В состав этого цикла включено было и стихотворение "Белая ночь", где нашли отражение эпизоды наших встреч на Потаповском и вечерние разговоры на подоконнике моей комнатки. В нем запечатлен мой рассказ о том, как мы жили в Курске, и эпизоды наших поздних расставаний, когда уже зажигались фонари в переулке.
Эти стихи предназначались для тетради Юрия Живаго. Но уже в начале 1955-го, после тщательного отбора, в тетрадь Юры из "колыбельной" группы стихов не вошли "Бессонница" и "Под открытым небом". Общее название "Колыбельная песня" было отвергнуто как невыразительное и не отражающее состояния нашей с Борей радости и жажды жизни.
В письме к Нине Табидзе от 30 сентября 1953 года, куда были вложены новые стихи, Пастернак напишет:
Стихи, которые у Вас есть, так же, как и эти, можете давать читать кому угодно, если хотите и Г. Г. Он только знает двух "соловьев", "Белую ночь" и "Весеннюю распутицу", а "Августа" и остальных не знает. Если он спросит, кто это все, Вы ему скажите, что, наверное, Зина, что Зина для меня бог и кроме нее у меня никого не было и не будет. Так должно быть для всех.
ХМЕЛЬ
Под ракитой, обвитой плющом,
От ненастья мы ищем защиты.
Наши плечи покрыты плащом,
Вкруг тебя мои руки обвиты.Я ошибся. Кусты этих чащ
Не плющом перевиты, а хмелем.
Ну так лучше давай этот плащ
В ширину под собою расстелим.1953
БЕССОННИЦА
Который час? <…> Наверно, третий.
Опять мне, видно, глаз сомкнуть не суждено.
Пастух в поселке щелкнет плетью на рассвете.
Потянет холодом в окно
<…>
А я один.
Неправда, ты
Всей белизны своей сквозной волной -
Со мной.1953
БЕЛАЯ НОЧЬ
Мне далекое время мерещится,
Дом на стороне Петербургской.
Дочь степной небогатой помещицы,
Ты - на курсах, ты родом из Курска.Ты мила, у тебя есть поклонники.
Этой белою ночью мы оба,
Примостясь на твоем подоконнике,
Смотрим вниз с твоего небоскреба.Фонари, точно бабочки газовые,
Утро тронуло первою дрожью.
То, что тихо тебе я рассказываю,
Так на спящие дали похоже!
<…>
В те места босоногою странницей
Пробирается ночь вдоль забора,
И за ней с подоконника тянется
След подслушанного разговора…1953
Ольга Всеволодовна дополнила свой рассказ о письме к Нине Табидзе:
Борис Леонидович в этом письме обеспечивал очередную конспирацию, чтобы не вызывать раздражения у Зинаиды. Это было более чем наивно. Вся переделкинская писательская братия уже знала о моем возвращении из лагеря, а также о том, что мы с Пастернаком живем рядом и ежедневно встречаемся в Измалкове. О наших встречах с Борей оперативно сообщил Зинаиде в Москву возмущенный писатель Асеев .
Узнав от Асеева эту "ужасную" новость, Зинаида попросила Евгения, сына от первой жены Бориса Леонидовича, поехать в Переделкино, "чтобы прекратить наши встречи". Тот с готовностью ринулся исполнять это указание. Борис Леонидович был так возмущен малодушием Евгения, что в гневе прогнал его с Большой дачи .
"АВГУСТ"
Об этом символическом стихотворении Ольга Ивинская рассказывала особенно подробно:
После перенесенного осенью 1952 года тяжелого инфаркта и долгого выздоровления Борис Леонидович часто думал о близкой смерти и боялся не успеть дописать роман, уйти из жизни, не высказав сокровенных мыслей. В июле 1953-го Боря писал в письме к сестре Ольге Фрейденберг: "Надо умереть самим собой, а не напоминанием о себе. <…> Надо дописать роман и кое-что другое". Тогда уже Боря задумывал "Август" - стихотворение того месяца, когда согласно христианским канонам произошло Преображение Господне. Он говорил, что это должно стать порогом, за которым уже лишь Провидение будет давать силы писать задуманное, как проявление чуда, которое может оборваться вдруг и навсегда. Когда мы, любуясь окрестностями, гуляли с Борей около Измалкова, радуясь нашей близости и покою, он часто в яркий солнечный день повторял:
- Боже, неужели это может длиться долго? Неужели я опять с тобой, Олюшка? Боже, ты видишь, как теперь мне надо жить и писать!
В своей книге Ивинская особенно подробно пишет об "Августе":
Хорошо помню августовский день 1953 года, когда Боря принес мне свой "Август":
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.Суеверный, опасаясь моего суеверия, он тут же пытался оправдать свое преждевременное прощание с жизнью и успокоить меня. "Пойми, - говорил он, - это сон. И если я его записал на бумаге, он не исполнится. Но как хорошо умереть в такое благодатное время!" Боря читал мне "Август" со слезами на глазах, и я тоже не удержалась от слез.
<…> Многое из того, что Борис Леонидович предсказал в "Августе", произошло после его трагической смерти 30 мая 1960 года. Стихотворение "Август" много раз звучало над могилой Пастернака в день его похорон 2 июня. Тысячи поклонников поэта пришли к его дому в Переделкине и провожали до могилы. Несмотря на молчание газет и радио о дне и часе похорон, на атмосферу тотального надзора, пришло несколько тысяч человек, и "шли толпою, врозь и парами". Конечно, отсутствовала на похоронах вся сановная писательская верхушка, травившая Пастернака в дни нобелевского шабаша. Надзор осуществлял лично Воронков, а также чины из КГБ .
<…> Сыновья не говорили прощальных слов над могилой отца. Лишь Валентин Фердинандович Асмус, преодолев страх, сказал короткую речь над гробом Пастернака .
<…> Когда гроб засыпали землей, у могилы осталось много молодежи. Читали стихи Пастернака допоздна, пока вдруг не хлынул очищающий дух всей округи летний, безудержный ливень.
С той поры каждый год в день смерти Бориса Леонидовича 30 мая приезжают в Переделкино люди из разных краев света и обязательно читают над могилой Пастернака величественный "Август" .
- Это многострочное стихотворение Боря специально переписал для меня чернилами убористым почерком на один лист. Его также отняли у меня при аресте и упрятали в ЦГАЛИ, - вспомнила Ольга Всеволодовна.
АВГУСТ
Как обещало, не обманывая.
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую
И край стены за книжной полкой.Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
<…>
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, нетронутый распадом."Прощай, лазурь Преображенская,
И золото второго Спаса.
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.Прощайте, годы безвременщины!
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я - поле твоего сраженья.Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство".1953
МАЛЕНЬКИЙ "ВЕТЕР" ("ОЛЬГЕ")
В нашей беседе с Ольгой Всеволодовной неожиданно раскрылась тайна этого стремительного стихотворения. Ее рассказ:
С мая 1953 года я жила в деревне Измалкове и, зная распорядок действий Бори, часто приходила к мостику измалковского озера, чтобы его встретить. Свернув с дороги налево к озеру, Боря появлялся на его крутом берегу и спускался к мостику. Завидев меня, он радостно махал мне своей знаменитой кепкой, а к лету в его машущей руке уже красовалась светлая шляпа.
После стихотворения "Август", ставшего, по словам Бориса Зайцева, одним из самых значительных стихотворений в русской поэзии о жизни и смерти, я высказала Боре упрек. Нельзя думать о смерти, когда мы снова вместе и жизнь возрождается как в сказке. Боря обещал мне написать что-то более жизнерадостное. И вот в августовский день жду его появления у мостика. Вижу Борю, который весело машет шляпой с того берега и кричит мне: "Написал, написал!" Я торопливо иду ему навстречу, он радостно целует меня и на мостике, на середине озера, читает: "Я кончился, а ты жива…"
Ольга Всеволодовна в свои 80 лет замечательно прочла это пронзительное стихотворение, и я в порыве говорю ей то, что всегда чувствовал:
- Вы знаете, на мой непросвещенный взгляд, две строки - "Как парусников кузова / На глади бухты корабельной" - в этом стихотворении какие-то лишние. Они, как мне кажется, нарушают стремительный ритм стиха и снижают уровень выраженной в нем боли. Ивинская удивленно взглянула на меня и взволнованно сказала:
Как верно вы это заметили! Борис Леонидович в 1959 году, когда мы читали зарубежное издание романа, сказал:
- Эти строки о парусниках здесь совсем не к месту. Видна дань моим прежним увлечениям вычурностями в стихах, когда мы в 20-х годах стремились друг друга перещеголять. Олюша, когда меня уже не станет и ты будешь издавать в России роман, то в этом стихотворении строчки о парусниках убери . И главное, назови стихотворение так, как оно действительно называется - "Ольге"! Ведь я его написал тебе, а назвал "Ветер", так как, ты знаешь, мне попало бы от Зины за название "Ольге". Поскольку у меня много всякого с названием "Ветер" и еще, если успею, напишу , то все поймут, что это стихотворение называется "Ольге".
Все это так было похоже на методы конспирации Бориса Леонидовича! Под первоначальным, конспиративным названием "Колыбельная песня" я записала это стихотворение, которое прочитал мне Боря.
О многочисленных стихотворениях Пастернака с названием "Ветер" Ивинская говорила:
Это название получили "Четыре отрывка о Блоке", появился "Ночной ветер", и был еще "Ветер" на листке с тремя выразительными строфами, которые мне очень нравились:
По дому ходит привиденье,
Под окнами растет лопух,
И одуванчиков цветенье.
По комнатам летает пух.И я от частых молний слепну,
И тучи высятся в окне,
И занавески раболепно
Снуют, целуя руки мне.
И это привиденье - лето
Разгуливает в колпаке
Волшебником по кабинету,
Как чья-то тень на сквозняке.Затем эти строфы вошли в стихотворение, получившее название "Июль".
Боря говорил:
- Ты для меня как обжигающий вихрь, а не ветер. Потому в череде "ветреных" стихов прошу тебя сохранить в твоем стихотворении единственно верное название - "Ольге"!
МАЛЕНЬКИЙ "ВЕТЕР" ("ОЛЬГЕ")
Я кончился, а ты жива.
И ветер, жалуясь и плача,
Раскачивает лес и дачу.
Не каждую сосну отдельно,
А полностью все дерева
Со всею далью беспредельной,
(Как парусников кузова
На глади бухты корабельной.)
И это не из удальства
Или из ярости бесцельной,
А чтоб в тоске найти слова
Тебе для песни колыбельной.1953
"НЕДОТРОГА"
О рождении этого измалковского стихотворения Ольга Ивинская рассказала в своей книге:
Обустройством нашей комнаты в кузьмичевском доме в Измалкове я занялась ранней весной. С помощью моей кузины Милицы Николаевны сделала обстоятельный ремонт, обклеив комнату голубыми обоями. Плотный гобеленовый материал пошел на занавески и покрывало на тахту. На голубой столик стала моя изящная ночная лампа "Олимпия", поместилась ваза для цветов. А новый цветастый абажурчик с вечера наполнял комнату своим пестрым и уютным светом.
Хорошо помню вечер рождения этого стихотворения. Я вернулась из издательства, где обсуждала вопрос выхода переводов Бори, и рассказывала о впечатлениях дня, а Борис Леонидович рассеянно слушал и что-то записывал на уголке стола. Потом стал увлеченно читать мне: "Недотрога, тихоня <…> ты опять вся - огонь, вся горенье". Все так и было: "наши тени и наши фигуры", неправдоподобно увеличенные на голубой стене, я - с ногами на тахте, и даже темные ягоды старинных бабушкиных гранатовых бусин на моих коленях.
На книге переводов стихов Пастернака периода 1956–1959 годов, изданной в Германии к его юбилею, он написал мне: "Олюша, на стр. 69 твое стихотворение. 17 февраля 1960 г."
На этой странице была опубликована "Недотрога" .
Ольга Всеволодовна вспоминала подробности, связанные с "Недотрогой":
Боря читал в Измалкове стихи из сборника на немецком, а затем на русском языке, отмечая большое искусство переводчика в сохранении ритма и музыки стиха. Помню, Борю особенно восхитил ход немецкого переводчика Кайля, который заменил слово в его стихотворении на слово, в прямом переводе другое по смыслу, но гармоничное по ритму стихотворения и более яркое в поэтическом звучании. "Этот Кайль - сам талантливый поэт, - восхищался Пастернак. - Конечно, хороший перевод стихов на другой язык может сделать только тот, кто сам пишет хорошие стихи".
Боря поручил мне отправить издателю в Германию его восторженное письмо.
В одной из моих бесед с Митей, когда речь зашла о "Недотроге", я сказал, что читал в нескольких "женских" публикациях, в частности в книге воспоминаний Нины Муравиной о ее встречах с Пастернаком, утверждения, что "Недотрогу" поэт посвятил им. На это Митя остроумно заметил, что все гениальное воспринимается так, будто это написано только про тебя.
Он рассказал, что к маме обращались несколько поклонниц поэзии Бориса Леонидовича с претензиями на то, что поздние стихи - "Ева", "Недотрога", "Бессонница" и другие - якобы посвящены им. Ольга Всеволодовна успокаивала их, говоря: "Я рада, что эти стихи вам очень нравятся. Считайте их только своими, так легче жить" .
В 1998 году в Париже Вадим Козовой говорил мне:
Наговоры и сплетни о том, что Ольга Всеволодовна присваивает себе стихи, которые Пастернак посвящал другим женщинам, и что она сама придумала письма Пастернака к ней, зазвучали и в западной прессе, когда в 1994-м начался суд за архив Ивинской. Ведь никто этих писем живьем не видел. После смерти Ольги Всеволодовны в 1995-м этот бред принял истерические формы в устах советских пастернаковедов, действовавших по просьбе ЦГАЛИ. Конечно, это был оплаченный заказ на дискредитацию Ивинской, к которому причастна группа, захватившая ее архив.
В первую очередь по этой причине в 1996 году я предложил представить на аукцион в Лондоне автографы писем Пастернака к Ивинской. Мы представили все письма Пастернака к Ольге, которые были опубликованы в книге "В плену времени" еще в 1978 году. Включенные в каталог аукциона, письма получили удостоверение юридической службы "Кристи" и обрели статус подлинных автографов Пастернака, адресованных Ольге. Это заставило замолчать многие злобные голоса .
Ариадна Эфрон после горячих нобелевских дней сказала про Ольгу: "Эта недотрога превращается в бесстрашную тигрицу, когда защищает жизнь и честь Бори".
НЕДОТРОГА
Недотрога, тихоня в быту,
Ты сейчас вся порыв, вся горенье.
Дай запру я твою красоту
В темном тереме стихотворенья.