад услышать, как он сказал: – Вот она. Ну, все, пока, до свиданья!
Я пожал ему руку и передал билет стюардессе в окошке. Когда я получил свою борт-карту и прошел контроль безопасности, я встал у выхода и ждал разрешения на посадку в самолет. Зухир делал вид, будто не знает меня, как мы и договаривались, но я видел по его лицу, как его распирало любопытство узнать, кого это я встретил.
Уже стемнело, когда я после короткого перелета из Вашингтона в Нью-Йорк прошел через огромный холл "Кеннеди-Эйрпорт" и вошел в зал "Эйр Франс" на втором этаже. Зал ожидания "Эль-Аль" был переполнен, и я молился, чтобы никто в толпе не узнал меня. Я надеялся на то, что самолет "Эль-Аль" взлетит раньше, чем самолет "Алия", так что мне не придется вместе со всеми вылетающими в Иорданию проходить мимо трех сотен израильтян, из которых как минимум один гарантированно знал меня.
Зухир был очень заинтригован моей встречей в вашингтонском аэропорту и нашел мой рассказ весьма забавным. – Именно здесь и именно сейчас встретить друга! Он начал смеяться. – Судьба, вот что это такое. И здесь мы ничего не сможем изменить. Мы в руках Аллаха и подчиняемся его воле.
– Я только надеюсь, что он сегодня в хорошем настроении. Я еще не перевалил через вершину горы, как говорят у нас.
– У нас так не говорят. Он снова засмеялся, будучи точно в хорошем настроении. В конце концов, он возвращался домой с трофеем. С израильским разведчиком. Я мог себе представить, как он чувствует себя, мне стоило просто вообразить, что чувствовал бы я на его месте, уведя с собой человека такого масштаба, как он. Я точно воспарил бы к облакам.
Более часа мы оставались в зале ожидания. Наконец-то была объявлена посадка.
– Вы знаете? – спросил я его тихо, – улетел ли уже самолет "Эль-Аль"?
– Нет. Он взлетит примерно через час. Он знал, о чем я думал. – Не хотели ли бы Вы как-то переодеться или еще что-то?
– У Вас есть еще одна кафия?
Он открыл свой "дипломат" и дал мне красно-белый головной платок. – Этого достаточно?
Я намотал платок себе на голову, так что мое лицо со стороны нельзя было узнать. Мне стало намного легче. – Спасибо, так все в порядке.
Когда мы проходили мимо израильского зала ожидания, почти все пассажиры там уставились на нас. Не каждый день им приходится видеть врага так близко. В толпе я узнал одного своего друга из Холона и был уверен, что он меня тоже узнал. Но это уже не играло роли: если он не работал на Моссад или на "Шабак", он никому не мог бы об этом рассказать. Кроме того, он знал, что я выполняю какую-то секретную работу, и он подумал бы, что так я поступаю именно по своей работе. Я знал, что он просто будет ждать дня, когда мы встретимся с ним где-то на улице в Холоне. Тогда он мне рассказал бы, что видел, как я садился в самолет в Иорданию, и что он был таким хитрым, что сделал вид, что не заметил меня, чтобы не разрушить мою легенду.
Наконец мы сели в самолет, принадлежавший итальянской "Алиталии" и выполнявший чартерный рейс для иорданской авиакомпании "Алия". Когда самолет взлетел в воздух, я понял, что пути назад действительно нет. Следующая остановка – Амман.
Глава 20
Вторник, 20 мая 1986 года. Амман
В конце долгого полета медленно стемнело. Я смог видеть землю, когда самолет легка накренился на бок. Когда мы пролетали над береговой линией, у меня екнуло сердечко.. Пилот объявил, где мы находимся. Но я и так знал, где мы. Серая земля под нами, освещаемая последними лучами заходящего Солнца, была Сирия.
Все становилось еще непонятнее: здесь сижу я, израильтянин, в салоне первого класса самолета Королевской Иорданской авиакомпании и пролетаю над Сирией в сопровождении военного атташе Иордании в США. Многие уже точно спорили бы о том, кто именно меня повесит, если бы они узнали, что я намереваюсь сделать.
Несколько минут спустя самолет снова развернулся и пошел на юг, по направлению к Амману. Мы облетали Израиль. Из окна я видел, как солнце садилось за горами Моав. Я был так близок к Белле и в то же время, так далек от нее и детей, как никогда в жизни. Выражение "гора тьмы" открылось для меня в новом значении.
Когда мы приземлились в аэропорту "Королева Алия" южнее Аммана, было уже совсем темно. Как только самолет остановился, стюардесса, которая с большим рвением обслуживала нас весь полет из Нью-Йорка, и стюард отделили нас от других пассажиров.
– Они следят за тем, чтобы никто не вышел из самолета, пока мы не покинем аэропорт, – объяснил Зухир и показал на выход. Мы единственные покинули самолет. Зухир пожал руку летчику, стоявшему у трапа, который сиял так, будто он встретил самого короля.
В конце прохода нас встретили несколько офицеров в парадных мундирах, которые встали по стойке "смирно" и отдали честь моему сопровождавшему. Было заметно, что офицеры так поступали не только из-за звания генерала: очевидным было их восхищение им. Нас быстро провели через маленький терминал. Мой паспорт был у Зухира, и в нем не поставили штемпель о въезде – нормальный подход в нашем деле.
Затем мы попали в большой зал для VIP – гостей, где нас, прежде всего, конечно, Зухира, приветствовала большая группа офицеров в форме, большинство в звании полковника, было даже несколько генералов. Пока Зухир разговаривал с ними, я оставался немного в стороне. Высокий, стройный черноволосый господин с черными усами подошел ко мне, дружелюбно улыбаясь. – Для меня большая честь познакомиться с Вами, Иса. Называйте меня Альберт.
Я улыбнулся и пожал ему руку. – Рад познакомиться с Вами, Альберт.
– Вы говорите по-арабски, друг мой?
– Боюсь, что нет.
– В этом случае, я надеюсь, Вы простите мой плохой английский и позволите спрашивать Вас о значении слов, если я их не пойму.
– Нет проблем, – ответил я. – Но, как я слышу, Вам не нужно просить прощения за свой английский.
– Вы очень добры, – улыбнулся он.
Я не хотел начинать игру в имена с ним в этом чужом месте, пока не познакомлюсь получше с правилами игры. Улыбка может быть очень обманчива и скрывать огромный цинизм. Я держал Зухира в поле зрения. Его личная гарантия моей безопасности и чувство доверия, которое я испытывал к этому человеку чести, привели меня к тому, что я решился совершить это путешествие. Я не хотел терять моего хранителя. Зухиру я доверял прежде всего потому, что он был военным, а не сотрудником спецслужбы. Если он потеряет меня из виду, то я не сомневался, что могут произойти такие вещи, которые он уже не сможет исправить, а система состряпает для него подходящую историю для успокоения его совести. Такого не должно было случиться со мной.
Когда я поймал взгляд Зухира, то сразу незаметно сделал ему знак в сторону Альберта, как бы спрашивая, могу ли я доверять этому человеку. Зухир кивнул, улыбаясь, оставил группу офицеров и подошел к нам. – Этот человек привезет Вас в отель и будет заботиться о Вас. Я знаю его, он лично отвечает предо мной за Ваше благополучие. Он положил мне руку на плечо. – Добро пожаловать в Иорданию. Затем он снова вернулся к своим офицерам.
Альберт вывел меня из аэропорта в теплую ночь. Там стояли несколько машин и около десяти человек в штатском. Когда мы приблизились, один из них открыл для нас дверь второго автомобиля в ряду. Маленький конвой проехал около 20 минут через местность, напомнившую мне пустыню Негев. Машина остановилась перед гостиницей "Ридженси Плэйс" в Аммане. Я мало что увидел в городе по дороге, но мне показалось, что там почти нечего было смотреть. Это не был город в американском смысле слова, с высокими домами и неоновыми вывесками. Это была скорее большая деревня, как мне показалось. Альберт объяснил, что в городе мало что происходит из-за Рамадана, но и в другие месяцы жизнь в городе не была особо кипучей.
К моему величайшему удивлению, нет, даже к ужасу, номер для меня был забронирован на мою настоящую фамилию, хотя я все время был "Иса". Мне дали ключ от номера на восьмом этаже. Альберт провел меня к лифту и сказал, что через пару часов он вернется с еще парой человек, которые хотели бы поговорить со мной. Он предложил мне немного отдохнуть, но я мог бы заказать себе что-то из еды. – Я думаю, Вы должны оставаться в своем номере, пока все не урегулируется.
– Как произошло так, что меня зарегистрировали под настоящей фамилией?
– Я не знаю. Я не давал никаких инструкций по этому поводу. Человек, который их дал, приедет позже со мной. Вы сможете спросить его. То, что они сделали такой прокол, который может стоить мне жизни, казалось, мало затронуло Альберта. – Какое у Вас звание? – спросил я, когда он хотел уходить.
Он смущенно повернулся ко мне. – Зачем Вы хотите знать это?
– Это просто приятней, знать друг о друге, кто в каком звании. Это, конечно, была чепуха, но люди в военных организациях именно так и думают. Это был выстрел в никуда.
– Я капитан. А Вы, например кто? – спросил он меня с легкой иронией.
– Полковник. Его глаза слегка расширились. Я знал, что это подействовало, была создана маленькая иерархия. – И еще.
– Да?
– Мне нужен номер телефона или что-то подобное на случай необходимости.
– Простите, да, конечно. Он взял маленький листок бумаги, и что-то написал на нем. – Вот, это номер штаба полиции безопасности. Я там буду через десять минут. Вы можете спросить Альберта. Но я, как я уже сказал, вернусь через час.
Номер был во многом очень похож на тот, который я оставил в Вашингтоне, за исключением телепрограмм. Я надеялся, что здесь можно смотреть израильское телевидение, но это не вышло. Но зато по радио я мог слушать "Голос Израиля" и другие станции, включая "Голос Мира" Алиби Натана. В номере стояла корзина с фруктами, а вид на пустыню был великолепен. Воздух был тепл и сладок. Я принял душ и заказал в номер ужин, включавший "хумус" и "куфту". Я сидел за маленьким сервировочным столиком, который прикатил официант, когда в дверь постучали.
Прошло чуть больше часа с того времени, когда Альберт оставил меня у лифта. Я встал и подошел к двери. Через глазок я увидел Альберта и второго мужчину. Я открыл и вернулся в комнату. Вошли Альберт и еще три человека. Двое, очевидно, стояли сбоку, так что я не мог их увидеть. Мы пожали друг другу руки, приветливо улыбаясь, затем сели за маленький кофейный стол у двери на веранду. После того, как они представились, вошедшие настояли на том, что я должен закончить трапезу. Я предложил им тоже заказать что-то из еды. Они ответили, что поступят так, когда к ним присоединится их друг Фадлаль.
Они спросили, могут ли они здесь курить, и уже через десять минут комната была полна табачного дыма. Казалось, они все курили "Мальборо". Я остался верен своему "Кэмел"
Один из новых гостей был молодой парень, лет двадцати пяти, очевидно, помощник полного мужчины в темном костюме, с как бы наклеенной улыбкой на лице. Третий выглядел как старший брат Альберта, с серебристыми волосами и в очках с золотой оправой. По их выправке и поведению было видно, что они офицеры. Я вежливо убрал в сторону остатки еды и сказал, что поел в самолете и не голоден. На самом деле, я очень хотел есть, но мне хотелось начинать дело с установления дружеских отношений, а потом уже поесть вместе с ними. – Итак, Иса, – начал полный мужчина и провел рукой по усам. В этот момент я заметил, что у нас всех были похожие усы, только пожилой мужчина, похожий на Альберта, носил более длинные усы в английском стиле, их острые концы закручивались кверху.
– Я прочел отчет, который прислал Зухир, – продолжал толстяк, – я думаю, что нам нужно поговорить о столь многих вещах, что даже не знаю, с чего мы начнем. Как Вы думаете, что нам стоит сделать в первую очередь?
– Ну. Я взял сигарету. – Я порекомендовал бы сначала пройтись по тому, что я не смогу сделать для Вас, чтобы у Вас не было ложных ожиданий, которые я не оправдаю.
– Это звучит логично, – сказал человек с острой бородкой и посмотрел на пожилого. – Что же, по Вашему мнению, мы можем хотеть узнать от Вас, в чем Вы не сможете нам помочь?
Я видел, к чему он вел. Это была очень хорошая тактика. Одна из самых больших опасностей состоит в том, что при допросе соответствующего лица что-то выбалтывают о самом себе, что это лицо еще не знает. Они прекрасно владели этой тактикой и ничего о себе не раскрывали.
– Сначала, я полагаю, Вы захотите узнать, есть ли у Моссад агенты в Вашей среде и кто они.
– Это верное предположение, – сказал молодой.
– Итак, я могу сказать Вам, что если верить отчетам, в Вашей системе много агентов, в основном в оперативных отделах. Благодаря структуре Моссад, я не могу ничего узнать о них, если они не мои агенты. Я могу сказать Вам, что я никогда не занимал соответствующую позицию, потому я не могу Вам в этом помочь. Но в этом плане я смогу Вас успокоить, если скажу, что офицеры спецслужб не считаются хорошими объектами вербовки и редко попадают под прицел Моссад.