* * *
Строительство - это сражение, и как бы ни был тщательно, дальновидно и мудро разработан план его, какой бы могущественной техникой ни была вооружена армия строителей, - битва с природой требует от человека мужества и самоотверженности.
Буран, с огромной скоростью передвигавший по приволжским степям миллионы тонн снега, обрушился на строителей подъездного железнодорожного пути.
Мощный снегоочиститель не мог одолеть снежные громады. Иссякло топливо, не хватало уже продуктов питания. И все же куйбышевские колхозники и рабочие–путейцы не прекратили работы. На помощь им пришли летчики. Сбросили с самолета продукты и топливо. В своем рапорте начальнику гидроузла строители дороги с гордостью доложили, что, "несмотря на неблагоприятные условия погоды, механический путеукладчик, экскаваторы, большегрузные скреперы, бульдозеры, грейдеры и другие механизмы отечественного производства показали себя с самой отличной стороны".
О себе они ничего не сказали, справедливо считая, что стойкость и мужество - сами собой разумеющиеся качества советского человека.
У строителей Куйбышевского гидроузла есть уже своя история завершенных трудовых подвигов.
Коллектив инженерно–геологической экспедиции Гидропроекта должен был в кратчайший срок выполнить изыскания, определяющие выбор створа сооружений, их компановку и типы, исследовать устойчивость грунтов.
Страна вооружила геологов сложнейшей техникой. Сейсмическая, электрометрическая разведка позволяет им проникнуть в тайны земной коры, не вскрывая ее оболочки. Но самые точные данные добывают путем бурения почвы.
Плацдарм, где ляжет величайшее гидросооружение земного шара, должен быть исследован с абсолютной точностью. И вот, как только Волга встала, на еще зыбкий лед вышли геологоразведчики и с ледяной крыши начали вручную бурить ее ложе. По мере того как крепла ледяная кровля, сюда перевозили механические буровые установки. Много было машин, оборудования, но не хватало людей. К геологам пришла колхозная молодежь. Ребята не имели представления о буровом деле, но быстро овладели им, потому что это были грамотные люди, получившие в школе знания основ физики, химии.
Были дни, когда человеческий голос терялся в реве снежного урагана; буровые вышки, сотрясаясь, гудели, как струны, готовые лопнуть от напряжения. Тяжелую доску, сорванную с вышки, ветер уносил на сотни метров. Но бригады геологоразведчиков не только выдержали штурм непогоды. Они вдвое, втрое перевыполнили свои нормы.
Комсомолец Сергей Иванов, когда трактор не смог преодолеть снежные заносы, отправился пешком с кернами особо важных горизонтов грунта, закутав их в свой полушубок: если бы керны замерзли, нельзя было бы произвести полноценное исследование.
Это боевые будни строителей.
* * *
В отделе кадров строительства мы встретились с группой комсомольцев.
- Поймите, дорогие, нельзя так стихийно, - убеждал их сотрудник отдела, видно, переживший за сегодняшний день немало таких "вторжений", - нам нужны только квалифицированные товарищи. Это раньше, на Магнитострое каждая пара рабочих рук в дело шла. А у нас здесь машины, механизмы. Вы думаете, в строители так просто попасть? Учиться надо.
- А мы готовы учиться.
- Вот и выходит, вас сначала надо на курсы, в учебный комбинат посылать. Вы же слова сказать не даете - "работать, работать"… Я сам без спроса в Комсомольск уехал. Но ведь это когда было!
Выписав путевки в учебный комбинат, сотрудник вздохнул:
- Это еще ничего народ - дисциплинированный. Тут у меня одна девушка из Алма–Аты приехала. "Я, - говорит, - в первую пятилетку маленькой была, во время войны из–за молодости на фронт не взялп, а теперь вы мне отказываете? Где я жизненную закалку получу?" А специальность у нее - фармацевт.
- И что же, вы ей отказали?
- Нет, уговорил в нашу аптеку пойти. А она на экскаватор просилась!
Учебный комбинат Гидростроя выпустил уже 500 плотников, 100 печников, 200 каменщиков, 140 мостовщиков.
В разных городах страны открыты курсы, на которых обучаются дизелисты, экскаваторщики, десятники, бухгалтеры для Куйбышевского строительства. Учебный комбинат в Калаче выпустил около ста экскаваторщиков и тридцать десятников. Курсы шоферов в Куйбышеве дали строительству сто водителей.
Когда мы выходим из управления, уже ночь.
Ледяная кровля Волги, освещенная прожекторами, сияет, словно лунный слиток. В огромных прорубях кипит ее черная вода, теснимая каменной перемычкой. Сквозь темные чащи леса мелькают движущиеся всполохи света - это по дорогам идут сюда колонны машин с драгоценными грузами. На стрелах экскаваторов и кранов, словно на мачтах кораблей, горят фонари. В окнах недавно выстроенного городка теплятся, точно диковинные цветы, разноцветные абажуры. И отсюда в недвижимое от стужи пространство плывут звуки музыки. В небе горят звезды такой голубизны и яркости, что кажется, это они зажигают в снегу бесчисленные синие огоньки.
- Как здесь будет красиво, и очень скоро, - говорит нам молодой машинист экскаватора, недавно прибывший сюда из Москвы, со строительства университета. - Вот думалось мне, что нет ничего прекраснее той моей стройки, и оторвался от нее с болью в сердце. Но там я научился в будущее глядеть. И как быстро, словно каким–то чудом, выросло то здание красоты необыкновенной. А это строительство на Волге всю душу у человека захватывает, оно его на такую высоту поднимает, что просто сам себе завидуешь!
- Я сегодня три нормы выполнил, а Михаил Калатурин - четыре. И теперь не могу идти домой спокойно - хожу и думаю. Ко мне сегодня на машину девушка приходила, говорит, из Алма–Аты приехала, чтобы на экскаваторе работать. Тоненькая такая, в резиновых ботиках. Я ехг объясняю: "Идите, а то замерзнете, простудитесь", а она требует - учи. А вот на мне и полушубок и валенки, так я вместо того, чтобы постоять да посмотреть, как Калатурин свои четыре нормы берет, вчера в клуб ушел, кино смотреть. Вот и взял только три нормы, а теперь хожу и мучаюсь.
Становилось все холоднее. Воздух делался прозрачнее и суше. Над чистым от снега, сверкающим ледяным полем реки подымался легкий голубой' столб отраженного звездного света.
И вдруг прошло еле ощутимое дуновение, словно от теплого крыла медленно пролетевшей над головой какой–то огромной птицы, и тонкий привкус горечи набухающих березовых почек остался на губах. Механик экскаватора настороженно поднял голову, вздохнул полной грудью и торжествующе произнес:
- Слышите, весной потянуло. Первая у нас здесь весна будет. Ух, и развернемся мы тут…
И где–то внизу, на самом берегу Волги, послышались лязганье металла, шум падающих глыб земли. Уже не было больше тишины ночи: она наполнилась мерным дыханием машин - это приступила к работе новая смена. Колонны многотонных минских самосвалов снова с грохотом валили в кипящую черную воду камень, и вода выбрасывалась на лед, билась на нем и медленно замерзала.
1951 г.
СВЕТ НАД ВОЛГОЙ
Золотом осеннего красного леса жарко светятся Жигулевские горы сквозь дымно–голубую пелену утреннего тумана.
Глядишь с высоты на этот жемчужно–влажный океан, и дух захватывает от его беспредельности! И не знаешь, то ли это солнце тускло просвечивает, поднимаясь над землей, то ли это вершина горы, обросшая дубравой, пылает красной листвой!
- А вот если с полчасика тут посидите, спадет туман вон до той скалы, и тогда вполне сможете себе представить, как оно будет выглядеть, наше море, какие пространства оно охватит…
И, сказав это, старик с веселыми глазами волжского рыбака представился:
- Я тут сторожем при складе нахожусь. Должность небольшая, тихая. Но и то хорошо примечаю, как здесь на нашей стройке каждый норовит душу свою с лучшей стороны показать. Вот видите, на горе, на самой ее макушке, мачта под самые облака торчит, с нее на ту сторону ток перебрасывают. Сторожил я при ней инструмент кое–какой, а непогода была, сосны, как хворостины, качало. Приходит ко мне на пост вечером паренек, ну, такой, какие на улице футбол гоняют, а лицо у него тревожное, прямо сказать, расстроен чем–то.
Не успел я его по душам спросить, чего над ним стряслось. Смотрю, а он уже на мачту полез. Я его по старости достигнуть не смог. Очень шибко полез. А ветер, я вам говорю, штормовой, чайкам такой крыло вывихнуть может, а человеку совсем плохо, если он на высоте находится. Ну, думаю, сбросит парня. А с этой мачты до берега метров триста, а то побольше падать. Заледенело сердце; кричать - все равно, что спички на таком ветру жечь. Не могу сказать, сколько он по мачте лазил. Только, когда он обратно спустился, смотрю я на него: пальто ватного на нем нету, видать, скинул на высоте для облегчения, сам побледнел, а глаза, как фонарики, радостные. Я на него кричать стал: зачем, мол, лазил туда, я тебя в милицию за такие дела, и все прочее.
А он меня просит: "Вы, дедушка, не шумите, я вам все расскажу. Я ведь почти не спал, мучился, мне казаться стало, что я крепление неправильно сделал. Когда на высоте работал, страшновато было, и я потом не мог нпкак вспомнить, так ли все сделал. Ну и стал мучиться, и вот теперь себя проверил. И, оказывается, все в порядке".
Вот видите, какие люди по этой земле ходят…
В тающем тумане текучей, холодной, гибкой статью просвечивает Волга, проторившая себе здесь путь сквозь камень гор, истертых в песок ее непреоборимой силой.
Отсюда хорошо видно, как красота древней русской реки, уже преображенная гигантской стройкой, обретает новые черты своего дивного величия.
I
Всего несколько месяцев назад, я был здесь. Но как неузнаваемо все изменилось вокруг.
Вон там, на берегу Волги, будто в результате огромного внезапного геологического изменения, образовалась глубокая впадина. О глубине ее можно судить по стрелам шагающих экскаваторов, поднимающихся над краями котлована, будто стальные мачты затонувших кораблей. Желтые глинистые хребты выросли там,, где прежде к самой воде сползали песчаные белые отмели.
Каменным сухим позвоночником поднялась из воды насыпь банкета. По обе стороны его проложены огромные стальные трубы, из которых непрерывно извергаются два мутных водопада, наращивая снежно–белую песчаную перемычку, длина которой составит более полутора километров.
Гигантские остовы стальных заборов, шпунтовых перегородок вонзаются в дно реки. Плавучие копры, механические молотобойцы звенят тяжкими торопливыми ударами, от которых по - тиховодью проходит зыбь, словно от подземных колебаний почвы.
Перемычка уже стиснула Волгу. Кидаясь в образовавшуюся узость, река напрягается, чтобы протолкнуть свое огромное могущественное тело, и видно, как струи ее, словно прозрачные мускулы, извиваются и двигаются в бешеном, судорожном упорстве.
Буксирные пароходы, волокущие караваны барж, огромные, словно плавучие острова, плоты, важно шествовавшие по всей голубой дороге, в этом месте, будто поскользнувшись, устремляются вперед и быстро проскакивают узкую горловину.
Приткнувшись к отмели Телячьего острова, земснаряд № 319 перекачивает его берега на другую сторону Волги. Огромный механизм работает бесшумно. Багермейстер управляет им из стеклянной будки, нажимая разноцветные выпуклые пластмассовые кнопки, вделанные в покатый, как парта, пульт. Экипаж земснаряда за сутки подает на перемычку песка почти вдвое больше, чем предусмотрено нормой.
Скоро здесь будет введен в действие новый, недавно прибывший из Волгограда сверхмощный землесосный снаряд "1000–80". Эти цифры, которыми обозначается тип земснаряда, показывают, что он по своей проектной мощности способен вынуть за час тысячу кубометров грунта и поднять его на высоту до 80 зиетров. Проектная производительность этого земснаряда - десять тысяч кубометров пульпы в час. Но уже при заводских испытаниях он перекачал за час тринадцать тысяч кубометров пульпы. Это самый мощный в мире электроземлесосный снаряд. Он потребляет столько электроэнергии, сколько ее необходимо для нужд среднего областного города.
Сейчас от Куйбышева, от Сызрани и до самой великой стройки высятся огромные темные мачты. Они несут на себе провода, по которым невидимо мчится электрическая энергия к мощным машинам, работающим на строительстве.
Пройдет всего каких–нибудь четыре года, и электроэнергия Куйбышевской гидростанции хлынет по металлическим руслам электролиний мощным потоком в обратном направлении. Какие же тогда чудодейственные машины будет питать она? Какие великие свершения будет творить наш народ, обретя новые энергетические источники для своего великого, могучего творчества?
Да, в нашем сегодняшнем дне ясно видны черты коммунистического будущего. Прокладывая дорогу в будущее, советский человек борется за осуществление программы великих строек коммунизма и в этой борьбе обретает новые драгоценные черты творца, созидателя.
На отмели идут работы по прокладке новой линии дюкера. Волга, сдавленная перемычкой, ставит перед строителями серьезные трудности. Наваливаясь всей своей тяжестью, всей своей скоростью, она отгибает стальную трубу, как хлыст, и, прежде чем линия успевает плавно опуститься на дно, река успевает оторвать секцию, унести ее вниз по течению и поспешно забросать песком.
Водолазы Василий Журкнн, Николах! Алексеенко, Федор Король, работая на дне, борются с водой, накладывают заплаты на пробоины, оплетают трубы стальными тросами, чтобы снова повторить попытки и уложить наконец поперек реки дюкер почти метрового диаметра, по которому будет перемещаться грунт с левого берега на правый.
Мощные тракторы с висящими на крюках гроздьями полиспастов ватагой толпятся на отмели, ожидая сигнала, когда нужно будет им снова тянуть, толкать тяжесть стального пустотелого столба.
Идет напряженная борьба с рекой. А на маленькой водолазной барке собрались сейчас те люди, которые ведут эту борьбу. Василий Журкин стоит в своем резиновом снаряжении и держит в руках медный шлем. Лицо его усеяно крупными каплями пота, но глаза светятся упрямым задором. И говорит он спокойно, будто не его сейчас швыряла на дне река:
- За нас, подводников, вы не беспокойтесь! Мы свое дело сделаем, мы ее все равно переборем.
На правом берегу в котловане идет такая же напряженная борьба, но не с водой - с землей.
Экскаваторщики на своих могучих электрических машинах, перевыполняя нормы, вошли во второй ярус котлована и достигли мягких грунтов. Пошла глина, тяжелая, как медь, и вязкая, как замазка. Трехкубовые ковши беспрестанно запрессовываются глиной, приходится лопатами счищать ее с затворов ковшей, чтобы они могли захлопываться. Машины весом в 165 тонн размалывают в щепы деревянные маты, сколоченные из сосновых бревен, скользят на желтой глине и оседают. Чтобы выровнять экскаватор, приходится стальными тросами подтягивать под гусеницы связки бревен. Экскаваторщики знают: скоро здесь будут установлены иглофильтры, осушающие почву, во влажных забоях начнут работать более легкие машины, появятся новые приспособления. Но сейчас люди, опережая время, борются за каждую минуту, за каждый кубометр грунта.
И в этой борьбе накапливается новый опыт работы в забоях на вязких грунтах, рождаются новаторские идеи.
II
Новаторские начинания и предложения стахановцев подробно обсуждались недавно на заседании партийного бюро строительного района. Партийные руководители внимательно и по–деловому рассматривали вопрос о том, следует ли принять предложение о создании на экскаваторном участке резервной группы в пять автомашин, которые могли бы быть приданы самым передовым экскаваторщикам. Решено было обсудить совместно с инженерно–техническим составом предложение комсомольца Коваленко о возможности постройки уральским заводом экспериментального пятитонного ковша для экскаватора с тем, чтобы можно было сразу наполнять пятитонный минский автосамосвал. Говорили о предложении Василия Лямина изготовить вместо деревянных матов для экскаватора, работающего во влажных забоях, металлические маты.
Бригадир комплексной бригады Илья Костенко, работая на минском самосвале, сконструировал и сделал сам в мастерских нож–скребок, с помощью которого можно освобождать прилипший к кузову самосвала грунт. При сбрасывании грунта нож Костенко действует хорошо, но обратно не заходит в кузов. Нужно оказать помощь Костенко, привлечь ему на помощь снерщалистов–инженеров.
Важно также обсудить возможность создания таких приспособлений, с помощью которых можно было бы устранить прилипание грунта к экскаваторным ковшам. Группа инженеров уже работает над этой проблемой. Одни из них предлагают установить вибратор, другие - применить электрический ток, третьи - шлифовать внутренность козша. Нельзя ли заинтересовать всеми этими предложениями научно–исследовательский институт или организовать дискуссию в научно–инженерном обществе строительства?
Заседание партийного бюро рассмотрело намеченные вопросы и давно закончилось, но коммунисты не расходятся. В комнате появляются все новые люди и, присаживаясь, принимают участие в беседе.
Секретарь партбюро Петр Дмитриевич Иванов говорит:
- Главное, товарищи, помнить, что на великой стройке у каждого человека можно зажечь в сердце огонек, увлечь его и сделать передовиком. Но для этого нужно знать каждого человека, завоевать доверие, уважение, открыть путь для его роста. Ведь мы не только все вместе отвечаем за ход строительства. Мы несем ответственность за людей, которые должны по окончании стройки коммунизма стать еще лучше, подняться на новую, еще более высокую ступень в своем духовном развитии.
Мы, коммунисты, несем величайшую ответственность перед партией в самом сложном, в самом жизненно важном деле, в деле коммунистического воспитания советского человека.
Вы только подумайте, что через какие–нибудь пять лет здесь не будет ни строителей, ни пейзажа стройки. Зашумит жизнь в новом красавце городе, на полную мощность заработает энергогигант, появится миллион гектаров орошаемой земли. И все это станет уже не стройкой коммунизма, а городом, гидроэлектростанцией и полями. Черты коммунизма воплотятся не только в камне, стали, в машинах, но прежде всего в духовном облике человека. Эти черты куются сейчас всеми нами в борьбе с трудностями, в работе по воспитанию людей.