12 декабря 1774 г. из Аузы ушла 2-я дивизия в составе кораблей "Ростислав", "Саратов", "Граф Орлов"; фрегатов "Помощный", "Запасной" и бомбардирского корабля "Страшный". Командовал дивизией контр-адмирал К. М. Базбаль. Он повел корабли мимо Ливорно – столь любимого места длительных стоянок, и 19 августа 1875 г. прибыл в Кронштадт.
13 марта 1775 г. из Аузы ушел одиночный фрегат "Надежда". Капитан М. Г. Кожухов благополучно привел его в Петербург 15 октября. Фрегаты же "Минерва" и "Григорий" ушли из Средиземного моря на Балтику в 1774 г., еще до окончания войны.
Ряд кораблей и судов можно было отремонтировать и послать в Россию, но на это требовалось время, лес и мастеровые, а последних в Аузе как раз и не хватало. А главное, хотя Елманов и растянул эвакуацию "губернии" на 10 месяцев вместо трех положенных, но все равно времени на ремонт всех судов не хватало. В результате корабли "Св. Иануарий", "Три Святителя", "Не тронь меня", фрегаты "Надежда Благополучия", "Накция" и "Делос", бомбардирский корабль "Гром" и ряд других судов были сданы на лом в порту Ауза.
По Кючук-Кайнарджийскому миру Россия впервые получила возможность проводить свои торговые суда через Проливы. Этим и решил воспользоваться вице-адмирал Елманов и отправить ряд корсарских судов под торговым флагом (нынешним триколором) через Проливы на Черное море. Этим решались сразу две проблемы: доставка на Черное море судов, которые можно было использовать в военных целях, и оперативная доставка на новое место жительства тысяч греков и албанцев.
С марта по май 1775 г. под торговым флагом России через Проливы прошли фрегаты "Архипелаг", "Тино", "Победа", "Св. Николай" и "Слава", полаки "Патмос", "Св. Екатерина", № 53 и № 55. Более мелкие суда с греками приходили в Константинополь под видом каботажных судов, что-то там продавали, что-то покупали, а затем шли в Черное море.
Фрегат "Слава" привез греков в Крым, а затем вернулся в Аузу, но из-за повреждений сделать второй рейс не смог и был в 1776 г. продан на лом в Ливорно.
Фрегат "Победа", везший греков в Балаклаву, разбился 5 сентября 1775 г. у входа в Балаклавскую бухту, но вся команда и пассажиры были спасены.
Интересно, что турки очень внимательно следили за судами, проходившими Проливы. Как видим, они пропустили все военные (корсарские) суда, обращенные в 1769–1772 гг. из греческих торговых кораблей, но категорически отказались даже впустить в Дарданеллы "Северный Орел" – фрегат, специально построенный для военных целей, и ему пришлось тащиться вокруг Европы.
Екатерина II "во внимание к приверженности греков и албанцев к России и оказанных услуг", указом от 28 марта 1775 г. на имя графа Орлова-Чесменского – инициатора принятия греков и албанцев на службу – повелела изыскать меры для поселения новых переселенцев, отведя им земли возле перешедших к России крепостей Керчи и Еникале.
Эти переселенцы получили большие льготы, и им разрешено было из своей среды составить войско, названное Албанским. Причем войско это было обязано служить лишь во время войны. Но в том же году, 5 августа, по предложению Потемкина Екатерина отменила это правило, поскольку переселенцы, большей частью греки, пожелали нести службу и в мирное время.
И императрица утвердила проект об учреждении особого Греческого пехотного полка со штатным составом в 1762 человека. Полк состоял из 12 рот или экатонтархий, которым предполагалось дать исторические названия: Афинская, Спартанская, Фивская, Коринфская, Фессалийская, Македонская, Микенская, Сикионская, Ахайская, Ионическая, Эпирская и Кефалонийская.
Как уже говорилось, основанную русскими школу для греческих детей в начале 1775 г. перевезли в Петербург и поместили в организованную при Артиллерийском корпусе греческую гимназию (позже корпус). Всего прибыло 103 человека, из них 46 учеников и 57 родителей и учителей. 17 апреля 1775 г. был утвержден устав нового учебного заведения, названного "Корпусом чужестранных единоверцев".
В учебный план были включены предметы, преподаваемые в Сухопутном кадетском корпусе: языки русский, французский, немецкий, итальянский, греческий и турецкий; арифметика, алгебра, геометрия, история, география, рисование; танцам обучали в младших классах. По окончании "общего учения" учащиеся должны были поступить в высшие классы. Одаренных учащихся или имевших склонность к морской, артиллерийской или инженерной службе предполагалось отсылать в морской и артиллерийский корпуса.
После ухода русских столица "губернии" порт Ауза, да и весь остров Парос быстро пришли в первоначальное состояние. И русские, и греки постепенно забыли о происходивших там событиях, и уже в 1922 г. русские моряки из Бизертской эскадры, оказавшись случайно на острове, не смогли обнаружить никаких следов пребывания там русских в 1770–1775 гг. Местный историк-краевед Фанориус Алимпрандис утверждает, что на месте братского кладбища русских, снесенного "довольно давно", ныне построен отель "Порто Парос". А у островка Аналипсис в бухте Наусса, где был русский госпиталь, лежит на грунте русский корабль.
С 1991 г. началось новое вторжение русских на остров Парос, точнее, "новых русских". Рекламы турфирм зазывают клиентов: "уютные бухты с золотым песком", "в многочисленных ресторанах можно отведать специальные блюда экзотико-франко-американской кухни (что это такое – трудно представить!). Любителям потанцевать также скучать не придется – здесь огромный выбор дискотек, работающих до утра". "Однако в Парос интересно приехать и с познавательной целью. Если Вам захочется погулять по городу, посетите Цитадель – развалины венецианской крепости, и осмотрите замечательный алтарь церкви Св. Константина, построенной на месте храма Деметры".
Разумеется, о событиях 1770–1775 гг. в рекламных проспектах для новых русских нет ни слова. Об этом все напрочь забыли.
А как же насчет нынейшей моды на "возвращения утраченного"? Так это относится только к Бизертской эскадре, то есть к белогвардейцам, устроившим в 1921–1924 гг. комедию "Русский флот в изгнании" в тунисском порту Бизерта. Сейчас о них выпустили многочисленные издания, их рекламируют по телевидению. А кто вспоминает русских моряков, впервые в истории отправившихся в далекий поход и на 5 лет сделавших Восточное Средиземноморье русским морем? Увы, они не убивали своих соотечественников, не звали в Россию интервентов, не торговали военными и торговыми кораблями Черноморского флота, а главное, их нельзя использовать в грязной пропаганде "обличения большевизма".
В заключение стоит сказать несколько слов о стоимости Архипелагской кампании. Согласно расчетам сотрудника гидрографического департамента Морского ведомства Александра Соколова: "Всего, в течение пяти лет, было послано из наших портов в Архипелаг: 20 кораблей, 5 фрегатов, 1 бомбардирское судно и 8 мелких; куплено; 11 фрегатов и 2 бомбардирских судна; взято в приз, не считая поляк, шебек, галер и т. п., 1 корабль, 10 фрегатов. Из этих судов разломано за ветхостью: 4 корабля ("Северный Орел" в 1770 г., "Иануарий", "Три Святителя" и "Не тронь меня" в 1775 г.), 6 фрегатов ("Надежда Благополучия" 1773 г., "Зея", "Мило" и "Андро" 1772 г., "Миконо" и "Делос" 1773 г.), одно бомбардирское судно ("Гром") и два мелких (пинки "Св. Павел" 1772 г. и "Соломбала" 1773 г.); погибло: 4 корабля ("Евстафий" в 1770 г. разбился, "Родос" – пленный – в 1770 г. сожжен, "Азия" в 1773 г. без вести пропал), 2 фрегата ("Федор" и "Санторин", 1771 г.) и 3 мелких судна (пинк "Лапоминк", судно "Чичагов", пакетбот "Летучий"). Затем возвратилось к своим портам: 13 кораблей, 16 фрегатов, 2 бомбардирских судна и 3 мелких. Всех команд, в эти 5 лет, было отправлено (по счету коллегии) 12 200 человек; не возвратилось 4516. О суммах, употребленных на содержание флота, сведения наши не полны: снаряжение первых трех эскадр (1769–1771) обошлось в 1 576 749 рубл.; содержание четырех эскадр в 1772-73 г. обходилось в 508 725 рубл., содержание 5 эскадр в 1775 г. стоило 565 142 рубля, следовательно, во все 6 лет издержано на снаряжение и содержание эскадр 3 149 341 рубл.; вновь, сверх штата, для настоящей войны собственно построенные суда стоили 1 285 598; всего 4 434 939 рубл. Но сюда не вошли суммы, ассигнованные непосредственно из Государственного Казначейства: Графу Орлову, при самом начале кампании, на чрезвычайные расходы 300 000 рубл., Адмиралу Спиридову 480 000, Эльфинстону и Арфу по 200 000; суммы, посылавшиеся графу Орлову впоследствии".
Однако в целом Архипелагская эскадра себя окупила уничтожением турецкого флота при Чесме, а главное – тем, что русская Архипелагская эскадра фактически разделила Оттоманскую империю на две половины. Ведь до войны почти все транспортные артерии, связывавшие Стамбул с Грецией, Албанией, Сирией, Египтом, Алжиром и т. д., проходили по Средиземному морю. А в 1770–1775 гг. эти части империи фактически существовали сами по себе, почти не оказывая экономической и военной помощи метрополии в ее войне с Россией.
Архипелагская эскадра наглядно показала, что воевать на чужой территории гораздо выгодней, чем на своей. Архипелагская эскадра на 70–80 % кормила сама себя за счет захватов торговых судов судами русской эскадры, за счет отчислений греческих корсаров, податей с многочисленных островов "губернии", контрибуций с турецких приморских городов, в том числе в Сирии, Ливане и Египте.
Не надо забывать, снабжение Архипелагской эскадры происходило на 95 % не из русских портов, а из портов Англии, Менорки, Ливорно и т. д. И тут приходилось за все платить звонкой монетой – за провиант, порох, стоянки и ремонт судов, за покупку фрегатов и транспортов и т. д. Только в этих портах русские оставили гораздо больше денег, чем приведено в отчете Соколова.
Итак, Архипелагская эскадра внесла большой вклад в победу в войне. Но возникает резонный вопрос: а могла ли она одна поставить Оттоманскую империю на колени? На мой взгляд – да! У Орлова было как минимум три варианта действий. Самый решительный – форсировать Дарданеллы и бомбардировать Стамбул с моря. Промежуточный вариант: форсировать Дарданеллы, но не входить в Мраморное море, а построить укрепления по обеим сторонам пролива и полностью прекратить подвоз с моря в Стамбул товаров и продовольствия. Наконец, последнее можно было сделать и без атаки дарданелльских фортов, начав беспощадную войну против торговых судов в Эгейском море.
Но, увы, Алексей Орлов смертельно боялся неудачи – потери нескольких кораблей в проливе. Предвижу возражения: как можно упрекать Орлова в трусости? Но в 1762 г. в Петербурге и Ропше был совсем другой Алексей Орлов: проиграв, он терял всё, а выиграв – становился у руля империи. А в 1770–1774 гг. в Архипелаге был уже другой человек – "чесменский герой", получивший от Екатерины практически все, что она могла дать, оставаясь при этом императрицей. Успех в Дарданеллах мало что давал Орлову, а неудача могла привести к падению с вершины власти.
Ведя борьбу с судоходством у Проливов, Орлов не рисковал военным поражением, но в случае решительных действий против иностранных судов недоброжелатели России в Европе наверняка представили бы его в качестве дикаря и пирата, да и Екатерина в принципе могла откреститься от его деяний и подвергнуть опале. Граф понимал это и, сделав шаг вперед, немедленно делал два шага назад.
Так из-за амбиций одного человека был упущен реальный шанс полностью обеспечить безопасность России на юге. В итоге Кючук-Кайнарджийский мир стал лишь перемирием, поскольку его условия не удовлетворяли ни одну, ни другую сторону. В итоге военный период истории России 1768–1774 гг. сменился предвоенным 1774–1787 гг.
Глава 16. Действия Азовской флотилии
Строительство судов на Днепре было приостановлено в конце царствования Анны Иоанновны. В начале 1769 г. работа вновь закипела на всех старых верфях – в Таврове, Новопавловске, на Икорце и Хопре. Руководство строительством кораблей было поручено контр-адмиралу Алексею Наумовичу Сенявину.
В апреле 1769 г. на Икорецкой верфи спустили на воду заложенные еще в 1738 г. 44-пушечные прамы № 1 – № 5, в мае 1770 г. получившие названия "Гектор", "Парис", "Лефеб", "Елена" и "Троил". Прамы были двухдечные, их фактическое вооружение состояло из двадцати 24-фунтовых и двдцати двух 8-фунтовых пушек. Пара прамов по огневой мощи была сопоставима с турецким кораблем. Но, как показала предшествующая война, прамы малоподвижны и не выгребали против сильного встречного или бокового ветра.
Поэтому Адмиралтейств-коллегия постановила строить парусно-гребные суда, получившие название "новоизобретенных кораблей". Было создано четыре проекта или типа, как тогда говорили, "новоизобретенных кораблей". По первому типу в сентябре 1769 г. в Новопавловске был заложен трехмачтовый корабль "Хотин". Длина его составила 39 м, ширина 8,23 м и осадка всего 2,7 м, то есть 9 футов, – предел, поставленный Адмиралтейством для всех "новоизобретенных кораблей". 1 марта 1770 г. "Хотин" был спущен на воду. Его вооружение составляли 16 – 12-фунтовых пушек, экипаж – 157 человек.
К сентябрю 1769 г. было заложено и семь двухмачтовых кораблей второго рода. Из них "Азов", "Таганрог", "Морея", "Корон" и "Журжа" – в Новопавловске, а "Новопавловск" и "Мадон" – на Икорецкой верфи. Длина кораблей составила 31,4 м, ширина 8,5 м, осадка 2,7 м. Вооружение кораблей состояло из двух 1-пудовых гаубиц и 14 – 12-фунтовых пушек. Экипаж – 128 человек.
В том же сентябре 1769 г. было заложено два одномачтовых "новоизобретенных корабля" третьего рода (один – в Новопавловске, другой – на Икорецкой верфи). Корабли имели одну мачту. Длина их – 18,3 м, ширина 5,2 м, осадка 2,7 м. Вооружение состояло из одной 2-пудовой мортиры, двух 1-пудовых гаубиц и восьми 12-фунтовых пушек. Эти "новоизобретенные корабли" были перечислены в бомбардирские суда. Один из них утонул 29 мая 1771 г. на Азовском море.
В 1769 г. на Икорецкой верфи было заложено два двухмачтовых корабля четвертого рода – "Бухарест" и "Яссы". Размерения их были близки к кораблям второго рода, но вооружение они имели принципиально иное: две 3-пудовые мортиры и двенадцать 6-фунтовых пушек. Спуск кораблей на воду состоялся 26 мая 1770 г. Фактически корабли четвертого рода были мелкосидящими бомбардирскими кораблями, предназначенными для обстрела береговых целей или стоящих на якоре судов. Попадание из мортиры по движущейся цели было крайне маловероятно.
"Новоизобретенные корабли" имели скверные мореходные качества и малую скорость. Боевых потерь среди них не было, но после войны "Таганрог" и "Яссы" утонули в Азовском море в 1782 г. и 1785 г. соответственно.
В 1770–1774 гг. на Новохоперской верфи было построено шесть фрегатов, получивших названия "Первый", "Второй", "Третий", "Четвертый", "Пятый" и "Шестой". 32-пушечные фрегаты "Первый" и "Второй" были спущены в апреле 1771 г.; 58-пушечные "Третий" и "Четвертый" – в апреле 1773 г.; 42-пушечные "Пятый" и "Шестой" – в апреле – мае 1774 г. Кроме того, на Новохоперской верфи были заложены фрегаты "Седьмой" и "Восьмой", но в связи с окончанием войны работы по ним затормозили, и их спустили в 1777–1778 гг.
Огневая мощь этих фрегатов была невелика. Читателя не должно вводить в заблуждение большое число их пушек. Так, на самых мощных 58-пушечных фрегатах "Третьем" и "Четвертом" состояло по тридцать 18-фунтовых единорогов и по двадцать шесть 3-фунтовых фальконетов, то есть крайне слабых орудий.
В 1770–1774 гг. на Дону было построено значительное число различных лодок, ботов, дубель-шлюпок и т. п. Только к весне 1771 г. было готово 60 лодок. (Некоторые авторы называют их канонерскими лодками, но в официальных списках Азовской флотилии канонерских лодок вообще в то время не было).
Любопытно, что командиром прама № 5 в январе 1769 г. был назначен мичман Ф. Ф. Ушаков, будущий знаменитый адмирал. Все пять прамов в конце апреля были отправлены вниз по Дону, но дошли до устья только прамы № 2 и № 3. Остальные сели на мель и прибыли к месту назначения лишь в навигацию 1770 г. В боевых действиях прамы не участвовали.
Забегая вперед, скажу, что прамы в 1771–1774 гг. простояли у Азовской и Таганрогской крепостей, где при необходимости они могли быть использованы как плавбатареи.
Летом 1769 г. турки попытались занять Таганрог. Для этого из Константинополя в Азовское море вышла большая турецкая флотилия. Но, потеряв из-за навигационной аварии галеру, турки не рискнули идти дальше Еникале. Срыв операции довершил бунт янычар на кораблях.
Русские корабли, построенные на Дону, проходили в Азовское море в паводок 1770 г., 1771 г. и других лет. Снаряжение, вооружение и доделка их производились в Таганрогской гавани. Процесс этот затянулся, так что к выходу в море корабли были готовы лишь к началу 1771 г.
17 мая 1771 г. Азовская флотилия в составе десяти "новоизобретенных кораблей", дубель-шлюпки и вооруженного палубного бота, под командованием контр-адмирала А. Н. Сенявина, поднявшего свой флаг на корабле "Хотин", впервые вышла в Азовское море. Мелкие и вспомогательные суда с грузом шли за ней вдоль берега. 29 мая во время шторма затонули три лодки с грузом, две шлюпки и бомбардирский корабль. Однако это не помешало флотилии выполнить поставленную перед ней боевую задачу. 13 июня Сенявин навел на 14 лодках 107-метровый мост через Генический пролив, по которому корпус князя Щербатова переправился в Крым, на Арабатскую стрелку.
В кампанию 1770 г. Военный совет в Петербурге принял решение овладеть Керченскм проливом. Екатерина II писала Сенявину: "Главный предмет будущего года на Азовском море, кажется, быть должен для закрытия новозаведенных крепостей, чтоб сделать нападение на Керчь и Тамань и завладеть сими крепостями, дабы через то получить Зунд Черного моря в свои руки, и тогда нашим судам свободно будет крейсировать до самого Цареградского канала и до устья Дуная в 50 верстах от Перекопа".
Всего были переправлены один пехотный полк, две гренадерские роты, 100 егерей и 1500 казаков. Пройдя 100 верст, Щербаков в ночь на 17 июня штурмом взял турецкую крепость Арабат.
Почти одновременно, в ночь на 14 июня, корпус князя Долгорукова начал штурм Перекопа. К 15 июня Перекопская линия пала, а гарнизон крепости Орь капитулировал.
После разгрома татарских войск на Перекопе хан Селим Гирей бежал в Румелию, поручив защиту Крыма Ибрагиму-паше. Последний предлагал сначала защищаться в Карасу-базаре, но затем отошел к Кафе, надеясь на прибытие подкреплений из Константинополя.
29 июня основные силы Долгорукова подошли к Кафе и начали бомбардировку ее укреплений. Стоявшие на рейде турецкие корабли после обстрела русской артиллерией ушли в море.
Русские войска стремительно атаковали Кафу, и комендант отдал приказ сдать крепость. Турки под Кафой потеряли около 3500 человек. Считается, что турок и татар там было 95 тысяч, но, по мнению автора, эта цифра явно преувеличена. Тем не менее численность неприятеля существенно превышала число русских.
Узнав о взятии Кафы, турки, находившиеся в Керчи, поспешили отплыть на кораблях в Стамбул. Русские войска без боя заняли Керчь и Еникале.
22 июня отдельным отрядом генерала Брауна был взят Козлов (Евпатория). Вскоре русские войска заняли восточный и южный берега Крыма, включая Судак, Ялту, Балаклаву и Ахтиар.