Некоторые авторы предположили, что СИС и другие службы - это своего рода заповедник для избалованных представителей высшего света, пропитанных насквозь классовыми предубеждениями. И здесь всегда готовы прикрыть любого из своих, попавшего под подозрение. В издании романа о Киме Филби под названием "Джентльмен-предатель"6 главный герой изображен на обложке в котелке. Что ж, чтиво довольно интересное, хотя достоверным источником его назвать трудно. Истина же заключается в том, что в Секции V был довольно смешанный состав служащих, хотя в основном это были представители среднего класса. Среди нас и в самом деле был и баронет, и шотландский лэрд, позднее пэр Англии, и даже кузен здравствующей королевы. Но в основной массе мы вышли из совершенно обычной среды: индийской полиции, школьных преподавателей и коммерческих фирм. Я даже не знаю, в какие школы ходило большинство моих коллег в Секции V и учились ли они в университете. Мне известно, что некоторые провели значительную часть жизни за границей; их знание зарубежных стран и иностранных языков стало важной причиной для вербовки на службу в Секцию V. Вероятно, неплохое воспитание получили некоторые из секретарей; однако, поскольку они часто оказывались довольно приятными внешне, а в придачу еще и прилежными, их происхождение могло и не вызвать столь пристального внимания.
В те годы - 1942–1943 - дела у Кима Филби шли очень хорошо. Он быстро завоевал авторитет, даже среди ярых противников Секции V на Бродвее, как проницательный, разумный и эффективный сотрудник, с которым можно иметь дело. Министерство иностранных дел, в лице Питера Локсли, который был нашим главным связным, тоже прониклось к нему симпатией. В МИ-5 он стал настоящим любимчиком. В Секции V он нравился своим коллегам, а секретари его просто обожали. Феликс доверял ему и впоследствии продвинул по службе; не было заметно ни единого намека на их будущую размолвку. Однако у Кима выработались собственные представления о некоторых людях, с которыми он был связан, особенно в Бродвей-Билдингс, где хватало карьеристов, прихлебателей, заурядных пустословов, бывших морских капитанов, подвергших риску свои корабли и экипажи, и просто никчемных личностей. В его книге содержится ряд едких высказываний, свойственных тогда ему и многим из нас.
Что касается семейной жизни, то, по-видимому, Ким был вполне счастлив с Эйлин. Я не знал, что они не женаты. Где-то в подсознании у меня отложилось, что Эйлин никогда не говорила о дне свадьбы и никакая годовщина свадьбы никогда не отмечалась. Именно к такому мысленному заключению я однажды пришел, хотя это не имело особого значения. Они, вероятно, предполагали, что Мэри и я знаем это, хотя фактически я впервые услышал об этом в 1945 году от Дика Брумена-Уайта. По словам Эйлин, их с Кимом познакомила Флора Соломон, под началом которой Эйлин работала в отделе социального обеспечения Marks & Spencer до войны. Уже к маю 1940 года отношения между Кимом и Эйлин, должно быть, вполне сформировались, потому что Эйлин рассказывала, как ездила в Париж, чтобы увидеться с ним, и приехала туда в тот самый день, когда немцы совершили бросок в Бельгию и Голландию.
Жизнь в Спиннее так или иначе вращалась вокруг нашей работы в Секции V. В какой-то момент мне пришлось на две недели прекратить носить домой документы, потому что работа стала мне сниться едва ли не каждую ночь. Мы почти не пользовались садом, за исключением одной попытки вырастить там чеснок. Философия озеленения у Кима Филби была проста: если определенное для того или иного растения количество удобрения оказывает благотворное влияние, значит, если взять в десять раз больше, то и эффект будет тоже в десять раз больше.
Летом 1942 года в наше домашнее хозяйство прибыло пополнение в виде замечательного французского бульдога, которого мы назвали Акселем в честь любимого персонажа ISOS, сторожевого пса Абвера в Альхесирасе. Мы устраивали шуточные боксерские поединки с этой лишь на вид свирепой собакой, дразнили и легонько шлепали по морде. Однажды вечером к нам на обед приехал Гай Бёрджесс. Этот парень редко мог провести вечер, не удивив всех какой-нибудь шуткой. Побоксировать с Акселем - это еще полбеды; он еще много раз чмокал его рычащую, слюнявую морду. Еще к нам заходил американский журналист, старый друг Кима еще со времен испанской гражданской войны. Не могу поклясться, что точно помню его имя, но, помоему, это был Сэм Брюер, на супруге которого Элеонор в конечном счете и женился Ким. Однажды в Сент-Олбанс заехал Виктор Ротшильд, эксперт МИ-5 по антидиверсионной деятельности и тоже старинный друг Кима, и мы договорились с ним пообедать в одной из гостиниц. "Не так уж часто выпадает обедать с Ротшильдом", - объяснил Ким, и мы тут же представили себе вкуснейшие стейки с черного рынка, непрожаренные, замоченные в "Шато Лафит". Ротшильд, что весьма благоразумно, подобных фантазий не питал. И мы довольствовались комплексным обедом по фиксированной цене, дополнив его бокалом горького бочкового пива…
В начале 1943 года в Сент-Олбанс приехала младшая сестра Кима Элена. Девятнадцатилетняя девушка появилась и в Секции V в Гленалмонде, и, естественно, в семье Кима Филби, проживающей в Спиннее. Рыжеволосая, как и ее мать, разумно сочетающая в себе ум и проницательность отца и брата и обладающая незаурядным чувством юмора, она везде пришлась ко двору. Ее назначили в отдел V1, где в основном работали женщины. Они отвечали за ведение картотеки на тысячи и тысячи имен, которые то и дело всплывали в ISOS. Всей этой командой ловко управляла внушительная дама, наделенная юмором и железной рукой. Элена и ее коллеги сочинили даже стишок о своей жизни (в V1), из которого я запомнил две строчки:
Заболеть ты гриппом не должна,
Еще ты слишком молода.
У Элены на меня и на ее брата были большие надежды. "Вот когда вы, сэр Ким, и вы, сэр Тим…" - любила она повторять. Боюсь, ни один из нас даже близко не оправдал ее ожиданий….
Источник ISOS по-прежнему предоставлял нам намного больше информации, чем требовалось для более или менее детального ее анализа. В то же время наши резидентуры обеспечивали постоянно растущий объем разведывательной информации, частично поступающий от двойных агентов, то есть агентов абвера, которых удалось перевербовать нашим сотрудникам. К тому времени уже было маловероятно, чтобы какой-либо немецкий агент, посланный от полуострова, без нашего ведома добрался до британской территории, а зачастую и до других территорий. Когда тот или иной немецкий шпион прибывал в Великобританию, то в самом начале необходимо было выяснить, подойдет ли он для роли британского двойного агента, который будет подбрасывать немцам фальсифицированную информацию. И здесь должна была вступить в действие МИ-5 - в тесном сотрудничестве с межведомственным комитетом, который занимался двойными агентами и стратегиями фальсификации противника. Но целью многих агентов, забрасываемых с Пиренейского полуострова, как и вышеупомянутого Паскаля, обычно являлись прежде всего другие страны. Если их путь пролегал через британские колонии, то их, естественно, арестовывали, отправляли в Великобританию и интернировали до конца войны. Одного такого бедолагу схватили потому, что его имя - даже не вдаваясь в детали о том, чем он занимается и почему им заинтересовался абвер, - появилось в ISOS через несколько дней после его записи в длинном списке пассажиров, который как раз просматривал я. Его сняли с судна в порту Тринидада. На допросе парень ни в чем не признался, после чего его отправили в Англию, но на полпути он покончил с собой, выпрыгнув за борт…
Вообще, британская контрразведка во время Второй мировой войны весьма успешно проводила операции с двойными агентами. По характеру и содержанию ISOS зачастую можно было судить, как немцы реагируют на такие операции, возникают ли у них подозрения и как они оценивают работу того или иного своего агента. При определенных обстоятельствах ISOS могли также использоваться в качестве проверки агента на лояльность (британцам). Если ему доверяли, то его можно было бы направить из Англии в Испанию или Португалию с достаточно интересной информацией, чтобы гарантировать, что соответствующая телеграмма уйдет в Берлин; из последующих ISOS сразу станет ясно, прошло ли все гладко или немцы его все-таки раскололи. Хотя роль Секции V в операциях с двойными агентами на территории Великобритании заключалась главным образом в поддержке МИ-5, эта роль была все-таки важной, и здесь особое место занимал Ким Филби.
Одна из особенностей абвера заключалась в его высокой децентрализации. Помимо операций местных резидентур, проводимых в Испании и Португалии, эти две страны использовались в качестве своеобразных стартовых площадок во внешний мир большим количеством других отделений абвера в Германии и в оккупированных странах. Были так называемые АСТ (от нем. AST, или Abwehrstellen - пункты, резидентуры абвера), которые являлись главными, и НЕСТ (от нем. NEST, или Nebenstellen - побочные пункты), которые подчинялись АСТ. Каждая - АСТ "Брюссель", АСТ "Гамбург", АСТ "Париж", НЕСТ "Кельн" и многие другие - имела собственных агентов, а Испания и Португалия были излюбленными территориями для их заброски или транзита. Кроме того, каждая резидентура, как и штаб-квартира, подразделялась на Абвер I, II и III, а Абвер I я потом еще делил на I/H (армия), I/Luft (воздушные силы), I/M (военно-морской флот), I/Wi (экономика), I/TLW (техника) и т. д. Таким образом, существовало огромное множество различных отделов, в деятельности которых предстояло разобраться. Некоторые из этих отделов и подотделов специализировались на чем-то своем. Например, АСТ "Берлин" (не путать со штаб-квартирой абвера в Берлине) специализировалась на агентах швейцарской национальности. У АСТ "Берлин" также была мерзкая привычка использовать без разбора два имени прикрытия для каждого из своих сотрудников, иногда даже в одном и том же донесении, что поначалу вызывало путаницу. Местные организации абвера в Испании и Португалии, как предполагалось, оказывали содействие во всей этой внешней деятельности, но проявляли явное недовольство. Особенно это чувствовалось, когда возымели действие наши дипломатические протесты и преследования и положение немцев сделалось довольно шатким.
Мы тщательно изучили немецкую диверсионную организацию в Испании, то есть местных сотрудников и агентов Абвера II. Их главными целями были британские суда в испанских портах и на Гибралтаре. В конце 1941 года бомба замедленного действия, заложенная агентами этой организации в груз британского торгового судна в одном из портов на юго-востоке Испании, привела к гибели многих моряков. Подобный успех немцы больше повторить не смогли, однако им удалось сохранить свою организацию в этой области. Однажды из донесений ISOS мы выяснили, что Абвер II планирует заложить бомбу на британском судне, направляющемся на Гибралтар. Абвер II обычно при формулировке своих оперативных донесений использовал "умеренно" секретный шифр; не то чтобы в абвере сомневались в безопасности своих шифров, а скорее не хотели отправлять слишком подозрительные и политически запутанные донесения. Поэтому они использовали медицинские термины: "врач" - для обозначения агента, который должен был заложить бомбу, "пациент" - для судна, "лекарство" - для бомбы и т. д. "Врач", как мы поняли, скоро навестит "пациента" и пропишет тому "лекарство" в испанском порту близ Гибралтара. Судну предстояло провести несколько часов на Гибралтаре и отправляться дальше. С Гибралтара нам сообщили, что, если предстояло искать бомбу, необходимо распоряжение о разгрузке судна прямо на пристани, где под наблюдением докеров, а значит, и агентов абвера в Альхесирасе, будет проверяться ящик за ящиком. Несмотря на риск в отношении ISOS, такое распоряжение на всякий случай было получено. Так получилось, что в ночь прибытия судна на Гибралтар я остался на ночное дежурство в Гленалмонде. Было устроено так, что судно под каким-нибудь не вызывающим подозрений предлогом будет задержано на ночь и проведен хотя бы беглый его осмотр. Где-то после полуночи из Блечли пришло сообщение о только что расшифрованном немецком донесении: похоже, "врачу" пришлось отменить свой визит к "пациенту". Здесь возникла дилемма: возможно, донесение - что в то время случалось довольно часто - было неправильно истолковано, а может быть, немцы все-таки нашли способ заложить свою бомбу. С другой стороны, риска в отношении ISOS нужно было во что бы то ни стало избежать. В то время как немцы вполне могли заметить процесс разгрузки судна и заподозрить в связи с этим утечку из своей организации или иную причину, но не безопасность шифра, полной уверенности у нас все равно не было. Если они действительно отменили операцию, а затем увидели разгрузку, то едва ли предположили утечку.
Обычно подобные вещи, связанные с риском ISOS или возможной гибелью людей, доводились до сведения Кима Филби и Феликса Каугилла, обсуждались с Адмиралтейством и прочими причастными к этому ведомствами и лицами. Но в тот раз решение нужно было принять еще до наступления утра. Думаю, в тот вечер Ким уехал из Сент-Олбанса. Феликс же, с другой стороны, обычно не ложился спать долго - до трех или четырех часов утра просматривая газеты. А тогда было еще половина второго. Дело едва ли можно было решить по телефону. Поэтому я недолго думая вскочил в дежурный автомобиль и вскоре подъехал к Прей-Вуду, большому дому, расположенному приблизительно в миле от Гленалмонда. Раньше здесь квартировало несколько офицеров Секции V, а теперь проживал Феликс с супругой. Я надавил на кнопку дверного звонка - никакого ответа. Я позвонил снова, потом еще раз. Взяв горсть камешков, я швырнул их в окно предполагаемой спальни Феликса и Мэри. Потом сделал это снова. Но ответом на стуки камней о стекло снова была полная тишина. Я почувствовал себя абсолютно одиноким во всем мире. В какой-то момент я ухватился за идею все-таки возвратиться в Гленалмонд и позвонить по телефону в надежде, что хоть телефонный звонок сможет разбудить Феликса. А потом вдруг вспомнил о том, что в принципе и так хорошо знал: я лишь пытаюсь навязать кому-то решение, принять которое лучше подготовлен я сам. Все, что мог сказать мне Феликс - или даже Ким, - звучало бы примерно так: "Хорошо, но ты ведь у нас эксперт в данном вопросе: что ты сам-то думаешь?" Итак, я возвратился в Гленалмонд и сигнализировал на Гибралтар, чтобы судну разрешили следовать дальше. Весь следующий день я провел как на иголках, но, слава богу, никакого взрыва не произошло.
Сейчас все привыкли высмеивать абвер как чистый балласт, а не полезный актив нацистской Германии. В этом есть доля правды. Многие офицеры абвера равнодушно воспринимали национал-социализм, а некоторые были и вовсе настроены категорически против. Даже те офицеры, которые не руководствовались какими-либо политическими убеждениями, предпочитали Восточному фронту беспечную жизнь в Мадриде, Лиссабоне или каком-нибудь другом месте. Они были заинтересованы всячески преувеличивать значимость своей работы и закрывать глаза на любые подозрения о том, что какой-нибудь агент может фабриковать или приукрашивать свои донесения или, по сути, работать на британцев или американцев. Но в то время, в середине войны, абвер ни в коем случае нельзя было списывать со счетов. И это в полной мере подтвердили бы экипажи союзных конвоев в Западном Средиземноморье, которые подвергались интенсивным бомбардировкам после донесений из наблюдательных пунктов абвера в Гибралтарском проливе. К ним присоединились бы и многие агентурные сети союзников в оккупированной Европе, которых служба Абвер III сумела раскрыть. Можно лишь гадать, как действовал бы абвер, если бы мы утратили доступ к ISOS; например, представляется вероятным, что некоторые из его агентурных операций в Великобритании в течение долгого времени оставались бы нераскрытыми.
Насколько мне известно, лишь однажды немецкие разведывательные службы всерьез заподозрили, что их шифры читаются противником. В срочном донесении из Мадрида в Берлин говорилось, что один из кораблей Королевского флота Великобритании встал на якорь точно перпендикулярно немецкому секретному инфракрасному лучу в Гибралтарском проливе. Отделение абвера в Мадриде, опасаясь, что британцы, возможно, читают их шифровки в Танжер, немедленно сменило шифр. Некоторое время мы думали, что какой-то отъявленный идиот предпринял несанкционированную инициативу в отношении ISOS, но после соответствующего запроса нас заверили, что судно остановилось там совершенно случайно, по какой-то банальной причине. Я, правда, до сих пор не до конца в этом убежден. Новый немецкий шифр эксперты в Блетчли взломали в течение месяца. Однако этот инцидент напомнил нам о том, что в таком деле, как безопасность шифра, немцы отнюдь не беспечны. В другом эпизоде у нас был тревожный момент, когда донесение ISOS из резидентуры абвера в Альхесирасе в Мадрид начиналось словами: "Нашим друзьям в британской Секретной службе…" Потом до нас дошло, что на дворе 1 апреля…
Более серьезная опасность заключалась в том, что при такой хорошей осведомленности британцев немцы могли бы проверить безопасность своих шифров с помощью простых ловушек. Было бы достаточно упомянуть в донесении имя какого-нибудь невинного путешественника и затем лениво наблюдать, как тот будет задержан с целью допроса, или упомянуть произвольный адрес и потихоньку следить, проявим ли мы к нему какой-нибудь интерес. Но ничего подобного так и не произошло.