Легендарная Маруся Никифорова
Но я подскочил к Никифоровой и к Иванову, окруженным уже рядом товарищей из группы и Крестьянского совета, и настоял, чтобы сейчас же пристава отпустили, попросил его не волноваться, так как его никто не тронет, и тут же взобрался снова на трибуну и сказал крестьянам и рабочим, что наша борьба по защите революции должна начаться не с убийства бывших приставов, которые, как, например, Иванов, сдались без сопротивления в первые дни революции и не скрываются. За ними - самое большое - мы можем только наблюдать. Наша борьба должна выразиться в более серьезном; в чем именно, я воздержусь сейчас говорить, так как спешу на заседание Крестьянского совета вместе с рабочими и группой анархо-коммунистов, но после него обещаю сейчас же прийти сюда в сад и объяснить свою мысль…
Когда я пришел в Совет, все были в сборе. Мы открыли заседание, в котором прочли телеграммы и заслушали мой доклад о том, за что нам нужно прежде всего взяться сейчас и через какую именно организацию. Последний вопрос был вызван тем, что в телеграмме ВЦИКа Советов рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов предлагалось организовать на местах комитеты спасения революции.
Собрание выделило из своего состава этот комитет, выразив желание, чтобы он назывался Комитетом защиты революции, и поручило мне руководить его работой.
Мы, члены этой наспех сколоченной организации, собрались тут же и постановили взяться за разоружение всей буржуазии в районе и ликвидацию ее прав на богатства народа: на землю, фабрики, заводы, типографии, помещения театров, колизеев, кинематографов и других видов общественных предприятий.
Мы считали, что это единственный и верный путь и для ликвидации движения генерала Корнилова, и для ликвидации прав буржуазии на господство и привилегии над трудовыми массами.
В то время как мы устраивали объединенное заседание, а затем заседание выделившегося из него Комитета спасения революции (что заняло около пяти часов), массы трудящихся ждали, когда я освобожусь и возвращусь к ним заканчивать свою речь о защите революции.
Когда я наконец пришел, все члены совета группы анархо-коммунистов, кое-кто из рабочего профсоюза прогуливались по улицам с винтовками и простыми ружьями-дробовиками за плечами. Гуляй-Поле превращалось в военно-революционный лагерь.
Я вошел в ворота сада и проходной аллеей подошел к площадке, где была трибуна. Крестьяне и рабочие группами разошлись по саду и оживленно обменивались между собою мнениями о встревожившей их вести. Теперь они быстро сходились ко мне с возгласами: "Ну что, вы свободны уже? Можете закончить то, о чем начали говорить, та отi недобрi телеграммы пoмiшали!".
Я поднялся на трибуну беспомощный, сил не было: устал, потому что все дни ездил по району. Думал, в воскресенье ограничусь одним митингом в Гуляй-Поле, а потом отдохну. Но тревожные телеграммы (крестьяне их называли "недобрыми") дали работу новую.
Заканчивая свою мысль о защите революции, я пояснил, что никто, кроме них самих, не защитит и не разовьет ее. Революция - их прямое Дело, и они должны быть ее смелыми носителями и истинными революционными защитниками. Сказал также, к какому решению мы пришли на заседании, что выделили Комитет защиты революции, и не только от движения генерала Корнилова, но и от Временного правительства и от всех, его идеям следующих социалистических партий; но что таким этот комитет станет только тогда, когда мы все от мала до велика скажем, что это - наше детище. Когда мы все вокруг него объединимся и, поскольку он окажется подлинно революционным инициатором в нашем общем деле, будем поддерживать его не на словах, а на деле, революция завершит свое шествие.
Я изложил многочисленному собранию в сокращенной форме программу действия этого комитета.
Из толпы раздались крики: "Да здравствует революция!" И крики не застрельщиков, которыми в подобные моменты политиканы пользуются обыкновенно, крики, истинно народные, идущие из самых глубин народной души.
- Что ж, товарищ Нестор, - раздались голоса, - готовиться в поход на соединение с городскими тружениками, что ли?
Но я осветил им пункт из программы действий комитета, в котором говорилось, что крестьяне по сотням, а рабочие по заводам и мастерским должны обсудить наше постановление и завтра (30 августа) прислать через уполномоченных свое окончательное решение о нем.
Этим закончился день 29 августа. Тяжелый день по своим известиям о движении генерала Корнилова. Но зато он толкнул массы к инициативе и революционной самодеятельности. И там, где среди тружеников были революционеры, которые знали, какая перед ними должна стоять задача в такие моменты, там предпосылки к назревшим событиям были вовремя сформулированы и трудовые массы их использовали в своей прямой борьбе.
На другой день рано утром я шел по Соборной площади Гуляй-Поля. Группы рабочих из заводов и крестьян из сотен под черными и красными знаменами с песнями подходили к улице, ведущей к зданию Совета крестьянских и рабочих депутатов, в котором поместился Комитет защиты революции. Я перебежал через двор училища и еще другой двор и вбежал во двор Совета, чтобы встретить манифестантов. Когда я показался перед манифестантами, раздался громовой крик: "Да здравствует революция! Да здравствует неизменный ее сын, а наш друг товарищ Махно!"
Эти крики были для меня лестными, но я чувствовал, что не заслужил их от тружеников. Я остановил восторженные, награждающие меня столь дорогими и сильными эпитетами крики и попросил выслушать меня. Но меня подхватили на руки и продолжали кричать: "Да здравствует революция! Да здравствует Махно!"
Наконец я упросил манифестантов выслушать меня, и когда воцарилась тишина, я спросил их, в честь чего они бросили работу и пришли к Комитету защиты революции?
- Мы пришли в распоряжение комитета, - последовал ответ, - и мы не последние.
- Значит, есть еще порох в пороховницах?!
- Есть, есть и достаточно есть! - кричали манифестанты в ответ мне.
Я начал было терять равновесие, чуть-чуть было не прослезился от радости за широкий размах украинской рабочей и крестьянской души. Передо мной предстала крестьянская воля к свободе и независимости, которую только ширь и глубина украинской души могут так быстро и сильно выявлять.
Первыми моими словами к манифестантам были: "Так слушайте же, товарищи; если вы пришли в распоряжение Комитета защиты революции, то предлагаю вам разбиться на группы в десять-пятнадцать человек, с расчетом по пять человек на подводу, и не медлить ни одного часа - облететь весь Гуляйпольский район помещичьих имений, кулацких хуторов и немецких богатых колоний и отобрать у этой буржуазии все огнестрельное оружие, как то: винтовки, централки, дробовые простые ружья, да из холодного - шашки. Ни пальцем, ни словом не оскорблять самой буржуазии… С революционной отвагой и честью мы должны это сделать в интересах революции, против которой вожди буржуазии, пользуясь попустительством революционеров, сорганизовали под крылышком Временного правительства свои силы и уже начали действовать оружием.
"Как уполномоченный Советом Крестьянских и рабочих Депутатов Района, Группой А.-К. Советом Проф. Союза принять временное идейное руководство организацией нашего революционного движения, оставаясь в то же время главным Комиссаром Комитета Спасения Революции, я считаю не лишним сказать всем товарищам, уезжающим по делу разоружения буржуазии, чтоб они не увлеклись и не бросились в грабеж. Это - дело не революционное, и за него каждый из нас, пока я буду стоять во главе организации нашего общего дела, попадет на суд всеобщего революционного схода-собрания крестьян и рабочих Гуляй-Поля.
Мы должны в течение двух, максимум - трех дней, обезоружить буржуазию и все оружие сдать в Комитет Спасения Революции, для распределения его среди истинных защитников революции. А поэтому не теряйте времени, разбивайтесь на группы, берите удостоверение в Комитете Защиты Революции на предмет официального отобрания нам нужного от буржуазии оружия и уезжайте, собирайте его"…
У крестьян, когда они сознают, что это нужно, быстро все делается. В то время, как я говорил манифестантам, что нужно разбиваться на группы, с расчетом по пять человек на подводу, они разослали своих людей по домам, и около 30-40 подвод уже съехались и выстроились на Соборной площади в ожидании посадки людей на них.
А удостоверения в Комитете Защиты Революции были заготовлены после вчерашнего решения о том, за что прежде всего Комитет должен взяться в интересах революции. На них оставалось только вписать фамилию предъявителя и поставить подпись Главного руководителя. А последний всегда и посреди улицы под таким удостоверением подпишется. Так, фактически и было: я подписал эти удостоверения крестьян и рабочих, уезжавших на район, чтобы разоружить буржуазию.
И когда все было готово, и все сели на подводы, я сказал еще несколько слов уезжающим о настоящем тяжелом моменте для революции, о важности своевременного и решительного действия трудящихся на местах в пользу роста и развития ее. И вот, крестьяне и рабочие - эти застрельщики революции в Гуляйпольском районе, идейно охватывавшем несколько волостей других уездов своей организацией активного вооруженного действия против буржуазии, - выехали на район.
Часть же крестьян и рабочих занялась в самом Гуляй Поле отобранием оружия у буржуазии и у наехавших сюда офицеров с фронта.
Комитет Защиты Революции вместе с Советом Крестьянских и Рабочих Депутатов устроил экстренное заседание, на котором постановил созвать в спешном порядке внеочередной районный съезд Советов, с участием в нем Группы А. К. и Совета проф. Союза рабочих металлистов и деревообделочников Гуляй Поля.
На общем заседании Совета Крестьянских и Рабочих Депутатов с Комитетом Защиты Революции было постановлено войти в более тесный союз с группой анархистов-коммунистов и совместными силами, сейчас же до созываемого съезда Советов, повести организационную работу с целью лишить "Общественные Комитеты" в районе права решать на своих собраниях какие бы то ни было вопросы общественного характера в окончательной форме.
Эта совместная работа трех революционных единиц помогла нашей группе еще больше развить свою деятельность среди тружеников подневольной деревни и сроднить их с мыслью о свободном безвластном обществе. Трудящиеся Гуляйпольского района, не задумываясь над тем, что на них могут обрушиться репрессии со стороны власти из центра, урезали все "Общественные Комитеты" - периода Коалиционного Правительства социалистов и буржуазии. Комитеты, сущность которых заключалась в приказах и указах, как народ должен себя вести, что делать и чего не делать без правительства, о чем думать без предварительного разрешения будущего Учредительного Собрания, были урезаны в своих правах настолько, что превратились из решающих единиц законодательного типа в единицы совещательного характера. Они были лишены права решать какой бы то ни было общественный вопрос в окончательной форме, не вынеся его для пересмотра и утверждения на общественные сходы-собрания.
Такое отношение трудящихся к "правам" и к власти своих угнетателей и врагов революции, врагов всего здорового и творческого в ней, вызвало страшный переполох в рядах носителей власти. Ревностные сторонники идеи коалиции с буржуазией против революции забили тревогу. Однако, как они ни злились, заседая в Общественных Комитетах и на местах, какие средства они ни пускали в ход, при помощи центров, чтобы пошатнуть и выбить таким образом трудящихся Гуляйпольского района из занимаемой ими позиции по отношению к ним и власти их правительства, какую гнусность, наконец, эти глашатаи власти ни разносили всюду, устно и печатно о самих трудящихся района и в особенности о действовавшей в нем Группе Анархо-Коммунистов, - они не уехали на этом далеко.
Живые факты о действии власти вообще и власти, назвавшей себя революционной, расходились с требованиями революции. Они породили застой в революции и вызвали к жизни контрреволюцию, отвратительная физиономия которой, в лице движения ген. Корнилова ярко и выпукло стояла перед трудящимися массами вообще.
Трудящиеся Гуляйпольского района, наблюдая за этим долгие месяцы, теперь становились на путь анархического понимания сущности революции, сознавая, что это единственно верный путь к ее спасению и полному ее завершению. Поэтому на все требования уездного Общественного Комитета и уездного правительственного комиссара - присылать им из Гуляй Поля еженедельные сведения о развитии в районе революционно-общественной жизни, а также причитаемое с него денежное обложение, которое налагалось на деревню в пользу фонда проповеди идей Временного Правительства, - отвечали тем, что через Комитет Защиты Революции обезоруживали в районе весь буржуазный элемент и провозглашали частную собственность на земли, фабрики и заводы и другие виды и формы общественных предприятий в районе не действительной и не имеющей никаких прав на существование. "Все это должно принадлежать всем, а не кучке бездельников-тунеядцев"… (Из протокола № 3, книга вторая Комитета Защиты Революции в Гуляй-Поле, 1917 г.).
Глава XIII
Борьба с контрреволюцией, идущей на деревню
Итак, оружие у буржуазии отобрано и роздано по рукам революционных крестьян. Отобрание произведено спокойно, без жертв.
Открылся съезд Советов, который созывался, чтоб разобрать причины, породившие движение генерала Корнилова, и уяснить его цель.
Избрание Гуляйпольским Советом и другими организациями Комитета защиты революции, как и все действия их до этого, съезд приветствовал, выражая свое убеждение, что настал час действовать.
Разбирая вопрос корниловского похода на Петроград, который был уже отбит, съезд еще раз подчеркнул, что считает преступлением разрушение внешнего фронта, и призывал всех трудящихся в корне убить корниловщину на местах. Он решил вместе с тем поддерживать внешний фронт, как необходимый для защиты революции от внешнего врага. Коснулся и других вопросов, а именно: в первую очередь одобрил провозглашение отмены частной собственности в районе и коснулся земельного вопроса. Группа анархистов-коммунистов предложила съезду свой доклад по этому вопросу. Съезд его заслушал из уст Крата и Андрея Семенюты. Доклад этот в своих основных чертах заключался в мерах практической ликвидации помещичьего и кулацкого права собственности на землю и на те роскошные большие усадьбы, которых они своим трудом не могут обслужить. Группа предлагала немедленно отобрать земли и организовать по усадьбам свободные сельскохозяйственные коммуны, по возможности с участием в этих коммунах и самих помещиков и кулаков. А если последние откажутся стать членами семьи свободных тружеников и пожелают сами индивидуально трудиться на себя, тогда определить им по трудовой норме из находящегося в их распоряжении народного богатства и дать им возможность жить за счет своего труда, обособленно от свободных сельскохозяйственных коммун остальных тружеников.
Съезд вызвал к себе представителей Гуляйпольского Земельного Комитета и просил их сделать ему доклад, что предпринято в области земельного вопроса в этом Комитете. Тов. Ф. Крат был членом Земельного Комитета. С согласия остальных членов он доложил съезду, что предпринято Комитетом в этой области, подчеркнув; что Комитет не расходится с только что изложенным докладом Группы Анархо-Коммунистов, и что это положение представителями Гуляй Поля было поставлено на повестку перед районным съездом земельных комитетов, и Съезд принял его за основу для разработки решения земельного вопроса.
Съезд Советов с полным участием (как я уже отмечал) Совета профсоюза рабочих, Земельного Комитета и Группы А.-К., обсудили эти два доклада анархистов-крестьян, с полным и отчетливым сознанием революционного долга по отношению к угнетенному труду, который только теперь решено революционным путем избавить от этого позора. Резолюция съезда по этому вопросу гласит:
"Гуляйпольский Районный Съезд трудящихся решительно осуждает претензии Правительств - Временного Правительства в Петрограде и Украинской Центральной Рады в Киеве - на управление жизнью трудящихся и призывает советы на местах, все трудовое население, вокруг них организовавшееся, игнорировать всякие распоряжения этих правительств. Народ - правитель для себя, в своей среде. Это - его исконная мечта, и настал час осуществления ее в жизни. Отныне вся земля, фабрики и заводы должны принадлежать трудящимся.
Трудовое крестьянство - хозяин земли, рабочие - хозяева фабрик и заводов.
Перед крестьянами стоит задача - изгнать всех помещиков и кулаков, не пожелающих заняться собственным трудом, из их усадьб и организовать в усадьбах сельскохозяйственные коммуны из добровольцев, крестьян и рабочих. Инициатором этого дела съезд считает Группу А.-К. и поручает ей руководство организацией его.
Все нужные технические средства, какие имеются в распоряжении Советов и Земельных Комитетов на местах, Съезд надеется, что эти организации всегда представят в помощь группе для общей организации общего дела".
Далее Съезд выразил свою уверенность в том, что удачное закрепление трудящимися достигнутых завоеваний революции, которую враги трудящихся со всех сторон душат, приведет не один только наш район, а всю Украину и Россию к повсеместной и полной экспроприации в общее пользование трудового народа всех коллективных предприятий, которыми сейчас пользуется буржуазия и государство.
В то время, когда Съезд заканчивал свои работы, Комитет Защиты Революции получил от целого ряда новых волостей, до сих пор державших сторону власти Александровска, ряд телефонограмм, гласивших, что по селам и деревням разъезжают агенты Александровского уездного Общественного Комитета, Совета Р.К.С. и К. Депутатов и правительственного комиссара, устраивают митинги и призывают крестьян бойкотировать съезд советов в Гуляй Поле, так как на нем разрешают вопросы, которых до Учредительного Собрания никто не имеет права разрешать… Заявляют, что, хотя Съезд в Гуляй Поле и представляет собой крестьянский Съезд, но он решает вопросы во вред крестьянам… А руководители Съезда прямые враги ваши. Они не понимают законов революции и поэтому отвергают Временное "Революционное" Правительство, во главе с Керенским, и Верховного Революционного Судью - Учредительное Собрание…
К этим телеграммам я приложил предписание на имя Гуляйпольского Общественного Комитета от Правительственного Уездного Комиссара, который требовал от Гуляйпольского Общественного Комитета удаления Н. Махно от всякой общественной деятельности в Гуляй Поле: он, дескать, за разоружение помещиков и кулаков предается правительственному суду.
Когда Съезд заслушал телеграммы и послание правительственного комиссара, он сейчас же вызвал президиум Гуляйпольского Общественного Комитета и попросил его участвовать в разборе телефонограмм и, в особенности, требования комиссара удалить меня от всякой общественной деятельности.
После бури негодования по адресу разъезжавших по деревням агентов правительства и по адресу правительственного комиссара, съезд вынес следующую резолюцию: