КГБ, каким я знал его изнутри. Некоторые штрихи - Борис Смирнов 7 стр.


К огромной радости, Льва Яшина довелось видеть не только с трибун на поле, но и в другой обстановке. Это случилось в 1964 году в стенах родной Высшей школы КГБ СССР им. Ф.Э.Дзержинского, и вне этих стен. Яшин поразил меня высоким ростом. Ведь мы, студенты, родились в основном либо непосредственно перед Великой Отечественной войной, либо, как я, в тяжелейшие ее годы, и были, конечно, по понятным причинам низкорослые в сравнении с поколением, к которому принадлежал Яшин. Начальник нашей школы генерал-лейтенант Питовранов тоже был высок, но 35-летний гость выглядел более спортивным, стройным и подвижным. Актовый зал, заполненный до отказа слушателями и сотрудниками Высшей школы, встретил выдающегося вратаря тепло и слушал с огромным вниманием. Ведь Яшина в Советском Союзе знали и уважали все - от младшего школьника до глубокого старца.

Он рассказал, что увлечение футболом у него началось примерно так же, как и у нас. Правда, у нас это происходило годы спустя, о чем я написал в начале главы. Но война, к началу которой Яшину было лишь одиннадцать лет, вынудила их семью выехать из Москвы на Волгу, так как туда был переведен завод его отца, работавший на оборону. Там и ему, совсем юному, как когда-то отцу, пришлось поучиться слесарному делу, которое он продолжил, вернувшись опять в Москву. Свое увлечение футболом, которому он остался верен, Лев реализовывал в команде завода. В конце 40-х Яшина призвали в армию. Лев Иванович отметил, что ему повезло - его призвали служить в войска, дислоцировавшиеся в Москве. Именно в одной из московских войсковых частей он был замечен как перспективный футболист. В спортивном плане эта в/ч относилась к обществу "Динамо". Он участвовал в спортивных соревнованиях этой части и попал в поле зрения тренера московского спортивного клуба "Динамо" Аркадия Ивановича Чернышева. Играл там и в футбол, и в хоккей. Это случилось в 1949 году.

Со временем Лев Иванович Яшин своим усердием тренировок в знаменитом московском клубе добился, что стал периодически замещать в футбольных воротах самого Алексея Хомича. Яшин подчеркнул, что он очень благодарен Хомичу. Не все у него поначалу получалось. Были крупные ошибки и промахи. Хомич давал ему советы, и сам Яшин присматривался к большому мастеру игры в футбол и до изнеможения тренировался. Конечно, я не запомнил конкретных высказываний Льва Яшина на этот счет. Жаль, что не вел дневниковых записей. Ведь прошло более 50 лет, а беседа-встреча знаняла всего лишь около часа. Но в интернете можно найти следующее его изречение, которое составляет и суть того, что он говорил нам в тот день, к чему призывал нас, молодых чекистов: "Если мое имя и осталось в футболе, то обязан я этим не матери-природе, и не счастливым генам. Наверное, прежде всего тем, кто составлял среду, в которой я рос и воспитывался, кто учил меня работать и играть в футбол… Наверное, самому себе я тоже обязан, потому что, трудясь, не страшился измазать руки… Такие понятия, как "долг", "обязанность", "надо", "жертва личного ради общественного", вошли в нашу память и кровь давно, с детства - в годы войны каждый из нас впитал их в себя на всю жизнь".

Естественно, Яшина попросили рассказать об участии нашей футбольной сборной в 16-х Олимпийских Играх 1956 года в Австралии в Мельбурне, которые тогда еще были у всех свежи в памяти. По словам Яшина, в эту далекую страну они долго летели на самолете с посадкой в Ташкенте и в столице Бирмы. Прилетели заблаговременно, чтобы привыкнуть к необычному для них часовому поясу и провести тренировочные игры с местными командами. Яшин напомнил, что у нас тогда играли прекрасные ребята - Игорь Нетто, Никита Симонян, Эдуард Стрельцов, Валентин Иванов, Анатолий Ильин, Сергей Сальников, Борис Татушин и другие. В том году советская сборная по футболу завоевала свои первые олимпийские медали. И они были высшей пробы - золотые. Для советских футболистов был труден полуфинал, а особенно финал, и Яшину пришлось сильно попотеть, как когда-то ему советовал Хомич.

Тот полуфинал пришлось выигрывать у болгар, давних и трудных соперников. Яшин подчеркнул, что соперники заставили особенно поработать именно его, вратаря, подвергнув массированому обстрелу советские ворота, в частности, во втором тайме. Счет двух таймов оказался нулевой и для одних, и для других. В дополнительные тридцать минут на поле происходила настоящая мясорубка. Два наших футболиста были выведены из строя, в результате чего нагрузка на команду и, в первую очередь, на вратаря значительно возросла. Но Лев Иванович, по его словам, постарался не подвести команду, а Стрельцов и Татушин дважды поразили ворота болгар, тем самым обеспечив нашей сборной выход в финал.

Финал был не менее драматичен. Встречались с югославами. Стояла задача взять реванш за поражение в 1952 году. Эту задачу команда при напряжении всех сил успешно решила. Все ребята проявили мужество, упорство и натиск в достижении результата. По словам Льва Ивановича, на этот раз его ворота были надежно защищены. Его атаковали более десятка раз, но ему посчастливилось брать самые трудные мячи, посылаемые югославами с близких позиций. Отличился и Анатолий Ильин, забив красивый гол югославам. Счет 1:0. Победа! Золото!

Самоотверженная игра Льва Ивановича Яшина на Олимпиаде в Мельбурне была замечена в мире международного футбола. Он получил похвальное прозвище "Черный паук". Возвращались из Мельбурна уже не спеша. Пароходом добрались до Владивостока. А затем поездом проследовали в Москву по необъятным просторам Советского Союза.

После победы советских футболистов в Мельбурне о нашей команде заговорили всерьез. И не зря. В 1960 году она была первой в борьбе за Кубок Европы, разгромив все тех же неугомонных югославов, и вошла в восьмерку лучших команд мира. Следует заметить, что и Кубок этот был первый. Лев Иванович рассказал нам, что его удачное участие в этих двух крупнейших футбольных мероприятиях, видимо, послужило основанием для приглашения его в 1963 году в Лондон на стадион "Уэмбли" на матч века, посвященный 100-летию английского футбола. Он сыграл целый тайм и не пропустил в свои ворота ни одного мяча!!!

Беседа-встреча слушателей и сотрудников школы КГБ со знаменитым футболистом закончилась взаимными напутствиями и теплыми пожеланиями. Некоторое время спустя мы с товарищем вышли из школы и направились в сторону Белорусского вокзала, чтобы ехать на метро в общежитие. Метрах в тридцати от выхода на тратуаре увидели небольшую группу слушателей, окруживших нашего гостя. Яшин возвышался над ними, шла беседа. Ребята не отпускали Яшина, задавали конкретные вопросы по футбольной тематике. Лев Иванович оживленно, терпеливо отвечал. Одной из его заключительных фраз была такая: "Я ведь здесь не впервые. Я некоторое время проходил срочную службу во взводе обеспечения Высшей школы. Мне здесь все знакомо. Приятно было посетить те родные места, где когда-то в молодости бывал".

Это нас всех удивило, поскольку во время встречи в большом зале он не говорил об этом. Сказал только в нашем узком кругу. Родные места! Родные пенаты! Возможно, в этом проявилась яшинская скромность? А в Высшей школе КГБ у нас действительно находился такой взвод, мы этих солдат постоянно видели, поскольку они охраняли здание, стояли на нескольких контрольно-пропускных постах, на которых стояли и мы, слушатели школы; помогали преподавателям по военной подготовке в тирах, на стрельбищах и при поездках на другие мероприятия по военной подготовке. Кстати, яшинский стадион "Динамо" по московским меркам находился совсем рядом с центральным зданием Высшей школы КГБ на Ленинградском проспекте, где мы учились, и где состоялась встреча с великим футболистом. Мы попрощались с Яшиным. Он сел в стоявшую около тротуара "Волгу" и уехал. До этого он рассказывал, что автомобили были подарены игрокам за успехи в футболе.

Как позже я выяснил в интернете, Яшин проходил срочную службу во внутренних войсках. Внутренние войска в январе 1947 года были переданы из МВД в Министерство государственной безопасности СССР, а в 1951 году были реорганизованы во внутреннюю охрану МГБ. Среди их задач была и задача по охране особо важных объектов. Лев Иванович Яшин проходил службу как раз в конце 40-х - начале 50-х годов. В 1999 году в день 70-летия Льва Яшина командование войсками Московского округа внутренних войск МВД России решило установить на яшинском доме в Москве по ул. Миллионная, 15 мемориальную доску. Этим оно предотвратило предполагавшийся снос исторического дома.

Справка из Википедии:

Лев Иванович Яшин (22 октября 1929, Москва - 20 марта 1990, там же) - советский футбольный вратарь, выступавший за московское "Динамо" и сборную СССР, Олимпийский чемпион 1956 года и чемпион Европы 1960 года, 5-кратный чемпион СССР, заслуженный мастер спорта СССР (1957). Герой Социалистического Труда (1990). Полковник ВС СССР, член КПСС с 1958 года.

Лучший вратарь ХХ века по версиям ФИФА, МФФИИС, World Soccer, France Football, Guerin Sportivo, Planet Foot и Voetbal international. Первый и единственный вратарь в истории, получивший "Золотой мяч".

Последний матч Лев Иванович Яшин провел 27 мая 1971 года.

Глава 4
Владимир Коккинаки. Самолеты, безопасность, Сталин

"Если надо, Коккинаки
Долетит до Нагасаки
И покажет там Араки,
Где и как зимуют раки!"

(Из песни о легендарном летчике)

"Товарищ Сталин сказал нам:

"Слетайте за сутки на Дальний Восток".

Мы сели и слетали.

Дело сделано".

(Из выступления Коккинаки на торжествах, посвященных полету)

Интерес к авиации проявился у меня в самом раннем детстве. Отчетливо помню, как во время праздничных застолий на Новый год, 1 мая и 7 ноября по просьбе развеселившихся гостей мама ставила меня на табуретку, и я старательно и задорно пел "Потому, потому что мы пилоты, / Небо наш, небо наш родимый дом. / Первым делом, первым делом самолеты, / - Ну а девушки? - А девушки потом".

Судя по всему, мне было тогда года четыре, поскольку фильм "Небесный тихоход" о наших летчиках-фронтовиках был создан в 1945 году, и именно в то время веселые песни из этой кинокартины были очень популярны. Позже я зачитывался книгами о летчиках. А двенадцатилетним подростком умудрился один на велосипеде по дороге, уложенной булыжником, и по бездорожью осилить в течение светлого дня семидесятикилометровый путь до озера Кубенское и обратно. Сделал это ради того, чтобы только взглянуть на бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза летчика Александра Клубова, установленный в поселке, о чем я вычитал в книжке по краеведению. Затем сделал еще много шагов, чтобы связать жизнь с авиацией, но безрезультатно, хотя интерес к ней не иссяк до сих пор.

И вот на фоне таких моих привязанностей к авиации в один из дней 1974 года мой коллега по службе, фронтовик, очень авторитетный для меня опер КГБ, звали его Василий Александрович, с которым мы уже не один год работали в общем кабинете, сообщает, что накануне он познакомился с самим Владимиром Коккинаки!!! Назвал его чудесным мужиком, и даже в компании с ним и со своим знакомым пил портвейн! Конечно, я был в шоке от таких слов. Для меня Коккинаки был таким же кумиром, как Юрий Гагарин, Петр Нестеров, Сергей Уточкин, Валерий Чкалов, Михаил Громов, Валентина Гризодубова, Полина Осипенко, Алексей Маресьев, Михаил Водопьянов и другие известнейшие летчики-герои. И вот Василий Александрович, мой старший товарищ, как выясняется, запросто пил портвейн с великим асом советской авиации, которым уже многие годы восхищалась вся страна, весь мир!!!

Оказалось, что, действительно, все произошло обыденно и просто. Владимир Константинович Коккинаки обратился к сотрудникам одной из спасательных водных станций с просьбой предоставить на время лодку для рыбалки. Наш работник Василий Александрович был хорошим приятелем начальника станции, случайно зашел к нему и стал свидетелем возвращения Коккинаки с рыбалки с хорошим уловом. В разговоре упомянули, что за такой улов не прочь выпить партейного. Летчик не понял, о каком вине идет речь. Ему разъяснили, что в народе так называют обыкновенный дешевый портвейн. Коккинаки выразил желание отведать партейного. Купили. Выпили. Величайшему асу советской авиации, избалованному дорогими винами на важных приемах, он понравился. Владимир Коккинаки был настоящий русский человек, скромен, прост в общении, доброжелателен.

При обсуждении обстоятельств знакомства моего коллеги с выдающимся летчиком у нас с ним сама собой возникла идея пригласить Коккинаки в отдел КГБ, чтобы он поделился с чекистами воспоминаниями о своей героической работе. Заполучив разрешение на это начальника отдела, Василий Александрович, опытный оперативник, сумел встретиться с Владимиром Константиновичем после очередной рыбалки и уговорить его на беседу с работниками отдела. Примечательно, что 70-летний летчик отказался от предложенной ему машины, чтобы доехать до отдела, сказал, что подойдет к парку отдыха, откуда Василий Александрович проведет его в отдел. Я подробно рассказываю об этих обстоятельствах с единственной целью - показать, что дважды Герой Советского Союза, генерал-майор авиации, Почетный Президент Международной Авиационной Федерации, обладатель 22 мировых рекордов в области воздухоплавания Владимир Константинович Коккинаки был нормальным приземленным советским человеком, не оторвавшимся от своих корней, скромным, простым в запросах, отзывчивым и уважительным.

К назначенному времени Василий Александрович засобирался пойти за Коккинаки. И тут мне пришла в голову счастливая мысль: есть шанс поговорить с одним из кумиров моего детства и юности. Поговорить по пути следования от парка до помещения отдела. Поговорить немного, но с каким человеком!!! Эти семь-десять драгоценных минут!!! Короче, я напросился. Василий Александрович поддержал идею и мы пошли вместе. Мы подошли к парку одновременно. Василий Александрович представил меня как молодого коллегу, который захотел увидеть великого летчика первым из оперработников. Коккинаки улыбнулся. Тепло обменялись рукопожатиями. Владимир Константинович сказал: - Молодец, Борис! Настойчивость - хорошее дело.

Коккинаки выглядел моложе своего возраста, хотя и был седой. Держался он уверенно, был подтянут, бодр, разговорчив, шутил. Одет в светлый опрятный костюм, в белой рубашке с галстуком. Чувствовалось, что к предстоящей встрече с сотрудниками КГБ он отнесся серьезно, ответственно. Своими шутливыми словами Василий Александрович подтолкнул меня сразу включиться в разговор на нашем коротком, к сожалению, маршруте. Говорили, в основном, Коккинаки и я. Василий Александрович намеренно давал мне возможность высказаться побольше, но, конечно, тоже участвовал в разговоре.

Я сказал, что очень рад видеть Владимира Константиновича, знаменитого летчика, поскольку с детства одержим авиацией. Каждым летом ездил с родителями и братьями на аэродром на праздник Воздушного Флота, чтобы посмотреть за полетами спортивных самолетов. Строил модели самолетов в кружке авиамоделизма в Доме пионеров. В старших классах школы с двумя одноклассниками занимался в аэроклубе, где опытная летчица научила нас первым навыкам полета на простеньком планере, запускаемом в полет с помощью мотоциклетной лебедки. Каждый из нас совершил до десятка восхитительных полетов. Все мои взлеты и посадки были удачными. Но дальше дело не пошло. Из-за травмы несколько упало зрение. После школы пытался поступить в Московский авиационный институт им. Серго Орджоникидзе, не прошел по конкурсу. Год поработал слесарем на заводе, а потом предложили поучиться в Высшей школе КГБ (подробно об обстоятельствах поступления в школу КГБ мной изложено в Главе 2 Части 1). На это Коккинаки заинтересованно отреагировал, сказав, что тоже в юности мечтал стать летчиком, следил за достижениями Михаила Громова, но в отличие от меня ему пришлось рано начать трудиться на виноградниках, затем на рыбном промысле и грузчиком в морском порту города Новороссийска. Было не до авиации. Но подчеркнул, что будучи призванным в Красную Армию, сразу попытался перевестись в авиацию и к 23 годам добился направления в летную школу. Сначала в Ленинград, затем в Борисоглебск. Тут я ему заметил, что у меня оба брата, взяв с меня пример, тоже увлеклись авиацией. Младший, как и Коккинаки, закончил Борисоглебское высшее военное авиационное училище летчиков им. Чкалова и служит в ВВС, а старший - после окончания Кременчугского летного училища Гражданской авиации работает в Тюмени вертолетчиком, помогает геологам искать нефть. Коккинаки удивился тому, что у него со мной в юности было много общего, его братья тоже летчики.

Я не стал засыпать Владимира Константиновича вопросами, так как полагал, что он многое скажет на встрече в отделе, да и времени было мало. Учитывая, что он в своем происхождении имеет греческие корни, сообщил ему, что в Высшей школе КГБ наряду с изучением оперативного дела я занимался серьезно познанием английского и греческого языков. Для Коккинаки это оказалось неожиданным, интересным: - Да ты и греческий знаешь? Ну, молодчина! - На это я добавил: - Как языковед я почувствовал в Вашем говоре что-то вологодское. - На это Коккинаки с гордостью сказал: - Да у меня же шеф, Сергей Владимирович Ильюшин, из Вологды, может быть, от этого. - Я признался, что пошутил, сказав о его говоре. Сам родом из тех мест, жил в Вологде и знаю о своем великом земляке и конструкторе знаменитых ИЛов, которые испытывал Коккинаки. Владимир Константинович в очередной раз сказал в мой адрес одобрительные слова, которые я запомнил на всю жизнь. Наш короткий маршрут, к моему сожалению, быстро закончился, мы вошли в помещение отдела КГБ. Нас встретил начальник отдела. Немного поговорив с гостем, начальник, Коккинаки, Василий Александрович и я прошли в Ленинскую комнату. Они направились к столу президиума, а я занял оставшееся место на стуле в последнем ряду.

Назад Дальше