- А мне очень хочется! - Ну и что я могу с этим поделать? Вот так и пришли они на пляж - не достигнув согласия.Недовольная Нинуля в компании матраса уплыла по направлению к Турции. А Лимон остался на берегу с наушниками. Лежит, музыку слушает. И вдруг пред изумленными глазами пляжника море расступается, и изглубин выходит дядька Черномор, только что без свиты. Толстый, бородатый, лохматый и с громадным пакетом мидий в руках. Пакет прячет в ямке. А потом - как описано. Когда Нинуля вернулась, она былаприятно поражена. Володя Лимон оказался известным киевским музыкантом, ударником, талантливым композитором и аранжировщиком музыки, популярным ди-джеем, организатором фирмы "Лэмон рекордс". Выпустилнесколько компакт-дисков очень интересной музыки. А еще Лимон - гениальный кулинар. Это - песня, красота, искусство. Замечательное чувство меры и места. Может с одинаковым успехом соорудить курицупо-перуански и гороховую кашу. И незабываемое - пока народ наслаждается приготовленным Лимоном пловом из мидий, он "стучит" ложками на казанах, крышках и стаканах. Я следил за его руками - в какие-томоменты они просто становятся невидимыми. И при сем - это настоящая музыка. Ну и Нинуля - чудо; милейшее, добрейшее создание. Да еще одаренный, прямо харизматический косметолог - это женщиныутверждают, и у меня нет оснований им не доверять. Со времени нашего знакомства прошло несколько лет, мы сдружились с Володей и Ниной, видимся с ними не только на косе. И рады тому, что Господьдаровал нам эту встречу. Вот такие знакомства с нудистами. Но и это еще не все. Следующая история, на мой взгляд, еще более впечатляюща. Есть у меня друг - Павел, существенно моложе меня, лет напятнадцать. С юности была у него установка - не жениться. Идеологическая установка. Достаточно твердая и обоснованная. Я, при всем своем почитании брака как богоспасаемого установления, спорить с нимне считал нужным. Итак, 2003 год, лето, коса... Приезжаем мы с Пашей и детьми на Пуке на пляж, на обычное место. Переходим через прибрежные барханы. У самой воды, лицом к морю, опершись на локоть,лежит девушка. Обнаженная. Прелестная фигурка. Смуглая, стройная: гармоничное соединение детского и женского, совершенство изгиба линий. То ли античный миф, то ли "тонкая фигурка цвэта шоколада... "- у кого уж какие ассоциации. Мы с другом выходим на пляж, располагаемся. За грохотом бьющихся о берег волн девушка не слышит звуков нашего появления. Так и проходит некоторое время. Да, девушкасовершенно прелестна. Смотрю на друга, тот впал в ступор и почти не дышит. Что естественно. Однако жизнь идет - дети играют, бегут к воде. Девушка оглядывается, очень спокойно поднимается, накидываетжелтый платок, на котором до того лежала, и идет вдоль берега. Ушла недалеко, метров сорок, там опустилась на песок. Купается, плещется в волнах. На следующий день девушка была в том же образе и натом же месте - неподалеку от нас. Как и в последующие дни. Друг был поглощен переживаниями. Женское сердце это, видимо, чувствовало на расстоянии. Через несколько дней, проходя мимо нашего пляжногобивака, девушка с Пашей поздоровалась (я в это время опять же нырял за мидиями). И друг был окончательно пленен. А еще через пару дней мы с ней познакомились лично. Лидия оказалась вовсе не так уж июна, как представлялось по первым впечатлениям, - в возрасте друга. Красота ее в обычной обстановке была тоже не столь броска - хотя и очень мила. А еще она оказалась скромной тихоней, кинбурнскойбродяжкой, любящей простор, покой и тишину (это нам рассказывала знакомая - хозяйка дома, где девушка квартировала). Лида - талантливый музыкант и одновременно менеджер в одной из коммерческихкомпаний. Как кажется, вполне успешная в практической деятельности. И одинокая - семьи нет. Сезон закачивался, Лида через пару дней уезжала в Николаев. Друг договорился встретиться с ней в городе.Предварительно мы имели с ним продолжительный разговор. Павел тогда сказал такие примечательные слова: "Я понял, что если я действительно полюблю и это будет взаимно, то, значит, то воля Божия. Втаком случае я не имею права уклониться от брака". Я не мог с ним не согласиться - убежден, что живая любовь к ближнему никоим образом не может быть помехой живой любви к Богу: они неразрывны вдарованной Спасителем двуединой Заповеди Любви. И я убежден (вновь повторю), что христианский брак есть богоучрежденная святыня и богодарованный крест, исполненный сколько радостью, столько иподвигом. Божественный дар. Итак, Павел поехал в Николаев. И через день вернулся на косу. Он был в полном недоумении. "Мы встретились в кафе, посидели немало времени, - рассказывал Паша, - общалисьочень хорошо, тепло. С каждой новой минутой разговора выяснялось, что мы с Лидой удивительно близки: общие взгляды, интересы, привычки, привязанности. Но и с каждой минутой становилось все очевидней:мы - не пара, не те, кого Господь воссоединяет для супружества. И мы расстались, не договариваясь определенно о новых встречах..." Несколько дней друг переживал: он решился сделать шаг, отменяющийпредыдущие принципы и установки. И сердце говорит - пред Богом и совестью все было честно. И вот - впустую... Тогда - для чего? Зачем Господь послал эту встречу? Что следовало уразуметь? Он молился.И понимание пришло. Через три дня, лунной ночью, стояли мы на плоском острове посреди озера, и Павел говорит: "Я знаю. Я знаю, что мне хотел открыть Господь. Я только что это понял. Я ведь люблю.Давно люблю. Я уже три года люблю вашу Аню. Но я никогда не решился бы себе или кому-либо в этом признаться - если бы не понял, что это - ОТ БОГА. Что брак для меня не только возможен, но и необходим- если есть любовь". А ведь действительно - три года назад Анюта, наша близкая родственница, еще в школу бегала. Впрочем, и весь стереотип отношений делал таковое - в контексте его "идеологии" -невозможным. Но вот Рубикон перейден - пришла зрелость, готовность к подвигу любви, и пришло дарованное свыше осознание того. И дар этого осознания явлен был Господом столь необычным образом -"тонкая фигурка цвэта шоколада помахала с берега рукой..." Через несколько дней после разговора на острове Павел и Анна объяснились, и вот сегодня уже двое замечательных детей украшают их семью. Воттакие истории. Непредсказуемой и виртуозной планидой чувств и обстоятельств ведет нас Господь. И учит. Учит жить по воле Божией, учит и смирению, и неосуждению. Так, к нудистам я относился сопределенной предубежденностью, хотя и никогда ранее с ними не сталкивался. Это был заведомый негатив в моей душе. И первая же встреча с "живым" нудистом в предлесье у морского причала толькоукрепила эту предубежденность - мефистофелеобразный прыгун произвел самое неприятное впечатление. Но Господу не может быть угоден никакой дух неприязни, осуждения, превозношения, тем паче -системная, заведомая предубежденность (об этом я уже писал в рассказе "Чехи"). Предубежденность (доходящая иногда до слепой ненависти) против "жидов" или "бендеровцев", "москалей" или "азеров","америкосов" или "ниггеров". И ведь как? - зачастую нормальными воспринимаются самые дикие эксцессы не-любви, оправдывающие себя то идеологией, то благочестием, то якобы "правдой". Не любят "нищеебыдло" или "зажравшихся хозяев жизни", не любят рыночных торговцев или офисных менеджеров. Не любят католиков, униатов, православных, раскольников, староверов, сектантов, монахов, попов, клирошан,уборщиц, женщин молодых в брюках или женщин пожилых в черных платьях, женщин молодых в черных платьях или женщин пожилых в брюках. Не любят детей, мешающих в храме, и детей, которых невозможно в храмзатащить. Некоторые не любят даже покойников - это уже высший пилотаж! Ну а некоторые среди прочего не любят нудистов. И я был среди таковых - не задумываясь даже, правильно ли вообще кого-то НЕЛЮБИТЬ. Ну вот, Господь и вразумил... Теперь среди наших друзей Володя, Нина, Лида - милые, интересные люди. Хотя и голышом на пляже загорают... Да, любая предубежденность - всегда ложь. А любаяне-любовь всегда не от Бога, ибо Сам Бог есть ЛЮБОВЬ.
10. Ангел во плоти
На моем письменном столе много лет стояла кожисто-когтистая лапа дракона с острова Комодо. Хотя я вообще-то не охотник. Дело не в жалости к убиваемым животным или в неприятии самого "забоя".Если сей процесс оправдан обстоятельствами, в первую очередь - потребностью в питании, то не мне тем брезговать. Ведь и Сам Господь вкушал мясные блюда - чего уж более для приятия этого какестественной необходимости в падшем мире? [18]В моей жизни и после рукоположения была пара эпизодов, когда мне приходилось принципиально решать, кому забивать закалаемое в пищу животное. И оба раза я рассуждалтак: "Я сам ем мясо. Кто-то должен животное в пищу мне забивать. По какому праву я, брезгуя таким делом, перекладываю его на ближнего? Если собираюсь есть эту утку, мне ее и забивать". Я, правда,слышал, что есть какое-то каноническое правило, запрещающее священнослужителям "марать руки" убиением животных. Даже если такое правило и существует (сам я его не встречал, хотя "Книгу правил"штудировал досконально; впрочем, возможно, тогда не обратил на него внимания), то я могу отнести его только к "глухой зоне" канонического поля [19]. В моем ощущении следование такому правилу было бы фарисейством, ветхозаветным левиратом - разделением людей на "сакральных" и "профанных", овец и козлищ: "Поди,Васька, клозет почисть!" В конце концов, в этой ситуации есть очень простой выход: брезгуешь [20]работой "резника" - не ешь мясо. Ту памятную утку после завершения погребальной службы - в один из первых годов моего иерейского служения - нам, как мы нипротивились, положили в багажник "жигуленка". Привезя утку домой и выяснив, что забивать ее некому, я отнес птицу на задний двор и обезглавил одним ударом топора. Потом дети ее скопом ощипывали,готовили. Время было голодное; жаркое получилось вкусное.Еще один раз, будучи в гостях в Подмосковье, я был поставлен перед необходимостью поступить аналогично, но уже в более суровом варианте.Приехал я на день рождения друга, в семье которого незадолго до того произошли тягостные, трагические события. Но жизнь продолжалась... На праздничный стол друг заказал барашка, супруга должна былаего приготовить. Ждали гостей. Совершенно неожиданно, против договоренностей, барашка доставили живым. Да еще с большим запозданием. Менять что-либо было уже поздно. Вся многочисленная семьяпребывала в настроении растерянном и подавленном - праздник срывался. Тогда я вызвался помочь. Взял с собой старшего из сыновей друга и пошел с ним на задний двор. Топор, удар обухом по лбу [21]барана; все весьма неуклюже и нервозно. Однако, как бы там ни было, с делом мы справились. Сумели даже освежевать тушу. Обалделость от происшедшего проявиласьтолько в том, что барана мы забили в противоположном от места свежевания [22]углу двора - пришлось увесистый груз тащить волоком. В общем, не скажу, чтобы мой опыт в таких мероприятиях был уж очень существенным. Но принципиальное отношение ксему предмету понятно. Кстати, всего несколько лет назад был в моей жизни и такой, связанный с охотничьим ремеслом, эпизод. Один хороший человек, мой знакомый, попросил освятить его "заведование" -новый магазин охотничьего инвентаря. Просьба его была вполне искренняя, основанная на религиозном чувстве. Т.е. являлась не пустым следованием моде и потаканием суеверию [23]- он был верующий христианин. И все же сомнения у меня были серьезные: освящать орудия убийства? Я довольно долго - несколько недель - тянул с решением вопроса.Советы знакомых как-то на сердце не ложились. Молился. Господь вразумил. Случилось мне в те дни читать книгу Зернова "Три русских философа". В статье об А. Хомякове я прочитал, что этот глубокийхристианский мыслитель и благочестивый член Церкви был не только заядлым охотником, но и крупнейшим для своего времени теоретиком охоты, знатоком множества нюансов сего занятия в традициях разныхнародов. Почтение, с которым я относился к личности Хомякова, ответило мне и на вопрос об освящении магазина: надо понимать так, что ничего неприемлемого для христианина в сем занятии нет, и потомуосвящение потребного инвентаря является допустимым и даже необходимым для верующего человека. Магазин я освятил. На память у меня остался простой, но замечательного качества складной охотничий нож"Магнум", не раз оказывавший мне на Кинбурне добрую службу. Итак, понятно - я "не охотник" не из сентиментальных соображений. Почему же? - ведь возможностей к тому было более чем достаточно еще и всветской жизни. Думаю, связано это с отсутствием во мне настоящей азартности. Интерес игры для меня всегда заключался в процессе, выигрыш как игра амбиций не интересен. Выигрыш же материальный простопретил - ради этого я принципиально никогда не играл. В то же время сама игра - движение фигур или шаров, расклад карт или символов - иногда занимала. Но эта занимательность всегда была дозированной,не было желания тратить на то силы и время. Видимо, потому и охота меня не увлекла - азарта нет, а как способ пропитания в наших условиях она крайне малоэффективна (по этой же причине сбор грибов илирыбалку я понимаю тогда, когда добычи много: клюет вовсю или грибы сами под ноги бросаются). Но все это вовсе не подразумевает, что я хоть как-то осуждаю охоту или не понимаю охотников; мое отношениек сему виду времяпрепровождения есть только следствие моего характера и не более того. А среди моих друзей немало страстных охотников. Один из них - добрый друг Александр Бабич.
* * *
Истории, героем которой он был, и посвящен этот рассказ. Лет десять назад мы с Аллой были на отдыхе на Кинбурне. По распоряжению начальника порта Хабарова нас поселили в благоустроенном жиломвагончике на территории так называемого морпричала. Зимой Днепровский лиман замерзает, и доставка людей на косу из Очакова осуществляется через морскую сторону кораблями (буксиром или лоцманскимкатером), выделяемыми для этого Никморпортом. Для приема этих кораблей на морском побережье косы соорудили причал с ведущим к нему с берега мостиком. На берегу для обслуживающего морпричал персоналапервоначально был сооружен этакий барак на несколько комнат, обшитый шифером. Рядом стоял длинный деревянный стол, скамьи, навес. На маскировочных сетях висели подвяливаемые лещи, а то и севрюжки. Настоле - копченая осетрина, калканы, крабы, мидии. Вся картина - с ночными посиделками, кострами и песнями - замечательно напоминала морской вариант "особенностей национальных охот, рыбалок и пр.".Позже база морпричала обустроилась, появилось здание морвокзала, жилые домики, даже сауна и музей истории Кинбурна. С появлением комфорта исчезло ее обаяние. Но это было позже... Тогда, в один изпромежуточных этапов застройки морпричала, когда жилые вагончики уже появились, но до сегодняшней урбанизации было еще далеко, и произошло описываемое событие. Вагончиков на территории морпричаластояло уже штук шесть, был еще цел и шиферный барак. Но людей обычно на территории обитало немного: работники морпричала - начальник Юра Ястребов, матрос Коля, водитель Анатолий. Кроме нас, изотдыхающих был еще заместитель начальника Никморпорта Александр Николаевич Бабич, какой-то мужчина и две женщины. А то, что Александр Николаевич страстный охотник, я уже упоминал. Время было - началоосеннего охотничьего сезона. Конечно, и Саша не преминул в оном поучаствовать. Охотились на уток, гнездящихся в большом количестве на косе, а еще более - на пролете, а также на перелетных дикихгусей. Охотники - Юра и Александр - выехали на джипе к озерам ночью, затемно. Когда небо только серело, над головой пролетела стая гусей: одна, другая. Очередная стая приближалась с северо-востока,идя очень низко. Когда ведущая птица была над головой, Александр Николаевич выстрелил. Серая тень в дымке утреннего тумана сделала резкий вираж, ушла за озеро и там исчезла в высокой траве. Но дажена таком расстоянии был слышен удар о землю - гусь-вожак оказался на редкость крупным (рассказывали в стиле охотничьих повествований - так гупнулся, что аж земля задрожала). Минут через двадцатьохотники отыскали добычу. Перед ними лежал гигантский пеликан... Охота на этих птиц запрещена. Но кроме того, как и большинство питающихся исключительно рыбой птиц - чайки, бакланы и пр., - пеликанысовершенно несъедобны: мясо очень жесткое и воняет рыбой. Но Бабич и Ястребов поступили по-мужски - уважаю! Плод своей неудачной ошибки они не бросили, но погрузили в машину и повезли на базу. Еслиуж так случилось - придется съесть, хотя бы таким образом реабилитировав ситуацию. Проснулся я рано, часов в пять. Вышел из домика; светало. Наш домик, как и другие, расположенные по периметру, стоялна краю просторной территории: небольшие песчаные холмы, луговое разнотравье. Посередине двора - полугрузовой джип "Тойота"; Александр и Юра с Колиной помощью достают что-то массивное из кузова. Яподхожу, любопытствую. Не сразу понимаю, что это перистое чудовище - пеликан. Начинается разделка туши. Обрубают шею, лапы, крылья. Саша берет крылья в руки - гигантский размах. Шутит: держа рукинаперекрест, приставляет их сзади к лопаткам. Идет по лугу; крылья вздымаются над плечами и, касаясь песка концевыми перьями, тихо шелестят за спиной. В это время на крыльцо нашего вагончика выходитАлла - почему-то проснулась необычно рано. И вот она видит: по лугу на фоне восходящего солнца идет обнаженная фигура (плавки телесного цвета вряд ли были слишком контрастны). И за спиной, опаленныерозовыми лучами, развеваются огромные белые крылья. Я смотрю на матушку. Она медленно опускается на ступеньки крыльца... Саша складывает крылья и, взяв их под мышку, идет к кухне. Матушка сидит накрыльце, подперев щеку ладонью. Солнце заливает золотыми потоками укромные уголки низин и впадин, тени растворяются в песке, шум прибоя - в звуках начинающегося дня....
* * *
Александр Николаевич, затеяв игру, проникся образом. В результате не преминул поучаствовать и в дальнейших событиях. Часа через два разрешение на швартовку к причалу запросил рыболовецкий сейнер.Моряк вразвалочку сошел на берег... Классического, почти опереточного вида мореманы-рыбаки - в робах, с бородами и дубленой просоленной кожей - сошли на причал. Видят: по берегу слоняется вроде какпоп в дырявом подряснике. Мореманы пошептались с матросами причала и выслали на переговоры делегацию в составе двух личностей, замечательно похожих на флибустьеров-философов из "Пиратов Карибскогоморя". Худой (в полном соответствии с теорией "дихотомии добра и зла") поинтересовался возможностью преумножить количество добра в мире - освятить их "Летучий Голландец". А я только рад - весьнеобходимый инвентарь всегда при мне, дело доброе. Но корабль освящать - не автомобиль, банкой воды не обойдешься. Нужно ведро, а к ведру, желательно, - помощник, пономарь. И тут вызывается Бабич -он ощутил себя приобщившимся к миру горнему и участие в священнодействии воспринял как закономерное продолжение "ангельского служения". Итак, я при епитрахили и требнике и "этот мальчик со мной" приведре освященной воды обходим корабль, палубу, немногочисленные помещения, моторный отсек; темную глубину трюма кропим сверху. Служба завершена, все вполне довольны. Об оплате я и не думаю - и наприходе она у нас была совершенно символическая [24], только ради отчетности. А тут и говорить не о чем. Сидим за столом под маскировочной сеткой, пьем чай из местных трав. Рядом - колонка с водой, бочка, корыто.Подходит один из "пиратов", на плече - мешок с добычей (?); неразвязанный мешок падает в корыто. "Пират" удаляется на корабль. Юра поднимает увесистый и чем-то плотно заполненный куль. Развязывает.Из мешка выскальзывает гигантский осетр - длиной более моего роста. Осетр сворачивается в корыте, хвост лежит на земле. Юра удовлетворенно хмыкает: "Это, батюшка, ваш заработок". Я изумлен: - Что этоони такую рыбину выдали? Она же сумасшедшие деньги стоит, такое и брать неудобно... - Удобно, удобно.