Из них не менее семи членов КПСС. Самый богатый человек в России - Черномырдин и нищий Распутин, гении, нувориши и нищие. А Шумейко, а Рыбкин - бесы. А Михалков с его скандалом из-за денег Фонда, которые он отдал в траст…?
5 декабря, вторник. На семинаре выступил В.И. Белов. Я почему-то отчаянно волновался за его медлительную манеру. Покоряет его бесхитростность и правдивость. "Я не очень хорошо выговариваю, потому что у меня искусственная челюсть" и т.п. Много говорил об ответственности русских перед Судьбой и о технологии письма.
В 15 часов ходил на семинар Бек. Прекрасные стихи Саши Авдеева. С каким трудом я додержал его до 3-го курса. Однозначно коснулся этого снобистского семинара, но очень простые стихи. В его стихах по органической, взрослой повадке что-то предвещает очень крупное явление. Если только бросит пить!
Вышла "НГ?" со статьей "Антибукер". Все произошло, случилось, но счастья нет. Чего мне надо? Редактирую роман. Он, кажется, плох, да вдобавок ко всему потеряно 2 страницы - начало второй главы.
B.C. по-прежнему находит в себе силы, чтобы жить. Слава богу, сегодняшний, вторичный диагноз не подтвердился, не рак.
6 декабря, среда. Утром сидел дома и до 12 учил язык и писал дневник. В первом часу пошел к метро и по дороге у стенда с газетами увидел такую сцену. Пожилая женщина читала вслух газету своему мужу. Это была восторженная статья о Волкогонове.
Вечером TВ передало: Волкогонов умер в возрасте 68 лет. Впервые у меня нет жалости по поводу смерти человека. Сам фронт массы его книг, тиражи тоже не говорят за него - институт, холуи.
7 декабря, четверг. В 15 часов ушел вместе с Л.И. в Пушкинскую библиотеку на вечер В.М.Сидорова. Поэт он, конечно, не самого первого ряда, философ путаный, но его рассуждения о сегодняшнем дне интересны: у России последний выбор. И выбор - это не голосование, а состояние общества.
"Вечерний клуб" поместил статью Жени Некрасова об "Антибукере". Что пресса скажет еще?
Сегодня высказался о романе Владимова Ал.Михайлов-старший: в год 50-летия Победы апологетика Власова - кощунственна.
8 декабря, пятница. День: в 9.30 у Лены Ивановой - у нее умерла мать, тетя Валя, тетка Валентины Сергеевны. Старушка лежала вся обтянутая кожей, но лицо ее меня не пугало. Это было спокойное, умиротворенное лицо. В 12.00 я заехал в институт, был на Поварской. На заседании Исполкома в том числе речь шла о письме СП России президенту. Они требуют имущество и институт. В общем, одна подлость и гадость. Отметить бы, что в руководстве СП ни одного классного писателя. Бездарь и есть бездарь.
Вечером был на д.р. у Сиренко на ул. Радио. Прелестный капустник, фуршет. Я сказал несколько слов и подарил "Марса".
10 декабря, воскресенье. Утром звонил Илья Кириллов. В свое время, два года назад, я послал его в Кельн как представителя русского меньшинства в нашем институте. Он писал в "Дне", был привержен русской идее. Теперь Илья хочет уехать в Германию как политический изгнанник. Звонил, чтобы я устроил вечер Сергея Ковалева, так называемого правозащитника. Нобелевской премии, которую он считал лежащей у себя в кармане, ему не дали. Сергей Ковалев баллотируется в Думу по Чертановскому округу. Соперник у него Олег Румянцев. Хочет во что бы то ни стало провести этот вечер в Литинституте до 17-го, до выборов. Этого они не дождутся.
Накануне, в субботу, которую мы работали, поругался с Союзом писателей РФ. Мы договорились проводить вместе Всероссийское совещание молодых писателей. Все переиграли. Вместо конца января, быстро-быстро в Переделкино 11 декабря. Всего 30 человек, из ближайшего центра. Спонсоры - афганцы - хотят перед выборами тоже отсвистать.
Выборная суета усиливается. У станции метро "Университет" висит аэростат "Голосуйте за Артема Тарасова". Того самого, который как предприниматель прославился в начале перестройки. Нынче он экономист!
Весь день занимался второй главой "Гувернера". По-моему, плохо и торопливо.
13 декабря, среда. Вчера к 17 часов ездил в СП России на открытие выставки иллюстраций к "Тихому Дону" М.А.Шолохова и на вечер, посвященный 30-летию со дня вручения М.А. Нобелевской премии. Все те же круглощекие начальники, ничего, по сути, не читавшие и не читающие и ничем, кроме "любви к России", не знаменитые. Это как мой С. Когда я говорю ему, что надо работать, он говорит мне, что "любит до слез Россию и страдает".
Были: Ганичев, Мелентьев, Алексеев, Лыкошин, Осипов и т.д. Говорили тот же умница П.Палиевский и Л.Колодный, сделавший, конечно, мировое открытие, сразу долженствующее прекратить все шепоты о плагиате Шолохова. Сын Шолохова Михаил прочел потрясающее письмо к своей матери. Здесь - интрига московских писателей, многие названы по фамилиям,
Все два дня мучился, внутренне готовясь к выступлению, и произнес небольшой спич с тезисом: "За что наша интеллигенция ненавидит Шолохова?". Собою я доволен. Сказал. По мере того, как я говорю все резче и резче, мне все легче.
Читаю Владимова - "Генерал и его армия".
23 декабря, суббота. Бросил взгляд на дату своей последней записи. Вчера вечером позвонил Женя Капишин, с которым мы вместе учились в академии, и сказал: "Умер Валера Юдин. Умер в своей постели, тихо и незаметно. Сломали дверь больше чем через неделю. По подсчетам, умер он числа 13". Смерть эта меня потрясла, как не потрясла смерть Визбора, моего тоже если не друга, то человека, с которым была прожита молодость. С Валерой-то вместе было прожевано немало еще со времен академии. У меня остался его Бахтин, у него много подписанных мною книг. Надо быть готовым всегда, и мои существенные планы в любой момент могут оказаться неосуществленными: книга о литературоведении, том мемуаров и еще роман о В.И.Ленине, который я обещал издательству.
Теперь по порядку.
В воскресенье состоялись выборы, принесшие победу коммунистам, и в понедельник в институте я отгулял день своего рождения. Утром в день выборов позвонила Чудакова и предложила сделать прогноз. Ошибки. Переходят 5-процентный барьер: коммунисты, ЛДПР, "Наш Дом". Гайдару я дал 1,5 млн?избирателей, Федоровым по 1,5 млн, Яблоку - 4, женщинам - 7. На самом деле прошли барьер 4 блока: Зюганов, Жириновский, Черномырдин, Явлинский. Но ведь и я ему по-человечески симпатизировал, но полагал, что и все видят, что этот умный перенек не имеет ясной позитивной программы и играет сразу в две руки: разным группам людей вселяет разные надежды. Это лидер мелкой буржуазии.
На следующий день встретил свой день рождения. Отделался я от всего малой кровью, организовав все веселье в столовой Литинститута. Было человек 90 - для многих это был еще и праздник победы на выборах, многие пришли, зная, что я сочувствую коммунистам и они мне сочувствуют. По крайней мере накануне выборов, в субботу в "Правде" появилась моя статья "Россия может избежать второго политического затмения". И, оценивая события, кстати, от имени ЦК КПРФ, меня поздравил с 60-летием Г.А.Зюганов.
Присутствующих не отмечаю, но заведу папку со своим "праздником". Кстати, мысль об этой папке навела меня на то, чтобы написать еще одну книжку своих мемуаров. И еще раз кстати: это уже сегодняшнее событие - позвонил мне С.В.Михалков, которому я подарил свои "Огурцы" во время гулянки на Поварской (об этом дальше) и сказал: книжка о писателе и безусловно останется в литературе. Ругал обложку, говорил, что надо добавлять и выпускать серьезной большой книгой в твердой обложке. Особенно хвалил мою речь о Фадееве.
На следующий день после моего дня рождения, 19 декабря проводил семинар. Обсуждали Сашу Родионова, внука Ан.Гребнева "Во сне сгорело у меня платье". Чувствуется, что парень талантливый, но опять аэропортовские игры в народность…?
В четверг, 21 декабря, в 14 час., как обещал мне Т.И.Пулатов, состоялось - о как я боюсь этих слов - мое чествование в Содружестве писательских союзов на Поварской. Бывший знаменитый кабинет Маркова, стены, завешенные коврами с вытканными на них портретами восточных классиков. Если бы была жива мать! Но не было даже Вал.Серг., потому что в этот день у нее был диализ. Было два параллельных стола. Я очень жалею, что не взял микрофона и не записал всех речей. Все-таки за одно могу поручиться, что большинство говоривших были искренни. Основной тезис - меня, слабого и в душе переменчивого человека хвалили за стойкость, за верность, за умение делать дело, работать и держать слово. Бондарев сказал, что видит во мне одного из крупнейших современных писателей. Были: С.В. Михалков, Пулатов, Ю.В.Бондарев, А.Кешоков (не говорил), Р.Г.Гамзатов, Я. Козловский, Н.И. Старшинов, В.Г.Распутин, Вл. Анар, В. Костров, Ю.Т.Грибов (нынче он работает в "Красной звезде") и довольно много других: Крупии, Ниязи и т.д. Из институтских был Лева Скворцов, Серг.Петр., Серг.Мартынов, который спел для меня под аккомпанимент гитары песню. Дикие куплеты пел наш физрук В.А.Тычинин на мотив "Сиреневый туман". Закончилось все около 16 часов.
Около пяти ко мне в кабинет - я вернулся на работу, потому что в 19.15 на Таганке было вручение "Антибукера" и, с одной стороны, мне надо было пару часов где-то перекантоваться, а с другой, я во что бы то ни стало хотел к своему черному костюму первый раз в жизни надеть рубашку со стоячим воротничком и черную бабочку: прихоть и протест какого-нибудь пародиста Иванова, который отсвечивает, изображая из себя джентльмена и являясь злодеем, - итого около 17 ко мне явился Илья Кириллов и долго нудил, требуя за один день академическую справку. "Я бы стал на колени перед Кельнским собором и целовал землю". Я пытался объяснить ему, что он бросает под колеса свою судьбу и может быть готовым только на роль "мальчика на автозаправке". "Илья, вы понимаете, что без меня вы никогда бы в Германию первый раз не уехали". "Только это и останавливает меня написать о вас, а заказы были и, их готовы уже были оплатить долларами" Не знаю, подействовали ли на него мои резоны, но в субботу он позвонил и извинился за тон и т.д. Главное, не дать гневу себя увлечь!
В девятнадцать часов я вносил свою бабочку и черный пиджак в "Московский коммерческий клуб" в ресторан "Слобода" на Большой Коммунистической возле Таганской площади. О всей этой истории достаточно подробно писала "Независимая газета" - вручение "Антибукера". В своей речи, которая у меня была в кармане, я говорил, почему я ввязался в эту кутерьму. Отдельные фразы были адресованы В.Третьякову, который в интервью накануне допустил некоторые пассажи об участим Литинститута в этом событии. Речь эту я не произнес, решив не читать, а в пределах написанного импровизировать (речь где-то в бумагах, и ее я не переписывал).
Церемонию начал В.Третьяков, следующим был я. Виталий отклонился от главной причины - мы все недовольны коррумпированным "Букером". Все это, наверное, будет в "Независимой". В своем выступлении я подчеркнул эту мысль.
Занятны были встречи с Аллой Марченко. Она посмотрела на меня, как на льва, который бросается на овечку. Я сказал: "Алла, мы сражаемся с идеями, а не с людьми". Аналогичная встреча произошла и с Натальей Ивановой, именно о ней говорил Булгаков "со скошенными к носу от постоянного вранья глазами". Но в жизни она все же мила.
Еда была изысканная, но маловато. Было ли мое любимое мороженое и пюре - не дождался: валился с ног, устал.
22 декабря, пятница. Вручение призов по конкурсу "Умное сердце" (А.Платонов) "Московского железнодорожника". Обычная операция патриотов: наградили своих - Распутин, Белов, Крупин и Сережа Сибирцев. Тем не менее люди были свои, все по-русски сидели, еда была вкусная, сытная, и ее было достаточно.
27 декабря, среда. Похоронили Валерия. Это было в ритуальном зале при Боткинской больнице, где мы хоронили Ю.Томашевского. Собрались человек семьдесят. В этой смерти и похоронах все трагично. Гроб не открывали. Трагичной оказалась судьба наследства. Я представляю, что эти книги и уже ничего не стоящую мебель вывезут родные в Киев, но именно эти книги нужны только специалисту и купит их только специалист. Квартира уйдет так называемой дочке, которая, кажется, еще и не знает, что умер отец. Валерий тогда работал в ЦК и не хотел доводить до суда дело о мнимом отцовстве, удочерив приплод одной певицы из Театра оперетты.
На панихиде говорили я и Капишин. Валера действительно был замечательным человеком, высоко несшим знамя дружбы. Если я действительно совершенствую себя уже в моем преклонном возрасте, то раздел "дружба" идет по Валере. Поминки были в Доме актера. Все говорили, прощаясь со своей молодостью и совсем не радуясь, что жизнь дала им еще кусок баловства. Было много старых знакомых: В.К. Егоров, Казбек. Огромный и уже совсем взрослый Артем - племянник Валеры. Пятьдесят четыре года. Воистину, все точные формулы уже захватили поэты: "Милый мой, ты у меня в груди".
Все время думаю о прошедших выборах. Власти, проиграв их, затевают что-то новенькое.
Читаю Дженнифер Джонстон - мать моей учительницы Сары. Почти мужской роман, который мог бы написать и я.
28 декабря, четверг. Вручили значок "Почетный работник высшего образования России". Церемония происходила в Комитете. В старости все эти желанные радости (20 % прибавки к зарплате) уже не имеют прежнего значения. Днем написал страницу представления для Изюмова. Они хотят наградить меня какой-то премией и попросили самого написать "за что". Мой фрагмент должен войти в статью Изюмова - под статью я и написал, обозвав себя русским националистом.
B.C. страдает и ездит на диализ. Сейчас у нее идея-фикс - поехать на фестиваль в Берлин, не выпасть из тележки. Ее воля к жизни меня потрясает, я бы сдался. Смерть ходит над христианами, и они ее любят.
Вечером был в библиотеке у Стахевича, а потом долго говорил с С.П. Это был редкий случай его откровенности. Сердце за него болит.
Вчера вечером побил собаку, всю ночь до утра думал об этом, запомнила ли она зло. Переживал. Дал себе слово - больше не буду.
31 декабря, воскресенье. Пишу около 21, уже началась программа Киселева. Весь день занимался хозяйством, ходил в магазин за хлебом, свеклой и т.д. Впрочем, и вчера занимался тем же - стирал белье и убирался. Вообще, перепады моей жизни фантастические: стирка, грязные руки, раздражение, а потом надел серый костюм и пошел на ежегодный новогодний прием в Кремль. На этот раз B.C. осталась дома, и поэтому я остался до самого конца и сумел рассмотреть все, чего не успел рассмотреть раньше. В конце этого был зал с прекрасной едой на столах. Удручали лица - мелкие и суетные. Весь вечер неумолчно гремела музыка. Я отношу это к тому, что собравшиеся люди не знали, что сказать друг другу, и пользовались эстрадными штампами как формулами общения. Надо сказать, что Сталин был более требователен к программам, которые разыгрывались на кремлевских банкетах. Звездой вечера, который я описываю, стала вульгарная певица Аллегрова, и все, что происходило на сцене банкетного зала, несло на себе неистребимый налет вульгарности. Пошлые, кричащие голоса, банальные, из подворотни, смыслы.
В зале я не видел писателей, крупных оперных артистов. Любовь к телевизионной узнаваемости - телевидение, как бог нации, - к банальным, верняково примелькавшимся людям. Напротив меня за столом сидел с женой Кобзон, для которого немыслимо было бы попасть на прием к президенту в Америке.
Две речи произносились в самом начале: Лужков, без бумажки, уверенным голосом победителя говорил о том, что в Москве стало и становится лучше и лучше. Об этом же по бумажке говорил Ельцин. С точки зрения этого зала все было совершенно справедливо. Но когда я думаю о нищих, сидящих в каждом московском переходе метро, думаю о стоящих заводах, разрушенном военно-промышленном комплексе, о городских и районных закрытых театрах, я думаю о лживости этих речей.
Несколько наблюдений, связанных со сбором гостей в верхнем фойе: растерянный, крошечного роста Шахрай, так рвущийся в самые первые лица государства. Интересная сцена, как почти интуитивно в центре зала услышишь, не отслушаешь - собрались М.Захаров, Жириновский и Боровой. На каком из языков, интересно, они говорили?
И последнее наблюдение: в прошлом году сидящий где-то в центре зала адвокат Андрей Макаров был героем вечера, выиграв конкурс веса - 167 кг, потом шли Зыкина и Ельцин. Ныне его поместили за 87, 85-м столом (всего, объявили, столов 92), и он оказался сразу же у дверей, через которые входили гости.
1996
4 января, четверг. Если завести бредень назад, то: в новогоднюю ночь - я, Валя, Генка, муж покойной Тони Хлоплянкиной и Татьяна Алексеевна. О чем здесь говорить и писать. Выборы? Они прошли, и интересны только результаты партий и средства, которые затрачены каждой из партий для достижения результатов. Бои в Чечне, которые обеспечивают жиреющий Мост-банк и сытый имидж Черномырдина. На экране разворачивается стремление наших властей во что бы то ни стало сохранить войну и бои в Чечне, потому что это возможность существования этой власти. Результатов можно добиться только жесткой рукой и непопулярными мерами, адекватными сегодняшней мировой демагогии.
В институте все, как прежде: занимаюсь экзаменами, лукавством бухгалтерии, отчетностью, отоплением. Сегодня лопнуло отопление в зале. Я пришел, когда все махали руками. Пришлось быстро организовать людей, чтобы убрать воду с паркета, иначе - многотысячные ремонты. А что значит "организовывать"? Это браться за тряпку самому. Руки до сих пор у меня черные от краски, которая натекла в воду.
Сегодня снова объявился виденный мною на новогоднем балу Иосиф Кобзон. Я хорошо рассмотрел его атлетическую моложавую фигуру и тогда же сказал Наташе Дуровой, с которой мы сидели за одним столом: "Мог ли бы появиться человек с такой же репутацией, как у Кобзона, скажем, на вечере с присутствием Президента США? А у нас, при нашем президенте, пожалуйста!". И его жену Нелли я хорошо запомнил, высокую женщину с белой кожей и прекрасным жемчужным ожерельем в квадратном вырезе платья. Они сидели напротив, и я все отметил: какое большое количество людей подходило к ним, чтобы обменяться поцелуем. Конечно, это были владетельные персоны.
Итак, через три дня после памятной субботы Кобзон объявился. Здесь интересна еще одна фигура - Бовин, (заметка в "Труде" от 04.01.96).