Утром написал письмо С. Демиденко по поводу его статьи. Вот текст: "Дорогой Сережа! Я прочитал твою статью в "Московском литераторе". Наверное, это наше свойство - нравственная объективность. Последнее время я много размышляю, почему у Н.И. Бухарина была такая эстетическая глухота к стихам С.А. Есенина. Видимо, чувство справедливости пересиливали групповые интересы и прозападная ориентация, т. е. многие годы эмиграции.
Все это особенно интересно в плане развития дискуссии об исключении Б.Л. Пастернака из СП. Одни считают героизмом, что не пришли, другие - что промолчали. Я думаю, неуютно перед совестью всем, а особенно тем, кто говорил, говорил. На молчании ведь многого не возьмешь, а за говорение хорошо получили. Мне кажется иногда, что гибель Есенина - это выход из ситуации молчать и слушать или протестовать. В такой трагической ситуации русский художник мог распорядиться только собою. Ряд продлен: Пушкин, Лермонтов, Есенин, за ним - Маяковский.
Статья интересная. С праздником и здоровья. 3 ноября".
Завтра уезжаю к Вале на несколько дней в Ригу, она там в Доме творчества кинематографистов в Мелужи.
6 ноября. Очень быстро, без волнений и особой усталости долетел. Вечером пошли на взморье. Я здесь впервые - ухоженный пляж, объявления, лесочки, за дюнами дачки, пансионаты. Пустынно, одиноко, хорошо, можно только представить себе, что здесь делается летом.
Вечером 5-го ходили на "Ностальгию" Андрея Тарковского. Личность художника так сильно приваривает к сюжету, что уже неясно, где миф творит художник, а где зритель. К крупной метафорической вещи все присовокупляется.
11 ноября, пятница. Девятого в обед в Мелужи сообщили, что умер Юра. Ожидал ли я по своей некритической манере, что "все обойдется"? По крайней мере, я думал, что его болезнь продлится еще несколько месяцев. Болезнь - жизнь. И все же первое чувство после этого известия была радость за него. Жизнь всегда жизнь, но его мучения впереди были безграничны. А может быть, я уже простился с ним в среду, перед праздником, когда был у него в больнице? Господи, худой, с "уткой" на постели, он рассказывал мне анекдоты. Валера по телефону сказал мне, что 7-го в 9.36 у него горлом пошла кровь - опухоль нарушила что-то в желудке, - и это кровотечение остановить не удалось. Прощай, Юра, Юрочка! Как и всегда, столько недоговорили, сколько вопросов я тебе не задал!
9-го же я уехал поездом в Москву. Можно было, конечно, улететь и 11-го (билет пришлось сдать), но как бы я сидел там и отдыхал? Похороны завтра. Я почти холоден. Юру кремируют. Выхожу на последний рубеж. И вот любопытно: думаю о похоронах и о том, как бы уехать на дачу. Прихватив стекло для теплицы.
Юра умер на праздник 7 ноября, в 9 часов 36 минут. Я хорошо помню то утро. Завтрак в столовой, ленивое полусидение-полулежание на койке в комнате - ждали трансляцию парада из Москвы. И прогулку по берегу вдоль моря тоже хорошо помню. Но в ту ночь я плохо спал.
Похоронили его 12-го у Митинского крематория. Ослабнет ли когда-нибудь в моей памяти его лицо в гробу, как слабеет постепенно лицо мамы? Как он бесконечно похудел, и волосы, когда я коснулся их, были не его, желтые. Или умерли и волосы? Брат мой, теперь уже терпимый ко всему, все понимающий, прости. Мама, отец! Я много плакал - в морге Боткинской, в машине, когда на поворотах придерживал гроб, в крематории… Но тем не менее заметил деталь, которую никогда не видел раньше: в самый последний момент гроб перевязывают широкой лентой, на которую пришпилен кружевной конвертик, в который кладут документ, концы ленты пломбируют (у распорядительницы пломбир и свинцовые пломбы). Ворье наступает.
На поминках видел Лену, Понкина, Ляльку с Николашей Георгиевским. Хороший, славный парень.
15-го, на девятый день, вел на ТВ передачу.
7 декабря, среда. Уезжаю в большое путешествие как турист: Индия, Непал, Таиланд, Сингапур. Как всегда, все довольно случайно. Может быть, даже бегство от зимы, от неописуемости, оттого что кризис и надо поворачивать судьбу, искать новую тему, другие изобразительные средства. Та, прежняя жизнь, закончилась. Очень надеюсь на новый начатый рассказ - эссе, публицистика и мои впечатления. Но не много ли в моих писаниях мстительности? Как же я жажду положительного идеала, но где он? Какая-то бытовая гонка и неустроенность заставляют меня работать в общем-то с короткой формой.
С романом все закончено. Верстка второго номера, выход в свет первого - все это без меня. Вчера узнал новый тираж "Знамени" - 930 тысяч подписчиков. Мне стало страшно тиража, тысяч подписчиков, огромного количества людей, которым - всем - роман мой понравиться не может.
Все время веду занятия со студентами. Я их наконец-то различаю по лицам, скоро, наверное, начну различать по литературе.
Довольно много последнее время читаю разных мемуаров. Как часто проговариваются эти мемуаристы. Совсем, например, не идеальный образ Н.И. Бухарина вырисовывается из апологетичных воспоминаний Н. Лариной (Бухариной). Они там, в высших эшелонах партийной власти, не спали-дремали: столько интриг, междоусобиц.
10 декабря, суббота. Вчера поздно вечером вылетел с группой в Индию. Наш маршрут - Индия, Непал, Таиланд и возвращение через Сингапур. Группа большая, известинцы, кое-кто знаком еще по прошлым поездкам: Эля Меркель, Лида Ивченко. Из новых интересует пока Андрей Мальгин и Толя Рубинов. Я живу с ним в одной комнате.
После обеда поехали по Дели. Может, я начинаю объезд прошлого? Все сегодня воспринимается по-другому, чем 10 лет назад, основательнее. Все в иной тональности и освещении. И первое - как хороша столица, которая ради своих правительственных задач не портит сам город, как столичность портит Москву. В городе, оказывается, нет промышленных предприятий и этажность регламентирована: несколько высотных гостиниц в центре и пятиэтажки.
Центр смотрели уже в сумерках, парламент, президентский дворец, офисы таинственно выплывали из тумана. Во всем целесообразность и "рост", сделанный на многие годы вперед. Как, кстати, точно Англия сумела уйти, вроде бы даже признать свои исторические ошибки. И оставить целую страну с английским языком и английской культурой.
Большое впечатление произвело место кремации Ганди. В ту пору, когда я был здесь последний раз, на широкой долинке не было и следа камней, доставленных из Гималаев к месту кремации Индиры Ганди. Печальная долина великих заселяется.
Вечером национальные танцы и еда. Не забыть о Шиве (историю с обманом и женщиной, которая его переплясала).
Живем в пятизвездочной гостинице "Ашока". Кормят хорошо и разнообразно.
11декабря, воскресенье. Дели. Повторяюсь: по-другому смотришь через десять лет на те же памятники. А может быть, тогда еще казалось "все впереди", а сейчас - "все в последний раз". Удивительно и то, что в прошлый раз те же памятники были восприняты не так ярко. Делийский мавзолей, например, выразительнее мавзолея в Агре и рядом с Кутеб-минаром комплекс храмов IV–V?веков. Все эти камни поворачиваются к людям, и за строениями читаются отношения, быт. А, в принципе, очень после себя немного оставляет человек. Удивительно и то, что начинаешь "сшивать" разноместные явления и памятники: Сады Бабура в Кабуле и мавзолей его сына в Дели. Легкий камень на его могиле под городом в Афганистане и царское кладбище с почти тысячью захоронений и тяжелым камнем над могилой второго Могола. Но тут же еще один полупрозрачный камень над могилой Тимура в Самарканде. Как между этими камнями перетерлось человечество, народы, семьи, люди, личности. А память ведет и дальше - к мечетям Кордовы, Севильи и Толедо.
По-другому воспринял Красный форт. За десять лет сильно поприбавилось народа в музеях, но и все пообветшало заметнее. Весь тот хоровод перед входом в магазины - галантерейный ряд дешевых инкрустаций и украшений - уже меня не волнует. Не волнует и кожа, которую покупали наши женщины, не волнуют и "чейнджи", которые они совершают. Кстати, простой народец русские слова "мыло", "утюг", "духи", "сигареты" - подвыучил прилично.
Дом-музей Индиры Ганди. Очень целеустремленная и честолюбивая жизнь. Одному из застреливших ее охранников 23 года, второму 28. Один из них, этих сикхов, был чуть ли не ее приемным сыном. Это о доверии на Востоке. О национальном, интернациональном и родовом.
Несколько слов, чтобы не забыть о быте: вчера обедали в индийском ресторане, ужинали - во французском, завтракали сегодня в ресторане "Самовар" и обедали в китайском. За пару дней турист получает целый веер гастрономических ощущений. И контраст: наши огромные, как вокзалы, тупые и без почерка рестораны при гостиницах. Боже, я все о нашей стране!
Начал и потихоньку двигаю "Смерть геодезиста". Медленно. Завтра уезжаю в Агру.
12декабря, понедельник. Джайпур. Под вечер, когда автобус, обгоняя слонов, несущих паланкины на спинах, спускался к городу, сверху, из крепости навстречу прорвались женщины с какими-то светильниками, которые они несли, как мешки, на голове. Сезон свадеб: готовятся! Уже две свадьбы я видел. Одну роскошную в Дели. Кратко описываю: жених на белом коне, на расшитом седле, впереди оркестр в какой-то немыслимой гражданско-полицейско-корнетской униформе, распорядитель. Между оркестром и женихом на лошади - пляски. С боков молодые рослые ребята с лампами дневного света (провода протянуты к грузовику, идущему сзади), а впереди, перед оркестром, несут еще на шесте и горящую люстру.
На следующий день меня тронула бедная свадьба. Детишки, оркестр, женишок на лошадке, попонка. Днем - значит, без ламп, без люстры. Сверстнички или родственнички наяривают перед лошадкой. Трогательно, сердце сжимается, когда видишь эту бедноту и лакированные штиблеты и новенький, с иголочки, но недорогой костюм. Впереди жениха совсем маленький мальчик - это опекун будущих детей молодой семьи, если что-нибудь случиться. Жених едет за невестой…?
Эти фонари вместо факелов и этот белый конь… Где традиция, до какой границы она держится, когда умирает?
Постепенно я все узнаю - туристские маршруты меняются медленно - и очертания гор с зубчатой стеной и башенками замка, загородный дворец магараджи на озере (за десять лет озеро еще больше затянуло ряской), город таким и остался, дремлет с XVII века, и базар окружает городской дворец. Дворец еще до сих пор остается собственностью магараджи, видимо, поэтому поддерживается в порядке. Сон, явь, узнавания или новые впечатления, внутренние дворы, бабочки на мраморных панелях, резные решетки, вделанные в стены и покрашенные терракотой, и дворец за городом. Вот крутую дорогу со слонами, на которых везут туристов, помню - но обезьян, кажется, прошлый раз не было.
Чтобы не забыть: колокол в храме (ходили босые), наружные росписи, без реставрации существующие с XVII века, слоны с паланкинами, долина - вид вниз. Поразительные миниатюры во дворце.
Все остальное, как и всегда: соотечественники, позабыв про честь, меняют утюги, мыло, сигареты и т.д. В этот раз я злобствую меньше. Завтра Агра. Лавочки, грязь, море цветной капусты - надоели.
13 декабря, вторник. Сегодня у индийцев какой-то специфический мужской день. Все моются, постятся, молятся богам. Пока пять часов ехали из Джайпура в Агру, все время у колодцев моющиеся мужички. В одних трусах, окатывают себя водой. Выехали в 8, приехали около двух, и в три - экскурсия. Все, как обычно, - Тадж-Махал, новый Красный форт, магазины.
Как же трудно сохранить неожиданное впечатление после магазина с его гвалтом и мелкими страстями! В этом смысле все, как и всегда, - роковые, унизительные страсти. Люди подготовленные, закаленные в обманах и корысти. Как же воспаляет все это человека, оскудевает его душу! После этих низменных картин надо удержать в памяти и возвышенное.
Как удержать этот торжественный, будто висящий в воздухе Тадж-Махал? Его теплый мрамор под босой ногой, вид через реку. Я посмотрел в бинокль: взрослый и мальчик шагают по отмели.
А Красный форт! Стервятники на зубцах, огромная дверь, зал аудиенций - я сразу его вспомнил, фонтан. Вообще-то довольно однообразные представления о роскоши: вода, мрамор, гарем.
Не забыть бы еще вчерашнюю сцену. В ресторане ужинают двое европейцев, семейная пара. Рядом, на кресле, уткнувшись носом в обшивку, мальчонка спит, ножка свешивается на пол, на локотке ссадина, заклеенная розовым пластырем, белая головка. Я поглядел, как отец поднялся, уже увидел, как пара уходила - через плечо этот спящий мальчонка был перекинут, как котенок, как заяц через плечо охотника.
14 декабря, среда. Уже в Дели. Ехали на автобусе 5 часов. Накануне вечером долго с Толей Рубиновым гулял по саду - наши "девочки", естественно, ушли гулять по местным помойкам, "меняться". Толя рассказывал массу интересного о Москве - он пишет книгу - о банях, туалетах и т.д. Утром я минут 20 бегал по этому роскошному, ухоженному саду.
О двух вещах я размышлял в автобусе. Какая по сравнению с нашей экономная страна! Нигде не валяется никаких отходов и остатков, все сложено, складировано, продано и снова ищет своего покупателя. Но, с другой стороны, как широки и разветвлены связи, как старательно "продавец" ищет покупателя. Много говорилось о жизни на улице, подчеркну еще раз спят чуть ли не на проезжей части, завернувшись в одеяло, стригутся, ремонтируют машины, варят и едят, вулканизируют шины, трещат электросваркой, красят, продают, обрабатывают дерево. Но самое интересное другое - эта весьма современная простая жизнь продолжается в библейском единении с природой и животными. Все как бы в едином цикле бытия, вместе, питается с одного поля и спит, согревая теплом друг друга. Собственно, это и есть мое второе. По мелочи: в этот раз значительно больше стало людей и машин, нахальнее и наглее продавцы и менялы. Престиж русских, видимо, сильно упал. Но интернационализм проявляется в том, что с одинаковым энтузиазмом русские, эстонцы, латыши, дагестанцы и украинцы, как с туземцами, а вернее, как туземцы, меняются с местным населением.
После обеда попытаюсь истратить свои деньги - пойду на Тибетский базар.
16 декабря, пятница. Варанаси. Это то, что англичане называли Бенарес. Из легенд, из детских книжек, из кинофильмов? Ожидания были. Но еще вчера, когда мы с приключениями, ожиданиями и кружениями прилетели в Варанаси, я вокруг увидел все то же: лавчонки, пыль, открытки, уличная жизнь, свиньи, сидящие на корточках продавцы, дымки над лотками и передвижными кухоньками, кипящий жир, сладости, закрытые стеклянными колпаками, пирамиды фруктов, бананы, цветная капуста, манго, кокосовые орехи, коричневые тела, инвалиды, попрошайки, нищие, дети, собаки и ленивые, роющиеся в мусоре и газетной бумаге коровы, так вот еще вчера, еще вчера ничего не предвещало легенды - только предупреждение гида: святая река, пепел после кремации, каждый хотел бы умереть здесь. И еще: в сплошном, как осиный рой, потоке моторизованных рикш - мотороллер с полированным лаковым кузовом - гид вдруг показал на одинокий, назову возвышенно, экипаж. На крыше, на багажнике, привязанный тоненькими веревками из желтой копры большой сверток, свободно закрытый алой шелковой материей, - это привезли без гроба труп для кремации в священном городе. В кабине автомобиля сидели родственники, а наверху - ушедший, умерший, навсегда сгинувший.
Сам город меня не поразил - я просто не знал, что он, его истинное лицо, группируется вокруг одной артерии. Во время духчасовой экскурсии нам показали "обезьяний храм" - он посвящен одной из ипостасей Парвати, университет с индуистским храмом, археологические раскопки и буддийский храм.
Наверное, и это благо, в этом залог долголетия - слову, преданию и памяти человека придается большее значение, нежели камням и тяжелой, ритуальной стороне жизни. Совсем скромен буддийский храм на месте первой проповеди Будды, скромен Золотой храм и совсем непосещаем храм Родины Индии, той новой религии, которую пытался организовать Махатма Ганди. Но ведь нация-то сохранилась во имя религии. Единство народа гарантировано образом жизни и незлобливой общностью религий. В детстве все чисто и наполнено разумным состраданием и разумным равнодушием.
Наши туристы много говорят о грязи, о пыли, о неряшливости. Но вот что интересно: когда сегодня утром мы возвращались с берега Ганга, то у "прокаженных", инвалидов, больных и попрошаек были свежие, еще не испачканные за день бинты. С другой стороны, когда едешь, то у любого колодца, почти у любого маленького инфицированного озерка моются или стирают люди. Поражает и в больших городах - на кустах вдоль дороги, на балконах, на заборах, принимая их форму, висят или разложены одежонки. Возле гостиницы, например, на траве сидят с допотопными ружьями солдаты-охранники, но на кустиках вдоль дороги их майки, трусики. Солдат служит - белье сохнет.
Будет ли еще время записать поподробнее? Чтобы не забыть - для памяти. Археология. Органическая мощь и вера в древней скульптуре. Ступа на месте, где говорил Будда. Ощущение фундамента Вавилонской башни и подлинности. Место, где родилась религия. Предчувствие мифа и жизни. Долгая прогулка по городу. Самолет опоздал. Бассейн,
17 декабря, суббота. Катманду. Итак, единственный город мира, где живет живая богиня. Ее зовут Кумари. Существуют какие-
то легенды о мальчике и девочке (короле и королеве), играющих в лото. Сам дворец, в котором она живет с 5 до 12–14 лет, пока она девушка. Рассказ об избрании: день, час испытания - ночью в Золотом храме, залитом бычьей кровью, она должна в южной темноте сначала войти в храм, а потом отыскать среди сотни белых цветов один красный. Все это напоминает избрание Далай-ламы или Богуэ в Монголии. Для Кумари существует 32 свойства, которыми она должна обладать.
Все это для меня сразу же каким-то немыслимым образом соединилось с Гангом, с этими проплывающими вдоль берега огоньками, огромными дворцами магарадж и храмами, со ступенями, на которых моются люди, с кострищем на самом берегу, остывающим от проведенной кремации, с горой дерева, оккультно нарубленных и наготовленных поленьев - для другого кострица, с сидящими на корточках людьми, чистящими зубы водой, в которой только что был, может быть, развеян чей-то пепел - все это живая религия и живая жизнь.
Здесь невольно с горечью вспоминаешь все, что уничтожили в свое время мы - "сорок сороков", терпение, богобоязненность и скромность; о "сорока сороках" мне еще много раз придется вспомнить.
У русских туристов определенно есть некоторая страсть к помойкам. В день приезда в Непал, спасая оставшиеся от Индии рупии - дальше их, как и несчастные рубли, в магазинах не принимают, - мы пустились в торопливое плавание по базарчикам. Странствуя от лотка к лотку, от лавочки до лавочки, передаваемые от разносчика к разносчику, мы дошли до "Сити оф Глорора", огромной площади блошиного рынка перед королевским дворцом. Еще двадцать метров - но может быть, мы сами открыли бы этот поразительный, такой прекрасный и независимый мир. Закопались в свитерах и сувенирах.